Bid My Blood To Run

Мягко падал снег, на его немигающие глаза, на крепко сцепленные руки, не тая на коже, не дававшей живого тепла. Хлопья собирались в мелких складках черной материи плаща, создавая узор из волн и впадин, повторяя складки материи. Он пытался сфокусироваться на узорах белого на черном, но пустая тишина зимы давила на него, не принося облегчения от вышедших из-под контроля мучительных мыслей. Фрау закрыл лицо руками, пытаясь остановить картинки, снова и снова повторяющиеся у него в голове, пытаясь остановить постоянный спор с самим собой, пытаясь остановиться. Он помнит как этой ночью, немногим раньше, убивал женщину, варса. Дрожь и удовлетворение от охоты. Потом – вкус ее души: горький, кислый, гнилой. Потом он помнит Тейто. Более вкусную душу… Он вышел из боковых дверей, из комнаты, которая пропахла кровью и смертью. Похоже, именно там варс держал свою добычу. Бесчисленные путешественники, соблазнённые, пойманные и съеденные. Так вот где ты был… Фрау стало плохо, когда он сквозь завесу крови и темноты вспоминал, снова и снова. Часть него помнила облегчение, которое он испытал; облегчение и предвкушение изысканного вкуса красивой души, которая была сейчас перед ним. После столь долгого потребления только гнилых и загнивающих душ, наконец-то… Я искал тебя… А потом – Тейто под ним, на его лице отражается боль, руки слабо цепляются за руку Фрау на его горле, в то время как другую руку Фрау погружает глубоко в грудь Тейто, хватая его душу. Фрау прижимает ладони к векам. Ты пытался его убить. Страх Тейто, когда Фрау отшатнулся. Его била крупная дрожь, глаза широко распахнуты в замешательстве, в ужасе. С тобой он не в безопасности. Он никогда не был в безопасности рядом с тобой. Ты знал это. Фрау позволил себе думать, надеяться, что кого-то это заботило. Что для кого-то будет в этом смысл. Ты едва ли человек. Кто о тебе позаботится? Кто мог бы заботиться? Теперь, все шансы на это потеряны. Что я могу сделать? Ему нужно идти. Если он останется здесь, и его заметет ночью снегом, это ничего не решит. Уйти. Но ошейник. Через два дня он взорвется. Уйти. Фрау опустил руки в снег. Холод добрался до мокрых пятен на рукавах. Он хотел бы, чтобы это что-то изменило; он хотел, чтобы холод имел для него значение. Я не могу. Он сжимает кулаки, комкая снег между пальцами. Ты навредишь ему. Иголки льда впиваются в кожу ладоней. Фрау сильнее сжимает кулак. Я подвергну его опасности. Мелкие капли крови выступают на суставах его пальцев, окрашивая снег бледно-красным. «Если он поймёт кто ты на самом деле, как думаешь, что он будет чувствовать?» Выражение лица Тейто… Я не могу подвергать его опасности. Страх. «Фрау, у меня к тебе просьба». Замешательство. Уйти. Он должен уйти. «Не отпускай руку Тейто». – Фрау? Фрау замер, его руки были в снегу и крови. Он не повернулся и когда услышал, как хрустит снег под ногами Тейто, который подходил к нему и с легким вздохом опустился рядом, прижимаясь своей маленькой спиной к Фрау. Сразу вспомнился похожий момент, когда они молча смотрели на снег, окруженные подобной тишиной. Фрау вздохнул. – Не стоило тебе сюда приходить, пацан, – его холодное дыхание не замирало клубочком пара в холодном воздухе, как у Тейто. Наоборот, крохотные хлопья снега воспользовались возможностью потанцевать и покружиться в быстром потоке, прежде чем продолжить свой путь к земле. Тейто немного повозился, устраиваясь поудобнее, но не сделал ни одного движения, чтобы уйти. Не то чтобы Фрау этого действительно ждал. – Раньше, – тихо начал Тейто. – Это был не ты. Не настоящий ты, по крайней мере. Более вкусная душа… Фрау закрыл глаза и нахмурился. – Ты не можешь знать наверняка, малец, – хрипло прошептал он. – Это был не ты, – повторил Тейто, на этот раз тише, но увереннее. Вкусная душа… Фрау почувствовал небольшой островок тепла, когда Тейто повернул голову так, что его щека слегка касалась его бока. – Потому что я доверяю тебе, Фрау. Фрау не ответил, оставляя слова висеть в зимнем воздухе, боясь, что они могут сломаться, как тонкий лед, и сломанными полететь на землю вместе с хлопьями снега. Снег всё падал в ночи, пока раннее солнце не подползло к горизонту.