Счастливый брак

Следом за Изуми волочилась грязная брань, продемонстрированная Тай-Лунгом в порыве гнева… — Я эгоист… — Что? — Рявкнул ему мужчина через плечо. — Изуми, что ты там бормочешь себе под нос? Разве эгоист любит кого-то, кроме себя? Умеет ли подлый бесчувственный эгоист прощать одного и того же человека, подозревая, что когда-нибудь он сорвется и вновь сделает больно? Парень немедленно насупился и замолчал, будто бы это не его сердце панически колотится в груди, отзываясь пульсирующим шумом в ушах. Тай-Лунг опять тянет его за собой, чтобы ускорить вялый шаг. Изуми кривится, чувствуя, как от чересчур сильной хватки медленно немеют пальцы. Больше всего достается предплечью, давление на которое нисколько не смягчает толстый слой рукава. Он кусает губы и опускает глаза вниз, чтобы перебить напряжение. Хочется вопить, орать и брыкаться, обвиняя мужчину в тупой жестокости, несправедливом отношении, но… Изуми устал жаловаться. Возможно, это произошло после крайней встречи с Даянэ, однако теперь желание поныть вызывало у него лишь стыд. Гордо выдержав паузу, парень умудрился сымитировать хладнокровие мужчины. Однобокое хладнокровие, ведь Тай-Лунг так очарован своей задумкой, что не смотрит в раскрасневшееся от обиды лицо. Мужчина не сбавляет шаг, насильно приближая его к ненавистному дому. Изуми перестает чувствовать руку, но всё же держит рот на замке. Он с удовольствием посмотрит на то, как рухнет мир Шен, когда перед ним предстанет не безупречный образ ангельски доброго, понимающего папы. А тот, кого и с дулом у виска не захочешь видеть в роли мужа или отца. Изуми столкнули с суровой действительностью сразу же после торжественной росписи. И в последующем это повторялось еще не раз. Жестокое невменяемое “я” Тай-Лунга, которое едва удалось обуздать спустя годы непосильной ценой собственных слез, нервов, моральных и физических сил, так или иначе всё равно выбиралось наружу. Изуми пришлось выдержать столько дерьма, чтобы теперь жить с клеймом эгоиста. Он же неблагодарная черствая тварь, для его блага делают абсолютно всё, а он ещё и рожать не хочет! Да он просто самовлюбленная малолетка, поэтому ничего не понимает! А нужно всего лишь угодить мужу! Парень тихо усмехнулся. С долей иронии ощущая себя узником переоцененной любви. Если встречи Тай-Лунга с мерзкими крайностями неизбежны, если он не способен контролировать чаще всего опасные, пускай уже и привычные для Изуми порывы, тогда мужчина должен осознавать на что обрекает своего единственного сына. Или хотя бы свято верить в то, что не изуродует психику Шен за какие-то несчастные полтора года. Супруги почти подошли к дому. Настало время определяться. Изуми тщательно взвесил все за и против, чтобы склониться к решению, при котором каждый из них понесет меньшие потери. Может он и не обожал Шен, тем не менее, быть причиной разрушенного детства ему не хотелось, что фактически обеспечено при их совместном проживании. Поэтому, если мальчику суждено получить психологическую травму, это станет сугубо личной проблемой отца и сына, без третьего лишнего. Есть вещи, которые от нас не зависят, и как бы мы не старались, их нельзя изменить. Чуть повзрослев, Изуми осознал, что это абсолютно нормально. Нет ничего плохо в том, чтобы жить по-своему, а не преподносить свою жить на золотом блюдце мужу, когда научен болезненным опытом. Перепробовав всё, что только можно, лишь бы не возвращаться в адское гнёздышко, омега нагло рухнул на землю в знак протеста. Он вновь ставил мужчину в проигрыш, сойдя на протоптанную дорожку. И если карма существует, она обязательно возместит ему упущенное “удовольствие”. Тай-Лунг резко обернулся, подумав, что парень упал. Однако внезапное хитросплетение в каком-то смысле его возмутило. Вот так значит. Впрочем, мужчине ничего не стоит взять его на руки и добиться-таки своего, причем куда быстрее, чем рассчитывает на то Изуми. Но по пути меньшего сопротивления идти не хотелось. — Застудишься, — прокомментировал Тай-Лунг чужую выходку в сдержанной манере голоса. Он ожидал от парня взрывной истерики с примесью остервенелой речи. Да, более мирная реакция не означала согласие, и все же в душе поселилась толика спокойствия и надежды. — Малыш… — Отстань! — Тут же огрызнулся Изуми, попытавшись обозначить личные границы. — На день рождения я подарю тебе прием к психиатру, — непокорный взгляд буквально выпрашивал мужчину прибегнуть хоть к какой-то гуманности. — Ладно, я погорячился, — дружелюбно улыбнувшись, Тай-Лунг вздохнул и, отпустив неподвижную руку парня, сел на корточки. — На самом деле я… — Мы никогда не узнаем, что у тебя в голове на самом деле, — Изуми упрямо перебил мужа, ощущая, как по коже снизу-вверх расходится холод каменистой дорожки. Несколько секунд он не мог пошевелить рукой. Побледневшие пальцы одеревенели так, словно вот-вот отпадут. Тай-Лунг хотел было взять его ладонь в свою, чтобы отогреть, но омега покачал головой и сунул руку в карман. Мужчина раздраженно закатил глаза. Сам выбрал этого строптивого «ребенка» из сотни других и сам пожелал отвоевать его у противной судьбы. Разминая пальцы, Изуми неподвижно смотрит на мужа, очерчивая взглядом его движения. Тай-Лунг как бы невзначай оборачивается к дому. Недолго присматривается к чему-то, затем переводит внимание на часы. Поправляет ремешок и тревожно произносит: — Прямо на этом месте ты почти ушел от меня. Тогда я пообещал себе, что обязательно верну тебя, и мы начнем всё сначала, — Изуми пробрала крупная дрожь. — Я очень дорожу тобой. Ох, пожалуйста, перестань. Эти воспоминания не идут на пользу. Калечат и только. Тай-Лунг подал ему руку, но жест лишь окинули недоверием. Изуми больше не нуждался в его снисхождении, не пытался подстроиться. Стал неудобным, и, наверное, это ужасно раздражает. — Я хорошо помню всё, что здесь произошло. И это одна из причин, по которой ты меня не вернёшь, — парень медленно высунул руку и попытался отползти назад. Как и задумывал. К машине. Даже если ему придется просидеть в ней одному и без ключей. Мужчина терпеливо продолжал вести переговоры, будто не замечая примитивного побега. — Изуми, я больше никогда не обижу тебя, обещаю. Тебе нечего бояться, пока ты рядом со мной. Пока я жив, ты не умрешь, сынок. Тай-Лунг до жути хотел отыскать в глазах любимого человека одобрение. Понимание. Защиту. Чтобы с ним наконец разделили ношу ответственности. Ведь он так… привязан к нему… Обещаю. Мужчина говорил и слышал свой позорно дрожащий голос со стороны. — Давай постараемся забыть всё плохое. Ты же знаешь, что я никогда не устану поддерживать тебя. Что бы не случилось, я буду любить тебя до последнего. Я всегда буду любить тебя. До самой смерти я буду тосковать. Изуми не верит ему? Тай-Лунг всматривается в его чудесные глаза и не видит в них отклика. Господи, до сих пор. За четыре года их не сломила даже пропасть испытаний. Так откуда… Разве мужчина не смог залатать те глубокие трещины в его сердце? Недостаточно старался? Может он по-прежнему видит угрозу в Шен? Контроль ускользает от него. Но Тай-Лунг не знает, как защитить то, что нельзя удержать. Как дышать со стеклом в легких. Как говорить от самого сердца и с ненавистью осознавать, кому принадлежат эти фразы. Безобразие. — Где-то я уже это слышал, — невесело усмехнулся парень, собравшись вскочить на ноги и рвануть с места. Тай-Лунг уловил его настрой, поэтому был готов напасть так же внезапно, как представлял себе это Изуми. Подобравшись ближе, мужчина резко схватил его за щиколотку. — Ай! — Омега содрогнулся, растерявшись в испуге. — Отпусти! — Тай-Лунг с досадой опустился на колени, без промедления обхватив бедра извивающегося супруга двумя руками уже куда крепче, дабы блокировать любые поползновения. — Дай мне грёбанный шанс. Я найду силы изменить абсолютно всё, что тебя не устраивает. Только дай мне эту возможность, пожалуйста, Изуми, — умоляя, Тай-Лунг прижимался лицом к его груди. Тепло. И слышно как трепетно сердце стучит. Не в силах подняться, парень практически лег на дорожку из каменистых плит. Скукожившись от прохлады и сырости, он впервые пожалел о том, что бросил университет. Что это? Новые проблески депрессии? Апатия? Ну и хрень, подумал Изуми, ощутив жар мужчины через объятия. Наевшись смешанными чувствами, он всё ещё мог сказать твёрдое “нет” сладким уговорам. — Тай, я зайду с тобой в дом, — обнадеживающе протянул Изуми. — Останешься? Будешь жить со мной и Шен? — Конечно. Само собой разумеется, Тай-Лунг понимал, что это не так. — Нет. Я буду жить в своей квартире. С тобой или без тебя… Выбирай сам, — мужчина разжал объятия и, приподнявшись над омегой, ощутил невыносимую жажду. И, к сожалению, речь не о воде. Это желание напомнило ему о слепой ярости, которая никогда не должна была обрушиться на Изуми. Парень же видел в голубых глазах сумасшедшее огорчение. Наивно полагая, что они чувствуют то же самое. Мужчина молча поднялся на ноги и подтолкнул к этому же Изуми. После чего без нежностей стряхнул с него пыль. Надоело. Тай-Лунг презирал то, что не мог изменить. Наклоняясь и хорошенько хлопая замершего омегу по пятой точке, он серьезно задумывался. В какой момент всё пошло под откос? Упорство Изуми хоронит их взаимопонимание. С чего бы ему браться за голову, если он провозглашает зону комфорта своим главным достижением? Завоеванным убежищем, мать его. И главное от кого? От мужа, что предоставил все условия любимому мальчику, лишь бы не подрывать его тонкие струны души. Мужчина тяжело вздохнул. Как же он ненавидел всё это. Ненавидел сдающие нервы, постоянную неопределенность, шаткость и неуверенность в том, что в их браке полный порядок. Изуми так и не усвоил, где его место. А кто же в этом виноват? Неужто кто-то крупно ошибся? В конечном итоге его жизнь никак не повлияла на то, что ты действительно потерял. Он никогда не вернет то, о чем ты жалел больше всего. Несчастье. Непреодолимая утрата, которую он не поймет и не восполнит. Изуми другой. Он ни за что не… Тай-Лунг отбрасывает эту мысль куда подальше, звучно посылая ее нахуй. Уйти бы в тень. Остыть. Прислушаться к тишине. И не делать поспешных выводов. Мужчина не собирался отнимать у омеги свободу. Ни в коем случае. Он делал всё, чтобы не обременять молодого супруга даже элементарными просьбами, не говоря уже о Шен, и не касаясь обязанностей, от которых бы Тай-Лунг отказался, если бы не груда ответственности, придавленная весом Даянэ. Помимо прочего мужчина в корне не понимал, почему парень диктует свои правила совершенно безынициативно глядя на их будущее. — Глазам своим не верю. Тай-Лунг тоже застыл, наконец обнаружив в заднем кармане джинс Изуми мятую пачку сигарет. Не так он себе представлял этот день. А ведь раньше можно было спокойно застрелиться назло отцу где-нибудь у себя в кабинете. Потому что нет никого, кем ты действительно дорожишь. — С каких пор ты куришь? — Мужчина взял пачку и нервно заглянул внутрь. Юный интриган, затаивший дыхание, уже не выглядел смело. — Во всем мире не нашлось более полезной вещицы? — От волнения у Изуми задрожали колени. Какая нелепость. Чего он боится? Как будто Тай-Лунг единственный, кто имеет право курить. — Тебя же воротило от сигарет. Зачем заводить дрянную привычку? — “Зачем-зачем…” А то ты не знаешь! — Взбеленился он, широко распахнув глаза. — Отдай. Я делаю это очень редко, — корявая отмазка. — Поэтому носишь с собой? Не ври. Тут и половины нет, — осуждающе прорычал мужчина и, скрестив на груди руки, омрачено прошел к парадной двери. — И что?! Отлупишь меня ремнём?! — Прокричал ему в спину Изуми. — Ты и сам не образцовый пример в этом плане! Ну и ну. Только зря понадеялся, что путь от машины до дома они пересекут без происшествий. От тремора не осталось и следа, но за каких-то полчаса парень оттрахал мозги Тай-Лунга до такой степени, что он еле соображал. — Стой, — напряженно крикнул Изуми, догоняя его ускоренными шагами. Мужчина встал на широкую ступень крыльца и, вынув ключи из внутреннего кармана плаща, проговорил: — Я тебя внимательно слушаю. — Мне не сложно зайти с тобой в дом. Правда! Но, если ты обманешь меня. Я больше тебя не прощу. — Что ты имеешь в виду под “обманешь”? — Тай-Лунг мысленно взял себя в руки, будто бы почувствовав сильное напряжение. Парень подошел к нему сзади вплотную и робко положил руки на его плечи. — Ну, как бы безумно это не звучало… — Чего? Говори, — мужчина сощурился и повернув голову набок, нетерпеливо глянул на него. — Вдруг тебе приспичит запереть меня. Когда мы жили вместе, ты этого не делал, но не говори, что такой расклад невозможен… — Изуми стушевался и ошарашенно замолчал, когда Тай-Лунг развернул его к себе лицом, не выдержав невообразимой ереси. — И как ты себе это представляешь? Я воспитываю сына и на его глазах удерживаю в заложниках собственного мужа, да? Так что ли? — Рассерженно прорычал мужчина в сжатые губы парня. — Нет! — Срывающимся голосом отрезал он, неудачно оттолкнув от себя Тай-Лунга. — Успокойся или я уйду! — Как ты вообще додумался до такого?! — Мужчина поднял руку, чтобы обнять его, но на парня уже надавила сила страха. Он невольно попятился назад и чуть не слетел со ступенек, если бы не Тай-Лунг, опередивший его падение. Изуми зажмурился и мужчина подхватил его на руки, сердито потащив в дом.