Творец судьбы

      Мечники незамедлительно отскочили от поверженного ангела и встали перед Леонардо, а тихо ругнувшийся Коннла переместился ему за спину. Все в напряжении следили за движениями серафима, готовясь к сложнейшему бою.       — Ты хорошо потрудилась, Джессика, — мягко сказал серафим, словно не замечая людей. — Теперь отдохни.       Из-за его спины выпорхнул ангел, поднял бессознательную Джессику и улетел с ней прочь. Помешать ему не пытались, всё равно бесполезно. Необходимо сосредоточиться на серафиме, нельзя упускать его из виду даже на мгновение. Пусть они тренировались на случай подобного форс-мажора, но Леонардо был бы счастлив, если бы те тренировки не пригодились.       Но случилось, что случилось. Они не смогли скрыться от серафима, и придётся принять бой. Леонардо лишь надеялся, что имеющиеся антимонстры и бойцы фракции продержатся, потому что пополнять армию он не сможет.       — Моя подчинённая искренна и самоотверженна, но, к сожалению, не умеет трезво оценивать обстановку. Она недооценила своих противников, что привело к закономерному итогу. Ей предстоит вынести урок из своего поражения, — серафим уставился на напряжённых людей. Когда он посмотрел на Зеновию, Линт и Зигмунда, на его лице промелькнуло разочарование. — Люди из фракции Героев, какими бы ни были ваши мотивы и убеждения, ответите за них перед судом. Имя мне Сандальфон, и я доставлю вас на суд библейского союза, хотите вы того или нет.       — Не жди, что мы позволим тебе нас захватить. Вперёд! — скомандовал Леонардо, бросая на Сандальфона антимонстров против ангелов. Одного, висевшего у серафима на хвосте, и того, что был при мальчике. Поискав третьего, Леонардо обнаружил, что тот зажат со всех сторон землёй. Похоже, не видя способа быстро устранить антимонстра, Сандальфон пробил узкую воронку и вбил в неё существо. Выбраться оно не могло — создавая антимонстров на скорую руку, Леонардо сосредоточился на магических характеристиках в ущерб физическим.       Для того, чтобы создать ещё, важно время. Ребята и почти догнавшие Сандальфона комбинированные антимонстры должны его выиграть.       Едва прозвучала команда, мечники напали на серафима. Зеновия атаковала в лоб, сосредотачивая внимание на себе, а Линт и Зигмунд начали заходить с флангов. Два антимонстра спикировали сверху. Коннла сзади шёпотом активировал Крушитель Баланса. Леонардо присел, намереваясь как можно быстрее начертить руническую связку.       Но Сандальфон заметил.       Всё произошло слишком быстро, чтобы получилось предотвратить. Вот серафим парит над землёй, а на него движутся противники. А в следующий момент он уже хватает за крыло антимонстра и швыряет в Леонардо, попутно снося не успевшую увернуться Зеновию. Мальчик бросился в сторону и успел уйти в последний момент, теряя равновесие и кубарем откатываясь в сторону. Как он при этом умудрился перехватить Зеновию частично воплощёнными существами, пока они вместе с антимонстром не врезались во что-нибудь, и тяжёлой тушей ей не переломало кости, он понятия не имел.       Зеновия стремительно вскочила на ноги и кивком поблагодарила за помощь. Она собралась вновь рвануть к Сандальфону, когда от Коннлы во все стороны протянулись тени, связанные друг с другом, подобно паутине, и располагавшиеся как горизонтально, так и вертикально. Мигом сменив траекторию, Зеновия прыгнула в ближайшую тень, и выскочила из другой позади серафима, обрушивая на него два меча. Но тот принял их на крылья, из которых при ударе не вылетело даже пёрышка, и с силой оттолкнул мечницу.       Экскалибур Кошмаров Линт, с помощью алхимии сплавленный с Экскалибуром Скорости в один меч, давал доступ к обеим способностям одновременно, чем девушка вовсю пользовалась, создав девять своих копий и вместе с ними подобно молнии носясь вокруг серафима в попытках его достать. Как только Коннла раскинул тени, она вовсю начала их использовать, десятью молниями исчезая и выскакивая с неожиданных сторон. Если бы это хоть как-то помогало, но Сандальфону хоть бы хны, он не менее быстро отбивал атаки копьём света и крыльями, при этом успевал противостоять разрушительным атакам Зеновии, крушащими вокруг него землю, и отбиваться от антимонстров, расшвыривая их в направлении врагов, как котят. Силы Экскалибура Мимикрии не хватало, чтобы его хотя бы замедлить. При этом вихрь из серафима, мечников и антимонстров носился по развалинам перекрёстка на сумасшедшей скорости, громя всё вокруг ещё больше.       Едва Коннла активировал Крушитель Баланса, Леонардо нырнул в тень, и ирландец высадил его за полуразрушенной стеной неподалёку. Пока он пропал из поля зрения Сандальфона, самое время создать усиленных антимонстров, коль дали шанс.       На уничтожение комбинированных антимонстров Леонардо внимания не обратил. Ожидаемо, что тридцати процентов серафиму такого уровня хватило, чтобы уничтожить существ. Но с новой партией он так легко не совладает.       Хагалаз, Ингуз, Турисаз на физическую силу, Эваз, Отала. Едва Леонардо закончил последнюю руну, услышал крик «берегись» и почувствовал, как к нему приближается плотный сгусток энергии. Расширив тень так, чтобы не задеть руны, Леонардо успел заслониться щитом частично воплощённых существ за мгновение до того, как стену за спиной с оглушительным грохотом разнесло. Обломки ударились о щит, что Леонардо отметил лишь краем разума, сосредоточенно создавая усиленных антимонстров.       Минус одно антиангельское существо — перья сильного ангела могут даже обезглавить. Второе дрыгается беспомощным жуком, насаженное на столб фонаря.       Сильно расширить тень, чтобы создать побольше, он не успевал, до ушей донёсся болезненный крик кого-то из товарищей, а к нему самому уже приближался Сандальфон.       Чёрт, давай, быстрее же!..       Даже три антимонстра в подобной ситуации подобны сокровищу. Когда щит бессильно распался клочьями, навстречу серафиму вылетели два антимонстра, которых и свет не возьмёт, и физически уничтожить сложно. Запрыгнув на третьего, Леонардо ушёл от врага к товарищам. Он уже успел оценить обстановку: раненая Линт выдёргивала из живота и левой ноги белоснежные перья, Зеновия поднималась со снесённого ей кованого заборчика, помятая, но без видимых ранений, а Коннла и Зигмунд вдвоём пытались сдержать Сандальфона, занятого антимонстрами. Свой транспорт Леонардо, едва спрыгнув, натравил на серафима.       — Так глупо облажаться… — кривясь от боли, выдохнула Линт, сжимая рану на животе. — Ай… Вот уж не думала, что первая их потрачу…       — Извини, утешать не умею, — побормотал Леонардо, выуживая флакончик с драгоценным лекарством.       Криво улыбнувшись, Линт по просьбе замерла, краем глаза следя за тем, как Зигмунд, Коннла и вернувшаяся в бой Зеновия сдерживают серафима, пытаясь оттеснить подальше.       Сердце бешено билось, от вида окровавленной подруги всё внутри стыло, но лицо не отражало эмоций, а руки действовали твёрдо и без дрожи. Ни одна капля не лилась зря, даруя исцеление от тяжёлых ран, убирая их, словно никогда и не было.       Вот, наконец, всё. Линт, вновь здоровая и полная сил, благодарно кивнула и поднялась.       — Он слишком силён, — сказала она, кивая в сторону серафима. — Когда разыграем козырь?       — Сейчас. С новыми антимонстрами можем, — тихо отозвался Леонардо, тоже считая, что без яда не справиться. Пора реализовывать план. — Иди. По моей команд…       Только последний идиот будет считать своего противника глупцом, и как Леонардо не был идиотом, так Сандальфон не был глупцом. Он умел наблюдать и делать выводы, и это качество только что вышло им боком.       Ночное Отражение сильный Святой Механизм, чья сила лучше всего раскрывается в командной работе. Манипулируя тенями и соединяя их между собой, Коннла прокладывает пути для переброски атак и людей, но, если он передержит внутри слишком большое количество энергии или если она сдетонирует, вся нагрузка и весь урон ударят по телу. Очевидно, что Сандальфон предположил нечто такое, наблюдая, как мечники перемещаются по раскинутым теням или посылают в них атаки, выходящие с другой стороны, а также сделав верный вывод, что Коннла опасается перенаправлять его атаки из-за опасения перед силой.       Поэтому он вместо того, чтобы в очередной раз атаковать антимонстров или Зигмунда и Зеновию, одно за другим запустил в тень два огромных копья света. Взрыв от их соприкосновения прорвался наружу ярким светом, пожравшим тени, а Коннла, скорчившись от боли, свалился, теряя Крушитель Баланса.       — Ты, сволочь! Убью! — испуганно-зло рявкнула Линт, срываясь с места.       В качестве ответа в неё прилетело копьё света, вынуждая изменить траекторию и броситься в сторону. Перехватив Экскалибур Мимикрии, Сандальфон бросил Зигмунда в стену полуразрушенного дома и голыми руками остановил мечи не менее злой, чем Линт, Зеновии. Сильный толчок вынудил её ослабить напор и отступить, и тем временем Сандальфон с копьём света в руках крутанулся вокруг оси, отбрасывая от себя антимонстров. Взмах крыльев, и он взлетел выше, с упрёком рассматривая людей под собой.       — Заблудшие дети, вам не обязательно умирать. Вы ещё можете добровольно сдаться в руки правосудия, в таком случае ваш приговор будет смягчён…       — Катись к чёрту! — прошипел Леонардо, уже успевший оттащить к себе Коннлу. Тот был совсем плох, без сознания, кровь текла изо рта, носа и ушей, но под пальцами на шее обнадёживающе бился пульс. Он ещё жив. — Не пытайся задурить нам головы!       — Именно! Никто здесь не поверит в твоё лживое правосудие! Веры Небесам больше нет, а ты… — Дюрандаль в руках Зеновии ярко засиял. Она сделала несколько шагов в сторону и крепче обхватила рукоять обеими руками, поднимая меч над головой, — …сейчас падёшь!       Пора!       — Линт, подойди, — подозвал Леонардо по гарнитуре, максимально концентрируясь на Святом Механизме, вкладывая остаток и без того прилично просаженных сил в одно-единственное маленькое и смертоносное существо.       Конечно, немного не по отработанному плану, но тоже сойдёт. У Зеновии хватит сил одной мощной атакой отвлечь Сандальфона, а антимонстры зажмут его с трёх сторон. Передав в руку подошедшей Линт флакончик слёз Феникса, Леонардо припал на колено и потянулся к границе тени для завершения своей атаки, придания ей максимальной мощности. Ингуз используется не только для защиты, помимо усиления прочности материала она придаёт объекту мощный проникающий эффект, способный пройти что через магическую, что через физическую защиту. Если влить в неё побольше магии и дополнительно усилить, то вобравшая её действие пуля приобретёт этот эффект и пробьёт защиту серафима наверняка. Обязана. Иначе поражение неминуемо, и тогда все они…       Ни за что! Эти твари не убьют и не получат никого из них!       Отзываясь на эмоции, на острое нежелание проиграть, на желание устранить угрозу себе и товарищам Святой Механизм внутри вспыхнул костром, в который подкинули дров. Щедро питаясь излюбленным эмоциональным топливом он питал силой владельца очередное оружие, не щадя ресурсов организма.       И, когда накрывшее серафима смертоносное сияние Дюрандаля начало гаснуть, маленькая незаметная смерть устремилась к своей цели. Сопротивление барьера, сопротивление ауры для неё незначительная преграда, в которую она вгрызлась жадно, безжалостно, неумолимо прогрызая крохотный проход.       Потрёпанный ударом Дюрандаля, который даже заставил треснуть барьер далеко позади, но не раненый, Сандальфон с удивлением на лице схватился шею. Тяжело выдохнув, Леонардо упал на колени, не в силах стоять. Кажется, он перестарался… его ресурсы и так были на исходе, поэтому Творец Уничтожения потянул из него жизненную энергию. Так и помереть можно, не рассчитав… но, чёрт возьми, не помер же! Даже больше, он смог создать существо достаточной силы с достаточной концентрацией яда и смог ранить им серафима!       — Остальное за вами, Линт, — сказал Леонардо, косясь за спину. Линт уже вылечила Коннлу, тот сидел и пытался откашлять остатки крови и оттереть её с лица. — Коннла, прости, что так сразу, но вот, что ты должен сделать…       Леонардо постарался объяснить максимально быстро и Коннла, всё поняв, моментально исчез, нырнув в тень Ночного Отражения. Как раз вовремя — Сандальфон едва его не заметил. Серафим смотрел на Леонардо сложно читаемым взглядом, то ли осуждая, то ли восхищаясь, то ли проклиная.       — Я чувствую, как яд горит в моих жилах, — медленно проговорил он, отнимая руку от шеи. — Сильный яд… И ты потратил последние силы, чтобы меня отравить? Дитя с Творцом Уничтожения, коварства и отваги тебе не занимать. Так и быть, в этот раз я отступлю, своего ты добился.       Позволив себе лёгкую усмешку, Леонардо покачал головой и медленно поднялся на ноги, не желая стоять на коленях перед этим существом. Может, истратив все силы, мальчик уже не может никого создать, но это не значит, что он позволит серафиму уйти. Он, всё-таки, не один.       — Мы тебя не пустим! — покрытый пылью и кровью Зигмунд вылетел из-за обломков, за которыми приходил в себя. — Пусть раньше мы вас почитали, но врагов не пощадим!       Линт в количестве десяти штук напала с другой стороны. Даже Зеновия, выдохшаяся после своего удара, подняла мечи и приготовилась присоединиться к бою. Разбросанные силой Дюрандаля антимонстры сползались обратно. Все они должны не позволить серафиму уйти, сдержать, сколько смогут, заставить больше двигаться, чтобы яд быстрее распространился. Леонардо присоединиться не мог, сейчас максимум, на что он способен — направлять ближайших существ, поэтому просто отошёл подальше, чтобы не мешаться.       Машинально отбив первые атаки, Сандальфон скривился и мощным взмахом крыльев отбросил врагов. Яд гидры распространялся быстро, не нужно быть гением, чтобы понять, что сражение ускорит процесс. Умирать не хотел даже серафим, поэтому взлетел, намереваясь покинуть поле боя.       Но не тут-то было. Едва оторвавшись от земли, он упал обратно, его крылья слиплись из-за едва заметных на белоснежном оперении нитей паутины. Выскочивший из тени за его спиной Коннла оскалился, затаив злобу на едва не прикончивший его удар. Вновь подставлять его под удары нашедшего уязвимость врага Леонардо не хотел, и ему в голову пришла идея, как распорядиться Ночным Отражением. Прочность паутины джорогумо мальчик проверил на своих существах, эта гадость Сандальфона как минимум задержит, ослабленный ядом, он её сходу не порвёт. Поэтому Леонардо послал Коннлу собрать паутину своим Святым Механизмом.       Жаль, что раньше не додумался.       С каждым взмахом копья света Сандальфон становился всё слабее, он уже не успевал реагировать на каждый удар, а магией подавно не пользовался. Яд оправдывал свою славу сполна.       — Не верю, — прохрипел тяжело дышащий серафим, не переставая пятиться и отбивать самые опасные удары. Весь налёт той показной святости с него слетел, обнажив естественный для любого живого существа страх — страх смерти. — Не верю… вы трое… предатели, но вы же… дети церкви… Вы на самом деле готовы убить меня?       Линт и Зеновия на мгновение замешкались. В запале боя было просто, но сейчас, когда практически встал вопрос последнего удара, понимание необходимости вступило в конфликт с церковным воспитанием и привитыми ценностями. Серафим не какой-то безымянный рядовой ангел.       Но был кое-кто, кого смутить не получилось.       Зигмунд вырвался вперёд и с силой ударил по выставленному блоку.       — Мы теперь враги. Врагов не щадят, — процедил он и снова ударил.       Леонардо неспешно направился к ним. Он жалости не испытывал, для него ангелы такое же зло, как демоны, он привык убивать их во время вылазок. Но вот трое выходцев церкви другое дело… и всё же они знали, что рано или поздно столкнутся с серафимами, которых были приучены почитать.       — Леонардо, как обстановка? — раздался в наушнике голос Зигфрида.       — Возникли сложности, но мы справились. У меня не осталось сил, я не могу следить за округой, поэтому не берусь утверждать, что там творится, — мигом отчитался мальчик, останавливаясь на полушаге.       — Слёзы?       — Последние на прорыв.       — Хорошо, продержитесь ещё немного. Ритуал в финальной стадии, мы скоро будем.       — Понял.       Зигфрид отключился, а Леонардо незаметно выдохнул. Они защитили ритуал. Скоро прозвучит сигнал к отступлению, прорвутся — и домой, где можно будет расслабиться и в спокойной обстановке переварить всё произошедшее. Ещё совсем чуть-чуть. Худшее уже поза…       Чёрт возьми!       — Назад! Все ко мне! — рявкнул Леонардо, но товарищи уже сами почувствовали приближение врага и отступили.       Мальчик запустил руку в карман за слезами Феникса. Придётся использовать их сейчас, потому что без силы Лонгина нельзя даже думать справиться с таким врагом. Чёрт, сосредоточившись на серафиме, забыли, что он в Киото не один, забыли про всех демонов, падших, ангелов и про проклятого Азазеля, чья фигура уже отчётливо виднелась на фоне потрескавшегося барьера.       Слишком близко, если достать слёзы сейчас, высок шанс их потерять, зависший над головой враг может ударить в любой момент. Нужно найти хоть какое-то укрытие.       — В тени, — дрогнувшим голосом шепнул Коннла.       — По команде, — Леонардо натравил на Азазеля антимонстров. Они синхронно выстрелили демонической энергией. — Сейчас!       Тени Ночного Отражения метнулись прочь, и отряд уже почти прыгнул в них, когда над головами раздался стремительно приближающийся гул, и перед ними в тень вошло копьё света. Вошло наполовину, и так и взорвалось — ударяя по всем, кто рядом и дополнительно по владельцу Святого Механизма изнутри. Леонардо успел заметить, как Линт и Зеновия поднимают святые мечи, чтобы защититься их аурой, как Зигмунд бросается к Коннле в надежде защитить хотя бы от внешнего урона, а Экскалибур Мимикрии спиралью сворачивается в щит. Сам Леонардо тоже вскинул руки, из мелких крох едва восстановившейся магии пытаясь создать щит.       Было ощущение, что его придавили раскалённым прессом. Хлипкий щит не продержался даже секунды, и Леонардо накрыло взрывной волной. Ему показалось, что он ударился спиной, но не был уверен, чувства как будто отключились. Ничего не слышно, не видно, не осязаемо, как будто он тонул в каком-то странном нигде, которое окутывало даже мысли, затуманивая их, размазывая…       Нет, нельзя! Нельзя терять сознание, нельзя валяться! Надо прийти в себя, надо встать, восстановить силы, использовать свой Лонгин и вытащить себя и товарищей из этой задницы! Там же Азазель явился, если быстро ничего не сделать, им всем хана!       Надо… прийти… в себя… ну же!..       Буквально заставляя себя очнуться, выталкивая плывущее сознание наружу, Леонардо начал различать какие-то смазанные звуки и цветные пятна перед глазами. Начала ощущаться нарастающая боль в груди… и лицо тоже болело… и руки. Да, точно, взрыв же… Ожоги?       Нет, сейчас это последнее, о чём стоит переживать.       Вдруг Леонардо почувствовал, как его вздёрнули на ноги и тряхнули за воротник, словно нашкодившего щенка за шкирку. За спиной на запястьях стальными кандалами сомкнулись чужие руки.       Твою… всё плохо…       — …нись! Оч…ись! Мал… ле…няя… янь! — донеслись до слуха какие-то обрывки, и мальчика снова тряхнули так, что зубы клацнули. — Эй… …дин… зель!.. Вы… не… перес… рались? Его… хоже… нехило… контузило…       Последняя фраза донеслась почти целиком. Слух уже почти восстановился, картинка перед глазами тоже, но Леонардо не спешил показывать, что пришёл в себя. Пока он не представлял, как выкручиваться, предпочтёт прикинуться контуженным.       — Я специально бил послабее. Эти члены фракции Героев выгоднее живыми. Особенно эта мелочь с Лонгином. «Неопытный пользователь в начале пути», как же… Ловко же они нас обдурили.       — С этим-то всё понятно, — прозвучал второй голос над головой. — А что делать с…       — Прочь от меня, демон, — раздалось приглушённое слабое шипение. — Только пальцем тронь!..       — Ты не в том положении, чтобы угрожать, козявка. Опусти-ка свой святой меч и не нарывайся, ты же даже встать не можешь, куда тебе драться.       — Надо будет — без ног тебя убью!       — Что за беспокойные дети пошли, — устало вздохнул голос, в котором Леонардо запоздало опознал Азазеля. — Вам бы ещё в песочнице играть, а всё туда же — в террористы. Усыпи его, не издевайся над ребёнком.       Не слушая ругань и угрозы Зигмунда, демон что-то сделал, и тот затих. Правда только усыпил, или?.. Леонардо едва сдержался, чтобы не дёрнуться. Если эта тварь что-то сделала с Зигмундом, если что-то сделали с остальными, он их на клочки порвёт!       — Мышцы напряглись. Мальчишка в сознании и прекрасно нас слышит, — констатировал державший Леонардо незнакомец, от чего мальчик захотел грязно и громко выругаться. Так идиотски спалиться!       Раз притворяться больше бесполезно, Леонардо поднял голову, чтобы зло уставиться на Азазеля. Тот рассматривал его задумчиво… даже изучающе. Сразу вспомнилась его слава помешанного на Святых Механизмах учёного, от чего и без того острый запах больших проблем стал совсем невыносимым. Этот тип разберёт его за кусочки, чтобы изучить Творец Уничтожения, как пить дать.       Но как этому помешать? Силы ещё не восстановились, его крепко держат, а остальные…       А что с остальными?       Мигом забыв об Азазеле, Леонардо принялся озираться в поисках своих товарищей. Они вообще живы? Нет, взрыв не мог их убить, они защитились даже лучше него, а ещё Азазель сам сказал, что их лучше брать живыми.       Первым он увидел Зигмунда, и от состояния, в котором тот находился, стало дурно. Похоже, взрывом задело ближайшие стены, не снесённые предыдущим боем, и Зигмунда отбросило к одной такой. Его ноги были под обломками, по его позе видно, что он пытался выбраться, но не мог.       Лежавший неподалёку Коннла выглядел ещё хуже, также, как после копья Сандальфона, но его положили так, чтобы он не захлебнулся кровью. Девушек положили рядом, в сравнении с Коннлой и Зигмундом они почти не пострадали, только без сознания.       — Они все живы. Пока что. Вас будут судить за свершённые преступления, и я не могу предсказать, какой приговор вам вынесут. После того, что вы здесь устроили, снисхождения не будет ни к тебе, ни к ним. Ничего не скажешь по поводу того, что натворил здесь? От твоих антимонстров погибли очень многие, — Азазель рассматривал Леонардо отстранёно, словно налипший на пальто лист. Он не скрывал осуждения в голосе, на что хотелось зло фыркнуть и отвернуться. Но Леонардо упрямо не отводил злого взгляда от губернатора падших ангелов. Он не покажет ему страха, не дождётся. — Значит, играем в молчанку? Не попытаешься ничего сказать в своё оправдание? И кому ты этим сделаешь лучше?       Леонардо продолжал упрямо пялиться на Азазеля, не собираясь говорить ни слова. Что ему вообще скажешь? Слова «мальчишки из террористов» ничего не изменят, мнение какого-то маленького человечка ему не нужно, он один из инициаторов пакта и всеми силами будет его защищать от любых врагов. Ровно также Леонардо не собирался отступать от своих убеждений о том, что этот всеобщий союз выходит его роду боком. Ему не в чем оправдываться.       Говорить им двоим не о чем.       — Как знаешь, — в итоге махнул на него Азазель и кивнул в сторону. — О том, что вы сотворили с Сандальфоном тоже ничего не скажешь? Помни, его тебе тоже предъявят в вину, особенно, если не получится вывести яд. И где только достали эту дрянь?..       Скосив глаза, Леонардо увидел бессознательного ангела со спутанными паутиной крыльями, над которым в напряжении творила заклинание за заклинанием демоница. Ясно, значит, пытаются вывести яд гидры, но уже слишком поздно. Почувствовать бы злорадство или торжество, но по поводу серафима Леонардо не чувствовал ничего. Сандальфон пройденный этап, и сейчас есть проблема намного серьёзнее, чем он.       Нужно во что бы то ни стало уйти от Азазеля и вытащить ребят. Что этот, что Сандальфон говорили о каком-то суде, но Леонардо не собирался ни на какой суд. Его вина в том, что он не желает садиться на поводок и хочет защитить от его угрозы своих сородичей, что в корне расходится с привычками присосавшихся к ним пиявок. Судить его за это? Да чёрта с два он позволит! И не позволит затащить на нелепый суд своих товарищей!       Но как это сделать? Как?       Чёрт, где остальные, когда так нужны? Зигфрид сказал, что они скоро придут, так где их носит? Почему ни он, ни Цао Цао, ни Георг до сих пор не пришли, когда прошла куча времени? Не могли они их бросить, ведь среди них слишком ценные кадры, чтобы выбросить в помойку!       Но… почему их тогда нет?       Нет, нельзя думать о таком. Зигфрид просто так не бросит своих учеников. Цао Цао не откажется от Дюрандаля и Творца Уничтожения. Просто у них самих возникли проблемы, из-за которых они задерживаются. Наверное, всё дело в этом. Нужно просто подождать ещё немного.       Но…       Леонардо посмотрел на то, как под руководством Азазеля разбирают обломки над Зигмундом. Сейчас его достанут и всё, их всех заберут туда, откуда уже не сбежишь. Что, если их не успеют спасти?       Тогда у Зигмунда, Линт и Зеновии отберут их мечи, а их самих… где-то заточат? Или вовсе казнят? Оба варианта плохи.       А он и Коннла…       — Чего скрипишь зубами, мелкая дрянь? — державший Леонардо падший зло его тряхнул и сильнее сжал руки, словно хотел раздробить кости. — Страшно за свою шкуру? Раньше надо было думать, до того, как умыл Киото в крови. Знаешь, сколь многих твои твари растерзали на этих улицах? Ты хоть что-нибудь чувствуешь по этому поводу?       Леонардо хотелось скривить губы в усмешке. Да, он знал, что устроил бойню, знал, что оборвал множество жизней. И знал это сильно заранее. Нравилось ему это? Нет, он никогда не наслаждался кровью, как тот же Зигфрид, но принимал необходимость убийства. В конце концов они вступили в войну, где, если промедлишь или замешкаешься, то сам станешь трупом, подведёшь всех тех, кто на тебя рассчитывал и надеялся.       Поэтому грязную, но необходимую работу Леонардо выполнял всегда исправно и всегда зная, что именно делает. Не нравилось — да. Но совесть не грызла. Ведь…       — А почему я должен переживать за тех, для кого мой род всего лишь ресурс? — пришлось неудобно извернуться, чтобы посмотреть в лицо падшего, которое полыхало ненавистью и жаждой крови. Крови конкретной. — Вы убиваете людей за то, что они родились со Святыми Механизмами, демоны отлавливают нас, чтобы превратить в домашних зверушек, Небеса всем вам потакают, а ваши местные друзья людей вовсе жрут. Так что мне чувствовать из-за чудовищ?       Падший угрожающе наклонился и ещё сильнее сжал запястья мальчика, едва их не выворачивая. Леонардо хотелось зашипеть от боли, как-нибудь перевернуться, чтобы уменьшить её, но он недвижно стоял, отвечая на яростный взгляд своим, полным злого отвращения.       Но в тоже время было страшно. Он сейчас один в лапах врага, его силы иссякли, ему нечем себя защитить, и с ним могут сделать что угодно. Но это не значит, что он подожмёт хвост и забьётся в угол, как побитая собачонка. Враги ни за что не увидят его страх.       Поэтому Леонардо с вызовом смотрел в глаза злобному падшему ангелу, который может одной рукой свернуть ему шею. От того, чтобы это сделать, его останавливает лишь слово Азазеля.       Пусть только попробует. Понадобится, и Леонардо ему в глотку зубами вцепится, если это поможет освободить себя и товарищей. Может, как командир отряда он облажался, раз позволил себе проглядеть угрозу, но он их не бросит, он всё ещё за них в ответе.       — Так ты умеешь говорить, малолетняя дрянь? Да ещё такие громкие слова, когда сам всего лишь жалкий террористишка. Оправдывайся благородством сколько хочешь, ты всего лишь преступная грязь, которая кончит так, как ей полагается. Ты сдохнешь в лаборатории, когда мы изымем твой Святой Механизм и отдадим кому-то подостойнее. Тот валяющийся полутруп последует за тобой. И все остальные твои дружки тоже, включая тех, кто сейчас терзает госпожу Ясаку. Ты всего лишь откроешь список, — прорычал падший, ещё сильнее выворачивая запястья. Они уже горели огнём, но Леонардо лишь зло оскалился в лицо своему врагу. — Я лично вытащу из тебя Творец Уничтожения, и знай, что буду делать это очень неаккуратно.       Они… что?       Они хотят забрать Творец Уничтожения? Забрать его любимую силу, с помощью которой он хочет помочь Цао Цао победить мифологии? А потом проделать это с Коннлой и остальными?       Мимолётный страх от осознания сменила злость, чей костерок стремительно распалялся лесным пожаром ярости.       Кем эти твари себя возомнили? Мало им того, что они постоянно гробят жизни людей со Святыми Механизмами, так, оказывается, умеют делать это изощрённо, отдирая от души связанную с ней ценную часть.       И это хотят проделать с Леонардо и теми, кого он знает и за кого отвечает?..       Жар от почти сломанных запястий терзал плечи, грыз грудь, пылал болезненным пламенем, жаждущим разорвать оболочку, вырваться наружу, распространиться настолько далеко, насколько сможет…       В голове словно набатом било, закладывая уши, почти глуша скрежет зубов. Лицо падшего перед глазами расплывалось, словно желало преобразиться мордой чудовища под стать натуре…       Эти твари, возомнившие себя вправе распоряжаться чужими жизнями, решили проглотить кусок себе не по горлу.       Леонардо вспомнил. Пылающий в теле жар не от рук. Он ведь знал, что это такое. Такой знакомый и настолько привычный, что незаметный, но именно сейчас жар ощущался также ярко и чётко, как впервые.       Так не должно быть?       Плевать.       Нет энергии?       Плевать.       Странное поведение?       Плевать.       Будут ли последствия?       Плевать.       Без него — ничто. С ним — всё.       Не было никаких мыслей, догадок, предположений или сомнений. Сейчас в голове пульсировала одна простая цепочка. Рядом чудовище. Чудовище несёт угрозу. Несёт угрозу — значит враг. А врага нужно —       Уничтожить.       — Хочешь… забрать часть меня? — медленно, растягивая слова, словно говоря на чуждом языке и чуждым органом, протянул Леонардо, не мигая смотря в глаза врага. — Нет. Это я заберу часть тебя.       Что делать, как делать, зачем делать — всё это не имеет значения. Важен лишь конечный результат. Важно лишь уничтожить врага.       Страх, беспомощность, ярость, ненависть — топливо. Пылающий внутри жар — иди, вовне, пожри, уничтожь.       За плечами падшего ангела взметнулись извивающиеся чёрные нити.       Медленно, словно двигаясь в желе, стоящий над обломками Азазель обернулся, на его лице было осознание чего-то, как будто очень важного, но…       Это не важно. Важно лишь то, что он чудовище-угроза-враг. Значит — уничтожить.       Сотни нитей пробили плоть, вздёрнули вверх и разорвали на куски. На лицо попало что-то жидкое и горячее. Не важно. Рядом чудовище-угроза-враг — уничтожить.       Жар рос, оберегал, ширился, пожирал. Чернота заволакивала пространство, тысячи нитей шарили, ощупывали, опознавали. Вокруг чудовища-угроза-враги — уничтожить. Рядом люди-не угроза-не враги — не трогать.       Свет — яркий, жгучий, уничтожающий. Жар-чернота отступил, но он податливый, изменяющийся. Знал, что умеет не бояться жгучего света, отступил, изменился, подстроился, вернулся — свет беспомощный, не кусает, исчезает. Чудовище-угроза-враг отступил, ушёл, улетел. Быстро, далеко, не достать — не важно. Вокруг много чудовищ, много врагов, много угроз.       Нити множились, тянулись, вились, сплетались, обретали форму.       Первые гиганты сделали шаг.       Всех, кто не человек — уничтожить.