Тарталетки

Это какой-то пиздец, в который невозможно поверить. Учебный день начался с того, что классный руководитель выстроил шесть одноклассников у школьной доски — вид у них был скорбный, головы опущенные, и они по очереди бормотали извинения. Извинения за то, что вчера, после уроков, играя в снежки в соседнем дворе, им, блять, показалось, что упавшую девочку, с которой они вместе росли, учась — будет просто замечательно оседлать, держа её руки и ноги, чтобы расстегнуть пуховик, пиджак, рубашку, и проверить, своя ли у неё грудь, или всё дело в поролоне. В классе повисает тишина, все оборачиваются к той девочке, сгорающей со стыда и говорящей, что извинения приняты. Ей неловко, практически так же, как и тогда, когда удалось вырваться и под дебильные смешки кое-как одеться и бежать зарёванной домой, не чувствуя от шока холода и собственного облапанного тела. Комитет, созданный для предотвращения насилия, буллинга в школе, вызывает провинившихся вместе с родителям для воспитательных бесед, девочку же направляют к психологу. И вскоре эту новость заминают. Перестают расспрашивать пострадавшую, перешёптываясь по углам. Некоторые даже решают, что она была сама виновата. Френдзонила, подавала ложные надежды, вела себя вызывающе… В конечном итоге, комитет решает исключить из школы Юнджи, за организованную словесную травлю против тех шестерых. Погоняло «адвокат» прилипает к ней, справедливость восстанавливается, и если цена за ожесточённые споры и вдалбливание в головы истин это перевод в другое учебное заведение, то и… Ладно. В новом классе мальчиков больше, чем девочек, и их повышенное внимание напрягает. Они кажутся дружелюбными, но Юнджи их не знает. Слухи из прошлой школы кочуют за ней, искажаясь как в игре с испорченным телефоном — опасная, проблемная, ассоциируемая с чем-то жестоким. Дерзкие ответы на подкаты подливают масла в огонь — неприступную Мин называют Снежной Королевой. Ей страшно повторить судьбу девочки, насильно раздетой подростками из любопытства и несдержанных желаний. Сторонясь парней, она садится за парту к отличнице Намджу, неуклюжей и очень доброй. Если бы не ангелоподобный Пак Чимин, то она бы точно стала старостой вместо него, имея лидерские задатки. Намджу трескает учебником Чонгука, что на перемене нагло лезет к новенькой, строя из себя мачо. Вяло аплодирует читающему стихи Хосоку и утаскивает Юнджи в библиотеку, помогая с учёбой. — Обычно они не такие придурки, просто ты… — Свежая кровь? — перемещая очки Тэхёна, что он ей отдал, на макушку, ухмыляется Мин. — Очень красивая. У Намджу такая же стрижка — каре по плечи. Она крупнее, выше, немножко нескладная, несуразная, с гиенистым смехом. По сравнению с ней Юнджи утончённая, хрупкая, с изогнутыми в усмешке губами, едва подкрашенными тинтом. Никто из них не говорит: «Давай дружить», но именно это и происходит. Юнджи носит с собой пластыри и бинты — на всякий случай, для Намджу. Однажды той требуется, впрочем, другое: — Онни, слушай, у тебя случайно нет… Прокладки? — Прокладки? — Да, мне кажется, я сейчас протеку. — Встань, я посмотрю? Чистая, клиньевая юбка чуть помялась, одёргиваемая ежесекундно вниз. — Всё в порядке. У меня есть только тампоны, надо? — Я никогда их не… Пробовала. — Пошли в туалет. Стоя снаружи кабинки, Юнджи инструктирует, понимая, что это какой-то новый уровень дружбы. — Сними упаковку, потяни верёвочку, помести ногу на ободок унитаза, сделай вдох, и на выдохе вставь. — Он большой! — Не толще пальца, не паникуй и пропихни поглубже. Намджу сдавленно матерится. — Верёвочкой наружу! — Да я поняла! Блин, почему это так сложно? — Намджун-а, неужели ты себя там никогда не касалась? Раздвинь ноги шире. Слышится всплеск. — …Ого, прям как в рекламе… — Ты его уронила в воду? — Случайно! — Ну ты и… Тебе повезло, что у меня есть ещё один, последний. Может, тебе помочь? — Я сама! Краснея щеками, Намджу приоткрывает дверцу, и вкладывая в её ладонь тампон, Юнджи задевает указательный палец с маленьким подтёком крови. Семейство Намджу… Специфично. Юнджи приходит иногда в гости, делать совместно домашку или смотреть дорамы. Мама, худощавая женщина в платье и с неизменной алой помадой, слишком восторженна, радостно обнимая и предлагая заказать из доставки всё, что детям только захочется. Моложавый и миловидный отец, сильно устающий после работы, тайком подстрекает взять пива. — Наму? — сидя на краю кровати, Юнджи опускает взгляд в пол, пока подруга переодевает школьную форму. — О нас говорят, что мы лесбиянки. — Кретины! Это я виновата, прости. — В каком… В смысле? Та раздражённо стаскивает гольфы. — Я никогда ни с кем не встречалась, как-то… Не знаю, не получалось. Не до этого мне. А теперь, провожу с тобой столько времени… Извини. — С ума сошла? Прекрати нести чушь, ты же умная девочка. Нам надо что-то придумать, я не хочу крутить роман с кем-то из класса. Поставь мне засос? Юнджи развязывает бант на шее. — Ты что! — Скажу, что у меня есть парень в колледже. Или из тюрьмы вышел… — Господи, да не здесь же! Идём в ванную комнату. — ...Ты стесняешься делать это перед айдолами с плакатов? — Если хочешь от меня засосов, то тебе придётся выучить их имена. И я опасаюсь что мама зайдёт. — Идём тогда... И я не слушаю такую музыку. — Ага, мама тоже так говорила. По ощущениям, Намджу собирается прогрызть шею. Она с силой впивается в нежную, бледную кожу, оставляя отметины-гематомы. — Садистка, достаточно! — Юнджи отпихивает, толкая в плечи и болезненно стонет. — Шикарное алиби. В это должны поверить. Новость о мифическом парне радует других девушек в классе, что, оказывается, ревновали. Внимание от одноклассников слегка угасает и меняет вектор — многие хотят знать, как стать крутым и нравиться таким, как Юнджи. Потирая засос, виднеющийся над воротом рубашки, Мин пожимает плечами. — Быть собой. А ещё я люблю татуировки. …После занятий Юнджи натыкается за школьным углом на Тэхёна с сигаретой, и прежде чем его запаливает учитель, идущий за ней, но ещё не завернувший за угол — забирает сигарету себе, не успев потушить и придавить туфелькой. Естественно, её родителей вызывают для разборок, и рыцарские попытки Тэхёна прояснить ситуацию не помогают. — Ваша дочь катится по наклонной. Выговор, серьёзный разговор дома. Лёжа через неделю под тяжёлой Намджу, что почти ласково царапает зубами шею, Юнджи некстати осознаёт, что мокнет. Чонгук рисует эскизы татуировок, Чимин канючит, требуя подробное описание характера выдуманного парня, а одноклассницы пытаются подсесть рядом, чтобы поучаствовать в разговорах. — Почему ты дружишь с заучкой Намджу? Она мужикоподобная и пахнет потом! Я лучше! — заявляет одна из них. Юнджи перекрывает злобой. На адреналине хватая выскочку из богатой семьи, сжимая в кулаке ткань рубашки и шипя в лицо оскорбления, она, сама того не зная, рвёт тонкую, спрятанную золотую цепочку. На этот раз решение о переводе в другую школу принимает мама, основываясь на жалобах Юнджи о пристающих парнях, появившихся засосах, сигаретах, и чуть ли не судебном иске за порванное украшение. — Я не знаю наверняка, что у вас там творятся за драмы, но это для твоего же блага. Остаток года Мин проводит на дистанционном обучении, что действительно положительно влияет на оценки и позволяет расслабиться, разгуливая по квартире без формы, в шортах и майке. Намджу поддерживает, как может, приносит конспекты, пиццу… И диски любимой группы. На вечеринку в честь окончания учебного года Юнджи не идёт и радуется за подругу, которой, совсем как в фильмах, главный красавец школы предлагает встречаться. Намджу, с косметикой на лице, в платье и на шпильках, неловкая, очаровательная, валится в его объятья, что разлетается фотографиями и видеозаписями по социальным сетям со скоростью пожара. Третья по счёту школа становится последней. Готовясь к поступлению в институт Юнджи налегает на учёбу и просто счастлива, что окружающим нет дела до её прошлого и каждый сосредоточен на собственном будущем. Дни проходят один за другим, сообщений в чате с Намджу становится всё меньше и меньше, сокращаясь до дежурных поздравлений с праздниками. И это нормально, в списке контактов и без того полно номеров телефона бывших и нынешних друзей и знакомых. На дополнительных курсах Юнджи влюбляется в миниатюрную и милую моти, и со своим комплексом героя-спасателя оберегает от холодов, грея руки в руках и поцелуями — щёки. Следит, чтобы малышка никогда не была голодной и грустной, стараясь даже сверх меры, из-за чего в последствии и расстаются. Задушенная любовью, не растраченной прежде, девушка не выдерживает напора, пугаясь собственнических замашек Юнджи. Та делает выводы, воспринимая произошедшее как болезненные, но необходимые уроки.

ღ

Охранник у входа в клуб требует удостоверение личности, подтверждающий возраст, и Мин с каменным лицом пихает ему документ, проходя внутрь. Она выглядит хорошо, моложе, чем есть, и это иррационально раздражает, когда нужно купить алкоголь и делать прочие взрослые вещи. Как, например, концерт андеграундных рэперов — в зале много дыма, мата, к барной стойке не протолкнуться… Юнджи заказывает пол литра тёмного пива, делая терпко-горький глоток и постепенно расслабляясь. — Эй, детка! Как насчёт того, чтобы уединиться ради парочки засосов? — Ты охуе… — разворачиваясь, Мин замирает. — Намджу, твою мать! Её не узнать, фея пубертата постаралась на славу. Из смешной и нескладной получилось какое-то чудо. Высокая, стройная, спортивная — короткий топ обнажает плоский живот, под широкими штанами угадываются очертания сочных бёдер. — Что ты здесь делаешь? — Я знала, что однажды встречу тебя тут, онни. — Это вообще не в твоём стиле. Платиновые волосы, выбритые виски. Длинная чёрная рубашка, небрежно накинутая на плечи. Массивные кольца в ушах и на пальцах… — Блять. Намджу. Я думала, ты уже десятерых родила от Сокджина. Ким хохочет, и её улыбка с закушенной нижней губой и игривым подмигиванием лишь усугубляет тот транс, в который погружается Юнджи. — Да какого хуя… На сцене появляется первый артист и от густого, тяжёлого бита вибрирует пол. — Пойдём отсюда? Если хочешь, конечно, пообщаться. — Идём. Юнджи выходит из клуба с пластиковым стаканом пива, залпом выпивая половину. Намджу. Бывшая школьная подруга, что всё также спотыкается на ровном месте, хватая за плечо и едва не утягивая за собой на землю. Юнджи смотрит под ноги, на белые подошвы их кед, пока они идут в ближайший парк. — …и он задался целью сделать из меня девочку-девочку, понимаешь? Розовые рюшечки, бантики, эгьё. Пробуждение женственности, так говорил Джин. Мы разошлись мирно, когда оба поняли, что я не та, кого он хочет. Мне такой не стать. С той же готовкой он справлялся куда лучше. — Поэтому ты пустилась во все тяжкие? — Первым делом я заплела дрэды. — Бооооже! Есть фотки? — Есть, онни. На снимках часто мелькает обнимающая девушка, и Намджу спешит пояснить, что это двоюродная сестра, борец ММА, приобщившая к спорту. — Ну, а у тебя как дела? — Да ничего особенного. Учёба, работа, общага. Хроническая усталость. — А я всё равно считаю, что ты особенная, — притягивая к себе, сидя на скамейке, Ким целует в лоб, прикрыв глаза на секунду. Юнджи думает, что идея обменяться новыми номерами телефонов и возобновить дружбу — не лучшая, потому что это приводит к внеплановой встрече выпускников, и она к этому не готова. Перерывая свой гардероб, Юнджи выуживает обтягивающие джинсы и огромный вязанный свитер с вырезом лодочкой, подчёркивающий ключицы. Её собственная фаза бунта была перешагнута в раннем возрасте, но остальные… — ПРИВЕТ! — орёт Тэхён в ресторане, подрываясь с места. Моргнув, Мин заново узнаёт — вот ярко-рыжий Пак Чимин, с проколами в ушах и татуировкой на запястье. Хосок с медными волосами, разодетый по последней моде. Чонгук, вымахавший и накачавший мышцы, с забитым рукавом и пирсингом в брови и губе… — Ну вы даёте, ботаники. Тэхён-а, удиви меня. У тебя тоже есть сюрпризы? — Штанги в сосках. — Банальненько. — Чимину и нашему с ним парню нравится. — …Охренеть. Налейте кто-нибудь выпить? Парни начинают суетиться, но их опережает Намджу, останавливая твёрдым взглядом. Чимин слегка щурится, склоняя голову на бок, но не рвётся доказать превосходство, он больше не староста. За едой и разговорами возникает почти позабытое ощущение — аутсайдер, белая ворона. Разве что теперь она слишком обычная. Среди них Юнджи не выделяется внешне — бледность, каре, тёмные вещи, даже тинт прежней марки и оттенка. Она стала старше и мрачнее, немножко спокойнее. Без охуительных историй и громких побед, застрявшая в монотонности будней. Когда Намджу предлагает позаниматься в фитнес-клубе вместе, Мин, поразмыслив, согласно кивает. — Я хочу сдохнуть. Добей меня? Намджу с оттяжкой шлёпает по ягодице. — Ещё раз! Давай, детка, ты сможешь! Юнджи хнычет, перекатываясь на спину — каждая мышца в теле, о существовании половины которых она и не знала, болит. — Дома прими ванну с солью и ляг спать. А сейчас… Крепко удерживая за лодыжки, Намджу помогает качать пресс. Здесь, на территории фитнес-клуба, между ними очень много физического контакта, что неизбежно и воспринимается как должное. Постоянные шлепки и щипки, что было бы невозможно с кем-то другим, но это же Намджу, когда-то не умеющая пользоваться тампонами. Потная, и пахнущая при этом пряно и вкусно. Подбадривающая, дразнящая, и Юнджи поддаётся на провокации, из упрямства и азарта перебарывая лень и вызывая восхищение. — Горжусь тобой, ты умница. — У меня ноги дрожат… — Голова кружится? — Да, но не сильно. В раздевалке Ким отпаивает водой с электролитами и ведёт в душевую, заходя следом. Становится слишком… Слишком много голой кожи. Точёные, соблазнительные изгибы близко стоящей Намджу и внезапное её становление на колени. — Ш-ш-ш, не дёргайся. Вот здесь больно? Намджу поворачивает ногу Юнджи, раскрывая, давит пальцами, скользя вверх по бедру, безошибочно находя точку, где как будто затянутый узел. Юнджи стонет, откидывая голову назад, к стене, под тёплые струи душа. — Подай мочалку, онни?.. Распределяя мыльную пену, Намджу моет и делает массаж бёдер. Это определённо запредельный уровень дружбы, в котором хорошо до непроизвольной судороги. — Всё-всё-всё, я в норме, остановись. Тебе нужно и себя в порядок привести, не обязательно со мной так нянчиться. — Ты такая измотанная и уставшая. Хочется закутать в полотенце и отнести в кроватку. — Было бы круто. Когда изобретут телепорт? — И куда бы ты отправилась? — Это всегда была бы кровать. Намджу, энергично намыливающая свои волосы, смеётся, пока шампунь не попадает ей в глаза. Чимин зовёт прогуляться, предупреждая, что это без всякого скрытого подтекста. — Значит, два парня, Пак? И как долго ты скрывал от всех, что являешься геем? — Вообще-то, у меня был краш на тебя. В той или иной степени, у всех нас... Когда ты ушла, стало пусто. Намджу предпочитала сидеть одна за партой, будто стул это могильная плита и рядом витает твой призрак. — Ну ты и фантазёр. — Серьёзно! Мы ещё долго представляли, что бы ты сказала в разных ситуациях… И когда я познакомился с нынешнем парнем, он говорил похожим образом. Он рэпер. — Мда. А Тэхён? Вы же были лучшими друзьями? — Как думаешь, Юнджи… Часто ли друзья начинают встречаться? В Чимина словно черти вселились. Его мимика и жесты соблазнительны и сексуальны, будь он таким в старшей школе — Юнджи бы сдалась без боя. Сейчас он не пытается подкатить, залюбленный другими, откровенный и смелый. — Ты, кстати, в курсе, что после Сокджина у Намджу был загул по девочкам? И все одного типажа. — Давай без сплетен? Я от этого отвыкла. — Окей. И его переключает как по щелчку, он начинает болтать о музыке и танцах, смешит и вызывает улыбку. — Да куда ты всё ходишь? — Намджу раздражённо поводит плечами, наблюдая, как в спешке собирается подруга. — Приватные встречи с бывшими одноклассниками. Ооо, не надо выдвигать подбородок, знаю я это выражение лица! Ты сама спровоцировала наше сближение. — Я хотела и хочу проводить время с тобой, а не делить с остальными. — Прости? — Ну… В смысле… Со мной ты видишься только в зале… — Трижды в неделю. — Да, и… Может, как-нибудь поужинаем вместе? Или пообедаем? Как тебе будет удобно. Я понимаю, что свободного времени мало, и надо исхитриться состыковать расписания… — Наму, эй, — потянув за шею, опуская лицо так, чтобы смотреть глаза в глаза, Юнджи гладит подушечками пальцев по скулам. — Я с удовольствием с тобой где-нибудь поем, и верну все потраченные калории с лихвой. Мы объедимся так, что не сможем пошевелиться. И будем счастливы. — Обещаешь? — Всенепременно, — Юнджи целует в кончик носа, отпуская. Спорт — это в первую очередь про здоровье. Не планируя похудеть, Юнджи работает над выносливостью, позже с удивлением обнаруживая, как всё тело становится упругим и отзывчивым, пластичным. Изменения происходят и с либидо, потому что возбуждение от тренировок концентрируется внизу живота, и даже ненавистный сайклинг становится каким-то эротичным. Или… Или дело в Намджу, что не стесняясь сушит волосы феном, стоя в стрингах и топе, либо, не прерывая разговора — присоединяется в душе. — И где ты научилась делать массаж? Утыкаясь лбом в скрещенные руки, Юнджи прогибается в пояснице под чуткими пальцами, идеально мнущими верхнюю часть ягодиц. — Сестра. При её нагрузках боль практически постоянна. — Жалко. — Не заморачивайся, это её выбор, — опуская ладони ниже, Намджу щипает за кожу там, где ягодицы переходят в ноги. — Вот здесь у тебя ушло всё лишнее, чувствуешь? — Я не пялюсь на собственную задницу. — Почему? Она милая, — сдавливая половинки вместе, и резко отпуская, Ким после шлёпает по ним мокрыми руками. Юнджи пытается отомстить, отбивая ладонь о каменный, накаченный зад. Этим же вечером они зависают у фургона с гирос, пачкаясь в соусе и сыто облизывая губы. — Слушай, у меня сестра уехала на соревнования… Намджу костяшками пальцев, сжав пальцы в кулаки, водит подмышками, разминая перенапряжённые мышцы. День рук — Юнджи перестаралась, и у неё ноет и тянет в груди. — И? — Мы могли бы приготовить что-нибудь вместе, квартира свободна, — сщёлкивая мыльную пену с соска, Намджу заглаживает вспышку боли, обводя сосок по ареоле. — Мучает совесть из-за фаст-фуда? — Мне не хватает домашней еды. Устроим пижамную вечеринку? — С ночёвкой? — Угу. — Что ж… Почему бы и нет? — Отлично! Юнджи сложно сосредоточиться на продумывании меню, потому что мысли занимают возможные варианты развития событий. Вечер и ночь вдвоём, что они будут делать? Маникюр? Смотреть фильмы?.. Намджу настаивает на совместном походе в магазин, набирая продукты и оплачивая половину. Собирая купленное в пакеты, Юнджи переносится в прошлое, качая головой. — Ты чего? — Помнишь, как твой папа предлагал нам выпить? Сейчас это привычно, изучать секции с алкоголем и брать, что нужно, а тогда мы жутко стеснялись. — Я до сих пор стесняюсь пить с родителями. Квартира сестёр Ким в тихом районе, обставленная по-спартански. Вместо плакатов с бойз-бендами на стенах картины со скудной палитрой цветов. — А где твои плюшевые игрушки? — Я теперь инвестирую в деревянные фигурки в виде мишек. И хочу бонсай, но боюсь загубить. — За ним не сложный уход. — Но он же живой! Будет обидно перелить или недолить землю, поставить не туда, обжечь нежные листики солнечными лучами… — Попробуй, ты научишься. — С готовкой мне говорили тоже самое, и нифига. На кухне Намджу действительно больше мешает, чем помогает. В итоге она развлекает пением под радио, и неожиданно хорошо зачитывает рэп. Забираясь на стул с ногами, ужиная, Юнджи чувствует себя уютно. В леггинсах, растянутых футболках и с волосами, собранными в хвостики, они долго болтают, допивая пиво и открывая вино. Намджу зевает на второй бутылке. — Мне так влом расстилать тебе отдельно… Давай умоемся и ляжем спать. — Мы не нанесли маски, собирались же устроить домашнее спа. — В следующий раз успеем. Юнджи чистит зубы, и залезает в трусах и футболке под одеяло, сонно удивляясь, какая Намджу горячая рядом с ней, обнимающая за талию и укладывающая в позу маленькой ложки. — Онни? — М-м? — Насчёт воспоминаний… Мне так стыдно за терзание твоей шеи. — Ты про засосы? — Это было варварски, я не умела и получалось ужасно. — Наму, засосы это буквально повреждения кожи, они и должны быть… Травмой. — Нет, вовсе нет. Хочешь, я сделаю без мучений? — Какое хвастаство, Ким. Намджу негромко смеётся, притягивая ближе и утыкаясь носом за ухо, шумно вздыхая. — Твой тон почти умоляет убедить в обратном. С удовольствием послушаю, как ты хнычешь вне спорт-зала. Мягкие губы касаются шеи, долго выбирая подходящее место, прицениваясь в коротких поцелуях. Юнджи широко раскрытыми глазами смотрит в темноту комнаты, вздрагивая от давления зубов и задыхаясь от движений языка, что зализывает пылающие следы. После ещё нескольких укусов Наму впивается сильнее, всасывая кожу с глухим стоном, вызывающим мурашки. Юнджи машинально сгибает колени, сжимаясь. — Тебе неприятно? — отстраняясь, Намджу гладит по голове, убирая волосы от влажной, чувствительной шеи, щекоча дыханием. — Это не неприятно. — Останови меня, если станет слишком… Потянув за ворот футболки, обнажая округлое плечо, Нам выцеловывает, перемещаясь к ключице, обводя губами, и мажет языком в маленькой ямке. Нежно, неторопливо, плавно поворачивая Юнджи на спину и длинно проводя мокрый след к подбородку, слегка прикусывая. — Ты собралась засосать все части тела? — Позволишь? Мин подаётся навстречу, раскрывая рот и сталкиваясь языками. Ей нравится держать руки на нижней челюсти Намджу, направляя, но та перехватывает за запястья и кладёт руки на подушку, над головой, переплетая пальцы и седлая бёдра. Юнджи пытается передать через поцелуй насколько ей сейчас хорошо, углубляя. — Я хочу снять с тебя одежду. Можно? Голос младшей понизился на несколько тонов, звуча возбуждённо и хрипло. Мин порывается сделать это сама, чуть хмурясь когда Намджу шлёпает по ноге в знак протеста. Задирая футболку, оглаживая талию и рёбра, она тянет ткань вверх, останавливаясь на груди и сжимает её в ладонях, увлекаясь и перекатывая соски между пальцев. Юнджи выгибается, стараясь сохранять молчание даже от царапанья и щипков острыми ногтями, что и дискомфортно, и распаляет. Намджу наклоняется, ласково облизывая набухшие соски, втягивая и осторожно кусая. Грудь становится мокрой от слюны. Чередование грубости и лёгких, призрачных касаний затрудняют дыхание и путают мысли. Сняв до конца футболку, Наму хаотично целует вслепую везде, куда может дотянуться, сползая пониже и с жаром принимаясь за живот, ставя ещё один засос сбоку. Когда кончик её языка ныряет в пупок, Юнджи вздрагивает, хватая за плечи. — Подожди. — В чём дело? Ким делает такое лицо, словно они тут обсуждают уроки, потирая между ног через пропитанные естественной смазкой трусы. — Почему ты это делаешь? — Ты мне нравишься. Юнджи скептически кривится, сдвигая колени вместе. — Я влюблена в тебя, — глядя в глаза, Наму подцепляет мешающую ткань белья и толкается внутрь средним пальцем, тут же вынимая для того, чтобы вернуть обратно. — …Ладно, — расслабляясь, Мин улыбается, приподнимаясь чтобы помочь остаться абсолютно голой, и вскрикивает от третьего по счёту засоса на внутренней стороне бедра. — Ладно? — закинув ноги старшей себе на плечи и быстро трахая пальцами, с приятным давлением и растяжением, Ким, храни её Господи, не останавливается. Размышляя над более вменяемым ответом, анализируя их общее прошлое и нынешнее, Юнджи не может ничего сказать, хныча из-за ладони, давящей на низ живота, и определённо необходимой и долгожданной ласки языком. — Умница, онни. …Чонгук просит о встрече, взвинченный и нервозный. Он приглашает в ресторан и едва сев, раскрывает бархатную коробочку. — Куки… — Я собираюсь жениться. — А мне ты просто показываешь кольцо? — Ну да. — Красивое. Юнджи нервно смеётся, расстёгивая верхние пуговицы рубашки и обмахиваясь меню. — Оу, а у тебя опять страстный парень, ставящий засосы? — Девушка. Намджу. На самом деле, в те разы, в школе, это тоже была она. — Да как так! Почему у тебя всегда происходит что-то интереснее! Я женюсь, а тут оказывается тайный роман сквозь года! — Стоп. Давай по порядку. Я за тебя рада, и мы все всегда полагали, что ты будешь первым, кто свяжет себя узами брака. И нет, не было у нас романа до недавних пор. — Насколько недавних? С её стороны, мне кажется, очень даже давних. — Давай мы что-нибудь закажем и поговорим о том, как ты будешь романтично делать предложение? — Я поэтому тебя и позвал, посоветоваться. А тебе… Тебя когда-нибудь звали замуж? — Вроде того. — Парни? — Ага. — И ты отказала. — Да. — Почему? — Потому. — А если Намджу… — Такие браки запрещены. — Но… — Чон Чонгук! Сосредоточься на себе, пожалуйста. — Долго ждёшь? Едва не сбивая с ног, запыхавшаяся Ким врезается сзади, обнимая. — Какая разница, я буду тебя ждать столько, сколько понадобится. — Онни, я не против розовых соплей, только давай не замешанных на сожалении и чувстве вины? Это беспочвенно, мы же уже обсуждали… Прошлое в прошлом и неважно, что твоя симпатия не сразу стала взаимной. В конце концов, я горжусь тем, что выебала из тебя ответное признание, и готова повторить после концерта. — Намджу… Юнджи притягивает к себе за тяжёлую цепочку из массивных звеньев для поцелуя. В клубе уже ждут Чимин и Тэхён, оттираясь у сцены, и когда ведущий объявляет Шугу, оба сходят с ума. Выступление их парня впечатляет — агрессивное, давящее и захватывающее. Напряжение сохраняется, когда его ведут знакомиться. — Это Ким Намджу, отличница, спортсменка... — И красавица! — добавляет Тэхён. — А это её девушка, Мин Юнджи. Она может показаться Снежной Королевой, но на самом деле милашка. Как и ты, — чмокая Шугу в щёку, Чимин игнорирует накалившуюся атмосферу, уверенный, что астральные близнецы подружатся. — А вы точно не родственники? — переводя взгляд с одних недовольно поджатых губ на другие, Тэ обращает внимание и на то, как Намджу крепко держит Мин за талию. — Нет, — произносят они одновременно, морщась. — Окей, расслабьте булки, мы вас не перепутаем. Давайте выпьем! Ночью, лёжа на животе, Юнджи послушно раздвигает ягодицы руками, сдерживая стон. — Я же не мальчик, у меня нет простаты, зачем… — Детка, помолчи и не отвлекай, у меня тут и так многозадачность и не хватит конечностей, чтобы заткнуть ещё и рот. Юнджи ухмыляется, чуть приподнимаясь — одна рука Намджу на груди, вторая внизу, повёрнутая так, чтобы четыре пальца были в вагине а большой тёрся о клитор, и язык скользит по ложбинке, настойчиво толкаясь в сжатое колечко мышц ануса. Ким, должно быть, чудовищно не удобно, но она хочет быть сразу везде. — А можно всё-таки хоть какой-то инициативы? Я могу… — Держи свою задницу. Шуге, Чимину и Тэхёну повезло, что их трое, с членами, простатами, и легко вообразить, как двое ублажают одного. Юнджи невольно представляет себе это, что приближает оргазм. Она вздрагивает и не может отстраниться, отчего несколько волн удовольствия проходят сквозь тело — если остановиться на первом импульсе, то вскоре ей захочется опять, что превратится в марафон. Намджу не сбавляет темп, вслушиваясь в жалобные всхлипы и прекращая только тогда, когда тело старшей полностью расслабляется. Юнджи выглядит… Опьяневшей, с расфокусированным взглядом, взмахивая рукой. — Сядь мне на лицо, и не стесняйся тянуть за волосы. Хосок записывается в тот же фитнес-клуб на йогу, и иногда они с ним пересекаются, потягивая смузи у фреш-бара. — Девочки, о вас распространяются слухи, что вы лесбиянки. Опять. — И похер. Намджу в коротких шортах с отчётливыми полосами от ногтей на бёдрах, Юнджи — в засосах. — Мы собираемся пойти в секс-шоп, тебе там ничего не надо? Можем вместе сходить. По-дружески. Хосок давится смузи.