Преданный

В комнате Хиры беспорядок. Технически это их комната, но Киёи всегда думает о ней как о комнате Хиры, потому что это была его комната, когда они учились в старшей школе. Киёи заявлялся к Хире чуть ли не каждый день, иногда оставаясь в гостиной, а иногда находя самые глубокие уголки дома, садясь на кровать Хиры и откинувшись на спинку, как будто он владел ею, потому что он владеет всем, чем владеет Хира. Ничего страшного, если имя Хиры будет в названии. Киёи владеет Хирой, следовательно он владеет его кроватью. В их нынешнем сценарии, тот, кого Киёи стыдливо предположил с красными щеками и глазами, уставленными куда угодно, кроме Хиры, именно Хира владеет Киёи. Он уже делает это в реальной жизни. В этой сцене у Киёи есть толстый ошейник вокруг горла, который буквально делает его похожим на собственность. Он тяжёлый, выглядит как железо, им пришлось заказывать его онлайн. Цепь, прикрепленная к нему, свисает с обнаженного тела Киёи и прикрепляется к его связанным рукам, застегнутым соответствующими наручниками. Даже его лодыжки прикованы цепями к остальным. Конец цепи обвивается вокруг ножки кровати, обездвиживая Киёи. Последнее может быть излишним, потому что Киёи не планирует бежать, но ему нравится идея быть прикованным к кровати Хиры. Слишком много. Он до сих пор не может поверить, что ему удалось попросить об этом. Это отвратительно. Он держит голову опущенной, волосы прикрывают глаза сбоку, склонившись над полом. Его руки покоятся между расставленными коленями. По крайней мере, его запястья скрывают вялый член, прижатый к твердому полу. Несмотря на позднее время, температура достаточно приятная, чтобы Киёи не дрожал. Он свернулся в клубок, покрываясь румянцем. Это должно быть легко, когда вокруг никого нет, но почему-то одиночество только усугубляет ситуацию. Киёи должен думать о своей наготе, о цепях, сковывающих его, о том, насколько он уязвим. Он пытается переключить своё внимание на что-то другое, пока хозяин не возвращается — он смотрит на брошенный свитер, затем на стопку книг, скомканный лист бумаги — их действительно нужно убрать. Киёи должен убраться. Ведь он раб Хиры, хоть и на ночь. Но он не такой раб. Он колеблется между желанием быть драгоценной куртизанкой, которую Хира обожает, и дешёвой игрушкой, которой Хира пользуется . Почему-то всё, что связанно с Хирой, возбуждает его. Когда Хира касается его. Смотрит на него. Иногда достаточно всего нескольких секунд этого горящего взгляда, чтобы член Киёи встал. Ему стыдно. Он тяжело дышит, а его член уже не такой вялый. Он слышит приближение своего хозяина и, наконец, поднимает глаза, потому что больше, чем спасти остатки своей гордости, он хочет, чтобы Хира посмотрел на него. Хира поворачивает за угол, входит в спальню, и, конечно же, его глаза широко распахиваются. Он видел, как Киёи раздевается. Он помогал обездвижить Киёи. Он до сих пор глазеет на Киёи, будто видит все это впервые, будто это свежее, замечательное порно, которое затрагивает все его кинки. Технически это так — кажется, что единственный кинк Хиры — это Киёи. А кинк Киёи — это всё то, что Хира может с ним сделать. Хира держит бутылку имбирного эля — он подходит и ставит ее на стол: подарок для Киёи, когда они закончат. До тех пор Киёи остается на полу, глядя вверх на своего парня, а Хира смотрит на Киёи сверху вниз, как на сочную добычу, пойманную в сеть. Это определённо взгляд хищника. Он скользит по длинной, подтянутой фигуре Киёи, по его лицу, шее, твердым мышцам груди и упругому животу, его мягким бёдрам, аккуратно постриженным волосам между ног — Хира уже заметно тяжело дышит, а они даже не начали. Киёи проводит языком по его губам — в горле внезапно пересохло. Он знает, что Хира может продолжать глазеть так всю ночь, так что он должен начать действовать. Он облизывает обе губы и делает то, чего никогда бы не сделал ни для кого другого — смиряется. Он просит Хиру тихо, почти умоляя: — Отпусти меня. Мне нужно идти на прослушивание. Пожалуйста, — Его брови нахмурены, голос дрожит. Дрожит от желания. Но он делает вид, что отдал бы все, чтобы сбежать. Хира подходит ближе, и на мгновение Киёи думает, что он забудет об игре и уже освободит Киёи только потому, что он попросил, не смотря на то, что он хорошо знает, что у Киёи нет прослушиваний до следующего понедельника. Затем он оказывается достаточно близко, чтобы кончики его носок коснулись колен Киёи и наклоняется, пальцы скользят под подбородок Киёи. Он сжимает его пальцами и поднимает, глядя Киёи прямо в глаза. Глаза Хиры всегда были завораживающими. Хира гладит Киёи по щеке большим пальцем и бормочет, как фанатик, которым он и является: — Я… я не могу этого сделать…, — Он сглатывает и тоже облизывает губы. — Если я отпущу тебя, ты снова попадешь в телевидение… И… Тогда все тебя увидят… Придется поделиться красотой Киёи… — Обещаю, я вернусь, — хрипло шепчет Киёи. Он прижимается к руке Хиры, утыкается в неё лицом, даже трётся щекой о теплую ладонь Хиры. Он клянётся: — Я буду хорошим. — К... Киёи... Удивительно, насколько член Хиры твёрд. Он был твёрд с тех пор, как Киёи впервые стянул рубашку через голову. Киёи еще недостаточно известен для других, настоящих фанатов, но у него было много других людей, хвалящих его внешность. В его жизни были люди, которые говорили ему, что он горяч, но никто из них не реагировал на него так, как Хира — ему достаточно лишь изобразить стон, и у Хиры потечет слюна. Воздействие, которое он оказывает на Хиру, ни на что не похоже и от того опьяняюще; это такой афродизиак, от которого так хочется, что становится плохо. Зная, что у него есть эта сила, он чувствует себя богом секса с Хирой, потому что Хира уже поклоняется ему. Он поворачивается, чтобы прижаться языком к запястью Хиры, облизывет его ладонь, спускаясь к пальцам — они сухие и солоноватые, но дают тот эффект, которого хочет Киёи, он чувствует, как Хира пытается сдержаться, чтобы не толкнуть его на пол и не трахнуть до потери сознания. Он облизывает всю руку Хиры в полной покорности, умоляя о пощаде своим языком. Стон Хиры грязен. Киёи смотрит сквозь ресницы и хрипит: — Пожалуйста, хозяин? Отпустите меня? Я это заработаю... Хира смотрит на него сверху вниз, с расширенными глазами и с тяжелыми веками, и благосклонно кивает. На губах Киёи появляется улыбка. Это должна быть благодарность, но больше для победы. Он в последний раз кусает руку Хиры и ныряет вперед, утыкаясь лицом прямо в промежность Хиры. Хира громко стонет, подавшись вперед, чтобы потереть нос Киёи и открытые губы. Киёи целует внушительную выпуклость, ожидающую его дальнейших действий. Цепи звенят, когда он поднимает руки. С помощью рук и его зубов ему удается расстегнуть ширинку Хиры. Затем он скользит в белые боксеры парня, проводит кончиками пальцев по жёстким темным лобковым волосам и берет в ладонь толстый член. Когда он вытаскивает член Хиры, он выпрямляется, уже истекая предэякулятом. Киёи знает, что тот близок. Это плохо, потому что Киёи полюбил сосать член Хиры. Цепи слишком тяжелы, чтобы держать руки на весу долго — он опускает их на пол. Вместо этого он открывает рот, высунув язык, и жалобно смотрит на своего хозяина, умоляя, чтобы его покормили. Одобрительно застонав, Хира хватается за основание своего члена и постукивает кончиком по языку Киёи. Он прижимает головку к его губам, водя ей по кругу, обводя их форму и делая их блестящими от предэякулята. Затем Хира погружает его в рот Киёи, и губы Киёи растягиваются вокруг члена. Он должен принять его полностью. Член Хиры внушителен, огромен, когда он твёрд, а твёрд он почти всегда. Он занимает так много места во рту Киёи, что ему потребовались месяцы, чтобы суметь заглотить его до основания. На этот раз он не сможет — без использования рук у него недостаточно контроля, а Хира никогда не толкается до конца самостоятельно — он всегда ведет себя так виновато, когда Киёи давится, хотя Киёи любит это. Другая рука Хиры перемещается к волосам Киёи и скользит по пышным волнам, сжимаясь в кулак, чтобы схватить его и убедиться, что он не задохнется. Хира дает Киёи только понемногу осторожно продвигаясь вперед, пока не упирается в заднюю часть горла Киёи. Затем он ждет, замирая, позволяя Киёи приспособиться, но тот отчаянно хнычет, потому что хочет больше. И он получает. Хира немного отодвигается, тут же толкаясь вперед, выскальзывает, снова входит — он начинает раскачиваться взад-вперед и держит Киёи, чтобы у того не было возможности двинуться. Всё, что нужно сделать Киёи — это разжать челюсть, хотя он был полностью готов сделать это сам — он не просто живой флешлайт, податливая игрушка для Хиры, он — добровольный раб, стремящийся угодить своему хозяину. Не в силах контролировать темп или то, сколько он принимает, он может только сосать член и облизывать его снизу. Он делает всё возможное, чтобы было ещё лучше. И Хира стонет, будто это идеально, будто это лучший минет, который у него когда-либо был, что о чём-то, да говорит, потому что Киёи всё время сосёт его член. Если бы Киёи действительно предстояло пройти прослушивание, он бы облажался. Хира не торопится, трахая рот Киёи и парень знает, что к концу его губы станут опухшими и красными, по подбородку стекает слюна. Он знает, что будет пахнуть членом Хиры, а на его голове будет беспорядок от крепкой хватки его парня. Ему всё равно. Он любит это. И ему нравится, когда Хира выдыхает: — В-вот так… хороший мальчик… хороший Киёи… мне так хорошо… Киёи пытается сосать сильнее, пытается согласиться, и это только приносит ему еще большую похвалу: — Ты так хорош в этом, Киёи... так хорош... и такой милый... ты такой красивый... такой красивый... и ты весь м-мой... Чем больше Хира бормочет, тем твёрже становится Киёи — его член напрягся между его бедер, стоя́щий — он хочет, чтобы Хира наступил на него и раздавил. Всё его тело дрожит, бедра начинают подаваться вперёд, трахая воздух, пока Хира трахает его рот. Хира стонет: — Так красиво, ты великолепен, Со... Киёи близок. Он сейчас взорвется от того, что член Хиры движется у него во рту, растягивает его и врезается ему в горло… Но Хира кончает первым, вскрикивая. Его бёдра вздрагивают, выталкивая остатки спермы на язык Киёи. Всё, что Киёи может сделать, это пытаться не подавиться, когда соленая жидкость пузырится внутри него. Он держит её там или пытается удержать, но чувствует, как маленькие капли вытекают из уголков рта. Хира всегда кончает много. И когда он это делает, он выглядит таким красивым, особенно когда смотрит на Киёи с полным, беззастенчивым обожанием. Когда все заканчивается, рука, держащая волосы Киёи, двигается, чтобы погладить его. Хира гладит его, как любимую собаку и говорит: — Хороший мальчик. Киёи недовольно кашляет, а Хира любезно позволяет ему вытащить член изо рта. Рот Киёи остаётся открытым, и он морщится, когда закрывает его — у него болит челюсть, а сперма скользит по зубам. Он поджимает губы, готовый выплюнуть, но Хира говорит: — Проглоти. Киёи поднимает взгляд. На долю секунды он сопротивляется, а потом вспоминает игру, вспоминает, чего хотел — Хира доминирует над ним — и отступает. Он послушно сглатывает. Потребуется несколько попыток, его язык проводит по всей полости рта, вычищая всё внутри, чтобы проглотить остатки спермы. Затем он высовывает язык, чтобы показать, что он чист, чтобы показать, что он хороший питомец. У Хиры практически сердечки в глазах. Хира опускается на колени и снова обхватывает лицо парня. Его большой палец очищает губы Киёи, вытирает подбородок. Затем его тянут для быстрого поцелуя, хотя на вкус он должен быть как член. Хира не жалуется. Он даже лезет в рот Киёи языком и позволяет Киёи на мгновение пососать его. Затем его рука оказывается между ног Киёи, и парень чуть не подпрыгивает — прикосновение проносится по его телу, как электричество. Он отодвигается от рта Хиры, и тот отстраняется, вместо этого целуя Киёи в щеку, в челюсть, пододвигаясь, чтобы укусить его за ухо, царапая зубами серьгу — ту, которую ему подарил Хира. Все украшения, которые он когда-либо носит, принадлежат Хире. Хира осыпает его подарками. Хира купает его в нежности и любви, покусывая его мочку и обвивая пальцами его член. Хира гладит его, сухо и быстро, только предэякулят Киёи и его пот облегчают путь. Он всё равно кончит. Его бёдра беспомощно дрожат. Хира покусывает его шею и бормочет в нее: — Киёи такой хороший мальчик для меня... и такой красивый... Я должен почаще приковывать тебя цепью... Киёи выгибается в руках Хиры, дыша тяжело и отчаянно — если бы его руки были свободны, он бы схватил Хиру за плечи. Вместо этого он утыкается лицом в шею Хиры и трясётся, когда его гладят. Его дырочка продолжает бессознательно сжиматься, желая, чтобы Хира трахнул его, но также желая, чтобы это было так, как оно есть — грязно и жалко, почти ничего сначала — он хочет заработать член Хиры; в следующий раз он развернется, прижмётся щекой к полу, поднимет задницу в воздух и предоставит себя Хире. Он придумает какую-нибудь историю о том, как получить новую часть для порно и попросить Хиру проверить его дырку, чтобы убедиться, что его задница достаточно хороша. Его член немного меньше, чем у Хиры, но Хира, похоже, считает, что этого достаточно. Хира даже говорит ему: — Я так люблю твой красивый член… Затем Хира напевает: — Я люблю тебя,— и Киёи взрывается. Он подавляет всхлип и кончает на руку Хиры. Он запачкал пол. Его бедра совершают одно движение за другим от чистого, изысканного удовольствия. Оргазм пронзает его дикими, дикими спазмами, которые разрушают его. Он сломлен, когда это заканчивается. Он прижимается к телу своего парня, и Хира ещё немного играет с его чрезмерно чувствительным членом, а другой рукой обнимает его за спину, чтобы погладить. В уголках глаз Киёи выступили слезы. Он всегда становится таким нуждающимся в руках Хиры. Хира целует его в висок и бормочет: — П-прости, Киёи. Киёи ошеломлённо смотрит вверх, сбитый с толку. Его бойфренд с грустью говорит ему: — Я не могу тебя отпустить. Ты слишком красивый. Ты мой. Киёи фыркает сквозь слезы. Улыбка растягивается на его лице, такая широкая, что это причиняет боль. Он не часто улыбается. Его сверстники и менеджер всё время ругают его за это. Но у Хиры есть способ заставить его улыбаться. Несмотря на его слова, Хира возится с руками Киёи, отпирая их. Они не то чтобы заперты, просто их сложно открыть — они созданы для секса, а не для настоящих заключённых. Внутри они мягкие, но запястья Киёи по-прежнему ощущаются странно, когда они сняты. Затем Хира тянется к его ногам, чтобы снять оковы с лодыжек. Ошейник идёт последним — без него Киёи чувствует себя слишком лёгким. Он свободен, но не может двигаться. Он слишком истощён. На самом деле он не хочет двигаться — он хочет, чтобы Хира навсегда запер его, держал в клетке, заботился о нём, хвалил, гладил и трахал без пощады. Но Хира слишком любит его, чтобы делать это, поэтому Киёи соглашается на короткие сценки. Он прижимается к теплому телу Хиры и позволяет парню обнять его. У него достаточно накаченное тело, чтобы быть прилично тяжелым, но Хира поднимает его так, будто это ерунда. Хира кладет его на кровать. Все, что нужно сделать Киёи, это протянуть руку, и Хира передает ему бутылку. Он даже помогает своему бойфренду сесть, чтобы выпить. После этого Хира обнимается с ним, в конце концов очищает его и ухаживает за ним, дорожит им больше, чем кто-либо когда-либо, в блаженном неведении, что Киёи тоже дорожит Хирой.