Вишня

Зови меня тупой эгоистичной мразью, накидывай «приятности» охапкой козырей, но это не изменит мою суть, от которой ты, кстати, таешь долбанным эскимо при сорока по Цельсию. Так странно признавать то, что моя надменность, посыпанная горечью обиженных сердец, пленит тебя и заставляет предаваться содомии, ммм? Ад близко, милая. Но как же мне плевать! Твое желание меня убить, по правде говоря, лишь возбуждает. Плюс ко всему, мы обе знаем, что мое прекраснейшее тело, обглоданное кармой, украсит чей-то задний двор лишь в твоих снах. Реальность в сто раз круче: там я душу тебя, кусаю и жадно, ревностно, черт, даже хищно вдыхаю исходящий от тебя фруктовый аромат. Кричи, малыш, ты знаешь, будет больно. Я ненавижу скуку и питаю страсть к ремням из натуральной кожи, к стальным наручникам, хлыстам… Ты знаешь, я уже давно потеряна для мира — всей этой бесконечной карусели мой облик слишком надоел. Когда с тобой случится то же самое, неужто скрытый ужас чуть снизойдет до лести, коснувшись спелой вишни твоих губ? Мы разные. И я курила трубку век назад, а ты, как представитель поколения свободы и прорывов, тягаешь чертов вейп. Я — кончиками пальцев вниз по твоему бедру, я — зазывающе-алые пятна вдоль хрупкой, нежной шеи, сверкание клыков, готовых впиться в плоть очередной студентки, чтобы в последствии запить чудесный сок артерий коньяком. Но только ты весомее, чем сотня кампусных зевак. Самонадеянность, сходящая на ноль, когда я прохожусь ударами по ягодицам, и утонченность, элегантность, тихий бунт — все это описание тебя. Я никогда не заставляю. Но на тебе полупрозрачное белье, подвязки для чулок и ненависть в одном коктейле с похотью. Бросай его в окно, давай разрушим чертов дом. Только сперва… прибей меня к постели на всю ночь и поднеси поближе к сердцу кол, изрежь несуществующую душу обломками ужасно-мерзких фраз. Твоя уравновешенность уже слоится, и я облизываю губы, когда ты помещаешь в свои трусики мою руку. Я собираю влагу, начинаю с мягкости, чтобы потом, под эти полустоны, лишить тебя приятных ощущений и наблюдать за тем, как ты нетерпеливо ищешь ласки и трешься о мое бедро. Пороть тебя — не кайф, это искусство, приправленное всхлипами и краской лопнувших сосудов. Ты таешь под напором моих пальцев и тщетно просишь прекратить. Мы обе знаем: тебе нужно больше — осколочно-стеклянная мораль, кромсающая стопы, моя жесткость, первозданность дикости, обмотанная белой простыней. Я трахаю тебя продолговатой ручкой минутой ранее использовавшейся плети и жадно выпиваю твою боль, запечатленную в расширенных зрачках. Кричишь. Цепляешься за мои плечи. С размаху хочешь дать мне по лицу, чтобы хотя бы так стереть с него ухмылку. Я ускоряю темп, чем обрезаю все пути самозащиты, ловлю твой каждый выдох с тонной мата и знаю, что буквально капля нежности сейчас приблизит твой оргазм. Я вынимаю из тебя ручку плети, кладу БДМС-предмет на подоконник и осторожно достигаю твоих губ в стремлении оставить на них мягкий поцелуй. Успешно, что ж. Уверенно спускаюсь ниже, пару раз скольжу языком по клитору и им же вхожу внутрь, имитируя толчки. Ты раскаленная, как угли для ебучей йоги, я — чистый лед в стаканчике айс-латте, теку, когда ты путаешься пальцами в моих чуть мокрых прядях и шепчешь, что так хочешь кончить… Я тоже так хочу… что комната становится калейдоскопом всех оттенков искупления. Осколочная магия, которой мы объяты, оставляет на твоем теле свежие полосы, и я наконец вхожу в тебя пальцами. Двигаюсь резко и быстро, воздействуя на клитор языком. А после поднимаюсь до уровня твоего лица, вырисовываю влажные узоры на шее, и соблазн задушить «очередную студентку» внезапно оказывается так велик… Но я одергиваю себя и вспоминаю, кто ты. Кончаешь громко, я увлечена твоей артерией, горячей и такой манящей кровью. Боль и блаженство снова в одном кубке, и этот микс — твой чертов личный сорт. Ты знаешь, я скучаю по тому, чтобы быть человеком. Мне так этого не хватает, что все скитания и рвение гореть в объятиях незнакомцев нарастают на кожанке мхом, не позволяя мне забыть о возрасте и брошенных домах. Во мне тьма холмиков с пометкой «Rest in peace»… Но мы же не об этом, ты ведь не хочешь настоящую меня, так что подлей скорее рома, а после я вернусь к вишневому оттенку твоих губ.