Планка

Киёи соблюдает относительно строгий режим. Ему это не нужно — он всегда красив — и Хира абсолютно уверен, что он все равно был бы великолепен, даже если бы не следил за тем, что ест, не занимался регулярно спортом, не обращал внимания на средства по уходу за кожей и то, как он укладывает волосы, и множество других мелочей, которые входят в его внешность. Он закатывает глаза, когда Хира говорит, что так думает. И он продолжает следить за собой, потому что его менеджер настаивает на этом, а карьера Кики наконец-то начинает развиваться. Он тренируется каждый вечер, когда он дома и в состоянии — он толкает дверь, чтобы впустить прохладный ветерок, и идёт в главную комнату. Иногда он включает музыку на колонке, иногда надевает виртуальный тренажёр, а иногда надевает наушники. В других случаях он проделывает знакомые движения в тишине, в то время как Хира сидит и смотрит. Он знает, что это странно. Раньше он этого не делал. Когда они впервые встретились, Хира цеплялся за Киёи, как ленивец за дерево, или, по крайней мере, ходил за Киёи по дому и городу, на каждое прослушивание, репетицию и даже съёмки, и он все еще это делает, но раньше у него были оправдания для этого. Он занимался домашними делами, подметал коврик Киёи, вытирал пыль с ближайших полок или даже выдёргивал сорняки из сада — всё, чтобы он мог подойти достаточно близко и посмотреть на своего парня. Он, поставив свой ноутбук на стол, медленно делал домашнее задание, в основном глядя прямо на экран. В какой-то момент притворство ускользнуло. Он садится в углу, прислоняется спиной к стене и просто наблюдает, как его прекрасный бойфренд переходит из одной позы в другую. Киёи без рубашки, и ему не требуется много времени, чтобы стать мокрым от пота, раскрасневшимся от напряжения, кропотливо идеальным в бледном свете звёзд. Один или два раза Хира пытался присоединиться. Старался не отставать, чтобы поддержать Киём и самому прийти в форму. Но он всегда оказывается слишком рассеянным, чтобы чего-то добиться, потому что Киёи завораживает. Он лежит на полу, опираясь только на руки и кончики пальцев ног, выполняя бесконечные отжимания. Хире больно просто смотреть. Но Киёи отжимается с элегантностью и изяществом. Его серьга свисает вниз, мягкие волосы падают ему на глаза. Он выглядит таким красивым, что Хира не может этого вынести. Хира просто поражён. Он был влюблен в течение многих лет. Ничто из новизны не исчезло. Переезд Киёи не притупил его желания — он все еще хочет Киёи так же сильно, как и в старшей школе, когда не мог дождаться, когда попадет в класс, чтобы хотя бы мельком взглянуть на него. Он видит Киёи каждый день, просыпается, видя красивое лицо Киёи и засыпает с ним, заключённым в его объятиях, и он даже отдаленно не устал от этого. Во всяком случае, иногда ему кажется, что он любит Киёи ещё больше. Он так сильно обожает Киёи, что иногда это причиняет боль. Его сердце сжимается, внутренности скручиваются, в промежности чувствуется напряжение. Его член набухает под тканью спортивных штанов, потому что всё, что делает Киёи, возбуждает Хиру, а тренировки особенно чувственны. Киёи уже разогрелся, тело мокрое, лицо сморщено от усилий, дыхание учащённое и тяжёлое, и Хире нравится слышать, как Киёи тяжело дышит. Хира подсознательно облизывает губы и опускает руку к промежности. Он одёргивает подол свитера, тщетно пытаясь скрыть своё возбуждение. Он старается быть уважительным. Он не втирает тыльную сторону ладони в свой член и не притворяется, что трётся о мускулистые бедра Киёи. Он не сжимает себя в объятиях и не представляет, как нежные пальцы Киёи скользят под его пояс. Он опускает руки на колени, стараясь больше ни к чему не прикасаться. Он заставляет себя быть приличным мальчиком, только для того, чтобы Киёи остановился на полпути к отжиманию. Эти пронзительные глаза оглядываются, вглядываясь сквозь завесу волнистых каштановых волос. Бровь Киёи дёргается, и он задаёт что-то среднее между случайным вопросом и обвинением: — Ты только что трогал себя? — Н-н-нет..., — Хира не стал бы лгать ему. Киёи всё ещё долго хмуро смотрит на него, осуждая его, вероятно, собираясь пробурчать «отвратительно» в той же тошнотворной, соблазнительной манере, которую он делал все время до того, как они начали встречаться. Вместо этого он бормочет: — Мне всё равно, — и демонстративно опускает взгляд. Отжимания возобновляются. Его руки лишь слегка дрожат. Его розовые соски напряжены, скрыты в тени под ним — Хира очень надеется, что он перевернется и начнёт выполнять упражнения на пресс, чтобы Хира мог лучше рассмотреть эту кремовую грудь и понаблюдать, как напрягается его торс. Хире, вероятно, не стоит надеяться на это, потому что это только усложнит ему задачу, но он замечает, как Кики украдкой бросает на него беглый взгляд. Он обдумывает то, что сказал Киёи, что Киёи обычно имеет в виду, когда притворяется, что ему все равно, и Хира сглатывает, рука нависает над его промежностью. Он медленно позволяет себе прикоснуться. Он протискивается сквозь свои спортивные штаны, надавливая вниз, оказывая достаточное давление, чтобы у него перехватило дыхание. Глаза Киёи снова находят его и остаются там. Отжимания замедляются. Хира трётся синхронно с ними, желая, чтобы Киёи поднимался и опускался ему на колени. Зубы Киёи впиваются в его нижнюю губу, жуя ее, и Хира становится смелее — он подтягивается и лезет в штаны, осторожно вытаскивая свой член. Затем он гладит себя на открытом воздухе, глядя прямо на парня. Скульптурная задница Киёи. Подтянутые ноги Киёи. Изгиб позвоночника Киёи, подъем его лопаток, волны мягких каштановых волос — куда бы Хира ни посмотрел, везде есть что-то, что ему нравится. Что он любит. Киёи - это шедевр, который с каждым днём становится всё прекраснее. Киёи, задыхаясь, бормочет: — Не кончай, пока я не закончу. Хира обещает: — Хорошо, — и убеждается, что он всё ещё готов продолжить, когда Киёи закончит и тоже будет готов к нему.