Укради моё сердце

      — Сонбэ, мы можем поговорить? — Кан Мунбель не верила происходящему и с ужасом осознавала, что нарушила данное себе слово — держаться подальше от Чха Ыну, в первый же день. Она подошла к актеру во время перерыва.       — Что? — озадаченно проговорил брюнет, взглянув на Мун сверху вниз в силу своего роста.       — Поговорим? — девушка прикусила нижнюю губу, слегка улыбаясь своему странному и, в то же время, простому предложению. — Это нужно для следующей сцены. Я никак не могу настроиться и представить, что когда-то мы были близкими людьми, потому что в моей голове мы — совершенно чужие друг другу люди.       — Что ж, — Чха ухмыльнулся и наклонил голову в сторону, от чего его лебединая шея казалась ещё длиннее. — О чем же нам поговорить? — Он присел на скамейку в торговом центре и вновь перевёл взгляд на коллегу. — Есть идеи?       — В этом то вся проблема, — Мун пожала плечами. Она чувствовала себя так глупо! Ещё и сердце стучало как безумное! А Ыну продолжал восседать с лёгкой улыбкой на лице и душил своими всемогущими феромонами.       — Хотя нет! Есть у нас одно общее воспоминание, о котором никто не знает! — парень хитро прищурился и слегка приблизился к Кан, прикрывая указательным пальцем губу. — Помнишь нашу первую встречу? Так какую вещь ты тогда купила?       Целую минуту Мунбель стояла анализируя информацию и вообще не понимала о чём идёт речь, но когда перед глазами появился ужаснейший эпизод с вторжением в чужую кабинку в примерочной, сердце гулко ударило по рёбрам, в ушах стоял шум от переливающейся крови, которая огромным потоком хлынула к щекам и превратила ее белоснежное лицо в красный помидор.       — Сонбэ! — вскрикнула Кан, прикрывая руками лицо и в сотый раз пожалев об этой идиотской затее. Ыну лишь весело посмеялся и озарил своей яркой улыбкой всех вокруг.       — Хочу сказать, что у нас всё-таки есть что-то общее, — он снова поднялся на ноги и задорно улыбнулся, от чего его выразительные глаза напоминали полумесяцы.       Мунбель молча развернулась, прижимая к пылающим щекам холодные от нервов ладошки и шустро зашагала подальше от такого разговора.       — Эй, ты куда? — раздалось сзади. — Мы же не поговорили толком, — с каждым его словом Мун прибавляла шагу, потому что с неё точно хватит позора на сегодня.       Так как съёмки в торговом центре проходили комплексно, сегодня снимали всевозможные сцены на этой локации. Одной из них была совместная сцена Мун с главными героями дорамы: Ли Ынджон замечала парочку на свидании и предавалась страданиям из-за безответной любви. Но сколько бы Кан не готовилась к игре, она не могла почувствовать хоть какой-то отголосок грусти, обиды, ревности. Для неё Чха Ыну был всего лишь незнакомцем, а по ним, как известно, не страдают.       После смены образа, Кан крутилась перед входом в кинотеатр, но поняв, что мешает стаффу, присела на пустующий пластиковый стул.       Пак Хенджун — человек, которого она потеряла слишком поздно осознав свои чувства, а когда нашла, снова не смогла угнаться, потому что его сердце уже принадлежало другой девушке. Внутри что-то больно сжалось. Несправедливо. И именно сейчас она увидит его с другой и поймет, что все надежды стёрты в порошок, а радость, что тешила в тяжёлые дни, исчезла словно мираж, оставляя ее в полном одиночестве на обжигающих песках реальности.       — Хэй, встань! — Мун почувствовала толчок в плечо и испуганно вздрогнула. — Как ты можешь сидеть, когда твои сонбэ готовятся стоя?! Не видишь, даже Лим Айрин и Чха Ыну стоят! — Мунбель машинально встала на ноги, изумлённо глядя на истеричную особу напротив. Она казалась ей знакомой, но кроме этого ни единая крупица информации не всплывала в памяти.       — Эм, извините, — Кан шагнула в сторону и отошла на пару метров, ибо искры с глаз этой девушки так и норовили впиться ей прямо в сердце.       Стоп?! О чем она вообще думала? Цепочка мыслей оборвалась и все чувства, которые она так яростно пробуждала, вновь затухли в омуте памяти.       В попытках отойти подальше от толпы, Мунбель попала в самую гущу сплетен. «Менеджер Лим Айрин права! Кан Мунбель слишком много о себе возомнила…» — от продолжения уши сворачивались в трубочку. А когда актриса все же выбралась из суеты и бросила беглый взгляд на свое прошлое место, увидела, как та самая истеричка сажает на ее место сверкающую подобно алмазу Айрин. В это мгновение между ними пролегла огромнейшая пропасть. Да, кто такая Кан Мунбель?! В этой сфере она — никто. Человек, по воле случая заброшенный туда, куда люди пробиваются годами и проливают литры пота и крови.       — Готовы? — режиссер вернулся на свою позицию. Актеры и стафф ловко разбежались по местам. Мунбель отошла за угол. — Начинаем!       Пак Хенджун и Со Чжихен шли в кинотеатр весело беседуя, подшучивая друг над другом как близкие друзья и стреляя влюбленным взглядом, который просто невозможно было скрыть. Лучи счастья тянулись в разные стороны, создавая вокруг них незримый барьер любви. Мун проходила мимо, но краем глаза заметив знакомую, мужскую спину, остановилась. Ей показалось?       — Пак Хенджун?! — шепнула девушка. От страшного предположения на светлом лбу пролегла глубокая складка.       Мунбель не могла остановить свои ноги. Ни один мускул на ее теле не слушался! Все здравые мысли оказались под семью замками. Мун как зачарованная шагала за парой. Отголоски их разговора лишь подтверждали самые страшные предположения, но ей, как последней дуре, хотелось до последнего верить в обратное.       Она присела за пустующий столик напротив прилавка с попкорном, не отрывая взгляда с широкой, мужской спины в полосатой рубашке. Каждое его движение будто убивало в ней что-то светлое и безумно хрупкое.       Когда же Ыну повернулся к Айрин, и Мунбель отчётливо увидела его лицо, все те чувства, что она так рьяно старалась разбудить, вырвались наружу подобно бесам и атаковали по всем слабым местам ее израненной души. Боже, это всё-таки он! Из всех миллиардов людей… Мун схватилась рукой за гладь стола, потому что равновесие, видимо, тоже ушло в укрытие.       Девушка мужественно собрала последние остатки сил и резко встав на ноги, начала быстро шагать в сторону выхода, одной рукой хватаясь за кровоточащее сердце. Чха и сам не понял, как его взгляд зацепился за хрупкую фигуру удаляющейся Мунбель. На лице вдруг проскользнула тень вины. Он все хотел оторваться и перевести вектор внимания на счастливую Айрин, но внутри что-то непослушно следовало за Кан Мунбель, пока ее фигура не скрылась за пластиковой вывеской.       — Купил билеты? — просияла Лим, не замечая в поведении партнёра ничего странного.       — Да, — мягко улыбнулся Чха, вновь возвращаясь в реальность.       Он совершил ошибку. Он не должен был на нее смотреть! Что произошло?! Какого черта, его будто магнитом приковало к Мунбель?       — Извините, — виновато улыбнулся Ыну. — Я все испортил… Переснимем?       От слова «переснимем» сердце Мун болезненно сжалось. Только не это! Вообще-то ее чувства не резиновые! Она не выдержит такое ещё раз!       — Нет! Все отлично! — улыбнулся Чон Ынпён. Кан расслабленно вздохнула. — Продолжаем!       Мунбель не стала досматривать работу коллег и пошла переодеться, мысленно ругая себя за то, что не предусмотрела успокоительное для такой эмоциональной работы. На следующую съёмку в обязательном порядке она возьмёт с собой несколько видов успокоительного и пару приспособлений для снятия стресса, а то депрессия уже приветственно машет ей из-за угла!

***

      Хотя погода стояла ясная и теплый ветер залетал в комнату сквозь приоткрытое окно, Хон Суа смотрела на ночной город и видела непрекращающийся ливень. На душе было до ужаса гадко и даже работа, постоянно отвлекающая от ноющей боли, стояла на паузе из-за предстоящих выходных.       Суа собрала розовые волосы в высокий хвост и бросила обессиленный взгляд на жуткий бардак: по всей комнате лежали смятые белые листы в перемешку с вырванными из нотной тетради страницами; уставшая от безуспешных попыток гитара могла в любую секунду упасть с края кровати, а исписанный и вдвое больше перечеркнутый блокнот был на грани того, чтобы отправиться в мусор.       Суа тяжело вздохнула и, встав на ноги, направилась за чашкой живительной жидкости, по пути пиная ногами безуспешные попытки поймать вдохновение за хвост. Уже целый год она не могла сочинить ни одной песни. Аккорды никак не складывались в мелодию, а слова теряли смысл, стоило им встать в ряд. Даже простой рэп, в котором Хон практиковалась больше всего, выходил настолько тошнотворным, что Суа начинала размышлять о смене профессии. Может ей поменять мечту? Кажется, быть композитором вовсе не ее стезя.       Весь год она держалась благодаря поддержке отца, а последнее время отдыхала от музыки из-за Кан Мунбель. Впрочем тоска по творчеству лишь росла, а годный материал ее производства так и не планировал попасть в руки к кому-нибудь из звёзд компании «Fantagio».       — Никак? — сочувственно произнес полный, низкорослый мужчина, сидя за круглым столом на кухне.       — Увы… — Суа налила в прозрачный стакан воды и присела напротив. — Пап, может мне бросить музыку?       — Ты любишь ее даже больше чем я, — усмехнулся глава семьи. — Об этом не может быть и речи! Тем более, Сохи…       — Не начинай! — перебила дочь. — У тебя есть новые демо?       — Да, — мужчина сделал глоток газировки. — В кабинета, на столе. Можешь послушать.       — Хорошо, — кивнула Хон. — Дядя не возмущался из-за Кан Мунбель?       — А что он может сказать? — господин На пожал плечами. — Бёнджун доверяет тебе. Не переживай по пустякам.       - Спасибо, пап, - мягко улыбнулась дочь.       Суа пожелала отцу спокойной ночи и снова скрылась в своей комнате. Ей безумно хотелось излить душу бумаге и оставить боль за линиями нотной тетради, чтобы наконец вдохнуть полной грудью и вкусить хоть немного облегчения. Но слова непослушно распадались по буквам, аккорды по нотам, запутывая и без того потерянную душу в лабиринте сожаления.