Stone cold crazy, you know

Падать больно, падать очень больно, Чжун Ли знает. Но просто иначе нельзя. Он должен упасть в обличье дракона с небес, врезаться в землю в центре своего города, чтобы обратиться человеком. Чтобы встретить этого рыжего снежнинского парня, чтобы повести его за собой. Чтобы отдать свое сердце Предвестнице, которая готова пасть от рук божества или куклы божества, не имеет значения. Чжун Ли участвует в этой войне по собственной воле и, как бог, играет по правилам. Все боги играют по правилам, ставят на кон самих себя и ни в коем случае не вплетают смертных. Тарталья бешеный, он чуть не топит город и жителей, когда взывает к Зверю, как будто не здесь его бог, за руку его не держит, не дарит китайские палочки, мол, вот, возьми, хоть поешь нормально. У Тартальи ребра выпирают и пониже кадыка на худой шее острые ключицы. Он смотрит жадно, он готов вцепиться зубами, потому что ненавидит, ненавидит всех, кто забрал у него то, что единственное было ценно. Тарталья знает, что такое любовь, у него есть семья, он заботится о всех, кого встретит на пути, но вот одно он когда-то потерял и ищет по всему Тэйвату. Когда-то давно Тарталья упал в Бездну. Там была наставница. И были враги. И был кто-то, кто дал подняться обратно. Тарталья Чжун Ли видит, а бога не видит. Смотрит вскользь, думает что-то свое безбашенное и рыжее, а потом снова летит вперед стрелой, не зная, что он привязан к луку на веревочке и тащит его за собой. Потому что Тарталья ребенок, и если давать ему стрелу, то привязывать к луку, как же еще. Чжун Ли орудует копьем, дышит глубоко и думает, что это все-таки очень больно, когда из груди вынимают сердце. На артефакт-то ладно, потешатся боги и полубоги и сами отдадут, не ему, так кому потребуется, кому нужнее. Чжун Ли не жаль. Он бы обменял свою вечность, отдался эрозии, просто чтобы быть рядом со своим мальчишкой, рыжим, веснушчатым, бешеным снежнинским мальчишкой, который орудует в ближнем бою кинжалами так неудержимо, что приходится с небес метеориты швырять поточнее, чтобы Тарталья, не дай Святые Архонты, с кем-нибудь не тем не сцепился. Чжун Ли курирует, ходит рядом, а сердце, живое, человеческое, в груди так и трепещет. «Я люблю его, я люблю его, я люблю-люблю-люблю его. И что с этим делать, если он меня не видит? Ищет везде и не видит. А сказать нельзя, говорить нельзя. Когда поднимаешь кого-то из Бездны, он должен вспомнить сам». Да и не падают в Бездну просто так, падают за кем-то.