***
По приезде в этот, пускай не пятизвёздочный, но всё же неплохой отель, Мистер Джостар обещал каждому свой отдельный номер и лучшие условия для отдыха. Факт того, что он, Абдул и Польнарефф вынуждены ютиться в односпальной комнатушке, отдалённо напоминающей номер в отеле, навевает на мысль о том, что Джозеф не очень-то и хорош в переговорах с иностранцами. По всей видимости, коммуникационные навыки Джостара подвели его, и путешественникам придётся пережить эту ночь в не самых лучших апартаментах. — Почему Джотаро и Какеин всегда делят один номер на двоих? Да ещё и такие хоромы?! — возмущался Польнарефф, с прищуром оглядывая подростков. Все знали, что Жан-Пьер мог уснуть в любых условиях, даже на самом неудобном деревянном стуле в холле гостиницы, что и произошло несколько минут назад, поэтому громкие восклицания мужчины не имели особого значения для него самого — он хоть и был готов вернуться на этот стул и сладко уснуть вновь, но и позволить молодёжи забирать «хоромы» не мог. — Давай без преувеличений. Наш номер ещё меньше вашего, просто не приходится делить его с кем-то третьим. — Схватив зашарпанный ключ и проигнорировав громкие ругательства Польнарефа, Куджо взял сумки и направился на второй этаж. — Какеин, возьми ту сумку. Недолго провозившись с полуживыми ключами, Джотаро толкнул дверь ногой, и школьники наконец вошли в их долгожданное пристанище на эту ночь. Комнатка была обустроена довольно бедно, однако вокруг было чисто и даже, на удивление, прохладно. Не считая гул машин с улицы, этот номер был воплощением тишины и умиротворения — именно об этом они и мечтали, пока ютились вместе с Жан-Пьером на заднем сидении пыльного пикапа. Однако небольшой шум ночной улицы никак не влиял на сладкий сон путешественников — в номере присутствовало две кровати, а этого должно хватить для спокойного отдыха, который они как никто другой заслужили. Вновь прокручивая этот длинный и сложный день в голове, Нориаки проваливался в сон и одновременно с этим витал в мыслях, однако что-то всё равно напрягало его. За дверью проносился едва уловимый скрежет, после которого вдруг послышалось волочение каких-то вещей по полу. Это был точно не Джоджо, тот спокойно спал справа от кровати Какеина, и совсем не предчувствовал появление неминуемой беды. Сон сняло, как рукой, но глаза Нориаки открывать не решался. Он не помнил, как закрывал двери номера на ключ, и эта мысль до жути его напугала. Какеин прислушивался к шагам за стенкой, ожидая, что прямо сейчас в дверь ворвётся неизвестный человек, а по совместительству и владелец стенда, который только и мечтает о том, как бы убить всех, кто идёт против цели их господина Дио. В голове строились страшные варианты дальнейших событий, и Какеин морально готовил себя к резкой атаке нежданного гостя. Он бы никому не позволил навредить его друзьям, и пускай Иерофант Грин является стендом дальнего боя, достойно ответить очередной пешке Дио он бы точно смог. Глаза будто сами зажмурились от неожиданного ужаса, и Нориаки вдруг услышал до жути медленный поворот ручки. Его главное опасение было не просто паранойей. Он корил себя за то, что не смог выполнить элементарную просьбу — закрыть двери Это же самое очевидное средство, чтобы обезопасить себя хоть не от вражеского стенда, так от местных воришек. Если кто-то пострадает из-за его невнимательности, Нориаки будет винить себя в этом, что, по его мнению, будет вполне заслуженно. Так или иначе Какеин был намерен защитить и спящего Джотаро, и себя: Иерофант был уже готов связать ворвавшегося в номер недруга, после чего судьбу злодея они бы решали уже впятером. Однако весь сковывающий страх и желание напасть на неожиданного гостя мигом испарились, когда сквозь приоткрытые глаза Нориаки углядел очертания потрёпанных белых волос. — Польнарефф, — прошептал Какеин, схватив друга за плечо, — ты меня до жути напугал! Что случилось? Все в порядке? — Мистер Джостар и Абдул храпят в унисон, я так больше не могу, Какеин! — промычал Жан-Пьер, даже не открывая глаз. — Двинься давай, ты тощий, мы поместимся вдвоём. Вот скупердяе, даже не предусмотрели диванчиков в номерах… Стерпеть соседа по кровати было бы несложно, если бы он не являлся Польнареффом. Мало того, что мужчина был одет в одни лишь пижамные штаны в горошек, так он ещё и любил пинаться и закидывать ноги во сне, а самое странное — обниматься. Такую особенность в нём крестоносцы заметили ещё в их первые дни путешествия — стоило Польнарефу уснуть в машине, он вдруг машинально притянул к себе руку Джотаро, обхватив ее, как мягкую игрушку. Благо, сидящему рядом Нориаки и кричащему нечто невразумительное Джозефу, что чуть не оторвал руль из исходного положения из-за непонятных движений сзади, удалось надоумить парня на помилование бедного француза. Какеин безуспешно отпихивал товарища от себя, не желая тесниться в одной кровати с его потным телом. И по исходящему от него запаху спиртного было сложно не заметить, что некоторые часы их отдыха в отеле француз провёл у барной стойки, распивая местное пойло с другими постояльцами. — Да от тебя пивом и сигаретами за версту несёт! — Какеин выругался и сразу свалился на пол, стоило Жан-Пьеру потянуть на себя одеяло. Грохот от падения был достаточно громким, чтобы потревожить глубокий сон Джотаро. Парень что-то промычал, отходя от сна, однако, обнаружив на соседней кровати вместо красной макушки — белую! он проснулся окончательно. — Польнарефф, что за шутки посреди ночи? — грозно спросил Куджо, потирая шею, однако ответа от мужчины не услышал. К своему счастью, беловолосый мужчина уже витал в сладких облаках сна, и был «защищён» от любых негативных действий Куджо. — Он напился и пришел сюда, прямо в мою кровать. — Нориаки всё ещё сидел на полу, запутанный в одеяло. — Извини, что разбудили тебя, я старался не шуметь, но… Выбравшись из ловушки, парень поплёлся на выход, обидно потирая место ушиба на боку. — Ты же слышал Польнареффа. Дед и Абдул храпят в унисон. Ты там точно не уснешь, — сказал вдруг Джотаро, при этом явно…мешкаясь. — Так ты не спал? — Какеин останавливается, и приобнимает белую подушку, которую он вытащил из-под тяжёлой головы француза. Кивнув головой, Джоджо устало потирает глаза. — Можешь, — говорит он шёпотом, — поспать здесь. Места здесь немного, но явно лучше, чем в обнимку с Польнареффом. В ответ на однозначное приглашение в кровать, Нориаки медленно вскидывает бровями и робко отводит взгляд, раздумывая над столь заманчивым предложением. Джотаро сидел полулёжа, медленно пододвигался к краю кровати и при этом оттягивал одеяло, демонстрируя свое желание поделиться им. — Я не хочу беспокоить тебя, — произнёс Какеин, на что его сосед спокойно улыбнулся. — Мы все знаем, что именно ты больше всех устаешь в этом путешествии. — Спать нам осталось часа три, так что не стоит тратить драгоценное время зря, — сказал Куджо, похлопав по пустой половине кровати. Он уже всё решил. Лежать на спине, глядя в потолок, было крайне неловко, но одновременно с этим и спокойно. Сложив руки под голову, Куджо немного поёрзал, пытаясь улечься поудобнее, за чем красноволосый наблюдал осторожно, без слов. Нориаки сжимал часть одеяла в руках, и, кажется, его друг отчётливо улавливал всю смущённость и напряжённость подобного соседства, поэтому он старался не делать лишних движений и поскорее заснуть. Продолжать видеть сновидения, как Джотаро, так и Нориаки больше не хотели, а точнее, не могли из-за невнятного бормотания Жан-Пьера, которое отобьёт сон у любого нормального человека. — Тоже не спится? — прошептал Какеин, рассматривая одиноко торчащую лампу в потолке. — Ага. — Джотаро. — Что? — брюнет перевернулся на бок, чтобы в разговоре смотреть не в уже изрядно поднадоевший потолок, а на собеседника, чьё лицо он ещё никогда не рассматривал так подробно. — А куда ты хочешь поступить после окончания школы? — Нориаки искал удобное положение на узкой кровати и проделал то же самое, что и его сосед — лег на бок, сохраняя зрительный контакт. Джоджо задумался. Чего он желал на самом деле? Из-за наличия угрозы своей жизни, вечных нападений и существования Дио в целом, Джотаро перестал думать о том, что ему действительно по душе. В его мыслях была лишь защита друзей и матери, и о себе он заботился в последнюю очередь. — Я хочу исследовать океаны и моря. Если говорить точнее, то их жителей, — с несвоевременной ему неуверенностью выдал он, стараясь уловить каждую перемену в лице собеседника. Он был уверен, что Нориаки тотчас зальётся смехом; уж слишком Джотаро был строг к себе. Хотя он отлично понимал, что идея изучать морских звёзд и рыб звучит глупо, особенно от такого грубого и на первый взгляд холодного парня, как Куджо. Но Нориаки так точно не считал. — Это замечательная мечта. Если честно, я видел, как ты читал журнал о море, и догадывался, что эта тема тебе интересна. — Красноволосый расплылся в улыбке, осторожно подмяв под себя подушку. — А я мечтаю поступить в художественный колледж Токио. Знаешь, было бы здорово, если мы учились бы в одном городе. — И вправду, — кивает Джотаро и протяжно вздыхает. — С тобой было бы куда веселее, чем с кем-то другим, Нориаки. Прошло пару минут молчаливого размышления, после чего Какеин решается задать ещё один, не менее гложущий его мысли, вопрос. — А тебя дома ждёт подружка? Просто я уверен, что да. — Почему это? — искренне улыбнувшись, спросил Джотаро. — За время путешествия ты отшил кучу девушек, и я подумал, что ты верен своей любимой, — шёпотом говорит Какеин, на что Куджо тихо усмехается и вскоре вовсе старается не рассмеяться. — Почему ты смеёшься? Неужели я с точностью всё угадал? — Нет. Не ждёт меня дома никакая подружка. Мне они вообще не интересны. — Вот как… Молчание. Губы Нориаки от волнения чуть подрагивают, лавандовые глаза незримо блестят. Он глядит внимательным и изучающим взглядом прямо в лицо друга, а в мыслях его тем временем наконец наступило долгожданное спокойствие. Он отчётливо чувствовал разливающееся внутри тепло и осознание того, что он находится сейчас с тем самым человеком, чьи разговоры и улыбки никогда не надоедят. Никаких тревог и страхов в его сердце, впервые за столько месяцев — это не могло не заставить его улыбаться просто от полного умиротворения и счастья. В приятном молчании мысли обоих приходят к одному простому, но и одновременно с этим сложному действию. Озвучить или тем более предпринять что-то казалось чем-то нереальным для не совсем решительного Нориаки и совсем не чувственного Джоджо. Глупо рассматривая голубые глаза соседа, Какеин вдруг ощутил тепло на своей ладони. Куджо проводит пальцами от ладони до запястья — затем он чуть ощутимо гладит чужую гладкую руку, осторожно дыша и не отрывая взгляда от распахнутых фиолетовых глаз. Несвойственные и маловразумительные действия Джотаро застали его товарища врасплох. Почувствовав такое же трепетное касание рук в ответ, Джоджо понимает, что после подобного, казалось бы, совсем не странного соприкосновения их рук он больше не сможет смотреть в его глаза без того странного чувства в груди. Поймав заворожённый взгляд Нориаки, его неловкую, но тёплую улыбку, Куджо наконец приближается ближе к смущённому лицу. Не боясь отказа, но всё же немного смущаясь, он целует впервые. Целует по-юношески неопытно, но по-взрослому нежно. Не желая отрываться от чужих губ, что чувственно расцеловывают его собственные, Какеин погружает ладонь в помятые чёрные волосы, нежно проводя по коже затылка и прижимая голову парня ближе к себе. Прервав на секунду их союз, Джотаро любуется смущенным лицом Нориаки, который после смущающей близости пытался восстановить дыхание и не глядеть в светлые рассматривающие его самого глаза. Куджо вновь приближается к чужому лицу, примыкает мягкими губами к горячему лбу Нориаки, сам не понимая своих действий. Руки Джотаро нежно гладили плечо и спину Нориаки. От таких горячих прикосновений юноша безуспешно прятал голову в подушку, но каждый раз Джотаро вынуждал его вновь взглянуть в свои сверкающие в лунном свете глаза. Он слышал шёпот друга и его тихий смех, чувствовал его руки, гладящие красные волосы и очень надеялся, что крепкий сон третьего постояльца этого номера не потревожится от таких совсем не тихих переговоров и смущённых реакций на объятия. Оба представляли, что ждёт их на утро — полное смущение и осознание реальности произошедшего. Но так же они понимали, что с этой ночи началось нечто по-настоящему хорошее. Теперь обоим не страшен гнев врагов, незнание и страх завтрашнего дня. Пока рядом чувствуется дыхание, пока чужие руки медленно и аккуратно касаются тела — всё кажется победимым и не страшным.***
— Восемь утра!!! Подъем! — прокричал Джозеф, чуть не выбив и так шаткие двери. — О Боже мой, эти двое в обнимку уснули? Абдул, неси скорее фотоаппарат, Холли должна это видеть!