На подножии к звёздам

— ..И вправду, я считаю, это ни в какие ворота не лезет!.. Это первое, что слышит Томми, переступая порог запасного входа продуктовой лавки. За час сидения возле фонтана и бесцельного наблюдения за прохожими, облаками и голубями, подросток не успел придумать или сделать ничего, что могло бы ему помочь в будущем. Лень вместе со старыми привычками словно проникали в мышцы, предательски ослабляя их, делая непригодными для совершения каких-либо действий. Поэтому ему ничего не оставалось делать, как сидеть на бортике, прикрыв глаза и размышлять обо всем, что приходило в голову. Однако, удивительно, он смог устать. Томми бы даже не оспорил этот факт, ведь даже так много думать для него и так было непривычно, а тем более мысли о том, что ему нужно что-то сделать, утомляли парня в два раза сильнее. Раньше нему не приходилось заботиться о столь простых вещах, как простая добыча еды – хоть это и звучит дико, но зато понятно – да и просто обеспечивания себе элементарных, казалось бы, условий для жилья в достатке. Парень будто застрял в определённом промежутке времени до подросткового возраста, когда все дела за него делали взрослые, тем самым отдавая своё свободное время юному чаду на игры – безопасные, как все вокруг надеялись. Его не обделяли вниманием и помощью, однако зачастую игры он проводил наедине с самим собой под грустную пустующую тишину, или же – что происходило в крайних случаях – оказывался в библиотеке, где перечитывал все сказки, до которых доходили глаза. И руки. Кажется, Томми обилен своими старыми привычками. И поэтому он, в надежде, что ему кто-нибудь поможет, продолжает ничего не делать, лишь слоняясь по тавернам и всяким подворотным общественным местам, будучи уверенным, что там он либо найдет прекрасную девушку, которая полюбит его в ответ, и они вместе отправятся отсюда далеко-далеко, либо же "получит по шее, но научится драться и наконец подаст заявку в Орден". Томми на ходу жизни успевает проклянуть этот Орден сотни и тысячи раз, ведь даже при его статусе – пусть и неизвестном в этой местности – не приняли в ряды тех, кого в простонародье называют "исследователями". Его идей и своеобразного мышления оказалось недостаточно, чтобы начать жить в специальном корпусе, постоянно изучать новое и периодически отправляться в различные подходы с новообретёнными друзьями. Томми до сих пор негодует. Ему всегда казалось, что он давным-давно повесил на себя ярлык хорошей и уважаемой персоны — хотя, вернее сказать, "на него повесили" – ему казалось, что ему не должны отказывать, будто это была аксиома – ни за что не оспаривается. Разачаровние и неприятное чувство неизвестности настигли парня как только он ступил ногой на гладкие дорожные кирпичи этого города. Тогда всё казалось таким.. чужим, холодным – что иронично. Несмотря на обильную жару, о чём говорили старушки на каждом углу, мол "Это не норма!" – к слову, Томми тоже не привык к таким скачкам температуры и давления, будучи с северной стороны страны – в груди подростка крепко засела нетающая ледышка, негодная для яркого характера Томми. Ему пришлось знатно потрудиться, чтобы найти хоть каких-то отзывчивых людей, которые были готовы приютить "ничего не умеющего" – как говорили другие – мальчишку, и то Томми до этого момента всё также испытывает раздражение и слабую ненависть к этому месту. Даже когда говорит в таверне, что идёт домой, на языке оседает горечь. Он бы ни за что не назвал это домом. — Том! Дорогой, проходи же, чего стоишь, — встрепенённый высокий голос выводит Томми из погружённого в бездну воспоминаний состояния, заставляя поморщится от нелюбимой формы имени в качестве резкого "пробуждения" и сфокусировать взгляд перед собой. В поле зрения тут же попадают две женщины в солидном возрасте, одна из которых сидит на деревянном табурете с, судя по всему, новым полуденном выпуском газеты в руках, а вторая же стоит, наклонившись над своей знакомой, устремляя взор на текст, написанный на потрёпанном листе. — Боги, ты видел что у нас происходит-то?! — казалось, хором, восклицают обе, заставляя Томми прищуриться и скептически посмотреть на них. Но всё же во взгляде читается немой вопрос: что они имеют ввиду? — в баре! Т-ты же вроде туда и ходил, верно? Да, в баре была настоящая драка! Ты же цел? До Томми, наконец, доходит, и он насмешливо давит хохот в груди. Если бы они знали.. — Да-да-да, я в по-о-олном порядке, мисс, — вскидывает руки подросток, уверяя в своей полной сохранности, на что получает лишь облегчённые вздохи. Парень закатывает глаза. Будто и до этого не было видно, что с Томми всё в порядке. — Хорошо. Не уходи далеко, скоро для тебя будет задание, — Томми непроизвольно морщится. Что-то делать? Ну не-ет.. Подросток закатывает глаза, тут же, чуть не споткнувшись о порог, направляется к лестнице, ведущей на второй этаж, игнорируя осуждающие и озабоченные взгляды старших. Деревянные дощечки старой лестницы жалобно пищат под ногами Томми, как только он ставит ногу на первую ступень. Поморщившись, подросток хватается за перила обеими руками и перескакивает через несколько ступенек, пока в один момент стук подошвы о пустое дерево не обрывается жалким скрипом распахивающейся двери. Не успевает дверь с размаху стукнуться ручкой о стену, как сквозной ветер выбивает слабую, не пойми на чём держащуюся форточку, и та звенит железным крючком, распахиваясь на полную. Комната встречает "хозяина" своеобразным солнечным потоком, состоящим из света, просочившегося сквозь занавески нежного жёлтого цвета, и подсвечиваемой лучами пыли, витающей в воздухе. Лучи стучатся в окно, стремясь пробить плотную ткань, однако они всего лишь попадают в комнату приятным желтоватым светом, окрашивая всю комнату в тёплые цвета. Томми жмурит глаза, прикрывая их рукой, защищая от единственной ослепительной солнечной полосочки, как назло попавшей ему прямо в глаза. Отойдя на пару шагов от проёма, Томми крутит головой во все стороны, пока его взгляд по привычке цепляется за детали и оценивает комнату на уровень чистоты. Ноль из десяти. Неприятное ощущение начинает расползаться в груди, оставляя некую тяжесть внутри. Человеку, привыкшему к наведённому кем-то порядку, очень режет глаза, скапливая неприязнь. Пробормотав себе под нос о том, что ему уже давно надоело убираться, и он уже перевыполнил список своих возможностей на ближайший месяц, парень всё же нехотя заставляет себя поднять упавшее ночью одеяло с пола, и навести хотя бы малейший порядок. Раскидать по местам ярко-синие подушки и пододвинуть – пнуть ногой – стул к невысокому столику не составляет труда, однако скомканная на стуле одежда всё же начинает резать образ "чистой", в понимании Томми, комнаты, так что он, от злости и досады, накипевшей внутри, стукнув кулаком по краю стула и устало простонав, начинает перебирать вещи, скопившиеся там, казалось, со времён войны Северных Королевств. Парень хоть и нехотя, однако понимает, что его временная попечительница – та ещё вредная старушка – вряд-ли бы одобрила, если бы увидела такое неподобающее состояние любой комнаты в её доме. Однако Томми тут же мысленно поправляет себя, что это не дом, а всего лишь пристройка к продуктовой лавочке, однако он тут же осознаёт, что усугубил своё положение мыслей. Он живёт в продуктовой лавке. Какой же отстой. Смахнув капли пота со лба и тихо выругнувшись, Томми плюхается на стул, откинув голову назад и устремив свой взор в потолок. Зацепившись взглядом за небольшую, но глубокую трещину над ним, парня посещает неприятное, колкое и обжигающее ощущение по всему телу. Томми переводит взгляд на сложенные в углу вещи: есть ли там то, что можно одеть сейчас, в жаркую погоду? Томми задаёт себе этот вопрос, тут же откладывая ответ на потом, испытывая неутолимое желание качнуться на стуле с невозмутимым видом, прикрыв веки. Вновь лень, подобно тьма, о которой упоминалось в нескольких прочитанных Томми книг подряд, "проникает в сердце, западая глубоко в душу", однако в случае Томми – в мозг и заставляет посидеть и ничего не делать ещё.. пару минуточек. Томми задумывается – в какой момент всё пошло не так? Возможно, когда он стал помнить себя и свои действия в жизни. Возможно, с самого рождения. Томми, как бы ему ни было горько признаваться, не справляется с ролью наследника престола, по крайней мере, сейчас. Он бы никогда не признал это до конца, особенно себе. Увы, потолок не даёт ответов. Возможно, где-то глубоко в душе, Томми жалеет, что многое за него делали, однако те мгновения ощущения власти и превосходства, ох да, Томми думает, оно того стоило. Казалось, Томми жил ради этого. Качнувшись ещё дальше на ножках стула, подросток приподнимает уголки губ, пока в его голове всплывают воспоминания о мечтах. Еле вспоминая себя маленького, Томми мотивируется двигаться дальше, думать, делать что-то. Мечты у Томми-ребёнка, конечно, сверхнеобычные, однако, кто не мечтал о власти и Признании всего мира? — Том, ты уснул что-ли?! Громкий и резкий голос, доносящийся откуда-то снизу, заставило сердце Томми пропустить удар, прежде чем ноги ослушались, а стул, жалко качнувшись, со страшным грохотом падает назад, вместе с человеком на нём. Женщины вздрогнули, услышав глухой шум над ними, и устремили свой взгляд наверх. Томми же лежит, лишь тихо "рыча" ругательства себе под нос и смеясь самому себе от такого конфуза, из-за чего в спешке встаёт, потирая ушибленное место на спине, прерывисто кряхтя. Не очень довольный и целый, но глупо улыбающийся Томми "вываливается" из дверного проёма, ведущего обратно на лестницу, чудом успев удержаться за шаткую перегородку. Далее, перекинув ноги за перила, он скатывается вниз как на горке, практически не пошатнувшись и не упав. Шорох тёмных штанов, закатанных под брюки, о деревянную поверхность прерывается, и Томми спрыгивает, приземляясь на пол. Просто спуститься – скучно. Взгляд Томми тут же цепляется за новую фигуру в большой комнате. Красотка, чьи тёмные волосы гармонично свисают с плеч, а глаза устремлены в бумаги у неё в руках. Льняная рубашка, цвета крем-брюле свободно висит на теле, а на поясе перевязан тёмный кардиган, образуя сзади небольшой плащ, гармонично сочетающийся со светлыми штанами. Она на секунду смотрит в сторону подростка, однако в тот же момент отворачивается, пряча смущённый взгляд. Томми за мгновение преисполняется в себе, отчего дыхание перехватывает, а сам Томми ловко хватает руку девушки и касается её губами, отчего в комнате опешили сразу трое человек. — О, госпожа, я погляжу, даже солнце, да что уж там – никакие звёзды не сравнятся с Вашими красотой и великолепием. Соизволите ль поинтересоваться, что же привело Вас в нашу скромную лавку? — выпаливает Томми на одном дыхании, с величием поднимая взгляд на тёмно-зелёные глаза девушки. Она, чьи щёки уже были залиты ярким румянцем, судорожно перебирает второй рукой прядь волос, пытаясь вымолвить хотя бы слово, однако всё, что у неё получается, выходит наружу лишь невнятным бормотанием. — Томми! Опять ты за своё. Хватит распугивать всех девушек в районе от нашего прилавка! — хотел было Томми возразить, что наоборот – делает только лучше – и неважно, что после таких выходок ни одна девушка не переступала порог заведения – однако старушка не даёт тому и рта раскрыть, продолжая упрёки. — а ты, Кэлли, не обращай внимания на этого дурачка, он всего лишь хочет зачаровать тебя своей невообразимой обаятельностью, у-у-у! Все в комнате дружно смеются, даже Томми. Всё же отрицать нечего – таков был парень по отношению к противоположному полу. Однако, когда смех утихает, старушки окидывают подростка слегка осуждающим взглядом, будто бы сомневаясь в нём до последнего, однако, переглянувшись, одна из них разводит руками. — Итак, Том, сегодня у тебя будет небольшое поручение, о нём тебе расскажет Кэлли, — хозяйка прилавка переводит взгляд на даму, на что она решительно – решительнее, чем раньше – кивает. — Да, Вы правы. Значит.. эм.. Томми, — наконец вспоминает она имя блондина, на что у парня в глазах загораются искорки от того, как она это произнесла. Ах, женщины так прекрасны! — ..и нужно будет перенести все бутылки к заднему проходу винокурни на западной части города, желательно, не повредив ни одной, всё ясно? Эй, Томми! — она машет рукой перед лицом замечтавшегося парня, на что тот лишь сонно хлопает глазами. — справишься? — Справится, куда денется, — отвечает за него одна из старушек, хихикая в кулак. — ну же, Томми, за работу! Томми, услышав самое противное слово, казалось, в мире, и это заставило его нахмурить брови. Однако при виде столь обаятельной барышни, о которой он знает только имя, парень лукаво улыбается. — Разумеется, дамы, предоставьте всё это величайшему наследнику Томми Инниту! — воодушевлённо восклицает Томми, удалось из комнаты, оставляя барышень наедине с собой. Кэлли, улыбаясь, вопросительно изгибает бровь. — Кому-кому предоставить? — неуверенно начинает она. Пожилые дамы, переглянувшись, смеются в унисон. — Не обращай внимания, дорогуша, это он так.. воодушевляется. Выскочив за дверь, успокаивая своё юное сердце от трепетания при виде очаровательной девушки, Томми в раздумьях подносит пальцы к подбородку. Увы, всё, что он услышал, это бутылки и винокурня на западе. Связаны ли как-то эти два фактора в голове у Томми? Он думает, что да. Однако.. где то, что нужно донести? Парень вертит головой во все стороны, однако ничего нужного не приходит как в голову, так и на глаза не попадается. Однако тут же возле себя замечает ящик. Деревянный, покрашенный в зелёный цвет, ящик, огромный ящик. Томми сглавтывает, надеясь на свою неправоту, и то, что он подумал не о том. Однако что-то внутри подсказывает, что о том. И такую громадину ему нужно пронести через половину города? Томми, глубоко вздохнув – как перед важной речью – берёт в руки ящик – тяжёлый, разумеется. И, как назло, ни одного гладкого места на нём: немного изменив положение руки у нижней части, парень зарабатывает неприятное, а, впоследствии, и жгучее ощущение в пальцах. Он прищуривается, стиснув зубы и недовольно прошипев. Никак, заноз понахватается, пока донесёт товар до места. А ведь вторая задача – ничего не разбить – всё ещё стояла перед парнем. Отстой. Открыв, вернее сказать – выбив – дверь ногой, блондин наконец вываливается из склада, чудом не повредив ни себя, ни товар, вовремя увернувшись от "резко возникшегося" косяка перед носом. Закрыть же дверь Томми не удосужился, посчитав это сверх его сил – дёрнуть ногой обратно – так что, в последний раз бросив взгляд на подсобную пристройку, парень направляется к месту назначения, до которого идти недолго, однако, учитывая столь спонтанный и явно нелёгкий груз – долго. Выйдя из-за угла дома, на Томми тут же выливается поток солнечного света, ослепляя и забирая какую-либо ориентацию в пространстве. Резко зажмурив глаза до белых пятен перед собой, подросток приоткрывает один глаз, медленно начиная перебирать ногами, дабы ни на что не наткнутся по пути. Вскоре солнце ненадолго скрывается за мелкими облачками, и Томми может наконец раскрыть глаза и оглядеть улицу. К удивлению и небольшому сожалению для Томми, ничего нового или интересного не произошло. Листья на деревьях по-прежнему зелёные, а люди вокруг всё также шумные, без какого-либо намёка на веселье. Скукота. Мимо пробегают пару детей с книжными сумками, чуть не сбивая героя с ног. Чудом удержавшись в стоячем состоянии, Томми собирается крикнуть пару ругательств вдогонку, однако пересиливает себя, ведь "на детей кричат нельзя" и бла-бла-бла. Томми этого не понимает. На него же кричали, почему не может он? Перекинувшись громкими приветствиями с не пойми откуда взявшимся местным продавцом сладостей – коим является молодой парень лет двадцати – Томми наконец привыкает к уровню освещения на улице. Однако к жаре не может. Никто, в целом, не может. Томми пытается сдуть капельки пота со лба, однако поняв, что это безуспешная затея, вытирает лицо плечом и, проследив за движением людского потока, перескакивает мимо прохожих поперёк улицы, прямо навстречу освещённой палящим солнцем части дороги. Томми сразу же чувствует перемену температуры и то, как быстро тепло разливается по его спине, плечам, протекая вниз по рукам. В любой другой день Томми бы согрелся, потягиваясь, в точности как ленивый кот, может, не стал бы никуда идти, просто оставшись на одном месте, позволяя тёплому солнышку греть себя, в ветру наоборот — охлаждать – идеальная гармония. Но не сегодня. Сегодня как-то.. не так. Может, дело даже не в погоде – хотя и в ней тоже. В последние месяцы вся природа ведёт себя странно, не так, как все привыкли. Все вокруг называли это аномальными жарой и холодом, в зависимости от времени года, однако объяснения этому не мог дать никто, хоть и желали. Дело было скорее в самом Томми, в его действиях, в которых присутствовала какая-то ошибка. Ошибка, которую не увидеть невооружённым глазом. Томми считает, что лишь перепробуя все варианты, можно добиться правильности и гармонии в на душе и вокруг себя. Слишком умно, Томми не нравится. А может, дело и вовсе было в сегодняшнем утре? Тем не менее, теперь Томми лишь стоит посреди толпы с огромным ящиком в руках с позвякивающими внутри бутылками и оглядывается по сторонам, выискивая путь покороче – уже разобравшись с местонахождением цели у себя в голове, Томми решает скоротать время недлинным путём, "компенсируя силы". Уже чуть более энергично, чем раньше, Томми сворачивает за угол дома ближайшего дома, откуда веет туманной прохладой и теньком. Краем глаза Томми замечает что-то яркое и быстро промелькнувшее. Осторожно повернув голову, парень замирает, не в силах что-либо сказать, а бутылки в ящике трусливо взвизгивают. Снова он. Тот странный парень с бара. Только вот.. Широко распахнутые аметистовые глаза уставились на Томми, практически не моргая. Брови сносятся к переносице, а губы полуоткрыты от лёгкой неожиданности. ..почему он вылезает из окна? Кажется, проходит целая вечность, прикрытая всего несколькими секундами ожидания, за которые Томми успевает сто раз подумать, стоит ли ему начать убегать куда подальше, бросив ящик на месте, или же.. Хотя.. Неправильно всё это как-то. Видимо, воспользовавшись моментом пребывания Томми в шоке и раздумьях, другой парень уже в спешке спрыгивает с подоконника на дорогу, издав еле слышный кряхтящий звук. Напоследок окинув блондина нечитаемым и невозмутимым взглядом, он, всё также, как и тогда – не спеша, направляется к выходу на боковую улицу, незаметно спрятав бумажки у него в руках, будто бы ни в чём не бывало. В груди начинает расти странное неприятное чувство, вызывая небольшие судороги, что стараются быть затмёнными стиснутыми зубами. Равномерный стук подошвы о каменные кирпичи наконец выводит Томми из колеи, и тот поднимает голову, с заторможенной реакцией и изумлённым выражением лица смотрит вслед тому парню. Рефлексы срабатывают перед тем, как шестерёнки в голове Томми запускают свой ход. — Стой! Томми не был бы собой, если бы не решил рискнуть. Прищурившись, он замечает, как окликнутый на миг замедляеь шаг, чуть остановившись, однако в то же мгновение, он продолжает идти так, что Томми на секунду кажется, что его шаг стал быстрее. Ноги Томми предательски подкашиваются, сбивая дыхание и мысли. Наконец освободив свои руки от неприятно давящего груза, поставив ящик на землю и всё таки получив пару заноз, Томми выпрямляется, с долей сомнения смотря в глаза оппоненту. Парень не был готов к "таймеру" на принятие решений. Однако, в следующий же момент, в голове Томми что-то щёлкает, рот изгибается в хитрой ухмылке, а сам парень бегом, почти прыжками, подскакивает к незнакомцу и оказывается рядом в считанные секунды. Любой бы со стороны усмехнулся, зная это выражение лица Томми. Либо Томми придумал что-то поистине "гениальное", до которого ни один взрослый бы не додумался. Либо же он наконец-то приготовил план по захвату этого мира. Томми оказывается стоящим перед незнакомым ему, да и, судя по всему, всем, парнем, согнув колени, из-за чего в лицо собеседнику он смотрел будто бы снизу. Взгляд пурпурных глаз невозмутимо опускается, останавливаясь на слишком нетерпеливых и любопытных светло-голубых глазах напротив. Взгляд становится всё более нечитаемым, когда парень замечает, как Томми поднимает вверх руку с указательным пальцем, готовясь предъявлять свои слова. — Ты откуда? М-да. Томми осекается, ведь это совсем не то, что он планировал сказать изначально. В его планах было спросить про странную встречу и ситуацию, в которой они сейчас стоят друг напротив друга, однако внутри что-то резко поменяло ход мыслей. Парню захотелось ударить по лицу это "что-то". Теперь настрой Томми ещё более неуверенный, чем раньше, а видя, как парень презрительно фыркает, он и вовсе хмурит брови. В голове он занимает боевую позицию, вряд ли собираясь оставлять эту ситуацию невыгодной для него. Но ничего не происходит. Томми теряется в пространстве, падая в неприятно показывающую кожу бездну. Жизнь – сцена, жизнь человека – постановка, а Томми – главный герой этой постановки. Всё в детской жизни кричало ему об этом, заставляя себя ни за что быть выше них, главнее всех остальных. Жизнь среди простых людей опустила подростка вниз, заставляя чувствовать те эмоции, жить теми принципами, что живут обычные граждане. Раньше Томми это ненавидел, будучи готов безумно снести всё и вся на своём пути, дабы вернуться обратно домой. Томми привык. Ему просто было некуда деваться. Однако роль, самое главное – его роль главного актёра не покинула его душу. Томми ходил с поднятой головой, делая то, что тот захочет, когда захочет и где захочет. Вопрос был в несуразности поступков, однако, оказалось, внушение о том, что роль центра, много, много внимания, прописались его окружению, и Томми вовсе стал счастлив. Томми был счастлив, когда он купался во внимании, в чужих глазах на себе, в чужих обсуждениях. Томми был без ума от этого. Реакция, внимание, этого он жаждет. Однако, когда человек просто игнорирует его слова, это вводит в ступор, а в груди нарастает липкий ком. Раньше Томми с таким не сталкивался. Везде присутствовала хоть какая-то реакция, будь то неприятный презрительный взгляд и протяжное мычание – положительное или отрицательное – от всех продавцов и работников на улице, к которым Томми был столь любопытен и придирчив по интересам, или же бурная реакция на какое-либо действие блондина, но она всегда присутствовала. Пусть даже она и не устраивала своего "получателя", Томми привык и любит получать внимание к своей персоне. Сейчас же на душе мутное, с осадком, горькое чувство. Возможно оно послужило ключом к здравому мышлению, ведь Томми заставляет себя повернуться к уходящему незнакомцу. — Молчишь, значит. Парень в миг останавливается, уловив подозрительную интонацию в голосе за спиной. Из-за этого противного предвкушения в животе неприятно, будто бы от лёгкого волнения, затягивает. Он поворачивается лицом к Томми, поморщившись. Может, если его, наконец, выслушать, он отстанет? — Что тебе снова надо? — Томми уже начал закатывать глаза на неловкость этой ситуации, но тут же он ставит руки в бок, хитро ухмыльнувшись. — Слава богам, а я то уже и забыл твоего голоса, — смеясь, пытается разрядить обстановку подросток, на что его условный собеседник презрительно оценивает блондина взглядом. — ответы мне нужны. Ты разве не понял? Что сложного ответить на пару вопросов? Юноша напротив, казалось, опешил от такой своеобразной логики, совершенно не понимая: либо Томми слишком доверчивый, раз думает, что информацию о себе можно провозгласить первому встречному, либо же он – олицетворение аморальности, каких свет не видывал. Непонимающе хлопая ресницами, он задумчиво подносит пальцы к щеке, по которой хаотично были разбросаны те самые фиолетовые, словно брызнутая краска, веснушки, перебирая мысли в голове. С одной стороны, действительно, сложного ничего нет, и парень мог бы раскаршериться на несколько слов, ведь Томми уже засел в его голове, ассоциируясь с огромным репейником, прилипшем в рукаву и вызывающим головную боль в висках, только от мысли о нём. Казалось "Томми" стало слишком много в жизни юноши, несмотря на то, сколько людей и нелюдей он повидал. Люди просты: стоило ему сжать их воротник в кулак при какой-либо грубости или попытке обмана – и всё, что захочешь у тебя как на ладони. Но этот парень решил дерзнуть, раз предложил сделку. Странник незаметно приподнимает брови, а взгляд становится проще. Он даже не уверен, будет ли блондин дельным ему в качестве добычи информации и использования, однако он тут же хочет дать себе по рукам, ведь как ему в голову могли вообще придти мысли о том, что Томми сможет что-то сделать действительно полезного. Это ничего не значит. Парень закатывает глаза в раздумьях. Он не думал, что даже такое решение окажется то, над чем придётся ломать голову. Раньше, конечно же, ему приходилось принимать решения. Серьёзные и не очень, лёгкие и наоборот. Однако в них всех юноша был уверен. Тут он не уверен. — «..о перевозке товаров из города Слоувир в центральную точку Маттерсвейла».. Зачем тебе это? — хмурит брови Томми, который уже стоял под боком у собеседника, наклонившись вбок и читая бумаги, что торчат из, судя по всему, вместительной сумки. Она выглядит тяжеловатой, но не наполненной. Юноша дёргается от резко возникшегося звука и тут же запихивает торчащий край бумаг в сумку, не заботясь, помнутся ли те или нет, и вновь тем нечитаемым взглядом с нотками свирепости смотрит на Томми. Тот даже ухом не повёл, лишь переведя взгляд на возмущённого парня и с невозмутимой улыбкой пожимая плечами. Совсем не та реакция, которую ожидал путешественник. Томми на миг прикрывает глаза. — Чтобы я смог выбраться отсюда. Низкий и негромкий голос – совсем не как раньше – испугал Томми своей неожиданностью, заставляя перевести взгляд вперёд, на безэмоционально лицо юноши, будто это были не его слова. Подросток хмурится. — Зачем? — Надо. Кратко, ничего не сказать. Томми хлопает ресницами, смотря на лицо парня напротив, словно найдя какую-то определённую точку в центре. Замечает, как парень уже успел "опомниться" от диалога и собирается уходить. Снова. Но ничего не говорит. Томми задумывается, надув губы. Покинуть одну из самых рабочих точек Центрального района будет довольно проблематично без определённых документов. Проклятые торговые пути и поставки, что ежедневно отправляются из города, в котором сейчас находится Томми, прямиком в Главную точку всех путей, выглядящих на карте как паутина, некоего рода столицу Центрального региона. Томми уже пытался уйти из города ранее, в начале своего жизненного пути, однако на выходе – арке в стене, окружающей город – его поджидали двое стражей, которые не очень-то и были на них похожи, однако оружие имели при себе. Не слишком то Томми их и испугался тогда. Просто.. Неравным был бы бой, кажется. Однако, была там стража или нет, куда бы он пошёл? Был ли в этом смысл, если бы он просто, без плана, вышел за пределы этого места, где его, хоть и с трудом, но приняли? Томми этого не знал, однако знать хотел бы. Был ли смысл пытаться наконец сдвинуться с мёртвой точки своей жизни, продолжив движение вперёд? Ведь главная роль героя была заработана. Был ли в этом всём смысл, что заключался в своей истинной беспомощности? Томми не знает. Но это не был бы Томми, если бы просто не продолжил жить для себя и улыбаться, так ярко. Однако сейчас, кажется, есть шанс. Капля надежды падает с неба, увлажняя сухую почву безнадёжности. Томми вновь что-то придумал. У Томми в груди что-то гулко стукает, поражая волну облегчения после доли информации, полной напряжённых пауз. Хитрая улыбка тронула его губы. — Как насчёт сделки? Томми с превеликим удовольствием ловит на себе хоть и такой же нечитаемый, но чуть более заинтересованный чужой взгляд, самодовольно ухмыляясь и ощущая огромный прилив гордости. Подумать только, какова реакция на простое обращение внимания, подумал бы любой другой взрослый. Но это же Томми. — Я помогаю тебе выбраться из города, — Томми делает небольшую паузу на обдумывания, ну и, конечно же, пафоса. Палец указывает в сторону оппонента. — Ты мне даёшь информацию о себе. Равноценно и.. Томми замолкает, приступив взгляд и мысли. "И.."? — ..Справедливо. Блондин ставит руки в бок, в то время как другой парень хмурит брови. — Идёт? Интересно и полезно, но рискованно. Любой другой, проходящий мимо сейчас бы захохотал, ведь в чём-то они оба похожи. — Ладно. Блондин протягивает руку вперёд в знак знакомства, сделки и, своего рода, наконец-то нормального приветствия, лучезарно улыбаясь, всё ещё пребывая в порыве неописуемой радости от этой идеи. Парень смотрит на руку. Изучает, зацепившись глазами за невидимую точку, будто бы сомневаясь в своём немного поспешном решении, заставляя разумные клетки мозга проснуться и переубедить себя, пока не стало поздно. Томми не дожидается ответа, схватив руку юноши, сжимает её, немного встряхнув, при этом не убирая улыбку с лица. На мгновение незнакомцу она показалась безумной, и он поморщился, но руку вырывать не стал, вместо этого лишь сжав её в ответ. — Идёт.