— ты только верь, ладно?

      ДжонгХену всегда было страшно.       Страшно идти на прослушивание; страшно выступать перед представителями компании; было страшно получить от них критику.       Каждый раз он делал большое усилие над собой, чтобы не отступить в последний момент и не бросить то, над чем он работал уже много лет.       Когда он вообще начал танцевать? Ответить на этот вопрос, казалось, невозможно. Давно. Настолько давно, что и не вспомнить ни день, ни дату, ни погоду за окном.       Тогда ДжонгХену, наверное, тоже было страшно. Страшно начинать.       А вдруг не получится? А вдруг я буду плохим танцором? А вдруг…       Так много «а вдруг», которые не сбылись.       Но ДжонгХену все равно страшно. Несмотря на пройденные года, пережитые трудности и отчаяние.       Он всегда боялся. Всегда и везде.       Он боялся перед записью первых песен; переживал, когда вместе с остальными участниками записывал клип. Он боялся, что облажается; что из-за него что-то придется переснимать. В конце концов он боялся, что в самый ответственный момент забудет слова песни или запутается в ногах. Ногах, которые имеют плохую привычку — они подводят своего обладателя именно тогда, когда это может привести к катастрофе.       Ладони ДжонгХена потели каждый раз, когда он заходил в гримерку, чтобы подготовиться к очередному шоу. Озноб пробегал по всем его позвонкам. Казалось, ДжонгХен даже ощущал еле уловимое покалывание в спине.       Вдох. Выдох. Страх просто так не рассасывается. Это не синяк, который помажешь чудодейственной мазью, и он пройдет. Нет. Страх словно яд — один раз попав в кровь, он никогда ее не покинет. Либо отравит, либо сведет с ума. Яд ведь тоже бывает разным, согласитесь. Ему не обязательно убивать свою жертву, порой он просто доводит ее до безумия.       Вот и сейчас ДжонгХен боится, сидя в коридоре агентства у кабинета директора, чтобы поставить злосчастные закорючки, — не такие, как на альбомах, а официальные, — чтобы навсегда попрощаться с жизнью, которая у него была до этой самой секунды.       За плечами ДжонгХена больше десяти лет работы, а он сидит, как пятнадцатилетний мальчишка, скользит потными руками по черному экрану смартфона и пытается ровно дышать. А еще думает о том, что никакие пройденные года не лишат его этой никчемной слабости — страха перед неизведанным.       «Как глупо! Каким ты пришел сюда, таким и уходишь», — ДжонгХен ухмыляется и качает головой. Его это не расстраивает, наоборот, даже немного радует. Это признак; большой признак того, что он не потерял себя. Он все такой же внутри — пугливый и ранимый. Хотя остальные участники с этим бы, несомненно, поспорили, ведь ДжонгХен, к тому же, научился быть сильным лидером. Получается, он, ничего не утратив, многое приобрел. Разве не прекрасно?       Но сейчас он боится. Боится так, что иногда ему становится больно дышать. Боится будущего, реакции фанатов.       И вот когда он начинает задыхаться из-за подкатывающей к горлу паники, его плеча касается чья-то теплая рука. ДжонгХен поворачивает шею и поднимает взгляд. Рядом с ним стоит МинКи. Его милый, добрый и самый лучший МинКи. Когда он подошел? ДжонгХен не слышал его шагов.       — Все будет хорошо, — МинКи улыбается, кивает головой и сильнее сжимает плечо ДжонгХена. — Справлялся все эти годы, справишься и сейчас. Ты просто верь в себя. Хорошо? Не бойся будущего.       ДжонгХен медленно кивает головой в ответ, не сводя взгляда с МинКи. В глазах одногруппника он находит умиротворение. А потом наклоняет голову на бок и прижимает холодной щекой горячую ладонь МинКи к своему плечу.       Вдох. Выдох. Так спокойнее.       Он больше не боится.       По крайней мере, на пару часов яд страха прекратит разъедать его организм. А если и обретет свою силу, появится МинКи и скажет, что все хорошо. Всегда так было и будет.       Всегда.       Его ждало поистине прекрасное будущее. Потому что кое-кто ему однажды сказал: «Ты только верь». И он верил.