-
Муми-тролль не понял, что за магическое заклинание применил Волшебник, но благодаря ему самозванец оказался на ногах, и они пошли следом за Снусмумриком вверх по склону, двигаясь все же довольно медленно. Они обнаружили его палатку у подножия скалистого склона неподалеку от пруда. Сжалившись над промокшей компанией, Волшебник высушил их магией, и, разведя костер, они устроились поудобнее. Затем Снусмумрик приготовил на ужин грибное рагу с чечевицей. – Не расскажешь, что ты такого натворил, чтобы попасть в подобную передрягу? – прошептал Муми-тролль за ужином, склонившись к Снусмумрику, так что их головы оказались совсем близко. – Ну, я не собирался попадать в "передрягу". Я наткнулся на теней сегодня утром, когда искал, чем бы позавтракать. Они были очень злы друг на друга. Понимаешь, они оказались в тупике из-за собственного ограничения входить лишь в те двери, которые были открыты для них добровольно. Стоит такой двери появиться, они свободны сеять любой хаос, какой им вздумается... Но я не собирался их впускать. А они не позволяли мне уйти. Они хотели объединить мою энергию со своей. Так что я пошел на сделку. У меня в кармане была окарина Волшебника, но я знал, что они поймут, что это такое, если я попытаюсь на ней сыграть. Я убедил твоего двойника передать тебе записку. Я не мог сообщить в ней подробностей, но мне нужно было предупредить тебя, что тени все еще где-то рядом, и я надеялся, что ты найдешь меня. – Ничего себе, – выдохнул Муми-тролль. – И они... тени, они... столкнули тебя в озеро и пытались превратить в еще одну тень? – Мхм. – Но ты не тень, – Муми-тролль крепко обнял его. – Ты отбился от них, так ведь? Вот почему они поймали тебя в ловушку из водорослей. – Я думаю, есть и другая причина, – проговорил Волшебник. Он был таким высоким, что среди них смотрелся довольно странно. Когда он сидел на земле, узловатые колени его, казалось, устремлялись прямо в небо. – Я думаю, это как-то связано с губной гармошкой, которую ты носишь в кармане. – С ней? – Снусмумрик удивленно достал свою старую губную гармошку. – Именно так. Этот инструмент очень важен для тебя, не так ли? А это проклятый пруд. Когда твоя губная гармошка, хранящая столько воспоминаний, оказалась на его дне, это было подобно болезни. Пруд хотел, чтобы она исчезла, и поймал тебя в ловушку, чтобы быть уверенным, что ты ее заберешь с собой, не оставишь там. – Но как бы он ее забрал? Он не мог выпутаться из водорослей, – нахмурился Муми-тролль. Волшебник пожал плечами. – Я и не говорил, что этот пруд отличается особым умом, только, что он проклятый, – он отхлебнул рагу. – Хорошо, что появился ты, маленький Муми-тролль, и вернул драгоценную вещь твоего друга. Муми-тролль прищурился, про себя надеясь, что у этого пруда больше нет на него никаких планов. Затем он посмотрел на сияющего Снусмумрика. Он не сказал еще ни слова, но сжимал лапу Муми-тролля и долго смотрел на него этим немного глупым, восхищенным взглядом. Чувствуя, как его уши полыхают, Муми-тролль решил, что пора сменить тему. – Хорошо. Теперь объясни, почему мы делим ужин с ним? – сказал он, поглядывая на тень в обличье рыбака. Как ни тягостно ему было смотреть на своего самозванца, но даже он был предпочтительнее того, другого, кто являлся причиной их злоключений в пруду. А теперь они делили с ним еду, как ни в чем не бывало. Ничуть не смутившись, Снусмумрик сказал: – Но все же будет лучше, если он останется с Волшебником, верно? И было бы невежливо есть у него на глазах, даже не поделившись. – Как ты можешь быть таким спокойным? – возмутился Муми-тролль. – После всего, что он сделал? – когда вместо ответа Снусмумрик лишь пожал плечами, он надулся и уткнулся подбородком в ладонь. – И вообще, если эти тени сожрут твою стряпню, разве не смогут они снова наложить на тебя заклятие подмены? – Ну, до сих пор они даже не пытались. Кажется, моему самозванцу не очень-то понравилось быть мной. Видимо, я довольно сложный. Он застенчиво улыбнулся поверх своей миски. Муми-тролль усмехнулся в ответ. Вот уж точно, сложный. Когда они закончили есть, небо уже потемнело. Их странная компания расселась вокруг костра в полном молчании. Наконец, Волшебник топнул ногой. – Теперь послушайте меня. У меня есть дела. Когда звучит окарина, я непременно должен явиться, чтобы узнать причину, но задерживаться тут я не намерен. Я не придворный шут, чтобы выполнять фокусы по твоему желанию. – Однако же ты съел мою еду, – заметил Снусмумрик. – Это, по крайней мере, стоит благодарности. Волшебник нахмурился. – Кроме того, – вмешался Муми-тролль, – нужно что-то делать с этими тенями. Нельзя позволить им и дальше разгуливать на свободе. – Насчет этого можешь не беспокоиться, – рыбак закинул руки за голову, попыхивая трубкой, которую он извлек неизвестно откуда. – Другой – дурак, и скоро он умрет. И сами мы давно не кормились – наше время на исходе. Ты можешь просто уйти и позволить нам достойно встретить свою участь, Волшебник. – А ты тоже хочешь сохранить достоинство? – Волшебник повернулся к двойнику Муми-тролля, который, казалось, угасал с каждой минутой. Тот провел лапой по морде. – Раньше никто никогда не спрашивал меня, чего я хочу. Сегодня я услышал этот вопрос дважды. – Так что же? – сказал Волшебник. – У меня мало времени. – Не волнуйся, он только притворяется ворчуном, – сказал Муми-тролль своему двойнику. – Ну, я... Я не думаю, что это тот вопрос, с которым стоит спешить, – самозванец привалился к скале. – Но полагаю, что о достоинстве я думаю в последнюю очередь. Воцарилось молчание. Муми-тролль пожевал внутреннюю сторону щеки, прежде чем спросить: – Могу я загадать желание? – Ты!? А тебе-то я чем обязан? Не припомню, чтобы ты готовил мне ужин, – усмехнулся Волшебник. – Но он спас меня сегодня. Я смог приготовить ужин лишь благодаря ему. Считай это накладными расходами, – вклинился Снусмумрик, и глазом не моргнув. Волшебник пробормотал что-то себе под нос. – А ругаться вовсе необязательно, – нахмурился Снусмумрик. – Ну ладно! Чего ты хочешь, юный Муми-тролль? – Есть несколько набросков, которые сделала тень, – сказал Муми-тролль. – Они лежат на моем столе в... Наброски материализовались прямо у него в лапах. Муми-тролль взглянул на них, а затем протянул их тени. – Возьми. Здесь то, что ты любил. Ты и никто другой. Самозванец настороженно взял их, бережно перелистал страницы. Посмотрев на них с минуту, он прижал их к груди. Веки его опустились, как будто он медитировал. Открыв глаза, он посмотрел прямо на Муми-тролля. – Теперь я знаю, чего хочу, – сказал он, сморгнув слезы. – Я бы хотел, чтобы ты передал Снорочке спасибо за то, что она всегда помогала мне. Прошу тебя. И обними Сниффа. И Малышку Мю, если сумеешь ее поймать. И еще передай папе и маме, что я... что я... – он стиснул зубы. – Я передам, – пообещал Муми-тролль, и сердце его защемило. Самозванец слабо улыбнулся, а затем повернулся к Снусмумрику. Он замешкался. – Ты, наверное, не хочешь этого слышать, и я могу тебя понять. Но я хотел бы любить кого-то похожего на тебя. Снусмумрик, который перед ужином прихватил из палатки свою шляпу, теперь надвинул ее на лицо. И хотя ему было явно не по себе, после небольшой паузы он пробормотал: "Спасибо". Другая тень мрачно хмыкнула. – Как низко ты пал. Слезы льешь над глупыми мечтами. – Смейся себе на здоровье. Ты умрешь вскоре после меня. Что нам еще осталось, если не мечтать? – Глупец. Мы думаем лишь о тебе. Наше единственное желание – утолить тот голод, что никогда не сможет быть утолен. Что может быть больше этой мечты? Самозванец ничего не ответил. Он сжался в клубок, как это делал Муми-тролль, когда хотел хорошенько подуться, и Снусмумрик приблизился к нему и заключил в свои объятья. Но Муми-тролль ведь даже не почувствовал, как тот шевельнулся. Повернув голову, он увидел, что его друг сидит рядом с ним. Но он же обнимал самозванца... Ох божечки. – Мне казалось, тебе не нравится быть мной, – заметил Снусмумрик. Его двойник шикнул на него. – Сами нас угощают, а потом жалуются на последствия, – проворчал он голосом самого Снусмумрика, а затем повернулся к двойнику Муми-тролля, который обхватил его руками за талию. – Все это очень странно, – прошептал Снусмумрик Муми-троллю. – Разве они не недолюбливают друг друга? – Думаю, у них все сложно, – прошептал в ответ Муми-тролль. – Но мы ведь с тобой не настолько эмоциональные, правда? – Надеюсь, что нет. Они больше не беспокоились о том, что их двойники попытаются украсть их жизнь. Было ясно, что тени не могли больше использовать их в качестве источника пищи, иначе они не смогли бы принять оба этих облика одновременно. Это была всего лишь игра, и если притворяться Муми-троллем и Снусмумриком было для них утешением в последние минуты жизни, то ни один из оригиналов не собирался на это жаловаться. Муми-тролль вздрогнул. – Господин Волшебник, не могли бы вы... не могли бы вы унять их голод? – В какой-то степени, – был его ответ. – Но он пустил свои корни слишком глубоко. Даже если бы я и смог, что бы стало с ними после этого? – Неужели нет способа вернуть их? Сделать их теми, кем они были до того, как превратились в тени? – снова попытался он, чувствуя себя ребенком, умоляющим мать дать ему погулять еще пять минут, три минуты, хотя бы две. Волшебник покачал головой. – Они очень древние. Старше меня самого. Каждый раз, когда им удается заполучить жертву, они поглощают ее сознание. В них бесчисленное множество личностей перепуталось в хаосе, который уже никогда не распутать. – Но это слишком печально, – сказал Муми-тролль. – Это означает, что с нами произошло бы то же самое, если бы мы вовремя во всем не разобрались. Они сделали паузу, чтобы переварить эту неприятную истину. – Возможно, если бы нашлась одна единственная личность, которая бы преобладала над всеми остальными, – с сомнением продолжил Волшебник. – Похоже, их устраивают наши, – заметил Муми-тролль. Четыре пары глаз уставились на него. – Н-но это правда, – сказал он. – Да вы взгляните на них! Мой двойник постоянно твердит, что ему нравится быть мной. Двойник Снусмумрика утверждает, что ему не нравится быть им, но только посмотрите, как быстро он принял его обличье, когда нужно было утешить другую тень. – Муми-тролль, – произнес Снусмумрик, сложив рот буквой "О". – Похоже на миф о Близнецах, – поспешно продолжил он. – Помнишь? Один брат поделился своим бессмертием с другим. А эти двое, ну, может, мы с ними и не братья, но уж точно близнецы... Волшебник выглядел озадаченным. – Ты предлагаешь теням продолжать маскироваться под вас двоих? Он действительно это предложил? Он и сам едва ли понимал. – Погодите-ка, пожалуйста, – сказал Снусмумрик. – Такое вообще возможно? Не опасно ли это? У каждого из нас появится двойник, Муми-тролль. – Это можно устроить, – ответил Волшебник после минутного раздумья. – Если вы оба загадаете соответствующее желание. И если тени тоже этого пожелают. А я бы отплатил за услугу. К тому времени обе тени уже взяли себя в руки и жадно прислушивались к разговору. Они продолжали обнимать друг друга, словно помогая удержаться на ногах. – Ну что? Будете загадывать желание? – спросил Волшебник. На нетвердых ногах двойник Муми-тролля сделал шаг вперед. – Я устал от постоянных скитаний и голода, – сказал он. – Я хочу себе свое "я". Лишь я, а не "мы". Выражение его лица было страждущим. – Мы не знаем, как будем справляться с этой жаждой странствий, – пробормотал двойник Снусмумрика, но другая тень пихнула его локтем в бок. – Мы будем путешествовать вместе. Ты и я, – просияв, он схватил его за лапу. – Разве ты не понимаешь, что это значит? Это больше, чем выживание. Это свобода! Двойник Снусмумрика оглянулся на высокую траву у пруда, склонившуюся иву и воду под ней, подернутую рябью. Он был так похож на Снусмумрика в те вечера, когда тот приходил в гости в Муми-дом, но не мог оторвать взгляд от окна. Муми-тролль повернулся к своему другу, и в последний момент увидел, что Снусмумрик делает то же самое. Они столкнулись носами. – Извини, – Муми-тролль потер мордочку. – Ты, э-э, не против? – Думаю, нет, – сказал Снусмумрик. – Хотя я немного беспокоюсь, как бы они не натворили дел от нашего имени. – Я в этом сомневаюсь, – Волшебник опустился рядом с ними. Он растянулся на боку и поудобнее устроился в траве. – Хотя сейчас ваши личности доминируют, за ними скрываются и другие. Когда их голод притупится, возможно, они научатся познавать себя. Кроме того, я отправлю их далеко отсюда, так далеко, что вы никогда больше не встретитесь. А если даже и встретитесь, жизнь и опыт изменят как их, так и вас. Вы не узнаете друг друга. – Однако имя это очень важно, – вслух размышлял Муми-тролль. – Они могут выбрать себе новые имена, – сказал Снусмумрик. – Если вы решились, мне понадобится предмет, принадлежащий каждому из вас, – взгляд Волшебника зашарил по сторонам, а потом остановился на шляпе Снусмумрика. – Что-то личное, имеющее для вас особую ценность, чтобы я смог направить заклинание. Снусмумрик моргнул разок – единственное, что выдало его удивление. На какое-то мгновение он застыл с занесенной лапой, а затем снял шляпу, которая была с ним с самого рождения, и положил ее себе на колени. Он провел подушечкой пальца по потрепанному краю. – Хорошо, – сказал он очень тихо. Муми-тролль смотрел на своего друга, у которого было так мало вещей, но он готов был отдать ту единственную, которой по-настоящему дорожил, чтобы помочь тени, причинившей им обоим столько боли, и недоумевал, как такой человек мог подумать, что его любви может быть недостаточно. – А как насчет твоей губной гармошки? – предложил он. – Она испорчена. Тень бросила ее в пруд. Если ее почистить, на ней еще можно будет играть, но посмотри: все зубцы пришли в негодность. – В таком случае рискну предположить, что она подойдет еще больше, – кивнул Волшебник. – У них обоих связаны с ней важные воспоминания, – он протянул руку, и Снусмумрик вложил в нее губную гармошку. – Этого хватит. Оставь себе свою шляпу, малец, и впредь не бойся просить о том, чего хочешь. Снусмумрик отвернулся и зарылся лицом в свою шляпу, не потрудившись в этот раз сначала надеть ее. Волшебник повернулся, чтобы уйти, и Муми-тролль вскочил на ноги. – Подожди-ка, разве я не должен тебе тоже что-то отдать? – Ты уже это сделал, – ответил тот. – Наброски, сделанные тенью, люди и предметы, которые они полюбили, живя твоей жизнью, – они подойдут как нельзя лучше. – Ну что, тени, – продолжил он, обращаясь к парочке, которая внимательно слушала все это время, прижавшись друг к другу. – Эти двое решили поделиться с вами частичкой своей души. Они предлагают это по доброй воле. Но вы всегда должны помнить, что то, что вы обретете здесь сегодня, – не просто лицо. Вы должны принять чувства и воспоминания, которые они дарят вам, и хранить их у сердца, только не слишком близко. Вы должны сделать их своими собственными. Если вы этого не сделаете, однажды голод поглотит вас вновь. Крепко обнимая друг друга, тени дружно кивнули. Двойник Муми-тролля прижимал эскизы к сердцу. Двойник Снусмумрика взял на губной гармошке неуверенную ноту. На удивление, она прозвучала ясно и чисто в прохладе ночи. Нота затихла, и вместе с ней исчезли и тени. Муми-тролль удивленно огляделся вокруг. – Куда ты их отправил? – В место, очень похожее на это, но далеко отсюда, – ответил Волшебник. – Кажется, я разглядел там кокосовые деревья. – Теперь они будут счастливы, – Муми-тролль не знал, спрашивает он или утверждает. – Иногда, – сказал Волшебник. – Знаешь, им на самом-то деле очень повезло. Не многим удается начать жизнь заново без лишней суеты. Муми-тролль подумал, что суеты было предостаточно. Он лишь надеялся, что они не пожалеют о решении, принятом сегодня. У Снусмумрика был задумчивый вид. – Когда-нибудь я хочу увидеть кокосовые деревья, – сказал он со вздохом. Волшебник поднял костлявый палец. – Хватит с меня тебя. Верни мне мою окарину. Тебе придется самому искать кокосы. Снусмумрик улыбнулся. – Именно так я и поступлю.-
Попрощавшись с Волшебником, они вернулись домой, к своей собственной жизни. Муми-троллю чудилось, что недели, предшествующие ноябрю, пролетели быстрее, чем обычно. Хотя, возможно, дело было в том, что в этом году ему еще меньше, чем обычно хотелось впасть в спячку, по определенным причинам. Он энергично взялся за свои старые увлечения. В течение долгого времени он не мог продвинуться – сколько бы он ни практиковался, казалось, что он совсем не совершенствуется. И вдруг он обнаружил, что снова учится чему-то новому. Например, тому трюку Муми-мамы, когда она разбивала два яйца одновременно одной лапой. Или как нарисовать фигуру в перспективе. Он нарисовал розовый куст и подарил рисунок своей маме. Оригинал предназначался ей в подарок, и, в конце концов, ведь именно Муми-тролль был виноват перед ней. Рисунок вставили в рамку и повесили в прихожей, напротив двери, чтобы каждый входящий в дом мог его увидеть. У Муми-тролля появились и новые увлечения. В основном непосредственно связанные со Снусмумриком. Он любил подкрадываться к нему сзади, пока тот рыбачил, обхватывать его руками за талию и сидеть так, положив подбородок Снусмумрику на плечо. Он любил спать под звездами, когда Снусмумрик полулежал у него на груди, источая запах яблоневых деревьев и дыма от костра. Но больше всего он любил покрывать его лицо поцелуями, пока тот не начинал смеяться так безудержно, что не в силах был говорить. Их повседневные привычки не претерпели особых изменений, однако они стали ближе. – Знаешь, – сказал Муми-тролль в один из последних погожих октябрьских деньков, пока они вместе собирали ягоды боярышника, – на самом деле я хотел помочь только своему двойнику. У него хотя бы были желания и сожаления. А твой даже не извинился за все, через что он заставил нас пройти. Ну, то есть... Разве ты не хотел бы восстановить справедливость? – Справедливость, – пробормотал Снусмумрик. – Что такое справедливость? Пусть нам с тобой и повезло все исправить, но как же все те души, которые тени уже поглотили? Ты сам сказал, что мы могли бы закончить так же, как и они. Разве все они одинаково виновны в произошедшем? Ты знаешь, что сделало тени такими, какие они есть, Муми-тролль? – Ну, наверное, нет, но... – Есть у бродяг такая поговорка, – Снусмумрик сорвал ягоду с куста и сунул ее в рот. – Милосердие – это пир, но мы обойдемся без десерта. Муми-тролль поджал губы. – Это должно было прозвучать смешно или зловеще? – спросил он. – Бродяги воплощают в себе и то и другое, – заявил Снусмумрик с возмутительной ухмылкой. А затем бросился бежать. Муми-троллю оставалось только смотреть, как он петляет среди деревьев, словно олень, прежде чем услышав провокационное: "Ты собираешься меня догонять или нет?", он бросился за ним. Возможно, он не до конца понимал Снусмумрика, но ловить его было всяко веселее, чем терзаться мыслями о тенях. Муми-тролль еще не пробовал нарисовать портрет Снусмумрика, но подумал, что, возможно, сделает это, когда проснется. До того, как Снусмумрик вернется домой. Он нарисует его по памяти и посмотрит, что получится. Нужно же чем-то себя занять. Он уже заранее знал, что будет скучать по нему еще больше, чем обычно. Ему так и не удалось убедить Снусмумрика съездить в город за новой губной гармошкой. Вместо этого Снусмумрик вырезал деревянную флейту, на которой и играл до конца осени. В его поведении по отношению к Муми-троллю мало что изменилось, хотя, пожалуй, он охотнее брал его за лапу или легонько прислонялся к нему, когда они сидели бок о бок. Он проявлял свою любовь иначе, в основном просто своим присутствием. Он не был склонен к ярким проявлениям чувств, но он мог чистить овощи, пока другой их резал, или играть на своей флейте, пока другой рисовал на крыльце. А прощаясь на мосту перед неизбежной зимней разлукой, он мог даже поцеловать его в лоб. Когда он вернется следующей весной, у него будет уже новая губная гармошка, правда настолько побитая жизнью, что никто и не догадается, что это не та же самая, что и всегда. А Муми-тролль скажет, что в этом году весенняя мелодия получилась самая лучшая.-
На одном далеком-далеком острове стояла деревянная хижина. Она была выкрашена в голубой цвет и стояла на сваях – на случай прилива. Внутри была одна большая восьмиугольная комната с маленькой кухонькой и раскладной кроватью, письменный стол, несколько книг и корзина с рыболовными снастями. Позади хижины в бирюзовое море тянулся небольшой причал, рядом с которым большую часть времени покачивалась маленькая лодочка, привязанная к сваям. Иногда лодочка уходила в плавание, отправляясь по разным островам в этой местности. Но она всегда возвращалась, и никогда не отсутствовала дольше четырех-пяти месяцев в году. Люди, жившие в хижине, поначалу держались особняком. Но потом они обнаружили, что им не хватает общества людей. Они не могли вернуться домой, но могли построить себе новый дом. Постепенно они начали общаться с соседями. Они делились с ними урожаем из своего сада и рыбой, что удавалось поймать. Они обменивались историями, устраивали вечеринки, разводили костры, огромные столбы дыма от которых вздымались высоко в небо. Изучение местного языка требовало много времени и терпения, но это научило их искать новые способы выразить себя, которые иногда оказывались лучше привычных слов. На стене висел весьма удачный набросок. Все гости, бывавшие в хижине, хвалили его. Кроме того соседи с удовольствием слушали звуки губной гармошки. Однажды обитатели хижины проснулись со странным чувством. После тщательного осмотра они решили, что не больны, и отмахнулись от этого ощущения, занявшись своими повседневными делами. Только вот позавтракать забыли. Много долгих лет они мирно жили на этих островах и настоящего голода не испытывали больше никогда.