Соблазнить за семь дней

В последнее время Денис перестал любить некоторые времена года. Ему нравилось как меняется земля, настроение, люди. Он любил всё: и жару, и проливные дожди, и покрытые снежным одеялом улицы, и падающие золотом с деревьев листья. Любил, пока не понял, что каждая перемена в погоде будет приносить ему ужасную головную боль. Самое сильное обострение случалось осенью. Приступы мигрени удавалось нейтрализовать обезболивающими препаратами, которые всегда находились в кармане парня. А ещё будущий стилист не понимал, как некоторые учатся почти всю свою жизнь? Ну школа. Ну универ. Ну ещё степень. И хватит. Дальше пусть учатся заучки. С началом занятий Денис много чего не понимал. Как можно полдня тратить на выслушивание лекций и ещё больше не понимал, для чего нужна математика и физика будущему цирюльнику. К слову, скучные, но на удивление, легко дающиеся занятия, нравились Денису, как ни странно, всё больше и больше. Чудные студенты, с которыми никак не получалось наладить дружеские отношения, хотя попыток, сам Денис, не предпринимал, но все спокойные и равнодушные к внешнему и внутреннему миру друг друга, тоже не вызывали раздражение. Ребята были чудные и нормальные одновременно, но как-то так получилось, что с самого начала почти все они разбились на пары и группы, а Денис ни к кому так и не прибился, хотя был со всеми одинаково приветлив. После занятий Линда надоедала и донимала постоянными звонками и эсэмэсками о том, что задолбалась от придирок родителей, их периодических ссор и жутко хотела свалить из дома. Парень, со свойственным ему терпением, выслушивал всё это и старался поддержать и утешить подругу. — Денис, как я тебе завидую. Почему я не могу жить отдельно? Можно я на каникулах у тебя перекантуюсь? — заявила девчонка, как ни в чём не бывало, в один из визитов. Денис пожал плечами и сказал, что если родители не прибегут к нему с дубинками, то она всегда может рассчитывать на комнату, которую занимала. Несколько выходных действительно комната была занята этой сумасшедшей, которая являлась почти в полночь и уходила ближе к вечеру следующего дня, выспавшись и, предварительно приготовив несколько блюд в уплату за ночлег. Также забивала голову своему другу всевозможными россказнями о трудной подростковой жизни и о парнях, у которых одни игры на уме. Девчонками интересуются исключительно ради секса, совершенно не думая о длительных отношениях. Кстати сказать, сексом эти двое больше не занимались. Как-то оба даже поползновений не делали. А в конце сентября Линда прекратила свои выходные налёты после того, как завалившись навеселе, обнаружила на диване того самого Данилова, в опу пьяного. Спускать его с лестницы, как когда-то обещала, она сейчас не имела никакого права. — Это то, о чём я думаю? — ухмыльнулась девчонка, бочком скрываясь в своей спальне. Денис свёл брови домиком и пожал плечами, не зная, что и ответить. Утром очень тихо ретировалась мимо всё ещё спящего Жени, не говоря больше ни слова. *** Попробовать отношения с парнем наверное было дурной идеей с моей стороны. Может быть дурной идеей оказалось выбрать себе в партнёры именно Данилова. Хотя с кем пробовать, если не с тем, кто сам этого хочет. Почти весь сентябрь я уделял учёбе и новшествам, которые влились в мою жизнь. Учиться оказалось очень интересно. Наблюдать за студентами-одногруппниками было интереснее вдвойне. Таких разных и неординарных личностей я в своей жизни раньше не видел. Особый интерес, ожидаемо, привлекали манерные мальчишки, в действительности оказавшиеся открытыми геями. Их гейство не бросалось в глаза с первого взгляда. Но как только они заговаривали специфический говор тут же выдавал их с потрохами. И периодически один из них жестикулировал кистью руки совсем как балерина. Марик и Ромка. Брюнет и блондин. Один простенький как две копейки, второй и того проще, но держится как павлин. Марик брал своей улыбкой, а Ромка был неисправимый молчун, следующий тенью по пятам за приятелем. Единственное, о чём можно было догадаться, так это то, что они не пара. И что самое приятное, их никто не цеплял и не высмеивал. Видимо сказалось предупреждение Чехова о том, что любые распри в стенах альма-матер будут предлогом для отчисления. Да и парни оказались на удивление приветливыми, дружелюбными и не по годам умными. Марик, один из них, подсел ко мне, одиноко сидящему на скамейке во время большого перерыва, удивился почему я всегда один, предложил шоколадный батончик, от которого я не смог отказаться, и начал с самого банального — спросил почему я выбрал именно парикмахерское дело. Странно, но у меня не было заготовлено ответа на простейший вопрос. Я подзавис, вспоминая как во время стрижки у того самого учителя, куда Вацлав приводил меня стричься, я наблюдал за руками мастера. Расчёска и ножницы жили своей жизнью. Машинка словно пела арии на мужских головах. И стойкий запах парикмахерских салонов, ни с чем не сравнимый, въедался под кожу. Видимо он и сыграл свою роль в моём выборе. Собственно я и не выбирал: мне предложили — я согласился. — Ты заметил какая разношерстная в нашей группе публика? Просто сейчас модно быть визажистом, особенно мужчинам, — Марик приподнял брови и улыбнулся, — таким мужчинам как я. Я обожаю касаться чужих волос. И когда я научусь делать самые лучшие стрижки и причёски, а я научусь, будь уверен, я буду самым лучшим стилистом, и своей работой буду доводить клиентов до эстетического оргазма. Последняя фраза меня, честно говоря, огорошила. Сказав её, парень блаженно прикрыл глаза, втягивая носом воздух и медленно выдыхая, словно после свершения дзена. — Да не смотри ты так на меня. Ты же знаешь, что на голове находятся самые эротические зоны. И я не только про язык, губы и уши. Шея… — Марик тихо замычал, — обожаю когда меня целуют в шею. Я часто заморгал, потому что всё сказанное этим парнем походило на подкат. — Скажи, а как ты понял, что ты гей? — не удержался я, чтобы задать так интересующий меня вопрос. — Очень просто. В восьмом классе я влюбился в выпускника. Ходил за ним по пятам, ловил каждое его слово, каждый взгляд. Не спал ночами. И очень быстро спалился. Затем Марик рассказал, что до выпускного сильно претерпевал после того, как его влюблённость была рассекречена и осмеяна. Синяки и ушибы, которые получал не только от одноклассников, но и от совершенно незнакомых ему ребят, сотрясения и даже переломы, ему казались чепухой, по сравнению с тем унижением, через которое он прошёл в туалетах школы и за её пределами. — Прыщи на лице с восьмого. Брекеты в десятом. Стрижка под ноль, из-за какой-то мазуты, которую девчонки вылили мне на голову в одиннадцатом. Это, — Марик оттянул пальцем верхнюю губу, оголяя челюсть с зияющей дыркой между зубами, — подарок на выпускной от любимых одноклассников. Было ещё много чего и несколько месяцев в больнице. А теперь… А теперь я хожу с гордо поднятой головой и мне похер. Не зря же я почти целый год ходил на занятия по самообороне. Если кто-то захочет проверить меня на вшивость, я сам пересчитаю тому зубы или рёбра. Кстати, рёбра мне тоже ломали. Я смотрел на довольно заурядное лицо, но и не без изюминки — красивые губы и необычно выгнутые брови выделялись на лице, которое, как мне показалось, было тронуто средствами ухода за кожей. Парень, над которым так издевались, не предпринимал никаких усилий для прекращения буллинга. На все уговоры родителей поменять школу он отвечал отказом, мотивируя тем, что везде одинаково. — И знаешь, я тоже всегда был один. А это, знаешь ли, вредно. А ты часом не из наших, красавчик? — спросил Марик, совершенно спокойно положив мне на колено свою ладонь, — Сомневающийся или просто интересующийся? Очередной его компрометирующий вопрос снова застал меня врасплох, но я натянул на лицо странную отстранённую улыбку и ответил вопросом: — Что, похож? Парень оценивающим взглядом осмотрел меня и серьёзно процедил сквозь зубы: — Все вы латентные, боитесь только признаться, — убрал руку, подмигнул, встал и отошёл к стоящему на выходе и, видимо ожидавшему другу, Ромке, а я задумался. О том, что я не такой как он, о том, что мне нравятся девчонки, что Данилов всего лишь эксперимент, как я часто себя успокаивал и что в жизни нужно попробовать всё. Не знаю как другие, а в мои планы входило очень многое. Я, например, не терял надежды спуститься на лыжах с гор, прыгнуть с парашютом, искупаться в одном из океанов, попробовать рыбу фугу, отобедав в японском ресторане, побывать на бразильском карнавале и этот список можно ещё долго продолжать. То, что многие из пунктов я выполню — уверен. Но как мне подсказывает внутренняя чуйка, начать придётся с секса с парнем. Однако парень по каким-то мне неизвестным причинам, не торопился. И это было, по крайней мере, странно. Тот, кто сам начал всю эту канитель с поцелуями и постоянными приходами, кроме этих самых поцелуев и рукоблудия, в плане секса, не продвигался. Я конечно был не против получать удовольствие таким путём, тем более, что мне это очень нравилось. Его руки касались меня с нежностью и трепетом, а потом с жаром и желанием, доводящим до головокружения, но хотелось большего. Не скажу, что более серьёзных поползновений с его стороны не поступало. Женя несколько раз пытался склонить меня, в полном смысле этого слова, к минету с моей стороны. Не знаю, что он увидел в моих глазах, но попытку эту оставил. А я… А я, честно говоря, струхнул. А кому не страшно? Зато я очень хорошо понял, что нужно брать власть в свои руки. Мужик я, или где? И вот, когда в очередной приезд, выпавший на субботу, утром после завтрака Женя засобирался, я опрокинул его на кровать, прижал всем телом, игриво заглянул в глаза. — Куда ты опять? Выходные же. Тебе не надоела сухая дрочка? — Обещал матушке помочь с уборкой, — вяло сопротивляясь и хитро улыбаясь, заёрзал подо мной. Затем до него дошла последняя фраза и он напрягся. — В смысле? Я вытащил из-под подушки пачку презервативов и тюбик смазки, наблюдая, как округлились глаза Данилова, а на лице появилось похотливое выражение. Эти штучки лежали в ящике ещё со времён секса с Линдой на всякий случай. Рука заскользила вдоль тела Данилова, оглаживая ягодицы. Когда пальцы проскользнули между половинками, Женя сжался, а на лице его отразилось удивление граничащее со вселенским ужасом. — Эээй… А ты берега не попутал? Я сверху, — перехватил мою руку и заломил её за спину, меняясь в лице. — Ты уверен? — зашипел я, совершенно серьёзно спросил, при этом не один мускул не дрогнул на моём лице. Наблюдать за перепадами его настроения было прикольно. Я сильнее прижал Данилова к кровати, раздвигая ноги своей коленкой, легонько надавливая в район паха. — Сдурел? С чего вдруг? — взбрыкнул, пытаясь скинуть меня с себя. Когда ему это не удалось, не на шутку рассердился. — Денис, кончай шутить. — Я и не начинал, — спокойно ответил, но скатился на бок. Данилов подскочил, сел на край кровати и уставился на меня безумным взглядом. — То есть, ты хочешь сказать… — Мы можем оставить всё как было прежде, если тебя это устраивает. — Ты… ты понимаешь? Ты вообще был с парнем? — взгляд заметался по моему телу наверное выискивая то, что могло бы быть этому доказательством. — А что, жопа парня сильно отличается от жопы девчонки? Жень, я за равноправие. Во всём. — и решив уже совсем его добить добавил, — Если ты не готов подставиться — выход там, — кивнул в сторону двери. — Постой-постой-постой, — затараторил Данилов, опуская голову и обхватывая её руками. Таким я его никогда не видел — подавленный, несчастный. Честно говоря, я очень удивился такой реакции на то, что я ему предложил. — То есть, если я тебя правильно понял, если бы я был с парнем, это что-то изменило бы? Или ты просто не готов делить всё пополам? Глаза Данилова потемнели. — Денис, ты чего? Ты не можешь быть сверху. Я… Мы… — Кто сказал? Я такой же парень как и ты. И в штанах у меня не меньше твоего. С чего ты решил, что я не хочу или не могу быть сверху? Мы продолжали сверлить друг друга глазами также, как однажды это делали сидя за столом. — Просто… — голос моего любовника дрожал, хоть он и старался держаться, — Я должен быть сверху. — С девушкой да. И то, не в каждой позиции. Жень, мы оба парни. Когда ты решил, что я хочу быть… кхм… снизу? Ответа я не дождался. Женя встал и прошёл в коридор. Внутри что-то кольнуло. Мне казалось, что если сейчас хлопнет дверь, я больше не увижу Данилова в своей квартире. Тишина длилась несколько минут. — Я позвоню тебе, — услышал тихий голос и только после этого дверь негромко захлопнулась. Не знаю на что я надеялся, но в душе радовался маленькой победе. Женя действительно позвонил, но разговор не клеился. Он жаловался на большую загруженность и плохое самочувствие отца. Я прекрасно понимал его состояние, но что-то мне во всём этом мне нравилось. А в пятницу вечером, запыхавшийся и раскрасневшийся Данилов стоял на моём пороге, странно улыбаясь. — Поехали, — ничего не объясняя, сказал как отрезал. — Куда? — Узнаешь. Отойдя от внезапного шока я огляделся по сторонам, взял с вешалки куртку и начал обуваться. Это был первый раз когда я ехал рядом с Женей на пассажирском сидении. Вёл он быстро, плавно, уверенно. Очень хотелось самому сесть за руль, и хоть практики у меня было мало, водил я неплохо. — Куда едем? — не выдержал я, когда заметил, что мы выезжаем из города. — Сюрприз, — Данилов поглядывал на меня с лукавой улыбкой. — Надеюсь, мне это понравится. Знаешь, за эту неделю устал как собака. Я не врал. Занятия в универе и, непонятно откуда свалившиеся дополнительные, не оставляли свободного времени от слова совсем. Плюс выматывала дорога туда и обратно. К универу приходилось ездить с пересадками. Возвращался домой поздно, причём частенько ложился спать на голодный желудок, готовить было некогда. Засмотревшись на загородные пейзажи не заметил как задремал. Когда очнулся, сразу не понял, где нахожусь. — Просыпайся, принцесса. Сразу захотелось взбрыкнуть и вмазать в, довольно смотрящую на меня, рожу Данилова, за эту дурацкую кличку. Но пение птиц, запах хвои и свежести, видимо успели затуманить мою сонную голову. Машина стояла во дворе небольшого, но довольно приличного дома. За высоким забором высились великаны елей с одной стороны и лиственный лес с другой, откуда и доносились соловьиные трели. Сменив гнев на милость я потянулся, разминая затёкшие косточки. — Сейчас сообразим шашлык а потом отдохнёшь, — Женя подошёл сзади и обхватил руками вокруг пояса, через пару секунд отпрянул, — Поможешь? — кивнул на открытый багажник, оглядываясь на совместный с чужим домом забор, откуда доносились звуки музыки и чьи-то разговоры. Взяв по тяжёлой спортивной сумке, мы зашли в дом. У меня не было бабушки в деревне, поэтому я немного не так представлял себе деревенскую жизнь. Здесь всё было как в городе. Красивая мебель, новомодный санузел, европейская кухня и огромная кровать в спальне. Бонусом ко всему небольшое подвальное помещение, в которое можно было попасть по винтовой лестнице. Ещё одна винтовая лестница поднималась на крышу, где по словам хозяина этой «берлоги», находилась ещё одна спальня. Как только мы поставили сумки Данилов бросился на меня словно дикий зверь. — Тшш… — заулыбался я, уворачиваясь, — ты же сказал сначала шашлык? — А может быть начнём с десерта? Я облизнулся, тут же услышав звероподобный рык. — Денис, ты будишь во мне зверя. Ты же знаешь, что я держусь из последних сил. От поцелуев кружилась голова. Жареное мясо как-то сразу ушло на второй план и тело почувствовало совсем иной голод, откликаясь на ласки. — Хочу тебя… О том, что мы ехали сюда за сексом, никто не сомневался. И то, что я услышал, мне очень понравилось. Но то, что следом сорвалось с моих губ, Женя совершенно не ожидал. — Ты готовился? Поцелуи, с которыми он покрывал моё тело прекратились, а руки остановились в нерешительности. — Я взял презики и смазку. — А там? — тяну шею и глазами показываю на спортивную задницу. — Денис, я иду к этому, — вздохнул Женя, а меня разобрало на смех. — Очень медленно идёшь. — А сам? Давай начнём с тебя. Выскальзываю из ослабевших рук и скрываюсь в направлении ванной комнаты. Когда возвращаюсь, довольный Данилов, успевший разобрать обе сумки, пританцовывает возле стола, что-то жуя. Заметив меня, одетого в одно полотенце, тут же подскакивает и начинает усиленно осыпать грудь и шею поцелуями. — Дуй в ванную, — командую, отстраняясь. — Денис, я купался перед выездом. Смотрю на него таким взглядом, что тут же выставляет вперёд руки и танцует задом туда, откуда я только что вышел. Смотрю на разложенные овощи, зелень, маринованное мясо в кастрюле и весёлость куда-то пропадает. Очередная авантюра, на которую мысленно давно согласился, начинает мне не нравится. Что-то внутри сопротивляется и я в сотый раз спрашиваю, правильно ли я поступаю, моё ли это? Мне нравится Данилов. Хочу его, как и он хочет меня. Не хочу пока задумываться о том, простая ли похоть движет мною или это зарождается чувство. Знаю точно, что на любовь это не похоже. Скорее что-то сродни животному желанию. Во всяком случае с моей стороны. Но ужасно хочется, чтобы меня любили, а не просто хотели. Глядя на огромный красный помидор представил себе сердце, которое должно испытывать те самые чувства, что за все девятнадцать лет моей жизни ни разу не колыхнулось. Была симпатия. Мне нравилась девочка. Но, того самого чувства, от которого сжимается всё внутри — никогда… Рука потянулась к спелому овощу. Томат удобно лёг в ладони. Я почему-то вспомнил Мельникова. То, как мне было плохо из-за него, из-за его пропажи и из-за известия о его гибели. Можно ли назвать это чувство любовью? Его я хотел не только физически. К нему тянулась моя душа. Между пальцев просочился раздавленный плод, стекая красной мякотью на пол. Я даже не заметил как сжал его. Нет, не может сердце отвечать за работу мозга, кроме как выполняя свою непосредственную работу по кровеобеспечению всего организма. За любовь отвечают даже не мозги, а душа. Это она сейчас сосредоточилась ниже рёбер и затянула внутри всё в тугой узел обжигая и не давая дышать. — Денис, — вывел меня из ступора голос Жени, стоящего сзади. Совершенно голый, он смотрел на раздавленный в моей руке помидор. — Ты чего, малыш? Я улыбнулся, слегка качнувшись. Сильные руки тут же обхватили меня и прижали крепко, не давая возможности даже пошевелиться. Остатки томата упали на пол. Мои опасения подтвердились тут же: сначала «малыш», затем меня подхватили и унесли на кровать. «Денис…» — шептал Данилов, облизывая мои пальцы и вылизывая каждый, словно вкуснее томатного сока он никогда ничего не ел. «Денис…» — с придыханием повторял, выцеловуя каждый кусочек моего тела, а местами прикусывая, от чего дрожь по телу накатывала волнами. «Денис…» — слышал собственное имя, пытаясь расслабиться, когда твёрдый, немаленький член Данилова вторгался в мою девственную задницу. На боку лежать было намного приятнее, чем на спине. Лицо к стенке. Смотреть на довольную рожу Данилова, после того, что он со мной сделал, не было никакого желания. Он был нежен, но он торопился. Он целовал и ласкал меня, шептал какие-то приятные слова, но не удостоился достаточно растянуть и резким, и довольно грубым толчком ворвался, не обращая внимания на мои просьбы делать всё медленно и осторожно. Несколько минут, что он вытрахивал меня со всей «любовью», тянулись, как мне показалось, целую вечность. Я ни на секунду не прикрыл глаза, всматриваясь в его лицо, на котором явно изображалась похоть и желание, а также, до неприличия довольный оскал, когда он кончил глубоко во мне. Теперь же я не хотел на него смотреть. Я вообще не хотел его видеть. — Тебе понравилось? — осторожно спросил Женя, читая на моём молчаливом лице ответ. — Малыш, первый раз всегда так бывает. В следующий раз… — В следующий раз готовь свою жопу, — грубо перебил я его. — Ты лежи, я сам всё сделаю. А после шашлыка пойдём на озеро кататься на лодке. А вечером и рано утром тут такие соловьиные арии — закачаешься. Жаль, что завтра нужно будет домой, но надеюсь, мы сможем иногда сюда приезжать. Я прикусил губу, чтоб не сказать грубость. Ссориться абсолютно не хотелось. Тем более, что я и сам не знал, как оно должно быть в первый раз. Естественно, что в порно роликах парни растянуты и подготовлены. Само собой разумеется, что и у них когда-то был первый раз и он был не айс. И хоть ниже пояса у меня всё дико болело, уже через пять минут я сумел ненадолго заснуть. А вечером не было никакого озера и никакой лодки. Меня обложили подушками и кормили вкуснейшим шашлыком прямо с рук и поили каким-то прекрасным заморским вином. Я как мог сопротивлялся, мотивируя тем, что вся постель будет в жирных пятнах, но Данилову, походу, на это было наплевать. Он хлопотал и ворковал вокруг меня, сдабривая свою речь ласковыми словами, а также постоянными нежными поцелуями и ласками. Носился как с хрустальной вазой. В какой-то момент я даже почувствовал себя царской особой. Когда он предложил отнести меня в туалет, я грозно рыкнул и пообещал оторвать ему всё, что висит, если он ещё раз возьмёт меня на руки или назовёт принцессой. Пока я отсутствовал, Женя успел перестелить постель и навести маломальский порядок. Доковыляв до кровати я распластался на свежих простынях звездой и призывно облизнулся. — Кое-кто не выполнил свой супружеский долг, — сообщил я чуть ухмыляясь, глазами показывая на свой член. Женя как будто только и ждал команды «фас», всё бросил и в прыжке тут же оказался рядом. Нужно сказать, что в момент падения на кровать, я испугался за её состояние. Но добротная мебель выстояла. Мало того, она даже не скрипнула, лишь слегка качнулась. А в следующую минуту мы уже неистово целовались. Все поползновения к моей пятой точке я деликатно пресекал и несколько раз даже начинал рычать, чтобы её оставили в покое. Все попытки склонить Данилова к минету тоже успехом не увенчались. Любовник ходил вокруг да около, несколько раз лизнул мой член и даже поцеловал головку, но за щеку так и не взял. Когда я объявил, что готов осчастливить его трахом со своей стороны, наглая Даниловская морда пообещала предоставить свою задницу в следующий раз. Перед сном мы посмотрели интересный фильм, сюжет которого на утро я не мог вспомнить. Поздним утром меня разбудили звуки шушуканья из другой комнаты. Женя с кем-то разговаривал на повышенных тонах, хоть и делал это шёпотом. Меня, сонного и закутанного в одеяло, встретил удивлённым взглядом и тут же свернул разговор. — Малыш, нам надо ехать. Отцу снова стало плохо. Но перед тем как выехать, пришлось навести генеральную уборку, чтобы скрыть следы нашего с ним пребывания. Данилов даже грязное постельное засунул в сумку, а за посёлком выбросил. Честно говоря, такому повороту событий я был даже немного рад. Отдохнуть и выспаться в гостях мне так и не удалось. Дома нашёл обезболивающие таблетки и даже какую-то мазь, намазал себя в местах ранения и завалился спать, что и проделал до самого утра. Первый раз с парнем меня особо не впечатлил. *** Данилов не верил своему счастью. Дача, шашлык, свежий воздух и конечно же вытекающий из всего этого секс — это то, что он долго вынашивал в своей голове и наконец смог воплотить в жизнь. Наконец-то его трёхлетняя слабость и безумное желание стало полностью его. Теперь Женя точно знал, что ему никто не нужен кроме этого парня. Его Дениса, ставшего холодным снаружи, но сохранившим огонь внутри. Горячим и непредсказуемым. Во всём. Например, с чего вдруг он решил, что Данилов может быть снизу? И это стало реально проблемой, которую нужно было срочно решать. Вот только как решаются такие проблемы, Женя не знал. «Война план покажет» — вспомнилась поговорка и дух слегка воспрянул. Совсем некстати случился приступ с отцом. И ещё большим потрясением для парня стала, сидящая рядом с мамой в больничной палате, где находился отец, Лара, собственной персоной. — Женечка, — заметив жениха, казашка бросилась обниматься, — Я только приехала, а тут такое.