о супружеских изменах и кожаных салонах

чонгук смотрит на альфу перед собой затравленным взглядом и пытается держать себя в руках, чтобы не закатить при совершенно незнакомом человеке уже подкатывающую к горлу позорную истерику. — я не… я не верю… — дрожащие полные губы через силу складываются в вымученную кривую улыбку. слезящиеся чёрные глаза отчаянно вглядываются в чужое угрюмое лицо. — джинхо никогда бы мне не изменил. бета мотает головой в отрицании и судорожно втягивает ноздрями воздух. вот только взгляд будто в насмешку падает на разложенные на столе фотографии. их немного, всего три, но и этого достаточно, чтобы у чонгука предательски перехватило дыхание и закололо где-то глубоко в груди. он видит своего мужа, своего альфу. видит, как его губы целуют миниатюрную симпатичную женщину с огненно-рыжими волосами. губы, которые ежедневно целуют щёки, лоб и кончик носа беты. губы, которые ежедневно раскрываются, для того чтобы пожелать ему хорошего дня или спокойной ночи. — он бы никогда… губы, которые касаются совершенно незнакомой… — то же самое я думал и про свою жену, господин чон. чонгук тяжело сглатывает и переводит влажные, болезненно покрасневшие глаза на мужчину перед собой, что продолжает буравить его побледневшее лицо пристальным взглядом. он снова косится на фотографии и лихорадочно бегающие глаза зацепляются за волосы на крепкой груди джинхо, что немного выглядывают из-за распахнутой рубашки. когда-то этот вид порождал в голове беты непристойные мысли сексуального характера, но сейчас вызывает лишь острый приступ тошноты. слепая вера в преданность и любовь до гроба, заботу друг о друге и в клятвы, которые они давали в присутствии священника и своей родни семь лет назад после чужих слов и красноречивых фотографий с оглушительным и безжалостным треском разбиваются о реальность. — ваша жена… она… — бета на мгновение замолкает, собираясь с мыслями, и сжимает липкие от выступившего пота татуированные ладони в кулаки. — она омега? — да. сдавленный смешок вырывается из рта чонгука. — тогда понятно, — чёрные глаза рассеянно поднимаются к мощной смуглой шее и широким плечам альфы, обтянутым тонкой чёрной тканью водолазки. — господи… тогда мне всё понятно… и тэхён, что едва сдерживает свою внутреннюю сущность от неуместного порыва подойти к уязвлённо сжавшемуся бете и привлечь к своему телу в успокаивающем жесте, раздражённо выдыхает, потому что уже догадывается к чему был задан тот вопрос. — господин чон… — знаете, а ведь браки подобные нашему такая редкость сейчас, что я почти удивлён, как джинхо продержался со мной так долго. видимо какая-то часть меня была готова к тому, что он начнёт мне… изменять, — чонгук запинается и вскидывает мутный от выступивших слёз взгляд на напряжённого альфу. — всё-таки беты должны быть с бетами. возможно, будь я омегой, то всего бы этого не произошло. тэхён не помнит, что ещё говорит бета. он видит только его непрерывно движущиеся дрожащие губы и тонкие дорожки, стекающие по разрумянившимся щекам. он, чёрт возьми, даже не обращает внимания на медленно спускающихся по лестнице в лобби отеля любовников, которых собирался застать врасплох вместе с чонгуком. альфа просто подрывается с места, швыряя на стол смятые купюры, и властно хватает чужую трясущуюся липкую ладонь, сжимая её в своей требовательной и настойчивой хватке. — г-господин ким… что вы делаете?.. — планирую напиться в хлам в каком-нибудь дорогущем баре и доказать вам, что ваша внутренняя принадлежность никак не влияет на то, что моя жена уже несколько месяцев трахается с вашим мужем, — тэхён оборачивается на не сопротивляющегося бету, который смотрит на него большими глазами и растерянно смыкает и размыкает слипшиеся из-за солёной влаги тёмные ресницы. — вы со мной, чонгук? и бета не понимает, как упускает момент, когда оказывается в машине мужчины в своём непонятном подвешенном состоянии. чужое неожиданно красивое и серьёзное лицо оказывается рядом с его, и чонгук испуганно застывает, чувствуя, как кровь приливает к щекам от немного потерянного из-за внезапной близости, но ожидающего взгляда альфы. — если не хотите, то я отвезу вас домой. дыхание тэхёна трогает раскрывшийся на выдохе рот беты. — дома будет джинхо. мужчина осторожно кивает и придвигается ещё ближе, а чонгук не понимает, как упускает момент, когда оказывается верхом на сильных бёдрах. возможно, бета всегда жаждал в своей размеренной супружеской жизни чего-нибудь такого. чего-нибудь сумасбродного, спонтанного, грубого и агрессивно подавляющего, иначе он совершенно не может объяснить, почему так развязно целуется и с такой отзывчивостью сталкивается с чужим тёплым языком, почему так бесстыдно, жадно и яростно насаживается на внушительный член, плотно прижавшись к крепкой груди альфы, и почему позволяет абсолютно незнакомому мужчине, которого он знает каких-то полчаса, жёстко вдалбливаться в себя до громких и влажных хлопков. до задушенных и плаксивых всхлипов. тэхён двигается в нём уверенно, внутри узкой и хлюпающей от смазки дырки скользит беспрерывно и быстро, большими ладонями решительно стискивает обнажённые ягодицы, а целует… господи, как же он целует… джинхо никогда не ласкал его так. джинхо никогда… — тэхён, пожалуйста… пожалуйста, я больше не могу… не могу… немогунемогунемогу. …не заставлял его плакать во время оргазма и не вырывал из его горла настолько искренние и звонкие полузадушенные стоны. — давай, мой хороший, кончай. чонгука крупно трясёт, когда он чувствует в себе горячую сперму альфы и кончает он бурно, долго, громко и до постыдного обильно. вязкие белёсые капли попадают даже на потное лицо мужчины и его распухшие тёмные губы, и бета явно ничего не соображает, потому что с неприкрытым удовольствием принимается слизывать с гладких щёк и раскрытого рта всё подчистую. потому что разморенно урчит, прикрыв порозовевшие веки. потому что расслабленно прижимается к чужой вздымающейся груди и учащённо сжимается на толстом члене, на котором уже отчётливо ощущается набухающий у самого основания узел. чувствительные стенки мучительно натирает, мышцы под давлением настойчиво растягиваются в стороны, а от чувства непрекращающегося натяжения чонгук начинает жалобно и тихо скулить прямо на ухо альфе, который сквозь собственный утробный рык проталкивает образовавшийся узел ещё глубже, требовательно упираясь головкой в мягкое податливое нутро. — этот секс не утешение и не месть, чонгук, — бета чувствует как лёгкая нега, образовавшаяся после их близости, постепенно покидает его разнеженное после оргазма тело. он неловко ёрзает в кресле, страшась, и одновременно с этим поскорее желая услышать то, что дальше скажет мужчина. — потому что мне бы наивно хотелось превратить его во что-то большее. чонгук не отвечает, но в молчаливом согласии раздвигает подрагивающие ноги и позволяет ладони тэхёна в собственническом жесте опуститься на его бедро и приласкать внутреннюю сторону уверенным властным движением. он делает глубокий вдох и впервые за всё время обращает внимание на чужой запах, витающий по салону дорогого автомобиля. у мужчины знойные, острые, доминирующие феромоны, так приятно и правильно смешавшиеся с естественным ароматом беты, что исходит от его распаренной после секса разгорячённой кожи. у тэхёна шальные карие глаза, смотрящие с неприкрытым вожделением, соблазнительно растрёпанные чёрные волосы, за которые чонгук хватался при особенно сильных и сводящих с ума движениях, очаровательная родинка на кончике аккуратного носа и мягкие, немного солёные губы. бета по-прежнему не отвечает, но на голодный взгляд альфы реагирует характерно заалевшими щеками, сбитым дыханием и стремительно твердеющим членом. он всё ещё… — у меня есть вторая квартира, к которой у жены нет доступа. ...ничего не отвечает, но с мстительным наслаждением выключает собственный телефон, разрывающийся от уведомлений, и продолжает выгибаться под нависающим над ним тэхёном, с жадностью принимая в себя каждый его резкий и жёсткий толчок.