Знают будто бы «жи-ши» взрослые и малыши, Что просить, бояться, верить нам никто не разрешил. Коммунальный криминал, тут никто не хочет жить. Ты опять глотал таблетки, чтобы тупо не служить. Когда с обыском пришли в твою прокуренную хату, Молодые эмигранты тщательно крутили вату; (228) или 105 — опять скажи, кому это важно — В русскую реку безумия никто не заходит дважды.
[…]
Каждый знает, для чего нужна в бутылке дыра И на какую гласную ударить в слове «оперá». Инвалидов под мостом крестят золотым крестом, Чтобы на ноги поднялись защищать родимый дом. У меня кредит на свадьбу, но погашенный досрочно. Если все было богато, то невеста непорочна. Ты на пять мечтал учиться, чтобы получать зарплату — Я учился, но не понял, нахуя мне это надо.
GSPD — Бумер
-1-
— Стрелков сделал что?! — Сережа несдержанно ударил кулаком по столу, в ответ послушно подпрыгнули скрепки и ластик. — Тварь еба́ная. Он у меня еще землю с этих могил жрать будет перед отправкой на зону. Ввалившийся в дверь запыхавшихся Костик посмотрел совсем уж дикими глазами. Он трясущейся рукой расслабил галстук, прокашлялся. — Наши катафалки застряли насмерть, хоть через забор тела перебрасывай. Сергей шикнул на него, прикрыв динамик. Потом выслушает, тут Зайцева вещает с места событий. — Сергей Виталич, у нас еще клиент тут новый, — снова попытался привлечь внимание Костя, но Разумовский лишь рукой махнул. У Зайцевой, судя по звукам, намечался кромешный пиздец — менты притащились. — Что там? — нахмурившись, спросил он. Из трубки слышалась возня, хлопки автомобильных дверей и грозный голос лейтенанта хуй-знает-как-его. Зайцева просила предъявить ксиву для ознакомления. — Ксень? Ксеня сбросила, и Разумовский от души приложился уже головой. Черт бы побрал эту страну! И бизнес этот блядский, нахуй Сережа вообще сюда потащился?! Сережа, безутешно и совсем уж жалобно простонав, поднял голову. За спиной Кости мрачной тенью стоял бородатый загорелый мужик. — Блядь, — только и смог следом простонать он, — простите. Я вас слушаю. В рабочий режим удалось переключиться моментально, но Разумовскому от их нового, судя по всему, клиента было смутно не по себе. Опасностью веяло от него за несколько километров: длинная, совершенно неухоженная борода, кривоватый, явно незапланированный загар со светлым пятном поперек глаз, массивные берцы, подозрительный бугорок чуть дальше правого кармана. Кобуру под одеждой Сережа научился распознавать уже как несколько лет, почти сразу со старта собственного ритуального агентства. Бизнес был еба́ным донельзя, Разумовский, мечтая свои светлые детские мечты на скучных уроках физкультуры, совсем не был готов к таким проблемам. Мужик был подозрительно похож на забивных пареньков Стрелкова. Те тоже приходили сюда, доебывали всеми правдами и неправдами, угрожали, один особо борзый даже кинул коктейль Молотова им в окно. Только не учел, что у них стеклопакеты. Блядский, блядский бизнес. — Да мне бы… погибшего захоронить, — как-то слишком уж грустно сказал посетитель. Сергею сразу стало совестно за предрассудки, и он попытался поддерживающе улыбнуться. Мужчина не оценил. — Похороны? Кремация? — Разумовский пододвинул к себе блокнот с деталями заказов и захлопал по столу в поисках ручки. — Ваше имя, кем покойный вам приходился, кто он, как умер, есть ли справка о смерти. В общем, все рассказывайте, что можете. Мужчина ощутимо и очень недовольно вздохнул. — Если можете, — неуверенно добавил Сергей. Он постоянно забывал, что для других людей трупы — не обыденность, а трагедия. — Но чем больше вы нам расскажете сразу, тем быстрее и лучше мы все организуем. — Ручка нашлась за ухом, и Сережа тут же ей ткнул в кресло напротив себя: — И садитесь. Новый клиент не сразу сообразил сесть, потоптался на пороге и только после кивка Кости занял место напротив Сережи. М-да, знакомство у них не задалось что-то, Разумовский уже давил кислую улыбку, предвкушая длительный секс с его мозгами. Жутко невовремя: у Ксени вообще неясно, что там творится, ее может загребут сейчас со всеми трупами, а им потом убитым горем родственникам это объяснять. Мужчина перед ним расставил ноги стандартным тупым углом, и Сережа просто умолял себя не думать стереотипами. Может… может все не так плохо, и он уже видит исключительно неблагоприятные сценарии во всем. — Это мой боевой товарищ, — с явным трудом выдавил посетитель. — Погиб при исполнении. За день до окончания контракта. Сережа мысленно выругался. Военных ему еще не хватало. Ну прямо «собери силовое бинго»! — Этим вроде должны государственные службы заниматься? — удивленно переспросил он, задумчиво пощелкав ручкой о подбородок. Это в каком же состоянии должно быть тело после подобной перевозки? Не на Дворцовой же сослуживец при исполнении откинулся, из горячей точки приехал. А горячие точки нынче даже не на территории РФ. — Слабо представляю, как у вас там внутри все устроено, но уверен, что такое должно стоять на потоке. Закон о массовых захоронениях вроде приняли? — Сережа хотел продолжить разгонять тему и докопаться до причины подобного заказа, но одномоментно прикусил язык. Мужчина напротив начинал заводиться: челюсть напряглась, жилы на шее проступили. Господи, горе у человека, а он все о своем профессиональном. — Извините. Тогда рассказывайте, в каком состоянии тело. И есть ли ближайшие родственники? Мы можем заняться поиском, если у вас не сохранились контакты. — Тело как… как тело. — Сережа сделал Юле пометку работать с этим клиентом как можно более осторожно, чем дольше лежит — тем опаснее. — А родственников нет, мы оба детдомовские. Разумовский ощутимо вздрогнул, на секунду выученную отстраненность растеряв: — Соболезную. Соболезновал он едва ли смерти товарища — это чудо жизненного цикла он видит ежедневно по семь раз на дню. Ладно, дай бог один, благодаря господину муниципальному депутату, но это должно скоро измениться. Просто, блядь, обязано, иначе Сережа пойдет убивать. — Не сто́ит, — ответил военный. Он задумчиво почесал бороду, вздохнул. — Что там еще сказать надо? — Справка о смерти? — На руках. — Хороним? Кремируем? — Хороним. — В дереве или цинке? — В земле. Сережа, секунду назад механически делавший пометки на соответствующих строчках, пораженно замер, не сразу обработав последнюю реплику. — Очень смешно, — сказал он в итоге, недовольно глянув на клиента. Он тут о чувствах пытался заботиться, а он шутить изволит. — Паспорт доставайте. Нюансы перевозки и захоронения обсудим позже по телефону. Отпевание? Поминки? — Ничего не надо, — коротко кивнул мужчина. Он явно пытался скрыть улыбку, и Сергей хотел бы на него разозлиться, честно. Не получалось. — И дерево. Он бы не хотел… цинк. Они быстро оформили договор, познакомились нормально. Олег Давидович — Сережа специально сверился со своими записями — оказался на удивление нормальным. Он привык к неадекватным мужикам, которые то закрытия требуют, то откатов, то прикапывать жертв перестрелок в готовые могилки в обмен на крышу у криминала и администрации одновременно. Подобная встреча была приятным сюрпризом, и Разумовский буквально выдохнул с облегчением и наконец расслабился. С некоторым разочарованием пришлось отметить, насколько же напряженным он был почти весь разговор. Уже на следующий день Олег Давидович привез тело на полуразвалившемся старом внедорожнике, Костя с вернувшимся Игорем затащили в помещение. Он все рвался курировать процесс подготовки, и Сереже стоило неимоверных вербальных усилий предотвратить подобное развитие событий. Во-первых, для самого Олега Давидовича это лишний травматичный опыт, во-вторых, он обязательно будет нудеть под руку и застопорит процесс. Их реальным клиентом оказался совсем уж молоденький паренек. Разумовский уже из справки знал, что тому едва стукнуло двадцать четыре на момент смерти, а теперь смотрел на тело подростка лет семнадцати, не более: по-юношески округлое лицо со слабо выраженными скулами, легкий намек на лицевую растительность и все тот же неровный загар, что и у его сослуживца. Мужчина в самом расцвете сил, Сергей с такими из клуба по пятницам уезжал. А тут вот — мертвый. Пуля изуродовала шею, так что Разумовский написал Юле, чтобы захватила побольше тоналки вместе с краской для волос. Малевать им придется много: тон выровнять, признаки разложения скрыть, волосы покрасить. Олег Давидович запросил радикальное окрашивание, из-за которого сам и не мог подготовить тело к захоронению. Кажется, говорил, что Шурик — Александр Николаевич — мечтал после выхода на гражданку выкраситься в кислотный синий. Гром уехал обратно к Зайцевой, оставшейся дежурить в морге. Способ, которым они все-таки доставили туда тела, будет Сергею в кошмарах сниться. Он и в самых смелых сценариях не мог предположить, что и правда придется кидать трупы через забор — это даже звучало дико. Костик-то явно шутил. И как Ксюха вообще их ловила с другой стороны…? Главное, чтоб на видео никто не снял. Родственники всей безвыходности ситуации не поймут из-за горя, а им по ебалу может и иском прилететь. За издевательства над трупами могут и до трех лет впаять, если Стрелков впряжется. Юля влетела с пакетом дешмани и профессиональными красками. — Синяя краска и девятипроцентный оксид, — сказала, закинув все на стол. — Еле держалась, чтобы не спросить, какие нюансы для окрашивания трупа. Консультантка и так на меня кривовато смотрела, потому что мало в терминах разбираюсь. — Напяливай перчатки, маску, очки — все, что плохо лежит. Открытую кожу по возможности не оставляй, — начал раздавать указания Разумовский, разбирая пакет из Магнита. Тоналка, тоналка, тоналка… тонны тонального крема и скульптор один-одинешенек. — Паренек у нас с сильным пробегом, из Сирии перегоняли. Юля послушалась в кои-то веки без нареканий, облачилась по самое не могу. — Ты держишь голову, я крашу. Потом смываемся по стандартной схеме, сушимся, одеваемся, я все нужное нарисую. Захоронение скоро? — Завтра, — отрапортовал Сергей, застряв в одной латексной перчатке. Чертова резина никак не желала натягиваться на пальцы, а потом ожидаемо порвалась. Пришлось искать новую. — Нечего его держать, и так уж задержался. Юля только кивнула и включила один из альбомов Би-2 на фон. Красили они долго. Пчелкина не жалела краски, бухала горстями, и скоро голова их трупа стала похожа на добротное тесто для оладий. Сережа постоянно менял руки, которые постоянно затекали, и ментально отдыхал. Юля не доставала разговорами, иногда подпевала «Лайкам» и «Виски» и спокойно делала свою работу. Докрасив, они надели Александру Николаевичу на голову пакет, чтобы сильно не изгваздать рабочее пространство, и Сережа пошел готовить гроб. В такие моменты он обожал свою работу. С трупами было удивительно спокойно, люди у него работали приятные, и заниматься похоронной рутиной было одно удовольствие. Сам Сергей непосредственно агентом никогда не работал и предпочитал заниматься подготовкой и организацией мероприятий, а с близкими контактировал от природы болтливый Костик и терпимая, эмпатичная до неприличия Ксюша. В самом здании ритуального бюро даже дышалось легче, вездесущий запах смерти давно стал родным. В такие моменты Сережа вспоминал, почему вообще начал работать в этой сфере. Ради чего. Легко было об этом забыть со всей той криминальной кутерьмой, в которую неизбежно превращается жизнь любого похоронщика. Наконец, по истечении положенных сорока пяти минут, уже выпив чаю с конфетками, они с Юлей потащились смывать краску. Смывать пришлось очень долго — минут десять по Сережиным внутренним часам — а по итогу они получили отслаивающуюся кожу головы. — Разъело, — констатировала Пчелкина. Кран они давно выключили и встали полукругом напротив синей головы, разыгрывая немую сцену из «Ревизора». — Разъело. Биология, беспощадная тварь. Сколько бы они ни смотрели, ничего нового не происходило. — Будем надеяться, что цвет перетянет на себя. — Не то чтобы с ним толпа прощаться придет, — вздохнул Разумовский, снимая перчатки. М-да, некрасивая ситуация. — Но и мы ничего с разложением не сделаем, поздно хоронят. — Притащи фен, — кивнула Юля. За окном уже была полноценная ночь. Юля редко заступала на работу с утра, предпочитая наводить трупам марафет ближе к вечеру. В конторе и так было тихо, а по ночам тут стояла гробовая тишина, даже Костик сбегал сюда от шумных посиделок с родственниками мирно высыпаться в гробу. Сережа никогда этого не понимал — неудобно же, подушка не компенсирует. Собравшись, он нацепил пальто и привычно уже выглянул в окно прежде, чем выходить на улицу. Ему как-то раз уже устраивали укороченную версию темной, не понравилось. Во второй раз на подобное натыкаться не хотелось — денег на врачей не хватит, а бесплатная медицина великолепно покупается одним удостоверением депутата. Плавали, знаем. У крыльца караулил Олег Давидович. Сережа, настороженно нахмурившись, решил все-таки сначала с ним поговорить, а потом только звонить Грому. У того, вроде, остались контакты в ментуре. — Добрый вечер, — поприветствовал Разумовский, тут же кутаясь в пальто сильнее. Ветер стоял жуткий, а он по летней привычке не застегнулся. — Да уже ночь, — хмуро ответил Олег. — Кого караулите? — Вас. Сережа хмыкнул. Олег Давидович многословием явно не отличался, и это скорее импонировало. — Чем обязан? Олег возвел глаза к небу, помолчал немного. — Подвезти? Поговорим заодно. — А без «подвезти» никак? В ответ с легкой улыбкой покачали головой. Что ж, Разумовский умел читать между строк, а новых проблем ему не надо было — со старыми бы разобраться. — Ладно. Машина, несмотря на внешнюю поношенность, была ухоженной. Чистотой так и разило от каждой детали в салоне, Олег Давидович явно не поскупился на мойку, прежде чем Сережу из привычной жизни выдергивать. Хоть комфортом обеспечил. — Как бизнес? — спросил Олег, выруливая с небольшой парковки. Сережа повозился в кресле, устраиваясь удобнее, и забил адрес в дешевый навигатор. Кто вообще покупает навигатор отдельно, когда есть телефоны? — Да пойдет. — Настолько хуево? Сергей несдержанно хихикнул, тут же себя одернув. — Ну, не самое безопасное дело. Но какое уж есть. Олег Давидович многозначительно покивал, выворачивая на главную. Сережа пытался предугадать, что за разговор будет дальше, и заранее подбирал фразы. Выходило туго, потому что господин Волков не удосужился обозначить тему. — Мне сказали, вы одни на весь город стараетесь действовать законно. Получается? Разумовский выдохнул. Улыбнулся. — Стараемся. А откуда такая информация? Олег замолчал, и Сережа отвернулся к окну. Пусть с мыслями соберется. — Один мой знакомый впечатлился. — Похороны хорошо организовали? — Скорее отказались организовывать. И это очень хорошо. Сережа задумался на несколько долгих секунд, а когда понял, скривился. Господи, у этого Волкова связи с мафией! Категорически отказался от предоставления услуг он только один раз. Чертов блондинистый татуированный шкаф с наглой лыбой перевернул ему один из самых дорогих гробов и поставил на нем царапину. Предлагал крышу — отвратительное слово — от самих Дагбаевых, в обмен просил длительное сотрудничество — закапывать жертв их разборок к свежезарытым трупам бабушек, эксгумацию которых проводить точно не будут. Сергей с чистым сердцем послал его нахуй. Раз пять — русский язык посланник бурятской мафии явно не понимал. — И этот уебан меня еще порекомендовал кому-то? Без просьбы отбить почки? Олег заразительно рассмеялся, и Сережа поймал себе на мысли, что этот звук ему нравился. Волков вообще был мужик неплохой, особенно сейчас, когда бороду наконец подстриг и причесал. Красивый, наверное, до жути, если б не загар и хмурое ебало. Разумовский заинтересованные взгляды распознавать умел, и Олег на него смотрел с явным интересом. Оставалось понять, какого этот интерес толка. Волков довез его без эксцессов и на удивление быстро. Сережа уже приготовился к петлянию по району с нелепыми оправданиями вроде «ой, район незнакомый, я перепутал» или «я пропустил поворот, я такой неловкий». Были и такие кадры в его жизни, как правило, сбегали после раскрытия главного секрета-который-не-такой-уж-и-секрет Сергея Разумовского — его профессии. Вообще похоронное бюро во владении было отличным тестом на неадеквата, оставалось только его не посеять на очередном крутом вираже от суки-судьбы. Остановившись аккурат перед нужным подъездом — так вот как выглядит хваленная армейская меткость? — Олег Давидович не поспешил отпирать двери. Напротив, он окинул очередным оценивающим взглядом фигуру Разумовского, а после подприсевшим голосом спросил: — Курите? — Это из праздного интереса вопрос? Олег прищурился, отключил радио, до этого на минимальное громкости вещавшее какое-то подобие эротического блюза. — Не совсем. Сергей вздохнул и приложился затылком о подголовник. Ну почему все мужики такие безрукие, когда дело до флирта доходит? Что семнадцатилетний школьник, подделавший права ради пары коктейлей в местном клубе, что вот, военный с боевым опытом. Одни и те же формулировки, как открытые книги, ей-богу. — Олег Давидович, — нехотя начал Разумовский, на ходу пытаясь подобрать нужные слова и сложить их в осмысленный текст, — я не соска-нереалка на одну ночь и не задорный околонекрофильный эксперимент. Нет, такое, безусловно, бывает, но сегодня, во-первых, среда, а не пятница, во-вторых, я еще не отделался от вида отслоившейся кожи вашего товарища, в-третьих, надо мной пока висит огромная такая елда и перетягивает все внимание на себя, так что вам его не достанется. А, да, курю, но нечасто. Волков молча разблокировал двери, но Сережу аккуратно за рукав удержал, когда тот подорвался вылезать из машины. — Извините, если оставил о себе именно такое впечатление, — покорно сказал Олег Давидович, и Сережа аж подвис на секундочку. С каких пор в армии России джентльмены завелись? Кто пустил? Как выжили? — Вы ведь будете на самих похоронах? Сережа задумчиво пожевал губу. Он сам завтра должен будет присутствовать на похоронах Марии Владимировны. Ее готовят сами родственники, так что он чуть о бедной бабуле не забыл. Отпевать ее будет отец Илья, что-то вроде Сережиного духовника, а Разумовский с ним давненько не говорил. Не то чтобы он был православным, но покупать свечки дешевле походов к психотерапевту. Это займет его до вечера, дочь Марии Владимировны попросила присутствовать на поминках. А оттуда его не отпустят, если он не выпьет пару рюмок. — Не знаю пока, — ответил он в итоге. — Могилой будет заниматься Игорек с местными кладбищенскими, может Костик подойдет. Мы же на вечер договорились в итоге? — Да, — Олег вылез из машины и блаженно закурил; Сережа вышел следом, так же блаженно положил голову на крышу, — у меня завтра собеседование днем. Волков повернулся на девяносто градусов, когда Разумовский прилег окончательно; волосы рассыпались по крыше, шторами спав на окно. Олег, заметив это, тепло улыбнулся и подмигнул, потом снова затянулся. Сережа в ответ только зевнул. Спать хотелось ужасно — по его ощущениям, уже перевалило за двенадцать часов. Наверное, у него получилось бы уснуть даже в таком положении. — Семь вечера, — добавил Олег Давидович, выдыхая красивое облако дыма пополам с паром. Похолодало, видимо, сильно. Разумовский пьяновато улыбнулся. — Что-то я загнул вам время, конечно. Во сколько ж мы закончим? Олег кинул на него такой взгляд, будто Сережа его пнул, не меньше. — Я подвезу, — неуверенно прокашлявшись, поспешил заверить он, и Разумовский просто не мог не хихикнуть в ответ. Что ж, Олег Давидович оказался в душе милым смущающимся мальчишкой, какое открытие. — Не стóит, я сам прекрасно доеду. Поберегите бензин. Разумовский в последний раз лучезарно улыбнулся и рванул домой. Голова, стоило оторвать ее от крыши автомобиля, чуть не перевесила и не утянула его спать прямо на асфальт, но Сережа был сильным мальчиком — он справился.-2-
Спалось великолепно, но очень мало. С утра уже привычно подгорела яичница, так что пришлось заедать гадкий кофе сырокопченым беконом и задаваться вопросом, когда же Сережа наконец спалит кухню. Он явно шел к этой цели уже лет пять. Дочь Марии Владимировны рыдала ему на ухо все отпевание. Обычно Разумовский слушал такие завывания от матерей, хоронящих своих детей, а тут… было непривычно. Она металась от гроба, установленного на двух табуретках на раздолбанном асфальте перед парадной брежневки, поочередно к отцу Илье и Сереже, и если слезы в батюшкину ризу он еще мог понять, то выбор себя в качестве жилетки — нет. Они даже не контактировали особо, просто Сережу петух в жопу клюнул самостоятельно провести весь заказ, и он отобрал Марию Владимировну у Костика. Метафорически, конечно же. Трупами кидается только Ксения. Стояла какая-то жуткая погода. Ветер продувал через все слои одежды, нес с собой свежевыпавший ночью снег, который, по ощущениям, здорово обдирал лицо, тучи заслоняли собой все небо. На дорогах неубранная пыль мешалась все с тем же снегом, ее носило по дорогам и тротуарам, поднимая как минимум на уровень Сережиного пояса. Худшая погода для полуторачасового стояния на улице напротив покойника. Надо было с семьи Марии Владимировны больше денег брать. Зимние похороны стоят гораздо дороже из-за погодных условий, но кто ж знал, что такая вот картина нарисуется ровно в назначенный день? Ну, можно считать, что Сережа сделал безутешной женщине скидку, ему не особо жалко. Трясясь в пазике, заставшем, наверное, еще великого кукурузного вождя социализма, зажатый между холодным стеклом и бабушкой, по размеру напоминавшей скорее трех бабушек, слившихся в единый организм, он думал, что не надо было соглашаться на просьбу дочери сопроводить похороны. Он купился на ее слезливые речи об отсутствии мужа, готового ее поддерживать и сопровождать, но сейчас она лежала в обнимку с закрытым гробом и помощи явно не просила. Наверное, у нее сейчас жизнь разделилась на до и после. Ей хоть и в районе пятидесяти уже, но терять родителей — это стресс независимо от возраста. Сереже в этом плане было гораздо проще: он потерял родителей очень рано. Мало что помня по существу о том времени, он прекрасно осознавал то отчаяние, в котором пребывала бабушка. Тело матери лежало в гостиной больше недели — Сережа помнил этот запах, помнил свои попытки ее разбудить. Помнил, как забрался к ней в гроб вместе с плюшевым медведем и уснул у нее на груди, а потом искренне не мог понять, почему бабушка так истерично хваталась за сердце. Бабушка была похоронена на отшибе кладбища среди людей без определенного места жительства. Просто потому что на момент ее смерти Сереже не исполнилось восемнадцать, а государство исполнять свои обязанности не желало. Его — в детдом на оставшийся год, ее — куда-нибудь, чтобы в морге без дела не валялась. Смерть преследовала Сережу так долго, что не пойти ей навстречу было глупо. А сейчас бросать свое дело на полпути из-за одного зарвавшегося депутатика? Да хер ему в рыло! Не дождется. Воодушевившись, все похороны и поминки Разумовский зло клацал зубами. Его, конечно же, заставили пить водку, и лицо этого мужика он запомнил на будущее. Слишком уж антисоциально тот выглядел и комментировал каждый Сережин взгляд на часы. Им бы еще подраться для полной картины. В общем, до похорон Александра Николаевича он добрался только к половине восьмого. Гром уже долбил лопатой промерзшую землю на пару с… Олегом? Разумовский аж затормозил, чтобы полюбоваться этой удивительно картиной: Волков в бадлоне и выглаженных брюках стоял в по пояс вырытой могиле и орудовал лопатой даже активнее, чем Игорь. Сосредоточенный и сфокусированный на своей работе, он выглядел просто великолепно. На груди красиво болталась подвеска в виде волчьего клыка — безвкусица такая, что уже становится изюминкой, — засученные рукава бадлона открывали вид на красиво напрягающиеся мышцы предплечий. Что ж, удовлетворенно подумал Разумовский, это уже становится интересным. Если Олег Давидович готов сам рыть могилу, не устраивая скандалов и истерик, с ним может даже что-то дельное выйти. — Вечер добрый! — Разумовский встал у самого бортика, слегка его обвалив. — Как дела, Игореш? Как работается? — Ой, блядь, — коротко ответил «Игореша», — я тебе сейчас эту лопату отдам и в могилу скину. — Мне рано пока, — искренне засмеялся Сережа. Гром злился удивительно забавно и всегда несерьезно. — Вам сколько тут еще долбиться? — Земля промерзла, — отрезал Гром, будто это был ответ на вопрос. — Это я вижу. А осталось сколько? Игорь перекинулся парой слов с Олегом, продолжавшим копать чуть ли не с двойным усердием. Вместе они сошлись на двадцати минутах. — А кладбищенские отказались? С какого рожна? Игорь, убрав подбородок с лопаты и вернув ее в рабочее положение, по словам проговорил: — Земля. Промерзла. Сережа походил по бороздке, присел, чтобы пристально понаблюдать за мужчинами, потом встал и снова начал ходить из стороны в сторону. Уже почти стемнело. Ветер вроде подутих, но тучи висели над головой затопленным натяжным потолком. На кладбище как всегда было спокойно. Разумовский спер конфетку с соседнего креста и блаженно прожевал. На немое Игорево осуждение, кинутое через плечо, он невозмутимо отозвался: — Смысл этих конфет в том, чтобы их ели. Это поми́н, товарищ майор, он, когда съедается, идет напрямую мертвому на тот свет. То есть они бесполезны, если их не есть. — Разумовский взял еще одну конфету, менее вкусную, и помахал ей у Игоря прямо перед лицом. — Давай, помяни раба божьего Михаила. Это мы его хоронили полгода назад. Гром от конфеты отмахнулся, шлепнув Разумовского по руке, в то время как Олег конфету с благодарностью принял. Ладно, у них точно получится что-то хорошее. Сережа лучезарно улыбнулся. Дальше происходило что-то очень странное, но уже привычное. Первым непрошенного гостя заметил Олег: он отбросил лопату, схватил Сережу за шею и талию и потянул в могилу. Разумовский, сначала принявший это действие за совсем уж возмутительное посягательство на его тело, уперся руками Олегу в грудь и попытался удержаться на бортике могилы, но бывший военный явно был сильнее директора похоронной конторы. В этот момент прогремел первый выстрел. Сереже обожгло правое плечо, он извернулся в чужих руках, падая на Олега сверху. Ногу он подставил слишком поздно — подвернул еще и ее, неудачно вписавшись в промерзшую землю. Раздался второй выстрел, и Олег схватил его за затылок, заталкивая ниже в могилу. Сережа красноречиво уперся лицом в его ширинку и удовольствия это не доставляло. Подняв голову, он с удивлением посмотрел на пистолет в руках Волкова. Тот целился, а значит, действовать надо было быстро. Разумовский вскинулся, повиснул на Олеговой руке, уводя дуло вниз. На этот раз выстрел прогремел с их стороны, сопровождаемый криком откуда-то из-за Сережиной спины. — Ты что творишь?! — не спросил — крикнул Олег, оттаскивая Разумовского от своей руки. Сережа успел с удивлением отметить, что Грома в могиле уже не было. Когда вылезти умудрился? — Превышение самообороны, — прошипел он Олегу в ответ. — Я не против лишних денег, но ты отъедешь на пару годиков как пить дать. Он и не заметил, как на «ты» перешел. Вот и познакомились поближе. Сережа выглянул из могилы. Прямо рядом с бортиком раскорячился один из кладбищенских мужиков. Дима. Сережа его отлично помнил — Дима помогал им рыть могилы, когда похороны выпадали на его смену. Неплохой был парень, легкий на подъем, за бутылку водки легко работал сверхурочно. Вцепившись в окровавленную ногу, Дима баюкал ее, как младенца, и подвывал на одной ноте. Рядом стоял Гром, смотря на него дикими глазами, и, судя по всему, готов был заломить бедняге руки и повезти прямо в участок, где раньше сам работал. Плечо ныло, но не слишком сильно, даже нога болела сильнее, так что Сережа резво подтянулся в попытке вылезти. Тем не менее нога поползла по слишком уж ровному — они тут археологов из себя строили, равнять так? — борту, и Олегу пришлось его подсаживать. Итак, покушение на убийство. Не то чтобы Сережа сталкивался с подобным впервые, но такое все равно выбивало из колеи. Тем более он был знаком с Димой… Стрелков, конечно, разошелся. — Не надо было мне мешать, — подал голос Олег. Сережа ощутимо вздрогнул — Волков умел подкрадываться, чтоб его! — Это была угроза жизни. — Не знаешь — молчи, — недовольно отозвался Разумовский. Он уже почти отошел от шока, медленно отпустил полы пальто, в которые неосознанно успел вцепиться. — И не в таких спорных обстоятельствах за превышение закрывали. Лучше не рисковать. Олег аккуратно взял его за плечо, разворачивая к себе. Сразу повертел голову, осматривая, видимо, на предмет ран. Сережа не сопротивлялся особо: сам он, привыкший работать исключительно с мертвыми, мало знал об оказании первой помощи, так что предпочитал довериться профессионалу. — Покажи плечо, — коротко попросил Олег. — Как по ощущениям? — Максимум царапина, — отмахнулся Разумовский. — Пальто придется снимать, я замерзну. Дома осмотрю. Олег только помотал головой: — Я согрею, если что, — и, поняв, видимо, насколько же плохо это звучит, поспешил добавить: — Надо осмотреть сейчас, чтоб не запустить случайно. Сережа, упорно сдерживая смех, развернулся обратно спиной и приспустил пальто, оставив его на локтях. Теперь перед ним снова лежал Дима, все еще баюкающий раненную ногу. Игорь общался с диспетчером, тщетно пытаясь объяснить, как читать адрес конкретной могилы, который он уже успел надиктовать. Совсем рядом стоял гроб с телом Александра Николаевича, и Разумовский измученно застонал. Закопать его все-таки придется, несмотря на события: труп никуда на своих двоих не уйдет, а оставлять его тут ну никак нельзя. Игорь, видимо, уловив его ход мысли, закатил глаза.-3-
Олег все-таки подвез его. Сережа всю дорогу глупо улыбался, наблюдая за его красивыми руками на руле, пока по радио снова крутили этот околоэротический блюз. Олег специально включал именно эту станцию? Ради Сережи? — Зайдешь? — поинтересовался он, все с той же загадочной улыбкой наблюдая за Волковым. Красивый он был все-таки, глупо было это отрицать. — Чаем напою. Кофе у меня отвратительный. — Я, честно сказать, готовился сам напрашиваться, — низко рассмеялся Олег в ответ. — Рану надо обработать. — Правда, что ли? Как благородно. Разумеется, они не рану пошли обрабатывать. О ране Олег даже и не вспомнил, прижимая Сережу к стене около его двери. Целовался он как в последний раз: прижимал Разумовского к себе за талию, гладил по позвоночнику под пальто, все еще не застегнутым, широко открывал рот и даже пару раз мазнул Сереже по подбородку, кусал губы и слишком сильно наклонял голову, постоянно ей вертя. Давненько у него, судя по всему, не было никого. Сережа будто с печкой обжимался: Олег весь был горячий, грел дай бог — хоть заводи его вместо обогревателя на ежегодное «ой, а мы к зиме не готовы» от ЖКХ. Разумовский и подумать не мог, что такой откровенно не самый умелый поцелуй в состоянии доставить столько удовольствия. Он сам чуть не стонал, скребя пальцами по сильной шее. Ну не знал он Олега толком, и что? Все, что ему нужно было увидеть, чтобы захотеть прыгнуть с этим мужчиной в постель, он уже увидел. Целоваться и шариться по карманам в поисках ключей было чертовски сложно — и в итоге он их выронил, стоило только найти. Они жалобно звякнули, будто упрекая хозяина в абсолютно безнравственном поведении. Олег же, услышав, сразу от Сережи оторвался, присел, не задумываясь, и, прежде чем поднять ключи и протянуть их Разумовскому, завороженно погладил его икру и поцеловал бедро. Сережа жалобно простонал — у него в ногах находился великолепный мужчина и этого совершенно не смущался. В голову закралась совсем уж крамольная мысль, будто все это просто слишком приятное, оттого и неправдоподобное сновидение. Ну не мог же он выбить джекпот, ничего толком для этого не делая? Еще взгляд этот Олегов снизу — абсолютно завороженный, всю его душу выворачивающий перед Разумовским… Такую искренность надо незаконной признать, Сережа вот сегодня же пойдет организовывать петицию. — Дверь открывать будешь? — пьяно улыбнувшись Сережиным ногам, спросил Олег. — Ты чай обещал. Сережа деланно недовольно на него зыркнул, но ключи все же выхватил. Руки тряслись, и попасть в скважину с первого раза не вышло. Может, сказывались шоты чистой водки и адреналин от пережитого покушения, но Разумовский отчего-то считал эти позиции лишь жалкими оправданиями. Квартира, конечно же, представляла собой хаос. В раковине сковорода лежала в замочке, у двери стоял мешок мусора, который времени не хватило вынести, на пороге друг на друге ютилась, перемешавшись, летняя и зимняя обувь. Зима только начиналась, поэтому погоду лихорадило знатно — от минус семи до плюс тринадцати за ночь и обратно. Олег все это стоически проигнорировал, подхватил Разумовского под бедра сразу же, как тот добавил к бесформенной куче еще ботинки. Сережа, конечно же, чуть не упал. Давненько его на руках не носили: на него клевали то совсем молоденькие мальчишки, которым подобная тяжесть позвоночник в оригами загнет, то мужчины под сорок, уставшие уже вести честную гетеросексуальную жизнь. Вторые не в состоянии были поднять даже чертов пакет с едой, привыкшие скидывать это на жен. — Иди чай пей, — капризно заявил Разумовский, стоило Олегу снова прижать его к стене. — Не поухаживаешь? Олег дышал ему в шею, и теплый воздух слегка шевелил его растрепавшееся каре. Кончики волос щекотали открытый участок ключицы. — Тут тебе не ресторан, душа моя. Разумовский, чуть не мурча, растрепал Олегу небрежно уложенную черную шевелюру и не слишком грациозно выпутался из объятий. Кожа, не привыкшая к бородам и щетинам, уже потихоньку начинала гореть, и Сережа предвкушал завтрашнее покраснение. Юля с Костиком не отстанут. Он вытер кулаком рот, обернулся и улыбнулся Олегу через плечо. — Угловой верхний шкафчик, выбирай. Мне ройбуш. Олег в ответ неловко чмокнул его в шею, и Сережа весь аж подобрался — щекотно было до жути. И непривычно еще. Сам он наконец дополз до ванной. Плеснув воды на лицо, он внезапно почувствовал дикую усталость. Заниматься сексом и хотелось, и не хотелось одновременно. На адреналине надо было трахаться у стены в подъезде, теперь Сережа хотел только спать у Олега на широкой груди. Закинув еще ногу на него. Да, определенно закинув ногу. Сережа вздохнул. Придется сегодня поломаться. Максимум — легкий петтинг. А вот утром, может быть, если повезет и сойдутся звезды… можно будет подумать. Если Волков, конечно, до утра задержится. Когда Разумовский наконец вылез из ванной в домашнем халате и с полотенцем на голове, Олег ждал с двумя кружками чая. Сам он сидел с одной стороны стола и маленькими глотками потягивал свой, с другой, ожидая хозяина квартиры, одиноко стояла вторая кружка, рядом — немного печенья и конфет. Где только откопал? — Взял на себя ответственность организовать нехитрый ужин, — в кружку сказал Волков. — Ты говори, если что, я и чего посерьезнее приготовлю. — Да у меня не из чего. — Сергей пожал плечами, схватил кружку и полуприсел на сам стол. К черту стулья, они слишком низкие. — Я на неделю по пятницам закупаюсь, а сегодня как раз четверг. — Уже пятница. — Предлагаешь пробежаться до круглосуточного? — Если хочешь, — Олег улыбнулся и потянулся погладить Разумовского по оголившемуся колену. Приятно было до чертиков. — Ты только скажи, а я чем угодно с тобой займусь. Сережа заливисто рассмеялся: у Олега потрясающе выходило производить двусмысленные реплики в промышленном масштабе. Он вообще был обаятельным к превеликому удивлению Разумовского. Он привык к совершенно другим военным, а тут вот какое чудо — получите-распишитесь! — Я спать хочу, — отсмеявшись, сознался Разумовский. — Очень хочу. Даже больше, чем трахаться. — Тогда позвольте сопроводить вас спать, — на удивление не обиженно согласился Олег. Прямо сразу, без нареканий и уговоров передумать… Да, определенно, Сережа искал медь, а нашел золото. Кровать в этой квартире была полутораспальной. Разумовскому всегда ее хватало так-то: ему самому, чтобы спать и в позе эмбриона, и морской звездочкой, места было достаточно, а задерживаться у него никто желанием не горел. Поэтому Сережино желание спать верхом на Олеге нашло благодатную почву — иначе они просто не уместились бы. Засыпать, потираясь щекой о грудь другого человека, было удивительно приятно. И сны в кои-то веки хорошие снились, а не как в прошлый раз, будто Стрелков его лично с крыши скинул.-4-
Трахался Олег тоже удивительно. Сережа за несколько долгих лет хождения по рукам совершенно отвык заниматься сексом с чувствами, и сколько же всего хорошего он, оказывается, упускал! Целовать не просто красивое тело с приятным голосом, а то, имя хозяина которого Разумовский хотя бы помнил в процессе, было до дрожи в коленках приятно. Запутавшись одной ногой в простыне, Сережа все равно наслаждался каждой секундой. Олег, оказывается, обожал обездвиживать партнера. Он постоянно норовил схватить Сережу за запястья и пригвоздить их своей тренированной лапищей к ближайшей поверхности, фиксировал его ноги в нужном положении, да и вообще проявлял кучу доминантных замашек. Разумовский ловил от такого истинный кайф, и уже подумывал доложиться Волкову о мягких наручниках на полке с постельным бельем. Не во время процесса, конечно, лезть на антресоли он не собирался. Вообще надо было развести Волкова на что-то, помимо миссионерской, а еще, наверное, предложить и ему отдать контроль на несколько десятков минут. Ему должно очень, очень понравиться, уж Разумовский в этом дерьме толк знал. Но это все надо будет сделать потом, а пока Сереже и так было великолепно до звездочек перед зажмуренными глазами. Они съехали вниз по хлопковым простыням, и Олег одним слитным движением подвинул их ближе к изголовью. У Сережи в ответ на такое действие начала, кажется, крыша ехать, а он и не знал о наличии в его бедовой головушке кинка на силу. Вообще-то он лелеял надежду оставить Волкову парочку красивых царапин. Сережа исправно гонял на маникюр, держал ногти чуть длинными для таких случаев, но изгибать запястье в Олеговой хватке тоже было хорошо. Пальцами он прицельно подцепил пальцы Олега, сжимая, возможно, сильнее необходимого. Но с Сережи взятки гладки: сложно было контролировать силу, когда в нем поршнем ходил не самый маленький член, с которым была та же история. Олег вгрызся в жилку на Сережиной шее, рыкнув до кучи, на что Сережа выгнулся, поминая добрым словом свою преподавательницу по пол дэнсу. Хватка на запястье ослабла — и Разумовский тут же вцепился Олегу в волосы на загривке, как хотел с самого начала. Они у него были мягкие и достаточно длинные, чтобы быть абсолютно идеальными в представлении одного безвестного директора похоронного бюро. Кончая, Волков приподнял Сережу за талию еще выше, так что они оказались вжатыми друг в друга всеми частями тела. Сережино туловище почти точь-в-точь повторяло пропорции Олега: тот хоть и был накаченным, но шкаф собой не напоминал, а выше был дай бог на пару сантиметров, хоть при близком контакте это и ощущалось бесконечным расстоянием. Не без усилий Разумовский перевернул образовавшийся клубок из тел на другую сторону, с триумфом усевшись сверху. И конечно, в процессе задел поврежденную накануне ногу, но это совершенно не имело значения. Покачиваясь на все еще твердом члене, он принялся быстро себе дрочить, чтобы догнать чужой оргазм. Как только Олег пришел в себя, сразу же отодвинул его руку и принялся за эту ответственную миссию сам, виртуозно орудуя ладонью. Сразу видно — практика. Много времени не понадобилось: Сережа с каким-то подобием судороги и задушенным хрипом излился Олегу на живот и, переждав остаточные потряхивания, съехал с члена вбок. И забыл, блядь, что кровать у него полутораспальная. Он бы точно упал на пол, если бы не Олег, вовремя сжавший его в стальные объятия. В итоге свесилась только Сережина голова — кровь тут же прилила туда, и, пока Разумовский хрипло и всласть смеялся, пришлось наслаждаться характерным покалыванием. Уже через пару минут Сережа снова лежал у Олега на груди и бездумно водил по прессу пальцем. — Комментарии? Пожелания? Сережа весело поднял голову, чтобы посмотреть Олегу в лицо. — По шкале от одного до десяти оценить? — Не надо. — Олег заботливо вплел ему в волосы пальцы, пытаясь организовать спутавшиеся насмерть пряди во что-то адекватное. — Но не молчи только, ладно? Расскажи мне что-нибудь хорошее. — Хорошее… — Сережина шея окончательно затекла, и он уткнулся щекой обратно в Олегову грудь. — Хм, как насчет истории про мое чудесное преображение? Я считаю, она очень даже хорошая. Разумовский дождался утвердительного поцелуя в затылок, и только потом завел шарманку, которую уже непозволительно долго не доставал с метафорического пыльного чердака: — То, что ты перед собой видишь и только что трахал, — это не совсем тот Сергей Разумовский, который был в самом начале бюро. Я когда-то был маленьким миленьким цветочком: шугался каждого шороха, принципиально не матерился, не пил, не курил, таблетки горстями глотал, заикался и предпочитал или молчать, или соглашаться. Одуванчиком, в общем, божьим был. — А потом открыл похоронное бюро? — попытался поддержать тему Олег. Сережа шлепнул его по животу, чтоб неповадно было идиотские комментарии вставлять вперед всей истории. — А потом застрелили мою подругу, курировавшую рытье могилы. Вот как меня вчера могли бы, ровно тот же сценарий. Ты спросишь: «Сереж, а почему ее?» А потому что меня никто всерьез не воспринимал. Марго у меня пробивная была, вот и решили, что именно она владелица. — А владелец — это ты? — Ага. А владелец — это я и всегда им был. Я в нашей паре отвечал за идеи, планирование и финансирование, она — за непосредственно исполнение. Сережа помолчал немного, набираясь сил. До Олега эту историю слышали только нынешние работники бюро, и самым последним присоединился Игорь полтора года назад. То есть как минимум полтора года Разумовский эти воспоминания не бередил, а тут вдруг решил рассказать. Олег все равно в это уже влез, Сережу вон спас. Меньшее, чем теперь можно было ему отплатить, — информация. На всякий случай. — Я не мог отвезти ее в морг три дня. Меня даже за двери не пускали без заключения договора с конторой Стрелкова — местного депутата, крышующего похоронный бизнес. Ну и я, три дня процеловавшись с дверями нашего чудесного морга, сгрузил ее прямо у входа в его ебанную думу, сам рядом сел, локти в колени упер. Схлопотал только административку, прикинь? Он и тогда меня за безвольную грязь принимал. Думал, наверное, что я раздавлен, вся хуйня. А я взял и заставил их всех там на хуй сходить: вернулся, открыл бюро, возобновил работу. Еще шум такой поднял, что больше мне с Марго палки в колеса не ставили. Мента вон к себе недавно переманил! — гордо заявил Сережа, тут же вскинув голову; Олег одобрительно хмыкнул. — Так что я не малолетний твинк с порнхаба, папик мне не нужен, имей в виду. — А вот охрана явно не помешает. — Свои услуги предлагаешь? — Именно. Сережа задумчиво потерся щекой. «Ты как кошка», — с явным одобрением отметил Олег, а потом провел по позвоночнику до копчика. Разумовский шлепнул по руке — никакого второго захода до вечера. — У меня нет возможности раскидываться деньгами, — наконец измученно вздохнул Сережа. Мысли обо всей этой истории с покушением вызывали у него головную боль. — Мы сейчас на юристах разоримся, да и потом, всегда надо быть готовыми к штрафам. Вон Ксюха недавно в пионербол трупами поиграла — прилетит как пить дать. В ментуре никто и не посмотрит, что ворота морга незаконно перекрыли. — Я дам скидку на первое время, — отозвался Олег, тоже подумав немного. — Тебе очень нужна охрана, и отпускать тебя в бюро после таких охуительных историй без нее я не собираюсь. — О как, — Сергей недобро рассмеялся: подобные фразы — плохой звоночек. — И что ж ты сделаешь? Запрешь меня? — Откуда такие мысли? Постою на коленях, умоляя, рядом похожу, втолковывая все преимущества рационального беспокойства о собственной жизни. Спрошу, в итоге, кто тебя будет хоронить, если следующая пуля попадет куда планировалось. От сердца отлегло. Сережа уже собирался, когда где-то среди простыней затрезвонил его телефон. Разумовский, жалобно застонав, слез с Олега и начал привычными похлопываниями искать трубку, корректируя курс по звуку и периодически перекладывая Олеговы конечности на другие места. Телефон нашелся в пододеяльнике. — Да? — бросил он собеседнику, скатываясь с кровати. Он даже не посмотрел, кто именно ему названивал с утра пораньше. Да и утро ли сейчас?.. — Сергей Витальевич! — перепугано крикнула в трубку Ксюша. Окей, один вопрос отпал. — У нас ЧП! — Что случилось? — Разумовский прыгал на одной ноге, пытаясь натянуть трусы. Олег тоже поднялся и пошел относить использованный презерватив в мешок у двери. — Морг не выдает тело Геннадия Ивановича. Родственники позвонили, сказали, требуют деньги за хранение и угрожают изуродовать тело, если они не заплатят. Ксюша на том конце провода куда-то бежала. Наверное, как раз разбираться с ситуацией в морг. — Это еще что за новости? — гаркнул Разумовский. — Они государственное учреждение и обязаны предоставлять эту услугу бесплатно. У них по моим расчетам и так откатов до жопы, они еще и так заработать решили? А ничего у них там ртом от таких аппетитов не пойдет? Ксюша задушенно выматерилась, врезавшись в кого-то по дороге, и Сережа послушал характерные звуки падения телефона. Когда она подняла наконец трубку, Разумовский услышал нехарактерную для нее решимость: — Я отвоюю Геннадия Ивановича, Сергей Витальевич. Будьте уверены. — В полицию позвонишь? — ядовито осведомился Сергей Витальевич. — Мы все сбережения спустим на вчерашнее происшествие. Много требуют? — Пять косарей, — уже не так решительно ответила Ксюша. Разумовский раздраженно сжал переносицу. Вроде не так много, но сама идея оплачивать формально бесплатную услугу граничила со взяточничеством, а эту штуку он на дух не переносил. У него начиналась аллергическая реакция на одну лишь мысль о подобном решении. — Дай родственникам принимать решение. Объясни им, что по закону вымогать на такое деньги нельзя ни при каких обстоятельствах, а потом распиши им все варианты. Если они готовы идти против системы и принципиально не согласны, действуй. Только тогда, Ксюш! Не смей продавливать свою позицию. Ксюша коротко согласилась и попрощалась. Олег стоял, прижавшись плечом к дверному проему, с двумя кружками чая в руках, в одних трусах с перекошенной волчьей мордой. Сережа моментально растерял всю злость и засмеялся. — Счастливые, — с улыбкой сказал Олег, сразу сообразив, что так Сережу развеселило. Ну, день начинался сравнительно неплохо.-5-
Стрелков ожидаемо вышел сухим из воды. Сначала к Разумовскому табуном повадились ходить его забивные, будто от его депутатского кресла прямо до Сережиной конторы проложили паломнический путь, а самому Сереже сказать забыли. Просили замять дело, спустить все на тормозах, давили на факт Диминого ранения. Мол, мы тут вас убить пытались, но и вы не без греха — сопротивляться посмели. Потом доблестная полиция не принимала заявление. Нет, сначала приняла, а на следующий день оттуда позвонили и попросили прийти обратно забрать (и, видимо, подтереться). Якобы оформлено неправильно было. Переоформленное не приняли раз, не приняли два — с третьим Сережа напрямую потащился к Грому на поклон. Не любил он пользоваться его ментовскими связями, гордость душила. Игорь протолкнул чертово заявление, и Сережа искренне надеялся, что протолкнул он точно в глотку хамоватому дежурному. Расследование шло нехотя. Разумовского несколько раз просили поменять показания, забрать заявления, предлагали уже готовые ответы и просили просто соглашаться. Радовало, что Игорь был свидетелем и своей мощной грудью ломал все препятствия, построенные бравой российской правоохранительной системой. Жаль, что бесполезно. Диму сделали крайним. Бедному парню заплатили дай бог сорок тысяч, а теперь вот поставили то ли шизофрению, то ли еще какую хуйню и заперли в центральной психиатричке. Оказывается, у бедного работника кладбища случилось какое-то обострение, а пистолет он украл у коллеги с разрешением на ношение. Вот тебе, батюшка, и Юрьев день, как говорила дочь Геннадия Ивановича, заплатившая все-таки чертовы пять тысяч. Заказа, конечно же, не было, а значит, не было и заказчика, кого вы искать-то хотите, Сергей Витальевич? Сережа со злости хотел уже сожрать свое заявление, лишь бы не смотреть в эти лживые глаза товарища майора. Пропади они все пропадом в этой прогнившей конторе! Вечером после приговора Сережа сидел с Юлей и Олегом в бюро и пил чай рядом с Виталиной Львовной. Виталина Львовна умерла рановато — в сорок лет, — и родственники решили хоронить ее в свадебном платье. Разумовскому это претило: Виталина, судя по рассказам, была всю жизнь против брака, и отправлять ее в последний путь так — верх неуважения к ее памяти. Но заказчиком был не Сережа, так что они с чистым сердцем разложили Юлин столик для косметики и Олег резал на нем палку московской на бутерброды. Именно в этот момент что-то шлепнулось в окно — и у Юли чай пошел носом. Проверять пошел Олег, дав им знак оставаться на местах. — Коктейль Молотова! — крикнул он с улицы, а следом добавил: — Но у вас же стеклопакеты..? Разумовский, закинув голову, громко застонал. Этот бизнес был проклят, блядь, во всех его проявлениях! На всех уровнях, каждый ебанный день происходила какая-то ебанина. Но теперь у него хотя бы под боком спал Олег, по утрам готовил не подгорающую яичницу, а по вечерам — потрясающую пасту. Вот таким макаром подтачивать монолит этой трижды переебанной системы было гораздо, гораздо приятнее.17.05.2022 — 23.05.2022