«Эфемерида. 1) Крылатое насекомое, жизнь которого продолжается от одного до двух дней; однодневка, подёнка. 2) перен. Что-либо недолговечное, непродолжительное, эфемерное».
Кастиэль захлопнул книгу и, устало вздохнув, потер переносицу. Когда лучший друг – Бальтазар – назвал его эфемеридой, он только кивнул, совершенно не подозревая, какое значение вкладывал в это красивое слово вечно улыбающийся мужчина. Он назвал его бабочкой-однодневкой. «Ты живешь одним мгновением, Касси, - всплыл в подсознании мягкий голос друга, - и совершенно не думаешь о том, что ждет тебя в будущем. Ты сгоришь, так и не долетев до своей цели. Подумай над этим». Мужчина усмехнулся, откинувшись на спинку старого кресла. А у него когда-то была цель? Ну, да, в детстве он мечтал стать космонавтом. Приоритеты поменялись, и обыкновенный, детдомовский мальчишка захотел стать врачом. Спасать чужие жизни, словно ангел. Быть кому-то полезным, нужным. Однако мечтам не суждено было сбыться. У жизни другие законы, и она не терпит изменений, которые ей пытается навязать человек. Раз ты найден на улице, значит, там и должен оставаться. Обреченность? Покорность судьбе? Безразличие? Всего лишь понимание того, что мир – чья-то жестокая шутка. Это не фабрика по выполнению желаний. Это не чертова страна чудес, а он – не полубезумная Алиса, бегущая за кроликом. На кухне завизжал старенький чайник. Мужчина поднялся с нагретого места и потянулся: хрустнули позвонки, и раздался удовлетворенный выдох. Взгляд мимолетно скользнул по настенному зеркалу в потертой раме. Губы искривились в усмешке: ничего не меняется. Все та же фигура отражается в зеркальной поверхности. Короткие, растрепанные, не терпящие расчески темные волосы, цвета воронова крыла, бледное лицо, иссиня-серые глаза, растянутая синяя рубашка и темные джинсы. Одно радовало мужчину – он был не таким уж и хилым, и мышцы явно выделялись под кожей. Для насквозь больного человека двадцати семи лет отроду он выглядит вполне неплохо. Чайник снова подал голос, и Кастиэль поспешил на кухню, бросив на зеркало последний отсутствующий взгляд. Чайник уже практически прикипел к плите, и мужчина едва сумел его отодрать. Найдя относительно чистую кружку, он бросил в нее чайный пакетик и залил его кипятком, игнорируя то, что горячая вода плеснула на столешницу. Высохнет, никуда не денется. Сахара в его доме не было. Мужчина всегда пил чай или кофе без него. Это помогало привести все мысли в порядок и разложить их по полкам. Вот и сейчас знакомая горечь наполнила его разум спокойствием и размеренностью. Пусть он и однодневка, зато знает цену этой жизни, каждое мгновение – радость, дарованная людям небесами. Каждую секунду надо ценить. Ведь эта жизнь так коротка. Семьдесят-восемьдесят лет, и тебя не станет. Небытие. Пустота. Опять же безразличие. Стрелки на часах стремительно приближались к полуночи. Тиканье эхом отскакивало от стен – улетали драгоценные мгновения. Небо забирало их себе. Без возврата. Ведь эти секунды уже никогда не вернутся. Они ушли туда, где их, наверное, больше ценят. Ангелы ловят эти мгновения и запирают их в неподъемные сундуки, чтобы никто из смертных не смог присвоить их себе. Минутная стрелка со щелчком накрыла собой часовую, знаменуя начало новых суток. Мужчина отставил недопитый чай в сторону и поднялся, будто что-то резко дернуло его вверх. Щелкнув выключателем, он вышел из кухни и направился к входной двери, по пути захватив с собой бежевый плащ, висящий на небольшом крючке. Свет во всем доме погас, и человек тихо выскользнул за дверь, вдохнув полной грудью ночной воздух. Тучи скрывали мерцающие звезды, но были не в силах спрятать луну, что освещала тусклым фосфорным светом землю. Кастиэль накинул на плечи тонкий плащ, успевший изрядно пообтрепаться за время носки, и уверенно зашагал в сторону небольшой пристройки, внешним видом напоминавшей гараж или сарай. Внутри было тепло и сухо, пахло машинным выхлопом. Мужчина вытянул из кармана небольшой фонарь. Луч света высветил исписанные странными символами стены, полки, на которых лежали какие-то коробки и ящики. Кастиэль улыбнулся – руки сами потянулись к невзрачной коробке, стоящей у самых его ног. - Черт, Сэм, убери отсюда эти трупы! – в комнате раздался грохот. Высокий молодой мужчина подскочил с дивана, на котором пристроился с толстой книгой – энциклопедией насекомых, и бросился в свою спальню. - Дин, что слу… - он застыл на пороге, распахнув дверь и вытаращив глаза. несколько книг были безжалостно выброшены на кровать, органайзер скинут со стола, а все его содержимое рассыпано по полу. Посреди всего этого хаоса угрюмо возвышался его старший брат, исподлобья глядя на ошарашенного родственника. – Про какие трупы ты говорил? - Вот про эти, - зло процедил Дин Винчестер, кивая на лежащую на столе засушенную бабочку. Еще одна обнаружилась на полу у ног мужчины. Сэм наклонился и бережно подобрал хрупкое насекомое, бросив на брата недоверчивый взгляд. - Что ты здесь устроил? – спросил он, приближаясь к столу и замечая, как Дин шарахается от него в сторону, с отвращением глядя на то, чем заняты его руки. - Это ты устроил здесь гребанный террариум, чувак, - вспыхнул он, презрительно скривившись, когда Сэм подхватил вторую бабочку и проверил ее крылья на наличие повреждений. – Блин. Ты этих своих членистоногих любишь больше, чем старшего брата! – снова начал возмущаться Дин, видя, что брат снова его игнорирует. - Это чешуекрылые, - отстраненно поправил его Сэм, открывая верхний ящик и собираясь убрать насекомых на полку. - Только не туда! – Дин перехватил его руку и тут же, чертыхнувшись, отпрыгнул в сторону, когда мертвая бабочка оказалась слишком близко к его лицу. – Иисусе, чувак, эта дрянь смотрит прямо на меня! - Она мертвая, Дин, - закатил глаза Сэм, сердито взглянув на брата. - «Она мертвая, Дин!», - писклявым голосом передразнил его мужчина, кривляясь. – Эти… чешуекрылые свалились прямиком мне на голову, парень! – его передернуло. – Это… это мерзко, Саманта! - Дин… - Держать трупы насекомых в шкафу - это омерзительно и попахивает какой-то зоофильной некрофилией, - категорично заявил старший Винчестер, пнув карандаш, вылетевший из органайзера. - Дин… - На кой черт они тебе? Мне было бы жутко спать в одной комнате с дохлыми тараканами…. - Это бабочки! – обреченно протянул Сэм, сдерживая желание ударить разошедшегося не на шутку старшего брата. - Тараканы с крыльями! – огрызнулся Дин, яростно жестикулируя руками. – И они дохлые! - Лучше было бы прятать в шкафу живых? – разозлился младший Винчестер, откидывая прядь волос, что упала на глаза. - Лучше заведи себе муравьев в баночке – они хоть не будут падать мне на голову каждый раз, когда я открою шкаф, - повысив голос, ответил явно вошедший во вкус Дин. - Зачем ты вообще рылся в моем шкафу? – возмутился Сэм, раздраженно стискивая в руках хрупкую бабочку. - Трусы одолжить хотел, - насмешливо фыркнули в ответ. - Ага, - иронично приподнял бровь высокий мужчина, - на полке, где лежат мои книги? - Откуда я знаю, где ты их прячешь? – пожал плечами Дин. - Опять рылся в поисках лэптопа? – укоризненно выдохнул младший Винчестер. – Повторяю тебе в сотый, если не тысячный, раз: смотреть порно на своем ноутбуке я не позволю. Ты опять нахватаешь вирусов и… - Да с чего ты это взял?! - …и схлопочешь спермотоксикоз, что крайне болезненно…. - На своем опыте знаешь? - … и крайне неполезно, - нравоучительным тоном закончил Сэм. - Да, зато спать с мертвыми членисто… чешуекрылыми, - поправился Дин, заметив, как раздраженно вскинул брови брат, - очень полезно и занимательно. - Твой сарказм неуместен, - Сэм сунул ему под нос одну из своих бабочек. – Не плюйся. Это очень хороший экземпляр «Калиго атрей». Смотри, какая красивая. - Чувак, ты меня пугаешь, - опасливо выдохнул Дин, невольно опуская взгляд на то самое чешуекрылое, что спикировало ему на голову буквально минут пять назад. – Детям в твоем возрасте следовало бы кадрить цыпочек и усиленно заниматься продолжением рода человеческого, а не сюсюкаться с дохлыми тараканами. - Блин, чувак, просто посмотри, - зло процедил Сэм, пихая засушенную бабочку в руки опешившему брату. Дин едва ее не выронил, но под строгим взглядом младшенького покорно принялся разглядывать «хороший экземпляр». А посмотреть было на что. Большая, размером чуть больше ладони взрослого человека, бабочка с темными, атласными крыльями. Нет, Дин и раньше видел всякого рода моль, что летала по полю, даже ловил ее сачком, а потом обрывал ей крылья, но такого… такого он еще не видел. По волнистым парусам проходила иссиня-фиолетовая поперечная полоса, переливающаяся под лучами света и меняющая цвет от охристо-жёлтого к розово-оранжевому. Такие крылья даже вырвать жалко. Дин опасливо перевернул насекомое и присвистнул - с нижней стороны на крыльях располагался сложнейший рисунок, представляющий собой волшебное сплетение тончайших серебристых волнистых линий. Выделялся в этой удивительной картине большой и очень яркий тёмный глазок в белой оправе, похожий на глаз совы. - Охренеть, - нервно фыркнул старший Винчестер, спешно сунув бабочку обратно в руки брата. – Милый таракан. - Очень смешно, Дин, - пробормотал Сэм, бережно забирая насекомое. - Все равно я не одобряю твое пристрастие к дохлым насекомым, - буркнул Дин, с выражением крайнего отвращения на лице отряхивая руки. – Лучше бы ты презервативы коллекционировал… - Дин Винчестер! – под этот громогласный, полный возмущения крик брата мужчина выскользнул из комнаты, даже не пытаясь скрыть улыбки. Сэм зло смотрел на захлопнувшуюся дверь, а после, осознав, что ничего этим не добьется, повернулся к столу, на котором лежала вторая бабочка. Он бережно, словно хрупчайшую статуэтку взял ее в руки, скользя взглядом по крыльям. Почти такая же большая, как и первая, она напоминала азиатского тигра. Коричнево-желтые, у самого края верхнего крыла – белые, полосы покрывали сплошь все тело бабочки. Чуть повернув ее в свете лампы, Сэм с удовлетворением увидел, как крылья начали отливать темно-зеленым бархатным цветом. Сильвия Тигровая оправдывала свое название. А еще она идеально подходила Дину. С недавних пор Сэм начал замечать за собой странность: всем своим знакомым он подбирал бабочку. Цвет глаз, волос, лицо, характер человека – все это отражалось на узорчатых крыльях насекомых. Вот и Сильвия была до ужаса похожа на Дина Винчестера. Ее крылья впитали в себя все цвета его человека: охристо –зеленый – цвет его глаз, коричнево-желтый – волос, тигровые полосы – характер хищника, который никогда не упустит добычу, белые пятна – то хорошее, что запрятано в душе мужчины. И Сильвия – дневная бабочка. Господи, да это ведь вылитый брат Сэма! Взгляд переметнулся на сиротливо лежащую Калиго. Вот ей он не смог подобрать характер. Это великолепное создание все еще оставалось загадкой. Никто из знакомых Сэма Винчестера на должность Калиго атрей не подходил. Никто не был сумеречной бабочкой, что начинала жить после заката солнца, а утром исчезала под покровом листвы. Но такой человек существовал. Обязательно. Ведь мир такой огромный, в нем столько людей, столько разных и чужих лиц, характеров, сущностей. И где-то обязательно должен быть человек-калиго. Раз есть бабочка, то должен быть и ее прототип. Сэм не знал, как должен выглядеть человек-калиго, но в одном он был уверен точно. У него должны быть синие глаза. Обычное серое утро самого ужасного дня – понедельника, когда до пятницы еще далеко, а ты уже выдохся, едва успев встать с постели. И кажется, что уже ничто не сможет раскрасить эти утомительные, длинною в целую вечность часы. Поэтому Дин Винчестер угрюмо чеканил шаг, направляясь в сторону автомастерской давно почившего отца, которой сейчас заправлял давний друг их семьи – старик Роберт Сингер. Камни мостовой глухо стучали под ногами, прохладный ветер забирался под кожаную куртку и ледяными пальцами щекотал кожу. Винчестер ежился, сунув руки в карманы и низко опустив голову. И так бы безрадостно и закончилось бы его путешествие до работы, если бы не одно крохотное, но очень необычное «но», что вмешалось в серость этого мрачного во всех отношениях утра. - Что за… - Дин застыл, широко раскрыв глаза и, кажется, забыв как нужно дышать. Небольшая набережная, вдоль которой он шагал вот уже целую вечность, была усыпана множеством цветных лент. Они клочками радуги свисали с голых веток деревьев, кустов, в огромных количествах валялись под ногами, плыли вдоль течения реки, летали в воздухе, подхваченные легким ветром. Словно бабочки. Винчестер опустил взгляд на свои ноги: с земли поднялась ярко-синяя лента и буквально приклеилась к его штанине. Дин оглянулся и постарался стряхнуть ее, но она будто была посажена на суперклей. Мужчина со вздохом наклонился и отодрал «ленту» от ткани. На поверку это оказался кусок цветной бумаги. Липкий кусок. - Вот же… - Дин краем глаза заметил мелькнувшие на оборотной стороне черные буквы. Он невольно прочитал надпись и удивленно хмыкнул.«Не упускай мгновение».
Следующая бумажка, подхваченная ветром, спикировала прямиком ему в руки. Оранжевая, будто корка спелого апельсина.«Оставь все страхи позади».
И снова. Зеленая – прилипла к ботинку.«Ведь это твоя жизнь».
Красная – пролетела рядом с лицом, а руки уже механически поймали очередное странное предсказание-совет.«Второй попытки не дано».
Дин заозирался. Цветные клочки радуги так и манили к себе. Какой-то беспечный мальчишка бегал по мостовой, собирая их в охапку и задорно смеясь. Светловолосая девушка держала в руках желтую ленту и смущенно улыбалась, читая содержимое. Проходящая мимо пара самозабвенно целовалась, в переплетенных пальцах держа ярко-алую бумажку. Винчестер невольно улыбнулся мальчишке, что протянул ему сразу четыре предсказания – желтое, светло-зеленое, голубое и фиолетовое. Винчестер изумленно приподнял брови – это были те цвета, которых ему не хватало для полной «коллекции» бумажек. Ведь точно – чертова радуга. Он протянул, было, руку навстречу, но сильный порыв ветра вырвал хрупкие листы из пальцев ребенка и вознес ввысь. - Ловите их! – смеясь, закричал мальчишка, бросая уже собранные бумажки и бросаясь следом за улетающими. Ноги сами понесли Винчестера следом, и он, улыбаясь, словно пятилетний юнец, протянул руку, крепко схватив краешек зеленой бумажной ленты.«Каждый день – Божий дар».
Мужчина сжал очередное послание в руке и снова сорвался с места, ныряя в небольшую арку под мостом – туда, куда умчался мальчик. Странная, детская, беспечная радость затопила его. Взрослый мужчина, жутко ненавидящий утро понедельника, бегал по набережной, ища цветные клочки бумаги – легкие осколки радуги. Ветер расшвыривал их в стороны, смеясь вместе с людьми. Длинноволосая женщина со смехом бежала следом за своим мужем, что отнял у нее темно-зеленую «ленту» и теперь убегал, словно нашкодивший подросток. Это было странно. Но невероятно приятно. Все будто забыли про свои дела и заботы, которые навалились на их плечи с самого утра неподъемным грузом. Всюду слышался легкий смех, сияли улыбки. Воздух переполнился сладким ароматом радости и счастья. Видимо, ночью здесь разбилась радуга и просыпалась цветным дождем на землю. Дин улыбнулся - фиолетовый клочок бумаги затерялся среди еще не опавших листьев, зацепившись за нижнюю ветку клена.«Прости своих врагов».
Следующее послание пришло само, крепко сжимаемое в руке того самого светловолосого парнишки. Он с самым серьезным видом протянул Дину желтый клочок бумаги, однако в зеленых глазах блестела озорная радость.«Живи каждым мгновением».
Последнюю бумажную ленту Винчестер искал на удивление долго. Он даже побоялся, что она могла упасть в воду, но ветер дул в противоположную сторону – от реки, и это обнадеживало. Мужчина бережно сжимал в руках «говорящую» цветную бумагу, будто это был рождественский подарок от самого Санты. И тут он увидел. Фигура, закутанная в светлый бежевый плащ стояла к нему вполоборота. Дин не видел лица незнакомца. Человек сжимал в тонких пальцах голубую полосу и небрежным взглядом скользил по написанному, а после… А после развернулся лицом к застывшему в нескольких метрах от него Дину и улыбнулся светлой, искренней улыбкой. - Кажется, это ваше, - проговорил он и протянул ленту Винчестеру. - С чего вы это взяли? – спросил мужчина, немного нервно улыбнувшись. - Я видел, как вы бежали за этим, - на Дина смотрели самые невозможные иссиня-серые добрые глаза. – Хороший совет. Следуйте ему, и в вашей жизни все сложится как нельзя лучше, - глубокий, бархатный голос медленно разливался в воздухе и еще долго звучал где-то в голове Винчестера, засев там, будто надоедливая песня. - Вы умеете предсказывать будущее? – улыбнулся Дин, подходя ближе и забирая протянутый ему клочок бумаги. - Будущее никому не дано знать, - ответил ему обладатель синих глаз, изогнув красивые бледные губы в легкой усмешке. – Мы сами творим его. Дин кивнул, разглядывая странного человека. Чуть ниже ростом, уже в плечах, бледный, будто искусно выполненная фарфоровая статуэтка. Темные, цвета воронова крыла, короткие волосы, в жизни своей, похоже, не знавшие расчески, тонкий, красивый профиль, четко очерченный подбородок, бледные, чуть суховатые губы, испещренные трещинками. Глубокие иссиня-серые глаза, глядящие открыто и прямо, будто видят насквозь, длинные «девчачьи» черные ресницы. Этакий принц из сказок для девочек. Предел мечтаний. - Желаете задать вопрос? – усмехнулся человек, и Дин сморгнул наваждение, едва заметно покраснев, будто его застали за преступлением. Хотя, отчасти так и было – слишком уж пристально он разглядывал мужчину. - Я… нет. Нет, - неловко улыбнулся Винчестер. – Просто я… я… - Растерялся, - подсказал его собеседник. – Такое бывает, когда видишь незнакомого человека. - Может, тогда будем знакомы? – Дин едва не зажал себе рот рукой, не понимая, кто тянет его за язык. - Может, - склонил голову мужчина и прищурился. В синих глазах мелькнул странный, загадочный огонек. – Задай вопрос. - Какой? – удивленно хлопнул глазами Винчестер, не в силах осознать, куда клонит этот чудаковатый парень в светлом плаще. - На который не знаешь ответа, - незнакомец едва заметно улыбнулся. – Я отвечу. У Дина было много вопросов. Почему Сэм так похож на девчонку? Почему он увлекается насекомыми, а не женщинами? Почему он, черт возьми, младший брат Дина? Но незнакомец явно ждет не такого вопроса. Винчестер пристально взглянул на него – голова чуть наклонена в бок, как у любопытной птицы, бледные губы приоткрыты, глаза – внимательные, полные какого-то неземного света. Откуда такие берутся? То, как он смотрел за мучительным мыслительным процессом Дина, наталкивало на странные мысли. Хотелось задать вопрос, на который даже у этого чудака не найдется достойного ответа. И лишь одна мысль вдруг прочно засела в голове мужчины. Он знал свой вопрос. - Судьба существует? – тихо спросил он, с легким удивлением наблюдая за тем, как на лице его собеседника проявляется настоящая улыбка, доказывающая, что вопрос был задан правильно. - Существует. У каждого она своя, - мужчина легко пожал плечами, будто наличие такой судьбы – что-то само собой разумеющееся. - А Бог? – Дин явно входил во вкус. Ему действительно стало интересно, пусть он и не любил подобные темы. Но ему хотелось узнать, что скажет в ответ этот странный, необычный человек. - Смотря, что вы мните Богом, - синие глаза загадочно сверкнули. – Для кого-то Бог – седовласый старец, правящий на небесах, для кого-то – иллюзия безопасности, для других – недостижимая мечта, идол, объект фетишизма, - на этих словах Винчестер не смог удержаться от изумленной улыбки. Незнакомец же добродушно сощурился, видя такую реакцию. – А для кого-то Бог – он сам. Внутреннее «я». Почему-то Винчестеру казалось, что его новый будущий друг относится к последней категории. - Признаться честно, - Дин ухмыльнулся, - впервые разговариваю на такие темы. - Никогда не поздно начать, - пожал плечами его собеседник, протягивая ему ладонь для рукопожатия. – Кастиэль. Кастиэль Калиго. - Дин Винчестер, - мужчина дружески сжал прохладные пальцы и невольно приподнял брови. – Калиго? Где-то я это уже слышал … - Калиго – это род бабочек, - усмехнулся Кастиэль. Синие глаза озорно блеснули. – Удивлен, что вы слышали это слово. - Мой брат – редкостный ботаник, - охотно пояснил Дин, вспомнив, наконец, откуда ему известно это слово. – Забавно. Никогда бы не подумал, что встречу человека с подобной фамилией. «И что он так будет похож на бабочку», - добавил он мысленно, представляя, как за спиной Кастиэля расправляются полупрозрачные крылья. Он весь казался каким-то обманчиво хрупким, легким, светлым, хотя Дин и был знаком с ним не больше пяти минут. Никто еще не вызывал в Винчестере столько противоречивых чувств. - Никогда бы не подумал, что встречу человека-винтовку**, - в тон ему ответил Кастиэль и невесомо дотронулся до руки мужчины, разжимая его пальцы. Дин опустил глаза на тот самый злополучный кусок бумаги. – Прочти и следуй своей дорогой, Дин Винчестер.«Влюбись раз и навсегда».
** - Совет, действительно, хороший, - хмыкнул Дин, поднимая глаза, - но я… Кастиэль Калиго исчез, будто его никогда не существовало. Лишь ветер трепал еще не облетевшие кленовые листья над головой и снова забирался под одежду. Дин даже решил, что ему привиделся этот странный, чудаковатый парень в светлом плаще, но крепко сжимаемая в пальцах голубая бумажка была реальной, как и надпись на ней. - … никогда не влюбляюсь… - в пустоту закончил Винчестер, растерянно оглядываясь по сторонам и ища таинственного, испарившегося собеседника. Синяя бабочка упорхнула от него в неизвестном направлении. Смена закончилась. Сэм устало зевнул и потер глаза. До экзаменов оставалось всего ничего, а он ощущал себя последним идиотом на земле. Ему казалось, что все, что он успел выучить – бесполезная трата времени. Хоть Дин и считал его редкостным зубрилой. Но Сэм Винчестер хотел стать врачом. Первоклассным. Мечтал спасать жизни, помогать людям, возвращать их к нормальному существованию. Как однажды делала его мать. Мэри Винчестер была замечательным хирургом. Тысячи операций – и почти все успешные. Те, что оканчивались провалом – были действительно очень серьезными, где шанс выжить у тяжелого пациента был равен практически нулю. Он помнил, каким счастьем светились глаза матери, когда она, усталая, выжатая буквально до капли, возвращалась домой и говорила, что спасла десятилетнюю девочку от рака, удалила двадцатилетнему юноше аппендицит или избавила пожилую женщину от боли в ноге. И вот теперь, когда его испытательные экзамены висят практически на носу, он не чувствует себя тем человеком, который может их сдать на отлично. Ему кажется, что он никогда не сможет стать столь же отличным врачом, что и его мать. Сэм вздохнул и поднялся со своего места, направляясь к выходу из больницы. Сегодня ему снова предстояла бессонная ночь в окружении книг и энциклопедий по медицине, биологии и химии. И очередные подколы Дина, считающего, что Сэм должен кадрить девочек, а не заниматься очередным идиотизмом. Впрочем, со временем привыкаешь к назойливости старшего брата. И даже начинаешь подтрунивать в ответ. Он попрощался с охранником, пожелав тому хорошего отпуска. Старик Генри заслужил его, исправно выгоняя с крыльца медицинского центра попрошаек и бомжей, что пытались ограбить пациентов и работников. Сэм вздохнул и неторопливо направился в сторону дома, подняв воротник куртки и пытаясь скрыться от пронизывающего ветра. Совершенно случайно, задумавшись о том, сколько групп крови существует у человека, и чем же они отличаются, молодой мужчина свернул на небольшую аллею, ведущую прямиком к набережной. На скамейках вдоль дорожки сидели люди, отдыхая от повседневных забот. По газонам прогуливались собаководы со своими питомцами. Где-то над головой кричали птицы, стремящиеся вскоре покинуть недружелюбный к ним осенний климат. Винчестер заметил, что на одной из скамеек сидит какой-то мужчина, низко опустив голову и впившись тонкими пальцами в собственные колени. Чисто интуитивно Сэм подошел ближе и услышал хриплое, тяжелое дыхание, будто несчастный задыхается от нехватки воздуха. Это насторожило будущего врача, и он поспешил подойти ближе. - Простите, - он наклонился к незнакомцу и неловко дотронулся до напряженного плеча, - с вами все в порядке? Мужчина вздрогнул и с явным трудом поднял на него взгляд, а после отрывисто кивнул. - Да, - его голос был сорванным, свистящим, и это еще больше убедило Сэма в том, что человеку нужна помощь. – Я… я в порядке… - Не ври, - отрезал Винчестер, опускаясь на скамейку рядом с незнакомцем и переходя на «ты». Не нужно быть дипломированным специалистом, чтобы догадаться, что у несчастного случился приступ астмы. Мужчина кинул на него растерянный взгляд, сделал короткий вдох и без паузы – продолжительный мучительный выдох, прерывающийся жуткими хрипами, а после закашлялся, безуспешно пытаясь восстановить дыхание. Сэм выругался и схватил пошатнувшегося человека за плечи, с тревогой замечая, как напряжена его шея – под светлой кожей иступлено колотилась живительная жилка. «Тахикардия, - в панике понял Винчестер. – Нужно как-то облегчить ему дыхание». - Сейчас, - Сэм быстро ослабил синий галстук и расстегнул верхние пуговицы белоснежной рубашки, игнорируя то, что несговорчивый «пациент» слабо пытается его оттолкнуть, ссылаясь на то, что ему уже лучше. Он помог мужчине принять удобное положение, чтобы не сдавливать грудную клетку, и тот прикрыл глаза, хватая воздух дрожащими бледными губами. – Дыши носом, - приказал Сэм, и мужчина послушался. Винчестер видел, что эти, легкие на первый взгляд, манипуляции даются несчастному с явным трудом. Однако они сработали, и вскоре мужчина сумел восстановить дыхание и даже слабо улыбнулся своему невольному спасителю. Сэм рвано кивнул, чувствуя, как дрожат его собственные руки. От волнения. От пережитого страха. И от того, что он впервые сумел кому-то помочь. - Спасибо, - сорванным, сиплым голосом промолвил незнакомец, непослушными пальцами пытаясь застегнуть пуговицы. – Кажется, я вам жизнью обязан… - Любой бы поступил так же, - неловко пробормотал Винчестер, сжалившись над несчастным и помогая тому справиться с несговорчивыми пуговицами. - Но вы – единственный, кто помог, - заметил мужчина, благодарно глядя Сэму в глаза. – Хотя я сижу здесь уже минуты три… - Астма? – тихим голосом прервал его молодой врач. – Бронхиальная астма? - Да, - чужие глаза грустно сверкнули. - И давно? - Наследственность, - пожал плечами мужчина, затягивая галстук. – Я болен столько, сколько себя помню. - Тогда, как больной со стажем, - незнакомец улыбнулся, опустив голову и глядя на свои сцепленные в замок руки, - ты должен знать, что приступ может случиться совершенно внезапно. - Знаю, - кивнул ему в ответ больной, не переставая беспечно улыбаться. – Но это знание меня не спасает. - Но есть же таблетки, ингаляторы… - Сэм нахмурился, видя, как мужчина согласно прикрыл глаза. – Почему ты ими не пользуешься? - Я забыл таблетки дома, - отозвался его собеседник. - Твое счастье, что я проходил мимо, - буркнул Винчестер, встречаясь взглядом с глазами незнакомца и замирая от внезапно пронзившего его наваждения. Синие. Его глаза синие. Невероятные. Яркие. Глубокие. - Мое счастье, что на свете еще остались такие люди, как ты, - ответил ему Кастиэль Калиго, видя, как смущается от его слов этот юноша. Ему не хотелось говорить, что никаких таблеток у него нет, как и денег на них. Живя на грани бедности, забываешь о том, что другие люди считают важным. Кастиэль успел смириться с тем фактом, что однажды удача отвернется от него и оставит задыхаться на улице в окружении бездушной толпы. Люди, озабоченные своими проблемами и заботами, не замечают за ними того, что происходит совсем рядом. Так, бродяга, умирающий в парке от ножевого ранения, не получит помощи и лишь будет ловить на себе презрительные взгляды, а котенок, изгрызенный собакой, получит лишь очередной пинок от прохожего. А этот человек заслужил благодарность. - Где ты живешь? – спросил его Сэм, положив руку на плечо. - В трех кварталах отсюда, - ответил Кастиэль. – А что? - Далеко, - нахмурился Винчестер. – Но я доведу тебя. - Не стоит, - Калиго замотал головой, чувствуя себя и без того обязанным. – Ты уже достаточно помог мне… - он замялся и вопросительно вскинул брови. - Сэм, - поспешно представился будущий врач, хватая мужчину за руку и крепко ее пожимая. Тонкие пальцы были невероятно холодными, будто их обладатель долго держал руки в ледяной воде. - Кастиэль, - нервно улыбнулся ему мужчина. – Меня зовут Кастиэль, - видя удивленный взгляд Сэма, он с улыбкой пояснил: - назван в честь ангела четверга. Хотя его имя звучит несколько иначе. Винчестер улыбнулся. Вот как – бабочка-ангел, найденная молодым человеком на обочине дороги, раненая, больная, но яркая и пронзительно-светлая. И он должен помочь ей вновь взлететь. Просто потому, что такая бабочка должна летать. Слишком уж она необычная. - Я, пожалуй, пойду, - Кастиэль, сделав невероятное усилие над своим непослушным телом, все еще не отошедшим от приступа, поднялся со скамейки и едва не завалился обратно, но был подхвачен сильными руками нового знакомого. Сэм, поджав губы и сведя брови, крепко удерживал слабого мужчину на ногах, не давая тому осесть на землю. Он слышал, что после сильного приступа бронхиальной астмы может возникнуть довольно ощутимая слабость, поэтому отпускать Кастиэля в неизвестность совершенно одного – будет настоящим преступлением. - И далеко ты уйдешь в таком состоянии? – скептически спросил Винчестер. - Полпути пройду, - задумчиво ответил Кастиэль. – А вот дальше… - Ты и метра не осилишь, - покачал головой Сэм и, перекинув руку нового знакомого через плечо, первым сделал шаг вперед. – Пошли. Чем быстрее доберемся, тем быстрее ты сможешь принять свои таблетки. Весь путь до дома Кастиэля занял у них около часа. Мужчины перебрасывались ничего не значащими фразами. Сэм старался не упоминать о болезни Кастиэля, а Кастиэль, в свою очередь, о том, что Сэм вовсе не обязан ему помогать. К своему дому он подходил уже на своих двоих, практически не опираясь на плечо Винчестера. - Спасибо, - кивнул Калиго, отпирая скрипучую дверь длинным ключом. - Не за что, - улыбнулся ему Сэм и, спохватившись, начал рыться в собственных карманах. – Вот, - он выудил из складок ткани небольшой картонный прямоугольник и протянул его изумленному Кастиэлю, - возьми, - мужчина медленно, словно опасаясь, что клочок белого картона может укусить его за палец, забрал его и повертел в руках. – Мой телефонный номер, - пояснил Винчестер. – Звони, если тебе снова нужна будет помощь. - Впредь я буду аккуратнее, - усмехнулся Кастиэль, пряча прямоугольник во внутренний карман светлого плаща. Сэм лишь тихо рассмеялся. Внезапно мужчина поднял на него взгляд своих невозможных синих глаз и несмело вымолвил: – Но я ведь могу позвонить тебе просто так? - Можешь, - разрешил Сэм, видя, как на бледных губах расцветает добрая улыбка. – До встречи! – он развернулся и в приподнятом настроении отправился домой, где его наверняка заждался Дин с новой коллекцией подколов и шуток. - До встречи, - тихо ответил Кастиэль, глядя ему в спину, - Сэм Винчестер. Только вот у бабочек не водится телефонов. Когда хлопнула входная дверь, в коридоре резко зажегся свет, явив зажмурившемуся Сэму разброшенные по полу воздушные шарики странной вытянутой формы, большой ватман с криво выведенной надписью «Поздравляю!» и Дина в колпаке, держащего в руках поднос с двумя бургерами. - В честь чего праздник? – недоверчиво спросил Сэм, стягивая с себя куртку. - Мой брат наконец-то стал мужчиной! – радостно возвестил Дин, салютуя подносом. - Что? – младший Винчестер едва не осел на пол – прямо там, в коридоре. - Так кто она? – Дин заговорщески подмигнул брату. – Брюнетка? Блондинка? Знойная рыжая? Или сразу трое? - Дин! – опомнился Сэм, совладев, наконец, со сразившим его удивлением. – Что за чушь ты несешь?! Откуда ты вообще взял, что у меня сегодня был секс?! - Не было? – приподнял бровь старший брат, невозмутимо откусывая кусок от бургера. - Не было! – на возвышенных тонах подтвердил будущий врач, отталкивая жующего брата в сторону и решительно проходя в гостиную. - Тогда где ты шлялся целый час? – поинтересовался Дин, поправляя сползающий красный в желтый горох колпак. – Да еще и ввалился в дверь с таким довольным видом, будто тебе дали все женщины нашего штата. - Не твое дело, - отозвался Сэм, забирая второй бургер с подноса, что протянул ему брат. - Как раз таки мое, - безапелляционно заявил Дин, с разбегу падая на соседнее кресло и по-хозяйски разваливаясь в нем. – Так где же ты была, Саманта? - Прекрати так меня называть, - буркнул уязвленный Сэм. – Я не девчонка. - Ты – девственница, - Дин хмыкнул. – Поэтому я, как старший брат, должен знать, где и с кем гуляет моя младшая сестра в такое позднее время. - Придурок. - Сучка. Еще пару долгих минут они сидели в полной тишине, не желая возобновлять разговор. Дин запивал еду пивом и безучастно глядел на противоположную стену. Сэм же молча поедал свой бутерброд, не зная, что еще можно сказать старшему брату, чтобы не получить в ответ порцию отборной ругани. Сэм обводил взглядом знакомую до каждой черточки комнату – телевизор, полки с пыльными книгами и журналами, почти завядший цветок в горшке, который давно следовало бы полить, пыль на окне, журнальный столик, висящее на стене фото их родителей, и еще куча всякого ненужного барахла, что натаскал сюда Дин. - Что это? – он заметил огрызки цветной бумаги и потянулся, было, к ним, но его руку ловко перехватили и сунули ему в пальцы недопитую бутылку пива. - Мусор, - беспечно заявил старший брат, но что-то в его тоне подсказало Сэму, что этот «мусор» явно имел для Дина какое-то особое значение. Да и зачем, в противном случае, он валяется здесь, а не в помойном ведре? Поэтому младший Винчестер с ловкостью человека-паука дотянулся до алого клочка бумаги и выдернул его из общей кучи. – Не трогай! Сэм пораженно взглянул на Дина и едва успел отскочить – мужчина кинулся к нему в безуспешной попытке отобрать «мусор». Младший Винчестер злорадно усмехнулся, видя на лице брата какой-то странный испуг, смешанный со злостью. - Дин Винчестер любит складывать оригами? – рассмеялся Сэм, пятясь к двери и комкая бумажку в руке. - Сэм, отдай, - Дин шагнул следом, надвигаясь на младшего брата. - Что же такого в этой бумажке, что так к ней привязался? – молодой врач развернул листок и мимолетным взглядом скользнул по надписи, сделанной черными чернилами от руки. – Второй попытки не дано, - он удивленно моргнул и взглянул на застывшего брата. – И что это означает? - Что второй попытки не дано, - замогильным голосом пояснил Дин, кидаясь вслед за ринувшимся по лестнице младшим братом. – И не будет! Дрянная девчонка! Верни сейчас же! - Я не девчонка! – Сэм захлопнул дверь перед носом Дина и заперся изнутри. Старший Винчестер хлопнул ладонью по двери и, обреченно вздохнув, сполз по ней на пол. Ему было стыдно. За то, что его братец узнал о его сентиментальности. За то, что так по-дурацки себя повел, помчавшись следом за удирающим Сэмом. Не сделай он этого – сейчас бы не сидел за дверью, стыдливо уткнувшись лицом в колени. Сэм бы просто пожал плечами и выбросил этот дурацкий клочок бумаги обратно в кучу. И сейчас не пришлось бы оправдываться. - Знаешь, - Дин усмехнулся, - это было утром. Набережная, по которой я хожу к Роберту, - он прикрыл глаза, погружаясь в утреннюю сказку. – Она вся, слышишь, вся была усыпана этими гребанными бумажками. Я, - он запустил руку в волосы и нервно хмыкнул, - я не знаю, что там произошло. Я просто шел мимо и… черт, чувак, это был чертов карнавал. Все – деревья, кусты, земля, даже вода – абсолютно все было усыпано этими предсказаниями-советами. Это было, - Дин посмотрел в потолок, - странно. Но даже забавно в какой-то степени. А потом этот чувак со своими философскими разговорами, и я… Дверь распахнулась, и Винчестер, булькнув от неожиданности, повалился назад, прямо в ноги брату. Сэм взирал на него сверху вниз, не в силах понять, откуда в его задиристом старшем брате взялось такое красноречие. И даже доля романтизма. — Сэм? - Кто ты, и что ты сделал с моим засранцем-братом? – будущий врач потыкал в Дина ногой. - Сучка, - в сердцах выдохнул тот, поднимаясь на ноги и невольно заливаясь краской. – Я тебе рассказываю, как прошло утро моего понедельника, - он одернул край домашней футболки, - а теперь мне хотелось бы знать, где ты провел свой вечер, лосяра. - Поиграем в откровения? – хмыкнул Сэм, протягивая брату клочок бумаги. Дин мгновенно сунул его в карман и выжидающе уставился на родственника. – Ладно-ладно, - он вздохнул. – Я сегодня спас жизнь человеку. - Ты? – скептически приподнял левую бровь Дин. – Ты же еще не окончила курсы медбрата, женщина. - Очень смешно, придурок, - Сэм фыркнул. – Но я говорю на полном серьезе. Чувак задыхался, когда я нашел его на той скамейке. Еще бы немного – и его бы уже даже скорая не откачала. - А что с ним? – Дин облокотился о дверной косяк и теперь с настоящим интересом взирал на брата. Он знал о мечте Сэма стать хорошим врачом, как и их мать. Сам же Дин пошел по стопам отца, предпочитая людям – машины. Они надежней, не предадут, а если сломаются – можно починить. Если ломаются люди, то вернуть их в строй практически невозможно. - Астма, - Сэм передернул плечами. – Бронхиальная астма. Страшная вещь, на самом деле, - он понурился. – Но парень неплохой. Имя, конечно, странное – Кастиэль, да в остальном он странный, - Сэм не заметил, как широко распахнулись глаза брата, когда он услышал знакомое имя. - Кастиэль? – оборвал его Дин. – Кастиэль Калиго? - Ка… - Сэм удивленно взглянул на оживленного брата. – Калиго? - Ну да, - старший Винчестер активно закивал, - я еще подумал, где слышал подобное… - У него фамилия, как у бабочки? – еще больше изумился будущий врач. - У бабочек есть фамилия? – усмехнулся Дин. - Ты меня понял, - уязвленно огрызнулся Сэм. – Я дал ему свой номер. - У него астма, - выдохнул старший Винчестер, опускаясь на кровать и задумчиво закусив губу. – Черт, никогда бы не подумал, что этот парень может быть болен… - А откуда… - Сегодня утром, - ответил Дин, зная то, о чем его хочет спросить брат. – Когда на набережной был дождь из цветных бумажек. У меня возникло ощущение, что он как-то к нему причастен. Слишком уж взгляд у него… странный… - Нечеловеческий, - кивнул Сэм, вертя в руках телефон и нервно поглядывая на темный экран, будто надеясь, что на нем сейчас высветятся цифры незнакомого номера, принадлежащего Кастиэлю Калиго. – Надеюсь, что мы еще встретимся с этим парнем. «Обязательно встретимся», - подумал Дин, кивнув брату и поднимаясь со своего места, не в силах выкинуть из головы мысль, что Калиго неспроста вмешался в их размеренную спокойную жизнь. Им нужна была этакая встряска, которую принес с собой этот чудаковатый парень с синими глазами и прозрачными крыльями. Долгую, томительную неделю братья жили в полнейшей неизвестности. Кастиэль исчез. Исчез бесследно. Будто не существовал никогда. Дин даже начал думать, что его встреча со странным парнем была всего лишь сном – иллюзией, которую навеял уставший от серости будней разум. Он на протяжении недели выискивал знакомые черты на лицах прохожих, искал проблески синевы среди толпы, пытался снова представить себе те мерцающие, полупрозрачные несуществующие крылья. Но ничего этого не было. Будто человека стерли из мира ластиком. Будто огромной бабочки никогда не существовало. И так продолжалось до тех пор, пока навстречу Дину не вылетел странный мужчина, чьи лазурно-голубые глаза в панике выискивали кого-то в толпе. Точнее, Винчестеру показалось, что в панике – слишком уж оживленным выглядел светловолосый высокий мужчина, на груди которого висела перевернутая табличка. Незнакомец повернулся к нему лицом, и его взгляд остановился на замершем молодом человеке, что настороженно взирал на него. Винчестер не успел и слова промолвить, как этот живой, пышущий энергией ураган снес его с места и заключил в крепкие объятия, будто Дин был его старым другом, с которым они не виделись лет, эдак, десять. - Что за… - ему не дали возмутиться, тут же разомкнув крепкий захват. Дин возмущенно поднял глаза на любителя объятий. Мужчина, широко улыбаясь, смотрел на него, в светлых глазах сверкали искры яркого смеха. – Чувак, ты больной? - Если желание обнять первого встречного считается признаком болезни – то да, - кивнул незнакомец, и поправил табличку на груди. Дин наконец-то смог прочитать надпись, выведенную толстым жирным маркером – «Бесплатные объятия». – Впрочем, если ты такой недотрога, то больше я тебя и пальцем не трону. - И люди на это ведутся? – приподнял бровь Винчестер, хлопая себя по карманам и проверяя, ничего ли не пропало. - О да, - кивнул мужчина, с интересом наблюдая за его манипуляциями. – Всем нужно хоть немного расслабиться. Объятия этому способствуют, - он приподнял светлую бровь. – Что ты делаешь? - Проверяю, не стали ли мои карманы жертвами твоих шаловливых ручонок, - буркнул Винчестер, с радостью ощущая, что телефон, деньги и паспорт на месте. - Обижаешь, парень, - хмыкнул мужчина, засовывая руки в карманы узких джинс. – Я не вор. - С мужиками лезут обниматься либо воры, либо геи, - усмехнулся Дин. – Раз ты не вор, значит… - Да, - кивнул мужчина, - именно это и значит. И я этого не стыжусь, - его глаза холодно сузились. – Но это многое значит для тебя, верно? Ты чувствуешь себя грязным? Запятнанным? Или ты просто очень зол и хочешь меня убить? – вопросы были заданы вполне спокойным тоном. В этом голосе, произносившем все слова с легким французским акцентом, не звучало ни злости, ни гнева. Лишь интерес и доля иронии. - Нет, - Дин пожал плечами. – Я не хочу тебя убить. - Жаль, - искренне вздохнул мужчина. – А я так надеялся с кем-нибудь подраться, - его глаза снова сверкнули смехом. – Но мой друг мне этого не разрешает, - он развернулся и вытянул шею, вглядываясь в толпу. – А вот и он! Малютка Кэсси! – он махнул рукой, привлекая к себе внимание второго человека, что стоял к ним спиной и разговаривал с какой-то девушкой. Дин замер, боясь пошевелиться. На него снова смотрели те самые глаза, что так глубоко запали ему в душу еще неделю назад. Именно этого человека он выискивал среди толпы вот уже который день, и все безрезультатно. И вот сейчас, когда надежды уже, казалось бы, не осталось, Кастиэль Калиго вновь ворвался в его жизнь. Он робко улыбнулся и нерешительно поднял руку в знак приветствия, будто опасаясь, что за этот невинный жест его могут казнить, а после, воровато оглянувшись по сторонам, шагнул вперед, тут же останавливаясь в нерешительности. Синие глаза смотрели с каким-то немым отчаянием, будто вымаливая прощения. - Кэсси! – снова нетерпеливо позвал его мужчина, но, заметив, что друг так и не решается тронуться с места, обеспокоенно нахмурился и, бросив на Дина извиняющийся взгляд, поспешил обратно, распихивая толпу в стороны. Винчестер будто очнулся ото сна и подорвался следом, опасаясь самого худшего. Как оказалось, друг Кастиэля думал о том же. – Кэсси? Что случилось? Снова приступ? - Бальт, я же просил не называть меня так, - качнул головой Кастиэль, нервно улыбнувшись подошедшему мужчине. – И со мной все в порядке, - он поднял взгляд на замершего совсем рядом Винчестера и слабо улыбнулся. – Здравствуй, Дин. - Привет, Кэсси, - завороженно протянул Винчестер и, увидев удивление в глазах знакомого, спешно встряхнулся и поспешно добавил: - В смысле, привет, Кас. - Кас? – вопросил стоящий рядом с другом мужчина, изумленно приподнимая брови. - Лучше, чем твое «Кэсси», чувак, - фыркнул Дин, улыбаясь смущенному Кастиэлю. - А он мне нравится, - мужчина протянул руку и усмехнулся. – Бальтазар. - Дин Винчестер, - от крепкого рукопожатия у обоих захрустели пальцы. Кастиэль вздохнул, пряча улыбку. На его груди так же висела табличка с вышеозначенным текстом. Дин неловко усмехнулся в ответ и развел руки в стороны, будто приглашая мужчину в свои объятия. — Дин? — удивленно протянул Калиго, вопрошающе глядя на Винчестера. — Быстрее, Кас, — пробормотал тот, переминаясь с ноги на ногу, — не то передумаю. Мужчина изумленно переглянулся с Бальтазаром и покорно шагнул ближе, поднимая взгляд прямиком на лицо Дина. Винчестер сам совершил последний решительный шаг и заключил обманчиво хрупкое тело в свои объятия, невольно вдыхая запах, исходящий от темных волос. Запах пыльцы и меда. Солнечный аромат — будто сам Господь коснулся ласковыми пальцами этой, склоненной в легком смущении, головы. Дин не выдержал и уткнулся лицом во взлохмаченные вихры. Кастиэль не издал ни звука, лишь стиснул пальцами куртку на спине Винчестера и едва слышно вздохнул. — Вы чудесно смотритесь вместе, — Бальтазар лениво аплодировал, многозначительно улыбаясь. Мужчины тут же смутились и отпрянули друг от друга, чувствуя себя жутко неловко. Дин кинул на Бальтазара испепеляющий взгляд и виновато улыбнулся Кастиэлю. — Не обращай на него внимания, Дин, — ровно произнес Калиго, мягко изгибая уголки губ. — Этот человек — великий болтун и обманщик. Он никогда не бывает серьезным. — Я был совершенно серьезен, когда шел сюда с тобой, — обиженно фыркнул Бальтазар. — Поэтому рыдал, как ребенок, когда тот симпатичный юноша отказался тебя обнять, — усмехнулся Кастиэль. — Он был идеален, Кэсси, — взмахнул рукой мужчина, гордо вскинув голову, — тебе не понять меня! — Не понять, — тихо ответил Калиго, глядя Дину в глаза. И что– то было в этом странном контакте – Винчестер не мог, не смел отвести глаза в сторону. Внутри, где–то под сердцем, разливалось тепло, но билась там тревожная нотка – крылья бабочки–однодневки. Все казалось зыбким, существующим на грани двух миров. Кастиэль казался ему эфемерным. Он так долго искал его среди толпы, а теперь не знает, что ему сказать, как поступить, боится одним неловким жестом нарушить эту хрупкую тишину, что воцарилась между ними на долю секунды. — Я, пожалуй, пойду, — Дин нерешительно шагнул назад, но Бальтазар, тенью выросший за его спиной, отрезал путь к отступлению. — Не желаешь присоединиться? — спросил Кастиэль, протянув ему неизвестно откуда взявшуюся табличку. — Чем нас больше, тем лучше. — Ты хочешь, чтобы я обнимал каждого встречного и поперечного, нося эту штуку на груди? — с долей иронии поинтересовался Винчестер, скрестив руки. Все в нем кричало, требуя остановить это безумие, развернуться и уйти, оставив этих чудаков за спиной. Но синие глаза полные какой– то несбыточной надежды буквально приковали его к месту. — Да наш плейбой струсил, — усмехнулся стоящий за спиной Бальтазар, тяжелой рукой хлопнув Дина по плечу. Кастиэль умоляюще смотрел на него, все так же держа хренову табличку в руках. — Я не... — голос Винчестера запнулся. Он строго взглянул на странного друга своего знакомого и со вздохом произнес: — Я не трус, чувак, — он спешно забрал табличку из рук Калиго и повесил ее себе на шею. — Все, я с вами... — Рад, что ты присоединился, Дин, — с мягкой улыбкой промолвил Кастиэль, подходя ближе и переворачивая перекрученную табличку, чтобы надпись была видна со всех сторон площади. Винчестер никогда еще не чувствовал себя столь глупо и столь...хорошо. Он нервно улыбался, обняв, по настоянию Бальтазара, проходящего мимо парня. Лукаво прятал глаза, заключая в кольцо рук хрупкую девушку. Искренне смеялся вместе с пятилетним мальчишкой, который залез к нему на руки и запустил пальцы в короткие волосы мужчины. С легкой досадой наблюдал за тем, как Кастиэль обнимает молодую женщину, что мило ему улыбалась. А после ощутил, как в нем вскипает что–то, очень похожее на обыкновенную ревность. Кастиэль улыбался. Улыбался совершенно искренне. Смеялся над шутками Бальтазара, а его мудрые, глубокие, будто некий фантастический океан, глаза смотрели на Дина. Винчестер почувствовал себя под оптическим прицелом. Взгляд пронзительный, о чем–то спрашивающий, внушающий и просто слишком нечеловеческий. Люди не могут так смотреть. Дин отвлекся на подошедшую к нему девочку, что держала в руках ниточку от синего воздушного шарика, и пропустил тот момент, когда какой–то мужчина, шедший мимо, попытался задеть стоящего близко к нему Кастиэля. Обернулся он лишь тогда, когда за его спиной раздалось яростное шипение Бальтазара и изумленный выдох Калиго. — Что произошло? — он встревоженно кинулся к ним. Кастиэль покачал головой, отряхивая плащ. — Все в порядке, Дин. — Черта с два все в порядке, Кэсси! — рыкнул Бальтазар. — Этот урод... — Он ушел, Бальт, — спокойно ответил ему Калиго. — Он толкнул тебя! — раздраженно ответил ему светловолосый мужчина. — Это случайность, — терпеливо произнес Кастиэль. — Постой! — Дин нахмурился. — За что он толкнул тебя? — Это не случайность, Кэсси, — оборвал открывшего рот для ответа друга Бальтазар, хрустя кулаками. — Эти самодовольные индюки, что ходят мимо, не считают нас за людей! Если ты другой ориентации, национальности или народности, то до звания белого человека не дотягиваешь! — Винчестер изумленно посмотрел на него. — Что? Я француз. — Ты преувеличиваешь, Бальт, — вздохнул Кастиэль, устало потирая переносицу. — Нет, я и вправду француз... — Я не об этом, — мужчина взглянул на Дина и виновато улыбнулся. — Прости, что ввязал тебя в это, Дин. Ты не должен все это терпеть. - Что терпеть? Нежные объятия и ваши улыбчивые морды? - фыркнул Винчестер, не в силах понять, в чем же извиняется этот идиот. - Косые взгляды, - Кастиэль повел плечами, - осуждение, презрение окружающих. - Кас, - мужчина усмехнулся и, подойдя к нему ближе, двумя пальцами схватил его за подбородок, заставив взглянуть ему в глаза, - я плевал на общественное мнение. Вы делаете удивительные безумства, приносящие окружающим людям радость. И это потрясающе, черт возьми! - Да нам следует воздвигнуть памятник! - картинно хлопнул в ладоши Бальтазар, а после подошел ближе и приобнял своих сообщников за плечи. - Добро пожаловать в наш клуб, Дин Винчестер! *** - Так, - синие глаза на мгновение прикрываются, а на красивых губах появляется мечтательная улыбка, - Дин Винчестер вырвался из серой массы. Вырвался из тягучего, словно смола, существования. Он начал жить... *** Он начал жить. Вокруг него, оказывается, кипела самая необычная, невозможная, горько-сладкая жизнь. Люди, несущие на своих плечах какой-то груз, идут, не поднимая головы. Они - словно гигантский муравейник. Все бежит, спешит, вечно двигается. Человек просто не знает, что есть вокруг него. Но Дин видит. Он научился. Он сумел замедлить свой бег и поднять голову вверх, чтобы узнать, что за серостью туч скрывается чистота и непорочность неба и золото настоящего солнца, что под пожухлой осенней травой есть живая теплая земля, что ветер, оказывается, может крутить флюгера на крышах, что можно просто наслаждаться жизнью, отдавая всего себя, раскрываясь, даря хоть малую часть своего счастья остальным. Этому его научила синекрылая бабочка. Кастиэль был мудростью. Он жил мгновением, не искал смысла жизни потому, что он уже его нашел. И это было мудро. Кастиэль Калиго любил мир даже тогда, когда мир не любил его. Теперь Дин знал, почему мужчина так и не позвонил им с Сэмом - у него просто не было телефона. У него не было ничего, кроме слабенькой крыши над головой и жизни. Но это его не останавливало. Он работал волонтером, присматривая за стариками и инвалидами, и сердобольные люди пытались как-то отблагодарить парня. Отсюда у него были хоть какие-то деньги и еда. И ему этого хватало, черт возьми! Кастиэль был добротой. Ему было не жалко последних денег, которые он отдал в один из детских домов. Он любил детей, кошек, собак, хомяков. Любил всех. Порою, любил незаслуженно. Кастиэль был теплом. Он словно нес свет. Вместе с ним Дин впервые задышал полной грудью. Они купили огромную корзину обыкновенных ромашек, а после раздавали по цветку каждому, кому повезло пройти мимо. Они раздавали открытки, спускали с крыши множество цветных бумажных самолетиков, помогали бабушкам перейти дорогу, устроили посреди одной из улиц танцевальный час, где Бальтазар и Дин играли на гитарах, а Кастиэль кружил в своеобразном вальсе всех желающих. Кастиэль был... Он был, и это, пожалуй, главное. - Тот бумажный погром на набережной тоже твоих рук дело? - спросил однажды его Дин, когда они вдвоем прогуливались вдоль одной из многочисленных аллей. - Думаю, он имел успех, - улыбнулся Кастиэль. - И не малый, - усмехнулся Винчестер. - Так ты последовал тому совету? - тихо спросил Калиго, поднимая глаза к сумеречному небу, сквозь которое пробивался неровный лучик света. - Их было много, - неопределенно пожал плечами мужчина. - Который из них ты имеешь в виду? - Последний, - Кастиэль перевел взгляд на него, словно пытаясь разгадать какую-то сложную загадку. - Влюбился ли я? - Дин качнул головой, не зная, что ответить ему. Сердце кричало, что влюблено уже давно. Ему вторили сладостный комок в желудке и душа, если она имеется у человека. Но разум... разум пытался отрицать. Пытался как-то остановить судорожно бьющееся и сжимающееся сердце, но лишь захлебывался потоком эндорфинов. - Не знаю. Кажется, да. В синих глазах мелькнула тоска, от которой по позвоночнику Дина пробежала дрожь. Он ощутил себя страшно, жутчайшим образом виноватым. Он не хотел доставлять другу боль. Но чем? Тем, что так быстро полюбил? Или не сказал всей правды, а Кастиэль это понял? - Кас, я... - Я... - Калиго остановился, спрятав руки в карманы и устремив взгляд в землю, будто у него под ногами сворачивалась вселенная, а он наблюдал за этим потрясающим зрелищем, - я, пожалуй, пойду. Я... меня Бальтазар ждет... и... - его голос стал глуше, а потом и вовсе оборвался. Калиго практически сорвался с места, стремительным, немного сбивчивым шагом направляясь куда-то в пустоту. Глупец. На что он надеялся? Что человек, ставший лучшим другом, полюбит его - больного, чудаковатого безумца, который и жить-то по-человечески не умеет? Того, кто обнимает на улице незнакомых людей, пускает с крыш самолетики, до дрожи в измученных легких желает стать хоть кем-то! Того, кто навсегда останется где-то за чертой. Разве может человек влюбиться в бабочку? В огромную, нелепую бабочку с ободранными крыльями. Нет. Человек может лишь вырвать их окончательно или превратить несчастную в очередной экземпляр своей коллекции. Кастиэлю только что оборвали крылья. Жестоко. Ненамеренно. Совершенно не желая причинить боль или увечье, изорвали душу, вывернули одним лишь простым словом. «Да». Он не услышал, как окликнул его встревоженный Дин. Ему хотелось убраться отсюда, убежать, улететь, телепортироваться, только бы не быть здесь, на этой аллее - на дороге, где его свет умер. Где остались ободранные ошметки прекрасных крыльев, а сияющая пыльца, что была на них, превратилась в тяжелый пепел. Он не мог бежать. Ноги его едва двигались. Только бы уйти туда, где Дин не сможет видеть его, и тогда он позволит себе остановиться, упасть, как падают бабочки без крыльев. А в груди так тесно, так жарко, будто сердце и легкие выжигает немилосердное пламя. Ему больно, а воздух, что мог бы погасить яростный огонь, стремительно кончается. Он уже захлебывается этим несуществующим дымом, кашляет, зажимая губы ладонью, чтобы просто не закричать, удержаться в полете хотя бы еще пару метров, глотнуть жизни. Так умирают бабочки - растоптанные, измученные и вечно одинокие. Дин же застыл, глядя в спину удаляющегося человека. Он не мог снова его потерять. Кастиэль не может так уйти, не посмеет. Винчестер догонит его, встряхнет и заставит рассказать, что с ним происходит, иначе... иначе с Кастиэлем произойдет сам Дин. Он сорвался с места, помчался, словно на пятки ему наступала сама Смерть. Возможно так и было. Но расстояние сокращалось слишком медленно - Кастиэль будто еще больше отдалялся. Пространство вокруг стало вязким, струилось сквозь тела и предметы, мешало двигаться. Забирало у него единственного на свете человека-бабочку. Дин не видел его крыльев. Они были опущены, скрыты, возможно - уничтожены. Нужно было догнать его - догнать и спросить, куда делись его прекрасные крылья и можно ли их вернуть. Фигура впереди пошатнулась. Винчестер ощутил, как в страхе застыла его собственная кровь, а грудь пронзил леденящий кинжал ужаса. - Кас... - срывающимся шепотом произнес он, протягивая руку, чтобы ухватиться за рукав светлого плаща. Человек не отреагировал. - Кас! - Дин подлетел в тот страшный момент, когда задыхающийся мужчина потерял сознание и рухнул прямиком в заботливо подставленные руки Винчестера. - Боже, Кас! Нет... нет, не смей, не смей так со мной поступать, чертов идиот, - мужчина приложил два пальца к колотящейся жилке - сердце билось. Но слишком уж часто. И это явно не было хорошим признаком. Прижимая одной рукой друга и, по совместительству, неожиданно любимого человека к своей груди, второй он с трудом набрал номер дежурного врача из больницы, где работал Сэм и потребовал, чтобы скорая ехала как можно быстрее. А после... - А что после? - ты подаешься вперед, вцепляясь пальцами в изящные подлокотники. Мужчина молчит, глядя в пустоту, и глаза его подернуты пленкой воспоминаний. Он рассеяно гладит спину развалившегося у него на коленях кота и словно ждет чего-то. В комнате так и царит тишина, не считая тиканья старинных часов и громкого урчания. Здесь царит умиротворение. Время здесь, кажется, замирает. Воздух стоит, превратившись в незримую паутину судеб, историй, времен. И посреди всей этой странной, светлой атмосферы сидит он - писатель, покоривший миллионы сердец, ставший из простого смертного - Богом тысяч миров и галактик, властелином чужих сердец и творителем чужих душ и судеб - Джеймс Кастиэль Калиго. - А дальше мы завели кота и зажили долго и счастливо, и еще куча сопливой фигни, - раздается приятный голос. Мужчина, обладающий им, улыбается, глядя на своего писателя с легким укором. - Неужели тебе так нравится эта чертова история? - Разумеется, - отвечает ему Джеймс, почесывая животное за ухом. - Так что после? - А после Дин Винчестер молился, - не дает ответить писателю мужчина, грустно глядя на читателя. - Он молился, совершенно не умея этого делать, молился потому, что надеялся, что хоть кто-нибудь его услышит, - его зеленые глаза сверкают от когда-то пролитых слез. - И с этой мольбой он прошел через ад. Это ожидание того, что Смерть вот-вот заберет дорогого тебе человека, а ты ничем не можешь помочь ему, - он глубоко втягивает воздух и, встав позади кресла, в котором сидит рассказчик, кладет руку на его плечо и крепко сжимает. - Это ожидание у реанимации, нахождение в полном неведении. Это страшный диагноз врача - кома средней степени тяжести, - пальцы мужчин переплетаются. - Это бесконечно долгое ожидание в палате у больничной постели, бессонные ночи и мрачные, серые дни. Это едва бьющееся сердце родного человека, чью холодную ладонь ты держишь в руках. - Это любовь,- синие глаза снова сверкают мудростью. - Такая, какая она есть - больная, хромая, умирающая и воскресшая заново, - в зеленых же горит торжество. - Так он выжил? - И не только, - улыбается зеленоглазый и уже открывает рот, чтобы начать свой рассказ, как рука Джеймса взлетает вверх и мягко ложится на его губы. - А вот это уже другая история, Дин. ------------------------------------ * Строки взяты из песни группы Nickelback - "if Today Was Your Last Day". Это главный лейтмотив текста, взятый за основу и подтолкнувший к написанию работы. ** Винчестер (англ. Winchester rifle) — общее название для винтовок и ружей, производившихся Winchester Repeating Arms Company в США во второй половине XIX века. Кастиэль делает уклон именно на этот аспект.