Клубничное мороженое

Сладкая розовая капля медленно стекает с его губ, оставляя бледный след на коже. Йозуа жадно облизывается, на мгновение блаженно прикрывая глаза, а затем вновь черпает ложкой немного любимого лакомства, отправляя его в рот. Еше несколько капель остается на его губах, но кончик языка, быстро пробежавшись, легко собирает каждую из них. Вот уже несколько невыносимо долгих минут Мануэль не может отвести от него взгляда, любуясь тем, как восхитительно выглядит Киммих, неторопливо поедающий клубничное мороженое. Он действительно наслаждается своим любимым лакомством, смакуя каждую каплю с безграничным удовольствием, наслаждаясь переливами приторно-сладкого вкуса во рту, изредка перебиваемого легкими кислыми нотками. Нойер невольно ловит себя на мысли о том, как сильно ему хочется вылизать чужой рот, собирая языком яркие, сочные оттенки приятной холодной сладости, и внизу живота постепенно скручивается спиралью горячее, словно на контрасте, возбуждение. — Что так и будешь весь день сидеть и слюни пускать вместо того, чтобы трахнуть его? Насмешливо-ехидный голос Томаса, который все это время сидит рядом с ним, вырывает его из мучительно жарких фантазий, от которых распаляет еще сильнее. Ману переводит задумчивый взгляд на друга, а затем тихо вздыхает и трет ладонями вспотевшую шею. — Тебе-то легко говорить. Но Мюллеру, недовольно закатившему глаза, его ответ, очевидно, не кажется достаточно убедительным. — В чем проблема? Затащи его в номер и выеби. Нойер вновь переводит взгляд на Йозуа, который выглядит таким довольным, словно он только что выиграл лигу чемпионов. Он старательно облизывает ложку, собирая языком остатки розовой консистенции, и снова тянется к банке, которая едва ли опустела за это время хотя бы наполовину. Собрав пластмассовой ложкой большую горсть, Йозуа тут же отправляет ее в рот. Его испачканные губы блестят на свету, глаза сверкают искренним счастьем, а на кончике носа разливается яркое пятно. Взрослый ребенок, не иначе. Вот только в голове у голкипера мысли совсем не детские. — Блять, Ману, прекращай пожирать его взглядом и сделай уже хоть что-нибудь. Да хотя бы подрочи, а то у тебя уже мозги от недотраха плавит. Томас нагло ухмыляется в своей привычной манере. — Да иди ты. Беззлобно бросив шпильку в ответ, Мануэль делает несколько жадных глотков из своего стакана. Прохладный апельсиновый сок помогает немного смочить пересохшее горло, но избавить его от раскаленного желания, плавно растекающегося по телу, он не в силах. Чертов Киммих со своим ебаным мороженым! Он снова поднимает на него взгляд, но в этот раз ему отвечают игривой улыбкой. Ох, как же сильно ему хочется, чтобы эти мягкие губы растянулись вокруг его члена, чтобы этот умелый язык медленно скользнул по всей длине, доставляя ему удовольствие, чтобы это узкое горло так приятно сжалось, принимая его до конца. От одной лишь мысли о Йозуа, стоящем перед ним на коленях, в джинсах становится невыносимо тесно. А этот засранец словно решил проверить его выдержку на прочность. Собрав пальцами немного мороженого, он неторопливо подносит их ко рту и, будто в замедленной съемке, лениво проводит языком по длинным фалангам. А еще смотрит так открыто-внимательно, будто мысли его читает, и довольно улыбается, словно знает, о чем в этот момент думает его капитан. И это заводит еще сильнее, заставляя его резко подняться и направиться к нему, всего за пару секунд сокращая разделявшее их расстояние. Подхватить пальцами чужой подбородок, слегка приподнимая, и, наконец, попробовать на вкус его губы. Которые, разумеется, отдают спелой клубникой и, чуть меньше, взбитыми сливками. Не удержавшись от соблазна, Ману мягко прикусывает нижнюю, и Киммих хрипло стонет в ответ, выгибаясь навстречу настойчивым прикосновениям. — К тебе или ко мне? — тихо бормочет Нойер, на секунду отстранившись, чтобы мазнуть небрежно губами по его шее, но затем снова находит его губы своими, и ответить у него никак не получается. Они так сильно увлекаются друг другом, что даже не обращают внимания на Мюллера и вернувшегося Левандовски, которые, ухмыляясь, наблюдают за ними со стороны. — Как думаешь, может сказать им? Роберт пару секунд лениво потягивает из трубочки лимонад, прежде чем, повернувшись лицом к Томасу, небрежно отвечает. — Будет лучше, если ты просто поцелуешь меня. Дважды просить Томаса Мюллера ему не приходится. *** Длинные коридоры кажутся почти бесконечными, пока они добираются до номера Йозуа. Нойер несколько секунд торопливо шарит рукой в кармане шорт, пытаясь отыскать ключ-карту, а затем прикладывает его к замку. Однако ничего не происходит. Ману недовольно чертыхается и предпринимает еще несколько попыток, которые, в прочем, заканчиваются одинаково. Йозуа молча наблюдает за ним некоторое время, а потом негромко смеется и, выхватив из его рук ключ, без проблем открывает дверь. Нойер, сгорающий от нетерпения, не медлит — легко затаскивает его внутрь и довольно грубо толкает его к ближайшей стене, тут же наваливаясь всем телом. Он хрипло дышит, всего мгновение смотрит в глаза напротив, а потом снова жадно целует его. Целоваться с Йозуа всегда приятно, но целоваться с Йозуа, объевшимся этим приторно-сладким безобразием — приятнее вдвойне. Хотя бы потому, что он становится настолько покорным, что готов сделать буквально все, стоит только лишь попросить. И Нойер точно знает, что, захоти он сейчас трахнуть его в рот, Йозуа тут же окажется на коленях перед ним. Он действительно хочет этого, но не сейчас. Может быть, немного позже. Вместо этого он настойчиво толкается языком в жаркую тесную глубину его рта и почти стонет от удовольствия, ощущая сочный вкус спелой клубники. Кажется, Йозуа, помимо мороженого, съел еще несколько свежих ягод, иначе никак невозможно объяснить этот абсолютно невозможно яркий, переливающийся в оттенках, вкус. Усилив свое давление, Нойер быстро доводит его до того состояния, когда Йозуа начинает таять от любого его прикосновения. Таять, словно мороженое под ярким летним солнцем. И если уж Киммих так сильно любит свое мороженое, Ману совсем не против побыть его личным солнцем. Поэтому он, с легкостью подхватив его на руки, уносит в спальню и бросает на кровать, однако сам не спешит присоединяться, останавливаясь в нескольких метрах, прекрасно зная, как сильно жаждет продолжения полузащитник. Честно говоря, ему самому совсем не хочется останавливаться, но он все равно продолжает дразнить Йозуа, неторопливо, может быть, даже слишком неторопливо, избавляясь от одежды. Тот недовольно стонет, ерзая на светлых простынях, но взгляда не отводит, практически пожирая его глазами. Нойер медленно снимает футболку и аккуратно складывает. Затем то же самое он делает и с шортами, которые вместе с футболкой занимает свое место на стуле. И только потом он направляется к кровати, но все так же неторопливо, словно пытаясь оттянуть неизбежное. Йозуа что-то тихо бормочет себе под нос, подозрительно похожее на «сукин сын», и Мануэль довольно смеется, наконец, нависая над ним сверху. Украв с его губ еще один короткий поцелуй, от которого в паху сводит приятной судорогой, Ману опускается ниже и долго вылизывает шею, оставляя на бледной коже несколько кусачих поцелуев. Йозуа в ответ абсолютно по-блядски трется бедрами о его пах, и возможность видеть его таким, горячим и до предела возбужденным, — это лучшая привилегия в его жизни, от которой он никогда не смог бы добровольно отказаться. Подцепив пальцами край футболки, он мгновенно избавляет его от ненужной вещи. И взглядом вскользь пробегается по знакомому стройному телу, откровенно наслаждаясь происходящим, прежде чем, вновь наклонившись, мягко кусает его за плечо, на котором тут же разливается аккуратный синяк. Грязное ругательство, сорвавшееся в этот момент с губ Киммиха, заставляет его довольно улыбнуться и торопливо продолжить. Оставив на острых ключицах еще несколько бледных отметок, Мануэль поступенно опускается ниже, губами скользит по теплой коже, собирая блестящие капли пота, и резко накрывает ртом твердый сосок, втягивая и играясь с ним языком. Йозуа в отместку царапает ему плечи и, нырнув ладонью вниз, принимается умело ласкать его член, постепенно подводя Нойера к той грани, за которой удовольствие взрывает каждую клетку тела, расщепляя весь мир вокруг на чертовы атомы. Но Ману совсем не хочется заканчивать все сейчас, поэтому он быстро стягивает с него шорты и переворачивает на живот. Он нежно целует его между лопаток, ладонями изучающе оглаживая бедра. Приходится проявить невероятную выдержку, чтобы не трахнуть его сразу же. Хотя Йозуа, кажется, совершенно не возражал бы — он выглядит таким поплывшим, что едва ли был способен нормально соображать. Поэтому Мануэлю приходится взять все в свои руки — отыскав в недрах тумбочки тюбик со смазкой, он выдавливает немного себе на пальцы и неспешно растирает, пытаясь согреть прохладную жидкость. А затем долго и тщательно подготавливает его — медленно толкается пальцами внутрь и постепенно растягивает твердые мышцы — останавливаясь лишь тогда, когда Йозуа в его руках окончательно расслабляется. Закончив, голкипер вновь укладывает его на спину, и Киммих тут же послушно разводит ноги, открываясь перед ним до конца. И это идеально демонстрирует то бесконечное доверие, которое он испытывает к своему капитану. И в награду получает еще один горячий поцелуй. — Люблю тебя, — тихо выдыхает ему в губы Йозуа, крепко обнимая за шею. У него шальной взгляд, опухшие от бесконечных поцелуев губы и покрасневшие щеки. И, честно говоря, Ману многое отдал бы в своей жизни, чтобы видеть его таким всегда. — Ты мой, — едва слышно шепчет в ответ и, не отрывая взгляда от его глаз, наконец-то, медленно входит, заполняя собой пустоту. Клубничное мороженое окончательно тает под палящими лучами знойного солнца.