No self-rescue

♪ The XX - Intro (Long Version) (5min) Рюмка. Ещё одна. И ещё. Руслана тошнит, но он всё равно заливает в себя всё, чтобы угомонить свой организм, который взрывается каждый раз, когда он видит его. Каждый. Ёбаный. Раз. Будто протекает эйфория, его пробивает током, и он не может отвести от него взгляда, просто не в состоянии. Наверно, он слишком «везучий» человек, и говорит он не про пышный букет болячек. Влюбиться в своего друга — это надо постараться. И это не было романтично. Это было больно. Даня не ловелас, отнюдь нет, у Руслана вдобавок к этим поганым чувствам не было никакого повода для ревности. Одно только щемящее чувство невзаимности разъедало его каждый раз, когда он вспоминал об этой рыжем уëбке. А вспоминал он о нём чаще, чем это позволительно. Даня сейчас весело с кем-то болтает, и мысли теряются в этом сбивчивом «сука, я так не могу больше, обрати на меня внимание, подойди, пожалуйста!». Но Даня не подойдёт. Не подойдёт так, как того хочет Руслан. Даня лишь друг, и он не поймёт этого всего, даже если рассказать. Они довольно давно общаются, и рыжий никогда особо не интересовался близостями, вообще любыми. Любовь не для него. Не для него... Руслану уже двадцать два года, и он не может поверить, что когда-то поддался и совершил такую глупую ошибку. Что его привлекло? Внешность? Обычная внешность, хоть и приятная. Юмор, харизма? Да не отнимать. Но было что-то важнее. Гораздо важнее. То, что заставило корку льда, сковывающую сердце Руслана долгое время, разбиться вдребезги, исчезнуть как ветер и больше не появляться. Кашин поддерживает так, как не поддерживала его мать. Не давит, молчит, когда нужно, и все проблемы Руслана, над которыми он ломал голову, может, всю жизнь, вдруг становились слишком банальными. Чудеса, да и только. Ах, да, Даня ещё вывел его из депрессии в те дни, когда он хотел уже закончить эту ебаную жизнь и никогда больше не просыпаться. Терпеливый и чуткий Кашин. Весёлый, верный и добрый. Идеальный, блять. Ну куда Руслану до него? Руслан нервно кусает губы, поддаваясь своим импульсам. Перед глазами всё плывёт, и алкоголь, казалось, только усугубил ситуацию. Кашин подходит к нему, этим дрянным заботливым голосом спрашивает, всё ли в порядке. Руслан лишь отмахивается, улыбается пьяно и старается на него лишний раз не смотреть. Нет, он не выдерживает. Уже не выдерживает. Хочется засесть куда-нибудь и зарыдать так, чтобы порвался этот узел, который разрывает его сердце пополам. Хорошо бы сказать Кашину, чтобы не мучиться, но нет. Руслан слишком боится потерять такого человека, как он. И отказа он не выдержит. Просто, блять, не выдержит. — Русь. Давай домой поедем, ты нажрался. Констатирует факт. Хочется в глаза бросить «из-за тебя, даун», но выходит только фальшивая улыбка и сжатые изо всех сил пальцы. — Я с... Я своим ходом. Голос звучит грубовато, хоть и вяло. Наверно, он сейчас поступает как мразь, пытаясь себя убедить в том, что если он от себя рыжего оттолкнет, то всё будет гораздо лучше. Но нет. И слава богу, до его расплавленного мозга эта информация доходит, и он тихо с улыбкой извиняется. Слишком натянутой, блять. И Кашин не долбоеб, он всё видит. — Чë случилось? Руслан молчит и смотрит на него, поджимая ледяные губы. Вокруг гудение, музыка орёт во всю, биты стучат по голове, и он пытается сейчас не заржать от нервов. Влюбившись в Кашина, теперь он просто стоять рядом нормально разучился. Просто прекрасно. Руслан думает о том, что бы ответить. Думает, думает. И, наверно, слишком долго думает, потому что лицо Кашина с каждой секундой, кажется, выражает всю большую тревогу. Боже, он прекрасный друг. Потрясающий. Верный. Заботливый. Руслана к нему тянет на секунду, но он резко отдергивается и чуть не падает на пол от выпитого алкоголя. Но его с матами ловит Даня, быстро среагировав. — Оставь, я... дойду сам... Язык заплетается, Руслан уже сам не понимает, что несёт. Сам он точно не сможет дойти, но рядом оставаться нестерпимо, да ещё и так близко, блять. Зачем он согласился прийти сюда с ним? Сказал бы, что заболел или плохо себя чувствует. Так было бы в разы лучше. — Ты ёбнулся, милый, — констатирует Кашин, всё ещё его держа, хоть и неудобно. Что делать, ронять — не вариант. Они едва доходят до туалета, и Кашин его оставляет в кабинке, надеясь, что он там себя не утопит в порыве. Оставил только потому, что Руслан его из последних сил просил оставить в покое. О да, у него определённо что-то случилось. Даня думает о том, что готов помочь ему во всём, хоть в краже какой-то. Руслан слишком дорогой человек, чтобы оставлять его, даже в каких-то диких вещах. Может, на себя ему и похуй, но на Руслана нет. Нет. Тушенцов выходит, прямо говоря о своём желании покурить, и Кашин едва ли не в ахуе находится. Курить после того, как тебя вырвало, ага. — Нет, ты ёбнулся. — А ты заебал. Просто оставь меня. Кашин пожимает плечами, замечая, как Руслан весь сжимается. Сжимается так, будто пытается отгородиться от чего-то. И голос грубый, резкий. Но Кашин не чувствует почему-то в этом тоне желание оттолкнуть. Руслан не раздражён. Ему отчего-то больно. И больно до такой степени, что он себя уже слабо контролирует. Руслан, пошатываясь, выходит на балкон и достаёт ватными руками сигарету из пачки. Берёт средним и безымянным пальцем, зажимает губами и лезет в карман. Понимает, что зажигалка в рюкзаке где-то в хате, и просяще смотрит на Кашина. И он все-таки протягивает ему нужную вещь. Надеется, что нужную. Что хоть это его немного успокоит, а не добьет ещё сильнее. Кашин облакачивается на боковую стену балкона, вдыхая морозный воздух. Внизу был красивый вид, огни горели. Что-то в этом было прекрасное. Будто небо звёздное, что-ли. Только Даня не мог смотреть никуда, кроме собственных кед и Руслана, который аж закашливался иногда. Спешил. Будто избавиться от чего-то хотел побыстрей, как ебланы-хозяева от своих питомцев. Даня не знал, как спросить. И надо ли вообще в этой ситуации что-то говорить. Открыл рот он только потому, что его реально начало тревожить то, что Руслан чуть ли не сжирает этот табак до самого огонька, не соображая, что творит. — Руслан. Руслан молчит и лишь хмурится, стряхивая пепел. — Ты можешь мне рассказать, если хочешь. Руслан закрывает глаза, запрокидывает голову и всё ещё молчит, оставляя почти докуренную сигарету в руках. Даня с бьющимся сердцем наблюдает за тем, как она тлеет у него в руках, и в какой-то момент чуть не обжигает его. Слава богу Даня успевает её выбить. Больно, конечно, ожог останется, но было бы лучше, если бы он остался у Руслана? — Рассказывай, блять. Я, конечно, не хочу навязываться, но сердце кровью уже обливается. Руслан смотрит на него туманно, будто борется с чем-то. На секунду глаза, кажется, загораются. Где-то далеко, таким огоньком маленьким, но этот огонёк тушится самим же Русланом, и он лишь снова натягивает улыбку на лицо. И, блять, с каждым разом это выглядит всё хуже и хуже. — Не будем об этом. — Ты себя так ведëшь последние полгода, если я не ошибаюсь, — Кашин настроен серьёзно, понимая, что больше не может просто стоять в стороне. Он делает неосознанный шаг вперед, и Руслан лишь моргает чаще, вдыхает воздух слишком резко. Наверно, мороз давно пробил ему лёгкие. — Я не могу. — Что не можешь? — Сука, просто забей. — Мы друзья, Руслан. Ты предлагаешь мне уйти, когда у тебя хуйня творится? — Прости. — Да за что, блять?! Кашин начинает чувствовать это мерзкое ощущение бесполезности. Руслан внутри чуть ли не кричит, а он и не знает, что делать. Они смотрят друг на друга долгую минуту. Руслан чувствует, что силы пропадают. Руслан боится. Боится настолько сильно, что сейчас он скорее спрыгнул бы с балкона, нежели признался. А с другой стороны смеяться хочется, как умалишённый. Потому что Даня, желающий помочь, даже не догадывается, что проблема как раз в нём. — Пожалуйста, — севшим голосом вылетает у Кашина. — Я... Руслан запинается, чувствуя, насколько огромный в горле встал ком, надавил на стенки, заставив проглотить эти сраные чувства. Да, Кашин наблюдателен. Последние полгода он действительно вёл себя как ПМСная скотина, однако всё началось гораздо раньше. С того, как Руслан окрылился, чувствуя себя каким-то особенным что-ли. Бабочки порхали, да. А потом реальность срезала крылья. Он не нужен Дане не как друг. Не нужен, блять! Глотать тяжело. Во рту скапливается горечь, Руслан еле сдерживает её там, пока то же самое не произошло в глазах. — Так, — Кашин выругивается про себя, мечется глазами по полу, пытаясь правильно сформулировать мысль в панической обстановке, — Говори мне сейчас всё, что хочешь. Делай, похуй. Хоть ударь меня. Руслан смотрит на Даню осознанно. Тот стоит, будто сверженный. Покорный. Взгляда не отводит спокойного и доверчивого. И Руслан решает, что хватит. Хватит. Он делает маленький шаг ближе. Даня молчит, принимает. Рука непроизвольно тянется к чужой щеке, и Руслан едва ли еë не одергивает, будто от вооброжаемого удара по ней, но, крепко сжав зубы, переступает через себя и кладёт ладонь на щеку Дани. Всплеск. Кажется, чаша переполнилась. Руслан рвётся вперед, накрывает губы Кашина своими и чувствует, как по щекам текут обжигающие слезы. Ощущение, что сейчас оттолкнут, сдавливает всё, что есть у него внутри, но... На спину ложатся руки. Руслан широко и неверяще открывает глаза и видит, что у Дани нет отвращения. Ни капли. Ни грамма. Руслан отрывается спустя пару секунд ступора и переводит непонимающий взгляд на зелёные глаза, которые, казалось, светились... Облегчением.? — Ты... Этого боялся? Руслан всё ещё не в состоянии ответить, но чувствует, как колючая проволока, стягивающая живот, постепенно начала смягчаться. — Сколько? — коротко задаёт вопрос Кашин. — Четыре года. Кашин ошарашенно выдыхает, почти не веря своим ушам. — Четыре года?! Руслан измученного улыбается, отвернув голову в сторону города. — Да. Кашину хочется ответить «пизда», и это было бы даже в тему, но сдерживается. В голове противный гудок. А он и не замечал. Или не хотел замечать, эгоист. — Я, это... — Кашин запускает руку в волосы, нервно усмехаясь, и вдруг понимает, что сказать ему нечего. Абсолютно нечего. А Руслан будто ждёт, хоть и чувствует себя самым наивным. Но огонёк надежды снова появляется в его глазах, будто открывая израненную душу ещё больше. — Прости, — почти неслышно говорит Руслан, смотря затуманенным взглядом куда-то в сторону. Хоть он и почти не плакал, глаза очень болели, будто он на солнце смотрел минуту. — Руслан. Я... Я думаю, что не могу тебе ответить взаимностью... Ну, понимаешь, я не то что бы... Дальше Руслан не слушал. Он молча смотрел на Даню, на его черты, думая о том, почему он так сильно к нему привязался. Настолько сильно. До смерти привязался. * Казалось, музыка стихла в радиусе километра. Писк сирены заставлял кровь стынуть в жилах, а у кого-то — носиться, заставляя дрожать ослабевшие руки. Воздух кололся своим морозом, охлаждая уже не дышащее тело. Руслан лежал на асфальте, искривившийся в неестественной позе. Его жизнь закончилась. В любом случае, он хотя бы успел полюбить. ~

Смерть через стены этажей

Кровь тихо струйками бежит

Пусть вой сирены заглушит

Безмолвный крик души моей