Фрейлина Её Высочества

Chacun est entraîné par sa passion / Каждого влечёт своя страсть.

Захлопнувшаяся за нашими спинами дверь отрезает от надоевшего театрально-наигранного восторга фрейлин королевы, вызванного горой пёстрой ткани платьев по случаю именин Луизы. За непродолжительное время в их обществе я стала настолько раздражительной, что была готова забыть о правилах приличия и перестать вести себя по-светски любезно. Стою, не решаясь сделать шаг вглубь, заворожённая обстановкой королевских покоев — массивная кровать из красного дерева, богато расшитый балдахин, зеркало в пол, обрамлëнное золотой рамой, выкованные кружевом канделябры. Не замечаю сорвавшегося с губ полустона, полного облегчения. Наверняка это, потому что я привыкла жить уединённо, а звуками, ласкающими слух, для меня стали шелест травы и шум реки. Обстановка комнаты, хоть и выглядит с присущими ей лоском и величавостью, на удивление, располагает. Треск дров в камине и свечей, отбрасывающих причудливые тени, почти неслышимое шуршание гардин от сквозняка. Здесь царит полумрак, который добавляет интимности не только покоям, но и ситуации. Естественно, я не была удивлена выбору королевы — новый человек при дворе, да ещё и по протекции Её Величества Екатерины Медичи. Мы не успели толком поговорить ни в саду, ни во время обеда, который, в отсутствии мужа — короля Генриха, она проводила в обществе придворных дам. Я слышала о красоте Луизы и её неоднозначных романах — скорее интрижках. Флирт в разговоре утром, двусмысленные фразы, игривый и заинтересованный взгляд — проверка дозволенности, которую, по всей видимости, я прошла. Едва я успеваю привыкнуть к относительной тишине, Луиза начинает разговор. — Я совершенно не успела познакомиться с тобой, Мадлен. Ты же не думала, что я позволю кому-то другому в замке первым увидеть то, что скрывается под этим платьем? — королева скорее утверждает, нежели спрашивает. — Повернись, — без нажима в голосе то ли просит, то ли приказывает она. Биение сердца так громко отдаёт в ушах, что остальные звуки меркнут. Удар — шаг. Удар — шаг. Теперь я различаю тяжёлое дыхание Луизы позади. Чувствую её холодные пальцы на неприкрытых участках кожи. Хочется обернуться, прочитать её намерения во взгляде, в мимике. — Должно быть, ты не привыкла к тугим корсетам? — оступаюсь, когда Луиза крепко цепляется за шнурки. Нетерпеливо переминаюсь с ноги на ногу, ожидая момента, когда смогу вдохнуть полной грудью. — Вы правы, Ваше Высочество, — от долгого молчания голос хрипит. — Мне по душе лёгкие ткани. Луиза поддевает пальцами паутину из шнурков, её движения хоть и резкие, но неторопливые. Чувствую, как слабнет давление на рёбра. А через минуту уже жадно делаю глубокий вдох. Плечи опаляет горячее дыхание. Мимолётное касание губ? Или мне показалось? Ткань падает, обнажая грудь. И окажись я сейчас не в этой комнате, не с королевой наедине, то стыдливо бы потянула её вверх, стараясь прикрыться как можно скорее. Луиза прокладывает пальцами дорожку вдоль позвоночника, отчего я заметно прогибаюсь в спине. Тело покрывает невесомая вуаль мурашек. Чувствую, как кровь подступает к щекам, и они буквально вспыхивают. Никогда раньше ко мне так не прикасалась женщина. Одна эта мысль вызывает… Возбуждение. А её статус распаляет во мне азарт. Интересно, Луиза обходится так со всеми своими фрейлинами? Перед глазами возникает образ противной Жизелы, её писклявое «Для тебя там нет места» — зажмуриваюсь, отгоняя картинку встречи с ней в саду. Это мы ещё посмотрим. — Неужели слухи при дворе правдивы? — Что? — Луиза останавливается, и только сейчас я понимаю, что произнесла это вслух. Хочется дать себе крепкую оплеуху, выпить отвара и проглотить язык. Пауза затягивается, и я продолжаю: — О короле Генрихе и его предпочтениях, — острый ноготь как бы невзначай впивается мне в спину. — Каких? — она же явно понимает, к чему я клоню, но вынуждает озвучить подслушанный во время обеда разговор фрейлин. — О том, что король предпочитает проводить время в компании юношей, а не с вами, — наконец-то решаюсь обернуться. Не удивляюсь, встречаясь с игривым взглядом королевы. — Всего день при дворе, и уже настолько осведомлена. Продолжай, Мадлен, — лукаво улыбается и убирает руку. Неожиданно для себя осознаю, что расстроена её жестом, но стараюсь не выдать этого. — Это всё, Ваше Высочество, — выдерживаю долгий взгляд. — Каждого влечёт своя страсть, — произносит Луиза, увлажняя губы кончиком языка, а я шумно сглатываю, почувствовав, как пересохло в горле. Это не невинный жест. Она приглашает переступить черту, и я протягиваю руку. — Позвольте, Ваше Высочество, — Луиза понимает меня и поворачивается спиной. — Я должна помочь вам переодеться, — напоминаю о цели нашего уединения, а на самом деле предвкушаю тот момент, когда её тело освободится от бесчисленного количества ткани, ниспадающей складками, и корсета. Коснувшись, пусть и через атлас, королевы, ощущаю лёгкое покалывание в подушечках пальцев. Луиза собирает волосы и перекидывает хвост на плечо, открывая вид на шею. Шнуровка корсета не поддаётся с первого раза, и я, ухватившись крепче за концы, дёргаю на себя. В этот момент обнажённая грудь соприкасается с атласной тканью одеяния Луизы. Всего несколько секунд, но я начинаю дышать чаще. Приятное трение не проходит мимо — соски реагируют, твердеют. Расправляюсь с корсетом и получаю благодарный стон облегчения. Возникает желание заглушить его губами. Рано. Королева остаётся в киртле и верхнем платье, держащимся на талии. Развязываю ленту-пояс, и оно мгновенно спадает к ногам. Луиза поворачивается и перешагивает груду ткани. В зелёных глазах напротив то ли отблески камина, то ли внутренний огонь. Её рот приоткрыт, отмечаю то, как она редко и глубоко дышит. Без капли смущения скольжу взглядом снизу вверх по её стройному телу и останавливаюсь на пышной груди. Под светлой тканью просвечивают тёмные ареолы и набухшие пики сосков. — Сними его, Мадлен, — кивает подбородком на моё болтающееся на талии платье. И я беспрекословно, будто ждала этого приказа, повинуюсь. Отодвигаю бесформенную ткань ногой в сторону и делаю шаг навстречу. Между нами ничтожные сантиметры. Приоткрытое окно не справляется со своим предназначением. Воздух становится горячим. Силуэт королевы подсвечивается огнём от камина и заглянувшей в покои луной. — Ни одно платье в мире не способно передать изящность ваших форм, Ваше Высочество, — очередная мысль вслух. Опускаюсь на колени и приподнимаю киртл, тяну вверх. Выходит нервно, но я ничего не могу поделать с затуманившим разум желанием. Прикладываю небольшое усилие, когда ткань застревает в области груди. Луиза вытягивает руки. Перехватывает нижнее платье и сама отшвыривает его в сторону окна. Первые секунды я даже не дышу. Взгляд прикован к пышной груди королевы. Делаю шаг, максимально сокращая расстояние между нами. Она выжидающе смотрит, подмигивает, приглашающе манит. Ранее неизвестная мне сила подталкивает к Луизе, и я протягиваю руки. Сначала осторожно веду пальцами от талии вверх. Очерчиваю дуги под каждым полушарием. Королева закрывает глаза и немного откидывает голову назад, концентрируясь на своих ощущениях. — Генрих не касался вас так, Ваше Высочество? — маленькая доза яда в моём вопросе, прикрытая желанием услышать отрицательный ответ. — Или может быть другие фрейлины? — в ответ стон. — Жизела? — я обхватываю ладонями грудь, приподнимая её в воздухе. Луиза берёт меня за запястья и направляет. Учит, показывает, как хочет, чтобы её касались. Надавливает, когда обхватываю упругую грудь полностью. — Да, Мадлен… Вот так, — шепчет королева, когда, сжав пальцами, я покручиваю твёрдые соски. Она отодвигает немного мои руки. Не выпуская горошины, оттягиваю их. Луиза сбивчиво что-то шепчет, но я не могу разобрать. Близость этой женщины пьянит сильнее крепкого вина. Я чередую ласку с грубым надавливанием. Подбираю ритм, наблюдая за тем, как она, то выгибается в пояснице, то зажмуривает сильнее глаза, то делает редкие глубокие вдохи. Вздрагиваю от ощущения её горячей ладони на талии. Луиза впивается ногтями и придвигает меня к себе. Теперь наши тела соприкасаются, и я чувствую жар, исходящий от неё. Или меня. Второй рукой поглаживает бедро. Чувствую, как судорожно сокращаются мышцы живота. — Чего ты хочешь, Мад-лен? — так моё имя ещё никогда не звучало, но я теряюсь от вопроса. Неужели это неочевидно? — Вас, Ваше Высочество, — и окончание теряется, потому что губы Луизы накрывают мои. Поцелуй настоящей королевы, привыкшей брать то, что она захочет. Безудержный. Влажный. Собственнический и требовательный. Приоткрываю рот, одновременно делая вдох и впуская её язык. Луиза срывает сеточку и освобождает мои волосы, заплетённые и скрученные служанкой несколькими часами ранее. Зарывается пальцами, сжимает у самых корней. Она льнëт ко мне, ещё крепче вцепившись в бедро. Чувствую, что кожа покрывается испариной и становится липкой. Королева исследует мой рот языком, проникая глубже. Мы ударяемся зубами, каждая пытается перенять инициативу и быть ведущей в поцелуе, похожем на танец. И хоть я никогда до этого момента не была с женщиной, сейчас чётко представляю и желаю, чтобы она повторила это же, но ниже. От одной только мысли стискиваю бёдра крепче. Между ног ощущается пульсация. И это самое что ни на есть настоящее желание. Желание ласки, желание прикосновений. Естественное желание близости. Луиза не перестаёт порывисто обнимать меня, сжимая кожу и впиваясь ногтями. Будто оставляет свою отметку на моём теле. Королева разрывает поцелуй и даёт мне возможность полюбоваться. Опухшие губы, затуманенный взгляд, выбившиеся и растрёпанные волосы, раскрасневшееся тело с выступающими каплями пота. Вздымающаяся грудь от частых вдохов, подрагивающий живот, треугольник кудрявых тёмных волос. Припадаю губами к груди и, высунув язык, прохожусь им по соскам. Поочерёдно втягиваю их ртом. Луиза приподнимает меня за подбородок, и я чуть ли не скулю вслух от нежелания прекращать это. Она подхватывает меня за бедро и, резко разворачиваясь, припечатывает к зеркалу, располагающемуся напротив окна. Кожу всего лишь несколько секунд приятно холодит, а после чувствую, как липну к его поверхности. Этот жест был настолько резким, что и так затуманенный взгляд не сразу фокусируется на королеве. — Не скрывай своих желаний, — она пытается восстановить дыхание, говорит с паузами. — Не в этих покоях, — фиксирует мои запястья по обе стороны от тела. — Не со своей королевой, — я плотно сжимаю бёдра, пытаясь унять болезненную тягу внизу живота. Она опускается, её лицо напротив промежности, жаждущей хоть какого-то прикосновения. Зрелище достойное быть запечатлённым не только в моей голове, но и на полотнах мастеров — обнажённая королева на коленях передо мной. Рефлекторно раздвигаю ноги, ощущаю, что внизу влажно. Луиза легонько дует, смотрит снизу вверх, а потом поочерёдно начинает целовать внутреннюю поверхность бёдер, поднимаясь выше. Чувствую, как кончиком носа она соприкасается с волосками. Слышу, как втягивает мой запах. После она снова спускается вниз дразнящими прикосновениями языка, чередующимися с покусываниями. Освобождаю руку из хватки королевы и раскрываю половые губы, подтягивая их кверху. Я знаю своё тело, реагирую на его мольбу о прикосновении. — Пожалуйста, — повторяю просьбу, проглатывая окончания. Кто-то будто бы выкачал весь воздух из комнаты. — Ваше Высо… — не успеваю договорить, как дёргаюсь тазом вперёд, — …чество… — выдыхаю, ощутив язык Луизы. Она не даёт мне привыкнуть к ранее неизвестному чувству. Обхватывает ртом губы и всасывает их, причмокивая. Как ведьме, уличённой в колдовстве и приговорённой к сожжению, королева устраивает мне настоящую пытку. Она высовывает язык и проходится по промежности, играет им с клитором. Луиза впивается обеими руками в ягодицы, а я раздвигаю ноги шире, открываясь ей полностью. Опускаю голову и наблюдаю за королевой, она, подняв взгляд, ответно фиксирует каждое моё движение, каждый стон, когда меняет темп. Движения языка подобны маятнику: вправо — влево, вправо — влево. Я настолько влажная, что чувствую выделения на внутренней стороне бёдер. Луиза заменяет язык пальцем. — Ещё, — не узнаю свой голос. — Пожалуйста, ещё, — и королева добавляет второй, а я насаживаюсь и упираюсь, понимая, что они полностью во мне. Она ускоряет движения внутри, то выскальзывая наружу, то погружаясь глубже. Луиза возвращает язык, описывает им круги. Меня едва ли держат ноги. Упираюсь ладонью в её плечо, впиваясь ногтями. Чувствую, как дрожит тело, хочу отодвинуть королеву, но она льнёт лицом к лобку. Оттягивать момент становится невыносимо, сжимаю её голову, подобно тискам в кузнице. Вскрикиваю, не заботясь о том, услышат ли нас остальные. Влажные волосы липнут ко лбу, нет сил, чтобы отодвинуть их. Любуюсь королевой сквозь пелену, оставшуюся в глазах от наваждения. Мышцы внутри ещё сокращаются, но я ослабляю хватку, выпуская королеву, и позволяю ей встать. — Хочу, чтобы тебе запомнился первый день в Лувре, — поднявшись, Луиза оставляет влажный поцелуй на губах. Бережно приглаживает в разные стороны мои волосы. — И последующие… — пауза, — тоже. А теперь помоги мне надеть платье, Мадлен, — королева отходит к туалетному столику. Когда она поворачивается ко мне, замечаю в руках ожерелье. — Подойди, примерь. Рубины ярко поблёскивают в полумраке комнаты, металл остужает горячую кожу в местах соприкосновения. Не позволяю себе долго любоваться украшением. Представляю лицо Жизелы, когда мы с Луизой покинем покои, и она увидит подарок. Мысль о соперничестве вызывает улыбку. Дни пребывания во дворце обещают быть интересными, жаль, что так недолго. — Спасибо, Ваше Высочество, — благодарю Луизу и направляюсь к ширме. Не знаю, сколько мы пробыли наедине, но за дверьми стало тише, видимо, успели разобрать все наряды, не повыдирав друг другу волосы. Меняются декорации, но не люди: деревенские сплетницы отличаются от придворных фрейлин объёмом талии и дороговизной ткани платьев. — Продолжим примерку, — снимаю с ширмы шёлковый шедевр Фонтена — лучшего, со слов королевы, портного во всей Франции. — Екатерина не просто так отправила тебя ко мне, верно? — Луиза смотрит на меня сверху вниз, пока я расправляю вертюгад. На мгновение замираю, обдумывая, какой тактики держаться. — Она никогда ничего не делает просто так, — продолжает, не отводя взгляда, когда я помогаю ей с рубашкой и коттом. — Но знает о моей слабости к юным девушкам. Старается загладить вину вместо своего сыночка? — королева размышляет вслух, я же незаметно выдыхаю, успокоившись, что она ни на йоту не близка к истине, и надеваю на Луизу баскин. — Или же хочет, чтобы ты нашла при дворе достойную партию для замужества? Уже кого-нибудь приметила? — Нет, Ваше Высочество, я в Лувре всего день, — обхожу её, чтобы закрепить фрезу. Пользуюсь положением и мимолётно касаюсь горячей кожи на шее. — Порой и этого достаточно, Мадлен, — интонация становится игривой, она томно выдыхает, когда все элементы наряда надёжно закреплены. Перед глазами королева с приоткрытым ртом, сидящая у меня в ногах, и сейчас это не одно из видений, а уже случившееся. — Пьер — гений! — восклицает Луиза и хлопает ладоши. Она по-детски радуется, рассматривая своё отражение в зеркале и кружась. — Вы великолепны, Ваше Высочество, — лишь констатирую факт. — Оно просто идеально, — крутится, шурша складками юбки, продвигаясь к двери, створки которой раскрываются, выпуская нас обратно в общий зал. И уже на самом выходе, обернувшись, королева тихо произносит: — Когда ты вновь окажешься в этих покоях, можешь не скрывать своих желаний.