Творцы.

«Творцы».

Это было в понедельник вечером. Она стояла, окутанная облаком дыма и мрака, застывшая, подобно каменному изваянию. Растрепанные волосы свободно ниспадали вниз по спине, и, подхваченные внезапным ветром, закрыли часть лица девушки. На миг, скрывая печаль и боль на ее лице. Это было местом встречи и местом расставания. Близ реки, в тени деревьев, под яркой луной. Храм их любви, возведенной самой природой. «...В последнем письме ты говорил, что тебе нужно знать группу моей крови. Для чего? Хочешь заговорить ее? Или ты вампир?» — темноглазый брюнет, щурясь, читал последние строки, его губы тронула легкая усмешка. Проведя пальцами по таким знакомым строкам, он попытался представить, как она трогала лист бумаги и переворачивала его, как касалась своим дыханием и аккуратно выводила буквы. По телу пробежала мелкая дрожь, и он блаженно закрыл глаза, окунаясь в воспоминания... Ее силуэт ярко вырисовывался сквозь расстояние и время, а глаза пронизывали с ног до головы, прямо как раньше. Ему всегда нравилось, когда она так нежно прильнет к нему и уткнется в шею, а затем шумно вдохнет аромат его тела. И долго будет так стоять, наслаждаясь, пока он легонько не встряхнет ее и крепче сожмет в своих объятиях. Солнце давно уже зашло, и она начала ощущать, что скоро окончательно закоченеет. Бросив грустный взгляд на реку, девушка развернулась и побежала, словно лань, перепрыгивая лужи и лужицы. Это занятие взбодрило ее, и она немного согрелась. Но только телом. «Интересно, который сейчас час? Не поздно ли будет?» — промелькнуло у нее в мыслях, когда она вышла на дорогу, добрела до остановки и приготовилась ждать автобуса. «16 октября 2009 года. Приветствую тебя! Как поживаешь? Вчера проезжал мимо конюшни на каменоломне и сразу вспомнил тебя. Пахло свежим сеном и овсом. Невольно вспомнилось наше маленькое приключение, помнишь? До сих пор не могу избавиться от соломы в своих штанах. Но я знаю, что ты обожаешь этот запах! И специально оставил несколько, чтобы ты так сильно не дулась. Не зря же мы тащились с тобой добрых три километра на ипподром. А ты потом еще жаловалась, что устала! Я тебе отправил свою курсовую, хочу знать твое мнение. Всю неделю трудился над ней... Чуть не заработал геморрой! Сегодня в университете такой переполох был! В тринадцати туалетах взорвали бомбу. Вот смеху-то было! А запах-то! Я просто задыхался от смеха... Так не хватало тебя в эту минуту! А сейчас так тихо и одиноко... Напиши мне скорее. Как ты там и как сходила к врачу. Надеюсь на скорый ответ. С любовью, твой Адам». Уже в автобусе Лили успела согреться и смотрела на пробегающие за окном пейзажи. Черный костюм немного замарался от грязи и был потрепан в некоторых местах. Но она не хотела его выкидывать: он хранил остатки его поцелуев и теплоту его прикосновений. «Он просто издевается, да? Или это шутка какая-то?» — сжимая письмо замерзшими ручками, ее лицо исказилось от злобы и обиды. «30 декабря 2009 года. Привет, моя дорогая Лили! Спешу сообщить тебе важную новость: я устроился на работу. Наконец-то! Сколько времени прошло, а твои «советы» оказались полезными... Но я чуть директору руку не сломал, когда пожимал! Сегодня видел девушку и подумал, что... Хотя неважно. Знаю, знаю... Ты просила больше не поднимать эту тему! Но не могу же я просто молчать об этом? О том, что я каждый день провожу не в реальности, а с тобой. О том, что ищу глазами тебя везде, что всюду мне видишься ты! Что буквально слышу твой голос, когда читаю письма...» Он стоял около окна и смотрел сквозь время и многие километры. Сейчас Адам был с ней, на их месте. Он стоял и обнимал ее сзади за талию, нежно притянув к себе. Ее волосы цвета темной ночи были собраны в хвост и приятно щекотали ему нос. Пахло лимонным соком и мятой... — Почему лимонный сок? — потянувшись к ушку девушки, полушепотом спросил он. Находясь в объятьях Адама, она немного повернулась в его сторону и, чуть сжав его ладонь на своей талии, ответила: — Ты же говорил, что у меня так блестели волосы неделю назад. Вот я теперь и полоскаю их для блеска. — Я же просто так сказал... — чуть прикусив мочку уха, улыбнулся он. — А я имею странную привычку хоть изредка тебя слушать... — ее шепот пролетел многие мили. Добравшись до дома и отметившись у мамы, Лили прошествовала в свою комнату. Она сразу юркнула под кровать, к заветной синей коробочке от конфет. Увесистая пачка писем была аккуратно перевязана ленточкой. Дыхание немного сбилось, словно от бега, а руки задрожали от беззвучных рыданий. Но она обещала, что не будет плакать при нём. Пусть его нет рядом, самое главное, что он есть... Проснувшись, девушка сладко потянулась на кушетке. Разговаривая по телефону, она не заметила, как переместилась на свое любимое место в гостиной. Бережно укрытая маминой рукой, брюнетка скинула одеяло и мгновенно почувствовала холод. Но звук сообщения переключил ее внимание. «С добрым утром, родная. Как спалось на кушетке?» — обеими руками держа телефон, она лучезарно улыбнулась и плюхнулась обратно на подушку. «Стоп! Откуда он знает, что я заснула здесь?» — но не успела она ничего осознать, как пришло второе сообщение. «Может, все-таки откроешь мне дверь? Зима всё-таки на улице»,— первые секунды прошли, словно в тумане. Потом до нее стал доходить смысл слов... Она пулей метнулась в коридор. На пороге ее ждал этот смысл во плоти, с чашкой кофе в руках. Было уже далеко за полночь. Адам пошел в душ, чтобы смыть с себя груз прошедшего дня. По дороге он задел стопку документов, и оттуда выпало сложенное вдвое письмо. Он резко остановился, губы сложились в ниточку. Ее первое письмо... После всех его попыток. «3 июня 2004 года. Привет, Адам... Как ты? Прости, что не отвечала на твои письма, но ты не представляешь, как больно видеть их, читать и понимать, что написал всё это ты! Мой Адам... И что я не смогу дотронуться до руки, написавшей всё это. И не смогу увидеть твои глаза, читающие эти строки. И не смогу почувствовать твоих прикосновений. Ты всегда боялся потерять меня... Как ни печально, но это случилось. Может, такова судьба? И то, что было между нами, было лишь очередным испытанием? Тогда почему, скажи, почему так сложно отпустить? Всё это слишком. И потому я прошу забыть меня. Вычеркни из памяти... Растопчи в пыль и сожги в золу. Это мое последнее письмо тебе. Прощай...» Глубоко внутри всё сжалось, но самообладание и выдержка не дали вырваться наружу. Все чувства, что терзали душу разлученного с любимой, выразились во взгляде. Чтобы успокоиться, он закрыл глаза и вспомнил... «15 марта 2005 года. Все это время я думал, но теперь не хочу. Пишу тебе в надежде, что ты хотя бы прочитаешь. Моя Лилит, я не хочу допускать и мысли о том, что нас разлучила судьба. Я хочу вообще послать эту судьбу куда подальше, потому что мы — сами творцы ее. Мы решаем всё, и всё зависит только от нас! Надо всегда надеяться на лучшее, и оно обязательно придет. Но наши чувства... Даже не смей говорить, что то, что между нами — есть испытание. И как ты можешь говорить о нас в прошедшем времени? МЫ есть и сейчас. И сами принимаем решения... Я люблю тебя, ты это знаешь. Мне не надо доказывать и показывать свою любовь. Просто закрой глаза и ты почувствуешь. Я везде: рядом, когда ты едешь в школу и как всегда опаздываешь, когда ты читаешь и забываешь заложить закладку, когда ты засыпаешь, обнимаю тебя и шепчу слова любви. В каждом цветке, что ты нюхаешь, в каждой травинке, по которой ты проходишь, в каплях дождя на твоем лице, в воздухе, внутри тебя... Я никогда тебя не покидаю и не буду, клянусь...» На всегда веселом, а теперь отсутствующем лице девушки промелькнула тень. На столе лежала цепочка. Видимо, мама проходила мимо, а дверь была приоткрыта. Поднявшись с пола, потирая затекшие конечности, она взяла ее. Свет упал на изрядно исхудавшее лицо, но в потухших глазах промелькнул блеск... Аромат свежезаваренного зеленого чая исходил из кухни. Лилит тихо пошла по следу любимого запаха. На кухне стоял ее парень в домашних тапочках, разливая напиток. Подкравшись сзади, она обняла его и прислонилась щекой к спине. — Уже переоделась? — наливая себе, осведомился он. — Угу... — протянула, как маленькая, она в ответ. — Ну всё, пошли пить чай. Неохотно отпустив Адама, она присела за стол. Поставив две чашки, он по привычке обхватил свою двумя руками, согреваясь. Она же молча отпила глоток и поставила чашку на стол, внезапно устремив свой взгляд на него: — Сегодня вторник? — Вроде да, — нахмурив брови, ответил на вопрос парень. Как внезапно прозвучал вопрос, так неожиданно тишина наступила сейчас. «Как говорят, затишье перед бурей... Вот это про нее...» — ухмыльнулся своим мыслям брюнет. — Тебе нравится Ева? — обвинение было выплюнуто в лоб. — Нет, с чего ты взяла? — спокойный ответ. Снова тишина. Но сосредоточенный взгляд, устремленный в пол, и чуть сжатые губы говорили о многом. — Я тебе много раз говорил, — взяв ее за руку и смотря в глаза, произнес Адам, — что мне никто не нужен, и я не смотрю ни на кого другого. Какой вывод? — Ты у меня спрашиваешь, мужчина? — с сарказмом парировали в ответ. Покачав головой и усмехнувшись, он пробормотал: — Вроде такая умная, но вредная, просто вешайся! Иди ко мне, моя малышка... — сказал парень, уже притягивая ее в свои объятья и ища столь желанные губы... — Мы можем хоть чай попить нормально?.. — недовольно протянула Лили, но не оказывая никого сопротивления. — Надо же отметить... — Адам аккуратно опустил девушку на стол, покрывая шею поцелуями. — И что же, — сдерживая себя до последнего, выдавила она, — мы отмечаем? — Твое новое приобретение... — прошептал парень в самое ухо. — М-м-м-м... И какое же? — томно ответила она, снимая давно уже ненужную футболку. — Допьешь чай и узнаешь... Капельки воды стекали по спине Адама, а от плеч шел небольшой пар. Он откинулся на подушки и закрыл лицо руками. Бросив взгляд на стол, на недописанное письмо, он тихо выдохнул. А на другом конце света, у себя в комнате, Лилит стояла, держа в руках свою цепочку. Развернувшись, она присела на кровать. «Интересно, что сейчас она делает?» — раздумывал парень. Он попытался предположить, но в голову лезли не те мысли. Брюнет попытался отогнать их, но не заметил, как его глаза начали сами закрываться. Замерзшая девушка залезла под одеяло, всё еще не выпуская из рук заветную вещицу. Незаметно для нее самой сон окутал ее своими мягкими лапами... Ей снилось, что она в каком-то месте. И ей казалось, что она раньше здесь была. Осмотревшись, она поняла, что это дом Хинтеров. Старый клавесин и багровые шторы подсказали ей это. Наверху послышался шум... Она оглянулась и побежала на него, на второй этаж, в гостиную. «Этого не может быть... Разве такое бывает? Господи, я же сплю, это всего лишь сон, плод моего воображения...» Под ногами скрипели половицы, и пыль поднималась от каждого шага девушки. «Я просто сплю, это сон...» В конец коридора и направо, вот уже позолоченная ручка. Осталось повернуть, рука вздрагивает, скрип двери... — Лилит... — послышался до боли знакомый голос. И вот он стоит там. Такой родной и долгожданный. Тот, с кем ее разлучили. И тот, кого она никогда больше не увидит. Она, такая любимая и единственная, в месте, где они в первый раз стали близки, как никогда прежде. Не веря своим глазам, он сделал шаг навстречу, а потом еще. И так он оказался лицом к лицу к ней. Осматривая каждую черточку ее лица, он старался навсегда запечатлеть в своей памяти всё: ее бархатные глаза, тонкие губы, светлый лоб... Адам неуверенно коснулся ее щеки, будто проверяя, настоящая ли она. Медленно опустив руку ниже, к ней на талию, он посмотрел ей в глаза. Они просили, желали и боялись так же, как тогда, в первый раз. Осторожно приближаясь, он невесомо коснулся ее губ. Последовал робкий ответ. Вторая его рука опустилась ей на затылок. Лилит положила свои руки ему на грудь, а затем обвила его шею, таким образом полностью воспроизводя их первый опыт... Накаленного их горячим дыханием воздуха катастрофически не хватало. Время, пространство, грани допустимого, расстояние, обстоятельства, законы логики — все эти вещи расступились перед их чувствами. Разлученные навсегда и не имеющие возможности встретиться вновь. Но мы сами создаем свои иллюзии и нам же самим их разрушать, что сейчас и делают они...