Шокеры

Это была идея Арса. Однажды он просто появился на пороге их конспиративной квартиры держа в руках пульт и электронный ошейник для дрессировки. — Мазохист. — заключил Паша, когда они оказались в спальне. — Тебе на работе этого мало? — На работе ты мне только мозги трахаешь. А я хочу посмотреть, что будет, если зайти дальше. Поможешь надеть? — Арсений протянул ошейник. Воля с недоверием принял поднесение и взял Арса за локоть, но тот протестующе помотал головой. — Что, прямо на шею? — Арсений кивнул. — С ума сошёл. — Не волнуйся, мы не раз так тестировали шокеры на себе. — Паша посмотрел на него с сомнением. — Я отрегулировал силу так, чтобы мне было комфортно. — Всё ещё не смог понять до конца «какого лешего» я полюбил красивого, но сумасшедшего. — вспомнились Воле слова известной песни. — Ладно, будь по твоему. Он капитулируеще опустил руки и, зайдя Арсу за спину, обвёл ошейник вокруг его шеи. У Попова, от чувства прохладных пальцев на загривке, по спине пробежало стадо мурашек. — Ещё не поздно передумать. — Предупредил Паша, когда закончил с ошейником и забрал у Арсения пульт. — Всё в порядке. — Арс взял своего любовника за руку, в которой тот держал пульт, и нежно поцеловал запястье. — Я тебе полностью доверяю. В этот момент Паша нечаянно нажал на кнопку и Арсений, дёрнувшись, с лёгким шипением выпустил его руку из своих ладоней. — Порядок? — в последний раз спросил он, внимательно изучая чуть покосившееся от боли лицо Арсения, убеждаясь, что он отдаёт отчёт своим действиям. — Да. — Арсений утвердительно кивнул. — Играем как обычно. У тебя есть запреты, если я их нарушаю, то ты бьёшь меня током. И так до момента, пока тебе не придётся вызывать мне скорую и неловко объяснять обстоятельства моего инфаркта. От того, что Арсений сам озвучил правила (и как озвучил!) у Паши обожгло внутренности и пересохло во рту. Но он всё же нашёл в себе силы натянуть на лицо свою лучшую усмешку, подойти в плотную и, задирая чужую футболку, произнести: — Я знаю запрет, а ты нет. Начали. — Может ещё тему задаш- ах~ — с губ Арса сорвался лёгкий стон, когда ладони прошлось по его обнажённой спине, и следом же за этим последовал разряд тока. Вздрагивая Арсений инстинктивно схватился за плечи партнёра, чтобы удержать себя. — Мне говорить нельзя? — Нет. — ещё разряд, на этот раз Арс закусил губу и почувствовал, как собственные зубы входят в кожу и разрывают капилляры. — Думай дальше. Думая дальше, Попов принялся расстёгивать рубашку Воли, в то время, как тот потянулся ближе, обхватывая лицо Арсения с желанием поцеловать. — Не боишься? — В крови закипал адреналин. Арсений вызывающе облизал кровоточащую рану на губе и его рот слегка защипало от металлического привкуса. — Вдруг ударишь меня нечаянно в момент, а я тебе возьми, да язык откушу? — Я парень рисковый. — ответил Воля ухмылкой на ухмылку, прикладываясь ладонью по заднице в обтягивающих джинсах и выбивая рваный выдох из лёгких Арса. — Давай сюда свой зубы. Мгновение и Арсений уже втянут в поцелуй. Пальцы Паши бродят по его спине, то и дело подходят к шее, цепляют ошейник. Язык ласкает зубы, дёсна, играет с огнём. Попов же продолжал расстёгивать рубашку и стонал в поцелуй от целой гаммы ощущений, завладевших им. Снова удар. Арсений умудрился отпрянуть за мгновение до того, как его тело свело очередной судорогой. Паша посмотрел с волнением, но Арс дал понять, что всё в порядке. — Мне, не знаю, нельзя раздевать тебя? — за неверным предположением последовал ещё удар. — То есть ты всерьёз думаешь, что я, у которого руки заняты, буду отказываться от твоей помощи? — Это могла быть многоходовочка. — пожал плечами Арсений, но тут же изменился в лице и продолжил. — Да знаю я, демонстрировать шумно удовольствие мне нельзя. — Близко. — промурлыкал Паша и обхватил отчаянно требующий внимания пах Арсения. — Но мне нужна точная формулировка. Попов захлебнулся в своём стоне, а последующий за ним удар заставил его дезориентировано метаться в пространстве и, по итогу, упасть на постель тяжело переводя дыхание. — Стонать нельзя. — Какой умный мальчик. — сладостно пропел Паша и, подойдя к кровати, погладил Арсения по слегка влажным волосам. — Давай, запрет обновился. Помня о намёке на просьбу «помочь в вопросе освобождения их обоих от одежды» Арсений, не сводя глаз с Павла, начал расстёгивать джинсы, забираясь рукой под нижнее бельё. Паша не сразу среагировал, на миг утонув в синеве прекрасных голубых глаз, но вот навождение прошло и он всё-таки нажал на кнопку. Удар тока, и Арс заметался по кровати сминая свободной рукой под собой покрывало. — Мне касаться себя нельзя? Ах~ — ещё удар и в своих мучениях Арсений выгнулся на постели красивой дугой, заставив Пашу вновь залюбоваться красотой его тела. Воле всегда нравились люди гибкие, подвижные, грациозные — и у Попова этого было не отнять. Он был потрясающей, обольстительной лисицей в человеческом обличии. И хотя лисицы животные дикие, приручить их всё-таки можно. Присев на корточки рядом с кроватью и отложив на время пульт, Паша помог снять Арсению джинсы и бельё, откинув их в сторону. Он погладил колени любовника, после чего слегка раздвинул ему ноги, поднимаясь выше. Арсений не видел, но чувствовал, как на внутренней стороне его бёдер начали появляться выводимые прикосновением кончиков пальцев буквы. То, что это имена, Арс понял, только с последней «л» в слове «Павел». А когда на противоположном бедре Воля дошёл до «н» в имени «Арсений», Попова уже било крупной дрожью. — Дай мне посмотреть в твои глаза. — неожиданно попросил Арсений. — Тебе будет больно. — Дай мне посмотреть в твои глаза. — он продолжал повторять это как заговорённый. И Паша в который раз за сегодня сдался. Он поднялся ещё выше, заставляя голубые глаза встретиться с карими и вновь замирая, впадая в транс при виде этого ледяного мистического сияния, которое заглядывало в него, собиралось добраться до самых пяток вытянуть душу. Павел активировал шокер. И Арсению действительно было больно, но не только от того, что по его телу судорогой пронеслась очередная волна тока. С той стороны на него тоже взирала бездна. Кто сказал, что карие глаза скучные? Ложь. В карих глазах плескался раскалённый металл и плавилось его сердце. — Мне нельзя смотреть тебе в глаза. Паша молча кивнул. Арсений закрыл глаза и теперь уже сам потянулся к губам любовника за поцелуем. Он был медленным, томным, и Паша больше не мог выносить этой сладостной горечи разливающейся по венам. Он схватил Арса за шею и расстегнул ошейник, кидая его вместе с пультом на пол, в то время как сам забрался на кровать сверху своего любовника. — Всё, хватит с тебя на сегодня игр. — постановил Паша, припадая губами к травмированной шее и выцеловывая каждый её миллиметр, переходя на ключицы, вновь поднимаясь выше, усыпая лёгкими поцелуями лицо. Арсений, у которого после снятия ограничений полноценно развязались руки, притянул Пашу ближе к себя, изучая тело любовника руками, обводя контуры татуировок пальцами и рисуя свои собственные узоры. За горизонтальным танцем счёт времени был потерян, маски сброшены, а питерский лоск и московский шик уступали провинциальной свободе, Но как показывали настенные часы, им потребовалось около десяти минут, чтобы довести сегодняшний вечер до точки. Переживая послевкусие и наблюдая за таким же вымотанным и, казалось, несколько сонным Арсением рядом, Паша подумал, что выкурил бы сейчас полпачки сигарет, хотя уже давно покончил с этой дурной привычкой. Он поднял с пола ошейник и задумчиво покрутил его у себя в руках. — В какой-то момент я поймал себя на мысли о том, что занимаюсь дрессировкой лисы. — Арсений усмехнулся, подставляя голову так, чтобы её можно было погладить, на что Паша охотно повёлся. — И как такие штуки на животных вообще можно применять? — А когда ты нас током бьёшь, у тебя таких моральных метаний не возникает? — В отличие от животных вы сами предложили такой метод дрессировки для себя. — лёгкий смешок. — На первых съёмках было некомфортно. Потом прошло. А сейчас часть ответственности и вовсе можно спихнуть на гостей. — Вот когда к этому подключились гости, появилось чувство, что контроля стало меньше. — признался Арсений. — Когда пульты в твоих руках, не знаю как другие, но мне спокойнее. — Я это сегодня понял. И как, доволен полученным опытом? — Вполне. — В следующий раз не поступит предложения засыпать пол спальни мышеловками? — Уволь, у всякого мазохизма есть придел. Они рассмеялись. Своеобразное занятие по доверию можно было считать успешно законченным.