⸺✧✧✧⸺
Машина плавно притормозила у офиса Хельсинга, и Лео окинул взглядом многоэтажное здание. Уже второй раз прокурор приезжал сюда для разговора с человеком, которого еще недавно хотел посадить за решетку. Странно все это: еще два месяца назад они были прокурором и обвиняемым, сейчас же — почти родственники, заодно и представителями потустороннего — вампир и оборотень. Лео усмехнулся про себя: их жизнь почти похожа на один популярный не самый качественный фильм, который Кэсли года три назад принудила его вместе с ней посмотреть. — Лео, — тихо произнесла Эмили, привлекая внимание. — Перед тем, как мы пойдем говорить с Маркусом, я хочу узнать твое мнение. — Девушка замялась, поджимая губы, но после уверенно продолжила: — Я хочу, чтоб дело Мэтта закрылось как несчастный случай. Хочу, чтоб его смерть не принесла нам еще больших неприятностей. Никому не объяснишь реальности. Пусть это просто останется проделками рыси… — Эмили, — перебил ее Дэвис, — я понимаю, ты хочешь этим сказать: что смерть Мэтта — это не моя вина. Но я виноват. — Адвокат хотела возразить, но Лео лишь покачал головой, останавливая ее. — Не спорь. Я убил его. Я несу ответственность за это. И я собираюсь с этим жить дальше, как и с убийством того человека, который взял в заложники ребенка. Кажется, люди и не с таким живут. Слова отца помогли принять факт, что смерть Мэтта от рук Лео — была неизбежной. Сработали инстинкты защитника, которые невозможно контролировать. Отец правильно сказал: будь в руках Лео тогда пистолет, он бы выстрелил. И не ясно, просто ранил или стрелял на поражение. Возможно, ему следовало после такого уйти из прокуратуры, но, с другой стороны, Лео не знал, чем заменить эту работу. Дэвис видел в ней цель — помогать людям, поддерживать баланс в мире. Увольнение было бы поспешным решением, уход от самого себя, от того, кто он есть на самом деле. А Лео не собирался бегать. — Хорошо, — согласилась Эмили. — Если тебя будет что-то волновать, если ты захочешь принять какое-то решение, пожалуйста, не держи это в себе, ладно? Мы справимся со всем. Вместе. — Вместе. — Лео улыбнулся. — Если бы ты не была рядом со мной, я бы не справился со всем этим, не смог встать на ноги. — Справился бы, — ответила Эмили, чувствуя, как увлажнились глаза от такого признания — Лео каждый раз находил все новые слова, чтобы выразить свою любовь. — Справился бы, встал, — повторила она, беря мужчину за руку. — Но хорошо, что я рядом. Снова лишь взгляд глаза в глаза, снова лишь одно касание рук, но все это — настолько значимое, настолько ценное, что сейчас оба, кажется, не понимали, как раньше жили друг без друга. А жили ли вообще? Может, все прошлое — лишь отголосок, неполноценность? И только сейчас все подлинное, целостное? — Пойдем? — мягко прервала Эмили их молчаливый диалог. Лео согласно кивнул и уже потянулся к ручке двери, как вдруг замер, неверяще уставившись в одну точку. Он видел собственную подругу: Вэлл стояла у крыльца возле мотоцикла и вообще соответствовала образу какой-то байкерши. Что Вэлл вообще делала у офиса Хельсинга? Почему в таком виде? В последнюю неделю они, на удивление, даже толком не общались. Лишь сегодня Лео вспомнил, что Хофф ушла в отпуск пару дней назад — со своими проблемами прокурор потерялся в датах и очень удивился, когда в отделе ему сообщили, что комиссар отдыхает. Лео нахмурился: он созванивался с подругой пару часов назад, и Вэлл лишь сообщила, что целые дни высыпается, ест тоннами мороженое и смотрит сериалы. Вот только, судя по обнимающему ее за талию мужчине, отдыхала Вэлл точно не одна. — Подожди. — Лео остановил Эмили, которая тоже собиралась выйти из машины. — Мне кажется, или там у входа сейчас целуются Вэлл и этот Уинстон, правая рука Маркуса? — Где? — Девушка потянулась к Лео, пытаясь с его стороны увидеть парочку. — Вот же ж! — Она замолчала, поджав губы. — Тебе не кажется. Это Нэш. — А он, боюсь спросить, человек ли вообще? — Дэвис уже знал ответ на собственный вопрос, но все же задал его, возможно, надеясь, что доводы не подтвердятся. — Нет. Нэш — бес. — Бес, — плавно протянул Лео, будто пытаясь поверить в реальность. — Вэлл целует бес?.. — Скорее, сейчас она его целует. — Черт… — Бес, — поправила Эмили, хихикая. — … моя подруга встречается с бесом… Лео вздохнул, переводя дыхание. Факт того, что в его окружении на одно сверхъестественное существо больше, не так уж и впечатлил — казалось, что даже если Дэвису сейчас скажут, что Вэлл на самом деле ведьма, просто умело скрывающаяся эти годы — он не удивится. Сразу прояснится зато, откуда у подруги все эти уловки манипулятора. Только вот Лео отчего-то был уверен, что Вэлл просто человек. Может, это так работала чуйка? Впрочем, проблема была в другом — Вэлл нужно будет потом, когда разрешатся все проблемы, рассказать правду, по крайней мере, о себе. Ну, и предупредить этого Уинстона, что в случае чего Лео его загрызет. — Мне нужны сигареты, — усмехнулся Лео, поймав себя на неожиданно мелькнувшей мысли; Эмили с удивлением обернулась на него. — Смотри, — начал пояснять мужчина. — Во-первых, я волк; во-вторых, моя девушка управляет энергией и может «гасить» силы других существ; в-третьих, моя подруга встречается с бесом. Как тут не закурить-то?⸺✧✧✧⸺
Обстановка в комнате отдыха в офисе Хельсинга с того момента, как Лео был тут последний раз, совсем не изменилась. Те же темы разговоров, те же хайболы с виски на журнальном столике, только теперь Маркус не косился на Дэвиса с подозрениями и сомнениями, и они оба не переживали за Эмили, заключенную в холодную одиночную камеру. Теперь адвокат сидела рядом с Лео, прижимаясь плечом к плечу, чувствуя, как мужчина ободряюще сжал ее пальцы. В этой комнате сейчас сидели не люди, а одни из самых могущественных существ во всех мирах. Они как новая давно разрушенная Кнессета. Кажется, Маркус думал именно об этом, когда смотрел на вервольфа и названную крестницу. История циклична, она повторяется. Возможно, Кнессета предстанет именно в таком составе? Лео, будучи получеловеком-полуволком, займет место Роберта, ведь именно волки — защитники баланса, его главные блюстители. Эмили займет место Нериссы — дочь Владыки Света и Владыки людского мира — она несла в себе больше крови матери, чем отца. Но до того, как что-то возрождать, нужно собрать обломки, разгрести проблемы. И именно для этого трое и собрались. — Вот что мы имеем, — начал Лео говорить о том, ради чего они сюда в принципе приехали. — Возле дома Эмили на нее напал Мэтт. Оглушил и перенес на аллею — тоже возле дома. — И там же ты его загрыз. — Маркус кивнул, получая пронзительный взгляд-укор от Эмили. — Да, — быстро согласился Дэвис, не показывая ни единой эмоции. Маркус на это лишь удовлетворенно хмыкнул. — Следовательно, труп должны были найти там, как и Эмили. — Но я проснулась в лесопарке за несколько километров от дома, да и еще с ножом в руке. — Вот именно. Следовательно, у нас два вопроса: первый — кто перенес всех в тот лесопарк, второй — кто вложил Эмили в руки нож, предварительно вонзив его в тело Мэтта. Ответив на один, ответим и на второй. — Почему лесопарк? — спросил Маркус, делая глоток янтарного напитка. — И именно этот? — Из-за рыси, — спустя несколько секунд молчания предположила Эмили. — Как раз вышла незадолго до произошедшего новость, что там участились нападения, предположительно рыси, на местных животных… — Это я постарался, видимо. — Лео неловко поджал губы. — Как вообще можно перепутать рысь с волком, — тихо возмутился он себе под нос, медленно осознавая, о чем только что пошутил. Это означало лишь одно — он свыкся со своей сущностью, она не пугала его, не вызывала отвращения. Все было, на удивление, естественно. — Вас туда специально отвезли. Хотели дать оправдание следам клыков на теле. — И что это дает? Ничего это не дает. — Эмили разочарованно выдохнула. — То, что смерть наступила в результате нападения волка, то есть, рыси, — быстро исправился вампир, — можно как-то доказать? С помощью экспертизы или что там еще вы проводите. — Лео так и добился моего освобождения — ходатайствовал о повторной экспертизе. Нельзя установить, что было раньше. Поэтому меня и освободили из-под стражи: появились сомнения, что смерть наступила в результате ножевых ранений. — Очевидно, что кто-то целенаправленно хотел обвинить тебя. — Маркус снова отпил из бокала, задумчиво глядя в стену напротив. — Отвез в лесопарк, подчистил следы на аллее, принес нож, вложил в твою руку. Кто так сильно мог желать, чтобы ты оказалась за решеткой? Может, связанно с работой? — Вряд ли, — цокнула Эмили, покачав головой. — Я же оберегаю всех от решетки, а не наоборот. Это вот Лео должны хотеть посадить подсудимые. — Она кивнула в сторону прокурора. — Да у меня в целом врагов-то нет. Лео, а ты что думаешь? Дэвис молчал, сосредоточенно разглядывая пространство перед собой и слушая разговор Маркуса и Эмили лишь вполуха. В голове отчаянно крутилась какая-то мысль. Словно он опускал из вида что-то важное — небольшой знаменатель, который правильно выстроит уравнение и сразу же даст разгадку. — Лео, — повторила девушка настойчивее, выводя Лео из размышлений. — Что такое? — Маркус, — обратился Дэвис, пытаясь поймать мысль. — А ты понимаешь, когда перед тобой не люди — вампиры, другие Темные или Светлые? — Ты что-то понял? — Эмили обернулась вполоборота, пытаясь поймать зеленый взгляд, но Лео упорно смотрел на Хельсинга, ожидая ответов. — Раньше, когда был в Кнессете, то мог определять всех — людей, волков, ведьм, нечисть. Но после смерти Роберта и Нериссы этой способности я лишился: перестал быть Владыкой. Обычным Темным, а уж тем более заключенным, такие силы не положены. — Тюрьму? — переспросил Лео. — Да, Маркуса обвинили в убийстве родителей. — Эмили тяжело вздохнула. — Только несколько лет назад Нэш смог добиться его освобождения. — То есть, сейчас ты не можешь чувствовать, нечисть перед тобой или нет? — все же уточнил Лео, нахмурившись. — Только вампиров, — подтвердил Хельсинг. — Иначе бы давно понял, что ты не так прост. — А когда существовала Кнессета, насколько медийной личностью ты был, Маркус? — Прости, что?.. — Мужчина скривился, не понимая, как это вообще относится к поставленным вопросам в начале беседы. Они говорили в разных плоскостях — произошедшее больше двадцати лет назад и реальность нескольких прошедших дней. Но Дэвис словно бы и не видел несостыковок: — Ты был Владыкой Тьмы. Знали ли тебя в лицо твои, так сказать… подданные? — Мелкая нечисть — нет. Другие, кто повыше положением, наверняка видели. Ступенчатая система — я знал только главных наместников в лицо, но на больших собраниях нас троих могли видеть и те, кто поменьше статусом. Лео задумчиво хмыкнул и откинулся на спинку дивана. Губы плотно сжаты, меж бровей залегла складка. Все было на виду — все комбинации, все вариации, но как из ста выбрать единственное верное? Слова плохо складывались в предложения, не образуя ответ, будто требуя материализовать, преобразовать во что-то более существенное, чем обрывки разрозненных мыслей. — Ты что-то понял? — Эмили крепче сжала его руку после долгих секунд наблюдения. — Кажется, — немного неуверенно и уклончиво ответил Лео. — Есть бумага и ручка? — Вот там, на столе, — указал Маркус, с интересом и любопытством наблюдая за мужчиной. Сам он, если честно, мало что понимал. Кивнув, Дэвис поднялся с места. Как наяву всплыли слова отца из недавнего сновидения, как будто являя ответ, соединяющий пазлы в одно целое. Звено, к которому тянулись все нити — и из прошлого, и из настоящего. Быстро взяв ручку, лист и какую-то папку со стола, чтобы можно было писать, Лео вернулся обратно. — У меня есть одна, может быть, безумная версия. — Прокурор выдохнул. — Родители Эмили скрывали ее рождение, потому что боялись, что ее могли опасаться и, как следствие, убить. — Да, — подтвердил Маркус. — Кнессета — каждый из нас — и так был очень силен по меркам остальных. А Эмили беззащитна, мы боялись за нее. — Значит, вы были сильнейшими. — Лео сделал первую заметку, рисуя только ему понятную схему. — Когда Эмили лишила того мальчика сил, почему все дело замялось? Ладно Эмили молчала, боялась реакции Роберта и Нериссы, но родители того мальчика почему никак не подняли вопрос на той же Кнессете? — Подожди, Дэвис, — остановил его вампир. — Какой мальчик, каких сил? Эмили тяжело вздохнула, откинувшись на спинку и обняв себя руками. Маркусу про эту историю она пока еще не рассказала. — Если коротко: незадолго до убийства Нериссы и Роберта, Эмили сбежала погулять, — решил быстро изложить все Лео. — Наткнулась на какого-то мальчика. Ну, и защищаясь, случайно лишила его сил, сделала человеком по сути. Лео не думал, что Хельсинга можно удивить. Но, кажется, это удалось, да и еще в полной мере. Крестный Эмили даже отставил бокал в сторону, пораженно разглядывая Остин. — Если не знал Маркус, то и не знали другие, — обобщил Дэвис. — Что, если родители этого мальчика подумали на родителей Эмили, на Кнессету в принципе. Потому что, исходя из логики, только на них и можно было подумать. — Мужчина снова сделал пометку на бумаге: по сути это было не нужно, но помогало собрать все события по порядку в одну линию. — Судя по твоему рассказу, Эмили, тот мальчик обладал какой-то большой силой, хвастался и ей, и своим отцом, который точно не был обычной нечистью. И я, конечно, не знаток детской психологии, но что-то мне подсказывает, что сам этот мальчик не признался бы, что всех сил его лишила какая-то маленькая девочка. — Ты хочешь сказать… — Да, — подтвердил прокурор, понимая, какой вывод Эмили только что сделала. — Думаю, твоих родителей убил отец того мальчика. Может быть, это просто гнев, а может он давно планировал сместить Кнессету или кого-то из нее, а силы сына — лишь повод. Промежуток между этими событиями небольшой, связь прослеживается. Воцарившееся молчание на несколько секунд будто бы выкачало весь воздух из комнаты, заставляя пораженно замереть, обдумывая высказанное предположение. — Думаю, ты прав, — неожиданно для Лео согласился Маркус. — Но чем это поможет в нашей ситуации? — Эмили, тебе никого из настоящего не напоминает тот мальчик из детства? — Кого ты имеешь ввиду? — Девушка нахмурилась, но Дэвис промолчал. Боялся, что если сразу озвучит ответ, то Эмили его воспримет за истину, сразу же поверив. Тогда пропадет объективность. — Неужели? — протянула Остин, сопоставив образы. — Да нет, не может быть, — сразу же опровергла она свою догадку. — Ты правда думаешь, что тем мальчиком был Мэтт? — Да, — просто ответил Лео. — Мне все не давали покоя слова отца. Он сказал, что я сделал правильно, «убив тварь», что у меня «сработали инстинкты вервольфа». Думаю, это не просто метафоры. — Тварями волки называют нечисть, темных, — пояснил Маркус, подтверждая догадку. — Не знаю, отец это, или подсознание дало подсказки, но я уверен, что Мэтт — это темный. Просто без сил. — Это невозможно, это нереально, не бывает в жизни столько совпадений, Лео. — Эмили все еще не верила в эту вероятность, почему-то отрицала, хотя из случайностей состояла вся ее жизнь. — Посмотри на нас. — Лео обвел взглядом комнату. — Все еще думаешь, что не бывает столько совпадений? — Прокурор прав, — хмыкнул Маркус. — В жизни и не такое бывает. Зато это многое ставит на свои места. Например, почему Фаррух считал сына за пустое место. Возможно, Греогери строил на него большие планы, а без сил Мэтт стал ему не нужен. — Меня больше волнует вопрос, что Фаррух делает здесь, среди людей. — Лео покачал головой, мимолетно подмечая, как Эмили слегка подрагивала от всех этих догадок. Их подтверждение приводило к одному выводу: если бы в детстве девушка не убежала от родителей, если бы не забрала силы Мэтта, то Нерисса и Роберт были бы живы. И хотя Эмили не была эмоционально привязана к своим настоящим родителем, попросту не помня о них почти ничего, сердце все равно ныло. Лео, не глядя, нашел ее ладонь, сжимая тонкие пальцы. Они поговорят об этом позже, разберутся и с этими отголосками вины — вместе, как и всегда. — Ну, это как раз не загадка. — Вампир пожал плечами. — Его могли направить наместником сюда, контролировать всех. Защищать людей. — Сложно защищать того, кого ненавидишь. — Лео усмехнулся: если Фаррух плевал на собственного сына, который не по своей воле стал человеком, то что уж говорить о всех людях, в обществе которых Греогери-старший был вынужден жить. — Маркус, Фаррух тебя ненавидел. Уж не знаю причин, но это так. Эмили говорила, что он твой главный конкурент — это раз. — Лео демонстративно загнул палец, считая доводы. — Он натравил прессу, когда на тебя упали подозрения в убийстве Одри, — это два. Тебе подбросили улики — это три. Почему бы ему не подставить Эмили? — Почему он меня не убил? Почему не месть? Почему просто вложил нож и все? — А ему не за что мстить. — Лео покрутил ручку между пальцами. — Фаррух сына ненавидел. Возможно, он даже не был в курсе того, что его сыночек убил Одри. А тут он находит его мертвого рядом с Эмили. — Был бы Мэтт жив, то Фаррух сам бы его убил, — согласился Маркус. — Убивать Эмили у него нет мотива. А из ненависти ко мне — хотел бы, давно уже это сделал. Думаю, он заметил, что Эмили мне дорога. — Если отряд вервольфов, который истреблял нечисть, убивающую людей, все еще существует, то Фаррух мог подумать на них, — предположил Лео. — И поэтому даже не искал, кто это сделал. Просто решил использовать ситуацию в своих целях. Эмили же не просто крестница, она еще и твой адвокат. Если бы не она, ты бы уже давно сидел за решеткой, Маркус, — намекнул прокурор. — С такими махинациями на рынке — так точно. Такие дела не доверишь кому попало, адвокат должен быть в курсе всех финансовых пирамид и схем по отмыванию. — Будто Фаррух чист, — фыркнула Эмили. Лео лишь улыбнулся: даже сейчас она защищала своего клиента. — Судя по документам, которые мне передал Маркус, — да, чист. Да и по базам я его пробил — ничего нет. — Никто не отменял латентность, — парировала Остин. — Это все выглядит правдоподобно, — прервал Хельсинг еще не начавшийся спор. — Фаррух ненавидит людей. Очевидно, что он и ненавидит тех, кто ими раньше был. Кнессета на его взгляд была некомпетентной: я, бывший человек, что стал Владыкой Темных; Нерисса, которая связала свою жизнь с человеком, а про Роберта я уже вообще молчу. — Маркус сейчас собирал все их мысли в один стройный ряд, будто нанизывал бусинки разрозненных событий на целостную нить истории. — У него рождается сын — да и еще обладающий мощными силами, но неожиданно его планы обрываются, сын оказывается бесполезным, и в приступе ярости он убивает Роберта и Нериссу, скидывая вину на меня. После Фарруха направляют на землю следить за порядком. Спустя несколько лет снова появляюсь я, а жажда мести за порушенные планы не унята. Отсюда и вражда между нашими фирмами. Затем Мэтт убивает Одри, пытается убить Эмили, но сам умирает от лап волка. И Фаррух решает подставить Эмили, использовав ее как орудие мести за свои несбывшиеся планы. Перемещает всех в лес, маскируя волка под нападения рыси, кладет в руки Эмили нож. Оставалось лишь ждать, когда Эмили обвинят в убийстве. — Хочешь уничтожить врага, уничтожь его близкого… — тихо проговорил Лео, притягивая Эмили к себе ближе. Вновь обрушились стеной мысли о том, насколько близко девушка была к смерти. Если бы Фаррух по-другому относился к сыну, если бы не ненавидел Маркуса, все могло сложиться совершенно иначе. Дэвис не успел бы сказать Эмили, как сильно она ему дорога, не успел бы вкусить сладость ее губ. Холод прознал от одного крошечного предположения: хотелось как можно ближе прижать Эмили к себе, ощутить бьющийся пульс. — Дело раскрыто, прокурор. — Маркус улыбнулся. — У тебя, и правда, особая чуйка. Кажется, сейчас Дэвису удалось вызвать еще большее уважение. — Но все еще неясно, что делать с Фаррухом, этим ножом и вообще всей этой ситуации. Эмили пока все еще под подозрением, — досадно сообщил Лео. — А знаете… — Глаза Эмили сверкнули идеей. — У меня есть парочка мыслей на этот счет…⸺✧✧✧⸺
В зале стоял шум и неразбериха. Репортеры толпились, толкаясь, пытались пробраться к центру, чтобы заснять первые кадры, найти самый лучший ракурс и увидеть все. Впервые за столько дней появилась возможность узнать информацию о деле Мэтта Греогери. Еще недавно его обвиняли в убийстве Одри Остин, а сейчас в его смерти подозревали сестру погибшей — Эмили Остин. Не было никакой информации — ни об уликах, ни о ходе расследования. Молчали и в полицейском участке, и в прокуратуре, и даже родственники погибших не давали никаких комментариев. Но новость зрела в сердцах массы, она требовала, чтобы ее поведали, рассказали. Правда ли, что Эмили Остин защищала своего любовника, Маркуса Хельсинга, от обвинений в убийстве сестры? Правда ли, что Мэтт невиновен или следствие нашло новые улики? На самом ли деле Эмили Остин помешалась на Греогери и хладнокровно зарезала его ножом? Сейчас все узнают правду. На пресс-конференции собрались все. Приехал прокурор по делу — Лео Дэвис. Кто-то шептался, что у него роман с Остин, кто-то — что мужчина неравнодушен к комиссару, с которым часто работал вместе. Но этот шепот был тихим, почти незаметным — сплетни о сотрудниках прокуратуры ни к чему хорошему журналистов бы не привели, лишь перекрыли доступ к первоисточнику криминальных новостей. Дать свои комментарии по делу приехала и сама Эмили — ее успели заметить на входе и сделать пару фотографий. Прибыл даже Фаррух Греогери — отец погибшего. Возможно, будет скандал. По крайней мере, репортеры надеялись на это. Вспышки камер, тишина в зале — пресс-конференция началась. Прокурор Дэвис редко давал комментарии по делам. Но этот случай стал исключением. Мужчина говорил свободно, ни капли не зажимаясь от направленных в его сторону микрофонов. Он собран, серьезен. Было в нем что-то предостерегающее. Рядом с Лео по одну сторону стояла Эмили Остин. Белый брючный костюм, прямые каштановые волосы, что так констатировали с тканью, и невинная улыбка на лице. Она не выглядела ни победительницей, ни проигравшей. Ни жертва и ни хищник. Это сбивало с толку, заставляло отвлекаться от слов прокурора, внимательно вглядываться в лицо адвоката. Почему она выглядела так — чуть подавленно, чуть виновато, так, будто с чем-то смирилась? На Фарруха Греогери тоже направлены вспышки — люди уже поражались его непоколебимостью: прямо сейчас обсуждалась смерть его сына, но мужчина не показывал ни единой эмоции. Зрители восхитятся его силой духа. Лео Дэвис сначала заговорил о другом — о деле Одри Остин. Что вина Мэтта доказана, дело официально закрыто. Нашлись свидетели, а в его доме — орудие убийства. Мэтт Греогери — убийца. Эта новость появится в новостных лентах уже через несколько минут, а после обработки кадров — пойдет и в эфир дневных новостей на главных каналах. Резонансное дело. Или резонансность в данном случае — это про имя убийцы? После этого, не давая никакой передышки, прокурор перешел к убийству Мэтта Греогери. И вновь поразил репортеров — это вовсе не убийство. Журналисты разочарованы: все заметки про кровную месть и принцип талиона переместятся в мусорную корзину. Дэвис говорил сухие факты. Мэтт напал на Эмили Остин возле дома, ударил по голове — орудие также было найдено следствием. После отвез в лесопарк, где и был обнаружен следующим утром. Мэтт Греогери не был убит, во всем виноват несчастный случай. Прокурор напомнил о недавних новостях о нападении рыси в том самом лесопарке, журналисты доверчиво стали кивать — кто-то из них сам писал эту самую статью или видел ее в колонке конкурента. Дэвис также сообщил, что нашелся свидетель, увидевший, как рысь напала на Греогери, причинив ему раны, несовместимые с жизнью. После слово взяла Эмили Остин, поясняя, что после нападения Мэтта ничего не помнит — последствия сотрясения мозга. Именно поэтому суд посчитал необходимым заключить ее под стражу. Ее нашли рядом с трупом, алиби нет, а мотив — на лицо. Об окровавленном ноже все благоразумно не упоминали — и Дэвис, и сама девушка. Руководство считало это недоработкой следствия, поэтому приказало умолчать о данном факте. Дело закрыто, свидетель признан надежным, показания он дал четкие, незачем тормозить дело, выясняя никому не нужные обстоятельства. Все, что было задумано, уже сказано. Лео слегка улыбнулся, обводя взглядом большой зал, и на радость прессе сообщил, что теперь они готовы ответить на все волнующие общество вопросы. — Госпожа Эмили, а в каких отношениях Вы состоите с господином Хельсингом? Девушка даже не сморщилась, мило улыбаясь журналисту. — Он мой крестный, — обрубила Остин. — Еще вопросы? Может, что-то по делу? — Прокомментируйте, пожалуйста, произошедшее. — Мне жаль, что все мы оказались втянуты в эту ситуацию, — начала Эмили, изображая досаду на лице. — Я приношу свои соболезнования господину Фарруху. Хотя Мэтта я не любила ввиду уже известных обстоятельств, мне искренне жаль, что вы через это проходите. Смерть ребенка — всегда тяжелый удар для родителя. — Господин Фаррух, что вы скажете относительно обвинений Мэтта Греогери в убийстве Одри Остин? — Как уже сказал уважаемый прокурор, это не обвинения, а факт. — Греогери-старший не оправдывал сына, чем еще больше вызывал уважение репортеров. Зрители безусловно должны это оценить: умение признавать ошибки своих детей дано не каждому — тем более представителю такой известной фамилии. — Мэтт был не идеален. Я приношу свои искренние извинения всей семье Одри Остин. Если кто и слышал фальшь в голосе мужчине — так только Лео с Эмили. Но они этого и ждали — именно этих слов. — Господин Фаррух, — обратилась Эмили, заставляя Греогери нахмуриться. — Между нами нет войны, правда ведь? — Правда, — медленно согласился мужчина. В его интонации так и слышится: «Чего ты добиваешься?». — Предлагаю положить конец вражде между нашими семьями, — Эмили снова улыбнулась, делая шаг вперед и протягивая руку для рукопожатия. Фаррух нахмурился. Он не понимал, чего от него хотели. Но перед десятком камер, снимающих его, не мог отказать. У него не было выбора, он не мог ускользнуть от пристального внимания прессы. Оставалось лишь одно — протянуть ладонь в ответ, запечатывая рукопожатием — таким сильным мужским жестом — перемирие с ничтожным человеком, девчонкой. Но откажи — и имиджу конец. Откажи — и он опровергнет собственные слова, разрушит репутацию, уже и так подкошенную поступками сына. Камеры снимали — нельзя разрывать это пожатие, пока журналисты вдоволь не насытятся различными кадрами и ракурсами. Эмили сжимала крепко, сильнее, чем Фаррух думал. И ее взгляд, что она бросила мельком, — слишком в нем много опасности. Греогери это не нравилось. Зачем ему ее бояться? Она обычная девчонка, которую он хотел использовать, чтобы воплотить в жизнь месть за старые обиды. Он не сразу понял, что в ушах нарастал шум, внимание рассеивалось, а по телу проходила волнами слабость. Откуда это? Что происходило? Фаррух думал отстраниться, но Эмили прошептала, что нужно сделать еще несколько снимков, и хватку не ослабила. Мужчина растерялся, ничего не понимая. Что эта девчонка с ним творила? Улыбнувшись, Остин наконец отпустила его руку, и Фаррух отшатнулся назад. Что это было? Что эта Эмили только что сделала? Греогери попытался нащупать в себе силу, но от былой мощи не осталось ни следа, ни крупицы. Он… без сил? Без бессмертия? С ним произошло то же, что с его сыном много лет назад? Фаррух испуганно посмотрел на Эмили, но та в ответ снова лишь улыбнулась. Что она с ним сделала? Кто она такая? — Пресс-конференция окончена, — объявил прокурор, вместе с Эмили спеша к выходу. Греогери последовал за ними. Фаррух догнал девушку в коридоре, где нет никого, кроме Дэвиса и пары сотрудников прокуратуры. Его глаза горели гневом, когда он развернул Эмили, резко дергая на себя. — Что ты со мной сделала? — Фаррух хотел ее испепелить, он готов был нарушить все законы, но не мог ничего — его сила будто заблокирована, ничего не работало. Эмили смотрела на него в упор — уверенно, без капли страха. Спокойно выдернула руку из хватки и дала быстрый жест прокурору, останавливая его. Лео замер, держась рядом, но не вмешивался, прислушиваясь. — Ты теперь стал тем же, кем был твой сын, — зашипела Остин. — Без сил, без бессмертия. Обреченный провести остаток своих лет среди тех, кого больше всего ненавидишь. — Кто ты такая?! — Пойдемте, прокурор Дэвис. — Эмили и не думала отвечать, оставляя Греогери с вопросами. Он тяжело дышал, но уже не пытался остановить девушку, складывая пазл в голове. Вникая в суть только что сказанных слов. — Привет от Роберта с Нериссой, — лишь бросила Эмили, одаривая Фарруха последним взглядом. В ее глазах было возмездие, была опасность, была сила. В ее глазах пылала сама смерть.