Я пробираюсь сквозь трещины

Эти драгоценные звуки тщательно запечатлелись в сердце Танджиро. Сладкий смех Рокуты. Такео и Сигеру суетятся где-то вне поля зрения. Ханако радостно взвизгнула. Мать вздыхает от удовольствия. Он слышит их во сне, в слишком сладких снах. Он очень скучает по ним, и когда он просыпается, их отсутствие становится еще более резким и резким, их фантомные запахи дразнят его нос. Если бы он мог снова попасть в то время, если бы он и Незуко могли, он не знает, что бы он сказал, кроме как " Извините , мне так жаль!" Он едва помнит все это, теряется, как туман между пальцами, когда открывает глаза, но... Но Танджиро, должно быть, сейчас спит, потому что он их слышит. Онии-чан! У него перехватывает дыхание, опасное и внезапное, и Танджиро напрягается, чтобы услышать его снова, его нос сморщивается. Он чувствует их запах, но не видит. Где они? он так устал Онии-чан, все в порядке, теперь все в порядке! Это? Танджиро не может вспомнить. Что он делает? Где он? Если это сон… почему он может чувствовать их запах? Этот сажистый запах, оставшийся от древесного угля, горной зелени и свежего снега. Это больно. Почему он может чувствовать их запах? Онии-чан! Онии-чан, это ... Танджиро вскрикивает, боль ярко и высоко поднимается прямо перед его глазами, вырываясь из-под челюсти. Он рывком выпрямляется в темноте, прикосновение его собственных пальцев цепляется за линию челюсти, впивается внутрь. Это крадет его голос, бессмысленный крик застревает в глубине его горла. Т-Танджиро! Онии-чан! Это больно! Это очень ранит! Он чувствует, как слезы капают из его глаз, его губа окровавлена ​​под зубами. Это так больно, больше всего на свете, больше, чем сломанные ребра и слишком много ссадин и синяков. Онии-чан, давай! Ты можешь это сделать! Сюда! Сюда, братик! Танджиро подавляет всхлип, сильнее прикусывая губу, и резко, глубоко и долго вдыхает. Сквозь дымку он подводит под себя ноги, подтягивает колени и хлопает руками по земле. Это больно. Это больно! Их запах исчезает, он должен встать! Со вздохом он выпрямляется, чуть не спотыкаясь о собственные ноги. Он их не видит, но чувствует их запах. Он может найти их, он может быть с ними. Танджиро очень по ним скучает. Онии-чан, это… хорошо… Они исчезают. Такео. Сигеру. Ханако. Рокута. Мать. Они исчезают. Они- Он не знает, как далеко он, как близко; кажется, что это растянулось на вечность. Они тускнеют, но чем дальше он идет, тем сильнее становится их запах, горящего дерева и более старого запаха, слегка окрашенного горькими травами и сильным огнем. Танджиро, все в порядке. Еще один всхлип угрожает вырваться на свободу, когти осмеливаются расколоть его голову на части, а боль теряет хватку для поразительного вздоха. Он почти у цели, кажется, что в любой момент бесконечная ночь может разорваться по швам, цепкие пальцы отчаянно дергают свободные складки его одежды. Он почти там. Место, где они все. Такео, Сигеру, Ханако, Мать, Рокута и Отец — Но не Незуко. Танджиро задыхается и спотыкается. Земля безжалостно ударяется о его колени и плечи, вырываются всхлипы из его горла ослепляющей болью и сбитым дыханием. Незуко нет. Он не может чувствовать ее запах. Ее там нет. Это не хорошо. — П-прости, — заикается он, невидящие глаза горят солью его слез. Он прижимается лбом к земле, руки сжимаются в острые кулаки. "Я так виноват!" Он не может быть с ними сейчас. Еще нет. Незуко все еще нуждается в нем, рассвет только встает из-за горизонта. "Мне так жаль!" Танджиро плачет, последнее слово вырывается из-за мучительного скручивания живота, агония разрывает его череп. "Я не могу тебя видеть!" Их запах исчезает, боль нарастает, словно запруженная река за его ребрами. Онии-чан! Танджиро! Он подводит ноги под себя, подтягивает колени и хлопает кулаками по земле. Их запах исчезает. Он толкается, и толкается, вскакивает на ноги. Это больно. Ему так больно, и он так устал. Танджиро! Споткнувшись, Танджиро поворачивается, его ноги спотыкаются, и жадные руки тянут его за одежду, тянут вперед и облегчают шаги. Он едва чувствует слезы на своем лице из-за того, как пульсируют его глаза, как болит челюсть и как его сердце разрывается на куски. Он еще не может пойти туда. Он просто не может и надеется, что они поймут; он надеется, что они смогут простить его. Онии-тян… Прочь и прочь, Танджиро не останавливается. Их запах исчезает — Такео, Сигеру, Ханако, Рокута, Мать, Отец — и уродливое и тошнотворное вращение в его животе усиливается. Танджиро сдерживает очередной всхлип. Нет. Он пока не может туда пойти. Он не может умереть.