Ты не виноват

      — Ешь, а то остынет, - Тэхён отламывает кусочек лепёшки, кладёт в рот, напряжённо наблюдая за Чонгуком, не притрагивающимся к обеду.       — Ты же знаешь... - начинает Чонгук, но Тэхён цокает, перебивает:       — Знаю, - и жуёт сосредоточенно, пытаясь скрыть раздражение. — Мог хотя бы сделать вид.       Чонгук молчит, не шевелится. Смотрит внимательно.       Это бесит. Он бесит. Всё происходящее бесит.       Тэхён хочет сказать, что уже не может вот так, что притворяться уже нет сил, что готов отпустить, но готов ли?       Не знает.       Сомневается.       Не готов.       О Господи, он не готов.       — Прости меня, - шепчет Чонгук, тянет руку через стол, и Тэхён напрягается мгновенно в наивном ожидании прикосновения, но пальцы его пальцев не касаются, чужая ладонь замирает, не достигнув руки.       Напряжение сменяется тоскливым разочарованием, опадают плечи, и голос звучит слабо:       — Ты не виноват.       В словах сквозит очевидная фальшь. Не виноват, да, но Тэхён не может не винить его.       За то, что ушёл и теперь вот... вернулся.       — Не виноват, - тихим эхом вторит Чонгук, опускает взгляд в тарелку и снова застывает, словно выпадает из реальности.       Тэхён наблюдает за ним, ждёт — чего? — неизвестно. Возможно, проблеска прошлого: улыбки — той самой, того самого хитрого прищура, лёгкости в фигуре, в движениях. Жизни. В нём всегда было столько жизни!..       Но Чонгук, он... не такой. Совсем. Или не совсем? Боже.       Тэхён обещал себе не сравнивать и всё равно сравнивает. Тэхён не может не видеть, каким он стал пустым. Словно сдувшийся воздушный шарик. Словно тусклая оболочка его прежнего.       Выпотрошенный и набитый ватой.       Чонгук и в то же время не Чонгук.       От этого страшно, но больше тоскливо. От этого хочется взвыть, но Тэхён не смеет показать, как Чонгук действует на него.       Действует на него иначе.       — Я люблю тебя.       Тэхён поднимает голову, смотрит внимательно в тёмно-карюю зыбь, ищет там себя, Чонгука, их — не находит.       В глазах напротив — неискупная вина и усталость.       Тэхён уверен, что в его глазах Чонгук видит то же самое, но отвечает совершенно искренне:       — Я тоже тебя люблю.

***

      Они сидят рядом, не касаясь друг друга ни единым кусочком кожи, ощущая пару сантиметров пропастью.       Пропасть между ними и есть, но они не поднимают эту тему. Пока что.       Телик вещает о том, что надо быть внимательными на дорогах, ведь в сезон дождей учащаются аварийные случаи. Тэхён искоса бросает взгляд на Чонгука, но Чонгук не ведёт и бровью — всё так же смотрит в мелькающий экран и будто не видит ничего, не слышит, не существует здесь.       Проклятье.       От внезапного звонка в дверь Тэхён подскакивает на месте, но Чонгук остаётся неподвижным.       Убеждая себя не злиться, Тэхён идёт открывать.       — Великий Боже, ну и погодка! - Юнги вваливается в прихожую, не дождавшись приглашения. Он насквозь промок, дождевая вода стекает ручьями с волос и плаща, заливая пол. Юнги демонстрирует вывернутый наизнанку зонт и чуть не хнычет: — Я его только сегодня купил. Буквально пару часов назад.       Тэхён качает головой и идёт в ванную за полотенцем.       Юнги такой болван, честное слово.       Болван Юнги ждёт в гостиной, и Тэхён замирает в дверях, увидев, что тот сел на диван, рядом с Чонгуком, незаинтересованно изучающим его слипшиеся от дождя тёмные пряди.       Тэхён берёт себя в руки, напускает беззаботную весёлость, просит:       — Пересядь в кресло, - и вручает другу полотенце, пытаясь скрыть дрожь в пальцах.       Он не хочет, чтобы Юнги касался его.       — Почему?       Тэхён врёт неубедительное:       — Так удобнее разговаривать, - и сам в другое кресло опускается, ожидая, когда Юнги займёт место напротив.       Юнги пожимает плечами, не спорит, пересаживается, трёт полотенцем волосы и трещит о погоде, о пробках, о растущих ценах, о том, что очередная девчонка его бросила, но он не парится, потому что найдёт другую — уже нашёл и даже свидание назначил.       — Вечером в четверг, - говорит он, покачивая ногой. — Она так сказала. Не пойму, почему не в выходной? Такая странная. Но, знаешь, мне кажется, что она та самая...       Тэхён усмехается, молчит. У Юнги каждая — "кажется, та самая", и его святая вера в судьбу умиляет.       — Такой болтливый, - тянет Чонгук, не сводя глаз с Юнги, а Юнги всё мелет языком без остановки, расписывает в красках будущую встречу с любовью всей его жизни, поправляет полотенце на голове, то и дело заваливающееся на бок.       Тэхён погружается в этот умиротворяющий шум и на несколько минут забывает о своём напряжении. Словно жизнь повернулась и встала так, как надо.       — Как ты? - неожиданно спрашивает Юнги, утратив в миг говорливый запал.       Тэхён вздрагивает. Смотрит на него недоумевающе. Юнги кивает на фото возле вазы на столике в углу — то, которое сам и сделал, то, где Чонгук обнимает Тэхёна и улыбается совершенно по-идиотски. То, где Чонгук был самим собой.       Тэхён чувствует на себе внимательный взгляд — ожидающий, холодный, чужой, но не смотрит в ответ. Он дёргает уголком губ и произносит лживое:       — Я в порядке.       — Уже месяц прошёл, - зачем-то напоминает Юнги, и Тэхён кивает.       Он, конечно, знает.       Как он мог забыть?       Чонгук молчит и всё наблюдает, Тэхён кожей чувствует, как он наблюдает — словно просачивается внутрь и отравляет кровь.       Больно.       Юнги поджимает губы.       — Ты бы хоть звонил иногда, - в его голосе слышится лёгкий укор — он беспокоится, Тэхён понимает, но ничего не может сделать. У него просто нет сил кому-то звонить, унимать чьё-то беспокойство. Он очень устал, очень.       Юнги вздыхает в ответ на молчание, скидывает полотенце на подлокотник, благодарит — неизвестно за что. Он расстроился, и Тэхёну жаль, но извиняться он не будет.       Тэхён обнимает друга напоследок, даёт свой зонт, вымучивает из себя улыбку, комкано прощается и закрывает дверь. Щелчок замка — последнее, что слышит его квартира. Тишина вновь окутывает духотой и необъяснимым страхом.       — Зачем он приходил? - Чонгук выглядывает из гостиной, спрятав руки в карманы брюк.       Прислонившись спиной к двери, Тэхён смотрит в потолок, но не на Чонгука. Он отвечает коротко:       — Проведать, - давая понять, что больше не хочет говорить.       Чонгук и не говорит.       Он походит близко, так близко, что Тэхёну мерещится чужое влажное дыхание; мерещится тепло, исходящее от тела напротив; мерещится, что всё стало таким, каким было раньше.       Тэхён вдруг верит, что может прикоснуться, дотронуться, почувствовать, и он вскидывает руку — пальцы дрожат, плохо слушаются, но он больше всего на свете хочет ощутить нежность кожи на скулах Чонгука, вспомнить, каково это — касаться его.       Чонгук следит за его рукой и как будто бы тоже надеется, но совсем не меняется в лице, когда пальцы Тэхёна ловят пустоту, и именно от этого застывшего взгляда в уголки глаз набегают слезы и, срываясь с ресниц, катятся по щекам.       Даже не холодный — никакой. И это страшнее всего.       Будто его здесь нет.       И его здесь действительно нет.       Боже, за что?..       — Прости, - в сотый раз шепчет Чонгук.       — Ты не виноват, - в сотый раз лжёт Тэхён, чувствуя соль на губах.       Виноват. Конечно, виноват.       За то, что оставил.       За то, что вернулся.       Виноват.