***
Его существование превратилось в карикатуру, в злой саркастический шарж, который нарисовал непревзойдённый художник — Шерлок Холмс. Сделав легчайший набросок карандашом, он отошёл на пару шагов, окидывая критичным взглядом задумку, и, удовлетворённо хмыкнув, продолжил эскиз, уделив внимание некоторым мелочам, прорисовывая эмоции, добавляя тени, всё сильнее давя на грифель, всё жёстче ведя неразрывную чёрную линию. Удовлетворив потребность в тёмных, мрачных тонах, он отложил карандаш и взялся за яркие краски. Широкой кистью брошено несколько мазков — и вот картина заиграла разноцветными бликами, радующими глаз и впускающими в душу доселе неизвестные чувства. Но художник, испугавшись, отбросил палитру, и, взяв в дрожащие белые пальцы баночку с чёрной тушью, со злостью плеснул её на полотно. Молча стоя, он наблюдал, как тьма, сползая на калейдоскоп красок, словно щупальца мерзкой твари, убивает, душит шедевр всей его жизни…***
Мужчина приоткрыл дверь, скользнул на крышу и остановился. В лунном свете отчётливо видна жёлтая лента, оборванная в некоторых местах, но продолжавшая держаться. Она каждый раз встречала его, молчаливо покачиваясь и словно говоря: «Я всё ещё храню это место для тебя, но ты поторопись, ведь я не вечна. Посмотри, как истрепал меня ветер. Скоро я исчезну, и вместе со мной исчезнет твой личный мир». Мужчина осторожно проводил по ней ладонью, чувствуя, как холод пластика врезается в пальцы, словно лезвие ножа. Он аккуратно приподнимал ленту, ограждающую место происшествия, и делал шаг в свой личный кошмар. Медленно проходил по периметру, внимательно смотря под ноги, пытаясь считать всё, что здесь происходило, всё, что было скрыто от его глаз. Они разговаривали здесь, вот всё ещё виден бурый след, оставленный гениальным злодейским мозгом, а Шерлок… Наверное он стоял здесь… Отходил на несколько шагов, стараясь мысленно представить все действия, но у него ничего не выходило, ведь Шерлок непредсказуем, как землетрясение, как цунами, как ураган, как обычный дождь, что возникает из ниоткуда. Тогда мужчина проходил к бортику и усаживался точно на то место, где его друг провёл свои последние несколько минут, прежде чем упасть в бездну небытия. Он свешивал ноги и перебарывал желание, каждый раз накатывающее ледяной волной: последовать за ним, туда. Узнать эйфорию падения и прервать никому не нужную издёвку, которую кто-то прозвал жизнью. Он упирался ладонями в каменное возвышение и медленно склонялся, глядя туда, где однажды холодный асфальт принял сверхразум, безжалостно выбив душу из самого важного и дорогого человека, показывая всем, кто сомневался: Шерлок Холмс живой, и в нём течёт такая же красная кровь. Жестокое и самое кровожадное вскрытие, которое только наблюдали стены Бартса… Мужчина поёживался и отгонял мысли. Нет, ему этого не нужно, он нашёл то, что искал всегда. Теперь здесь, сидя под звёздным небом, он мог часами говорить со своим умником, не переживая, что его будут перебивать, посмеиваясь и пуская колкости насчёт его разумности и рассудительности. Мужчина доставал из кармана пачку сигарет, прикуривал одну и аккуратно укладывал её рядом, чувствуя запах тлеющего табака. Когда сигарета сгорала наполовину, осторожно стряхивал пепел в свою ладонь и подносил к глазам. Его лицо освещала нежная улыбка. Он поднимал голову и тихо говорил в тёмное небо: «Этот вид стоит первым в твоём списке. Первый — значит любимый. Да, я прочёл твой блог, Шерлок. Он очень дотошный и занудный, как и ты сам, но я прочёл». Мужчина дул на серую кучку, и пыль рассеивалась, оставляя на коже едва заметный след. «Посмотри, Шерлок, какие сегодня яркие звёзды. Знаешь, что они напоминают мне? Ты, со всей своей гениальностью, никогда не решишь эту загадку. Уверен, что тебе она не по зубам. Да и не нужно этого, ведь я сам тебе расскажу, как всегда». Он задирал голову и вытягивал руку вверх, указывая на россыпь звёзд. Его пальцы дрожали, в глазах собирались слёзы, в лунном сиянии превращаясь в алмазы, такие же кристально-чистые и от того особенно ценные. Мужчина не трогал их и давал этим каплям боли срываться вниз и исчезать на чёрном асфальте. «Эти звёзды напоминают мне свечение экрана твоего незаменимого телефона, который ты таскал всюду, даже в ванную комнату. Ты ведь и спал, положив его рядом с ухом. Да, один раз я видел, как ты спишь. Тогда у нас было то дело, о таксисте. Первое наше дело. Не знаю, помнишь ли ты тот день… Хотя ты помнишь и знаешь абсолютно всё, иначе ты не был бы знаменитым Шерлоком Холмсом. Я заходил в твою спальню лишь один раз. Прости меня за это». Мужчина усмехнулся, вспоминая картину, открывшуюся перед ним, когда он вошёл в святая святых. Шерлок смешно разметался по белоснежной постели. Покрывало, съехав со спины, прятало лишь бёдра до середины. Всегда аккуратно уложенная шевелюра была безжалостно взъерошена, чёрным облаком окутывая подушку. Белая спина мерно поднималась и, задержавшись на мгновение, опадала. В ответ на это нос, прижатый к наволочке, тихо посапывал. «Если честно, Шерлок, увидев тебя, такого… живого, человечного, домашнего и спокойного, я растерялся и забыл, зачем мне понадобилось проникать в твою спальню. Было так необычно — видеть, как ты спишь. Ведь сон — это так скучно, это не для тебя. Не для того, кто и секунды не может усидеть на месте. Уже тогда я точно знал, что это первый и последний раз, когда можно увидеть комок энергии в разряженном состоянии. И я стоял, просто смотря на то, как ты дышишь». Мужчина опускал голову, глаза сильно щипало от пролившихся слёз и света необычайно яркой луны. Он доставал телефон и, включив его, тихо шептал: «Я опять напишу тебе. В пустоту, в никуда. Знаю, что это бессмысленно, но мне нужно это. Ты знаешь, что нужно».***
Вот и сегодня этот ритуал. Лента давно исчезла, но это уже не имело значения. Её жёлтый пластик мужчина продолжал видеть не глазами — душой. Он тихо нажимал на клавиши, набирая один и тот же текст. В десятый, в сотый, в семьсот двадцать девятый раз. Дрожащими руками одни и те же слова: «Пожалуйста, будь живым». Кнопка «отправить», и ожидание, когда телефон, тихонько пискнув, сообщит о доставке. Мужчина знал, что абонент не выключен, что сейчас в квартире Майкрофта завибрировал бережно хранящийся телефон Шерлока. Брат так и не смог избавиться от этой игрушки. Как всегда говорил детектив: «Сантименты». Экран потух и мужчина убрал телефон в карман куртки. Уже приготовившись уйти с крыши, ставшей для него исповедальней, он вдруг услышал звук входящего сообщения. Мужчина, недоумевая, кому же он понадобился в четвёртом часу утра, вынул телефон и посмотрел на светящийся экран. «Я — жив». Рука разжалась, и пластиковый корпус выскользнул из пальцев. Джон, молча наблюдая, как в воздухе удаляется голубой огонёк, сжал зубы. И когда раздался звук разбивающегося об асфальт луча надежды, Ватсон прорычал: — Ну, всё, теперь я сам убью тебя, чёртов Шерлок Холмс!