Мы объедем с тобой весь мир

      Чонгук смотрит в окно и думает, что уже совсем весна, а они только раз выходили на улицу.       Там птицы исходят в песнях, и деревья зарастают молодой зеленью, и трава пригибается к газону под ласковым ветром; воздух пахнет так сладко, что хочется закрыть глаза, подставить лицо солнечным лучам и дышать-дышать-дышать, наполняясь пробуждающейся жизнью.       Выволочь бы Тэхёна хоть на пять минут, показать бы ему ясное небо, погреть бы на солнышке - Чонгук мечтал об этом всю дорогу, заготавливал аргументы, собирался умолять, но увидел его - сонного, уставшего, бледного - и обо всех аргументах забыл.       Может быть, в следующий раз, а пока..       Чонгук переводит взгляд на Тэхёна, примостившегося на груди, лениво теребящего нижнюю собачку молнии на кофте Чонгука, и говорит вдруг первое, что приходит в голову:       — Вот бы поехать с тобой в Париж. Было бы здорово, правда?       Пальцы Тэхёна замирают, и он переспрашивает в недоумении:       — Париж?.. Почему именно в Париж?       Чонгук не имеет понятия. Все говорят про Париж - вот и он тоже ляпнул.       — Не знаю.. А почему бы и нет? Тебе полезно побывать на море.       Тэхён тихо смеётся.       — В Париже нет моря, - сквозь смех говорит он. — Париж же посреди Европы.       — А посреди Европы нет моря?       — Нет, только вокруг.       Чонгук теряется. Как это нет моря? А чего тогда все хотят в эту проклятую Европу? Какая скукотища.       Нет, надо туда, где есть море. Чонгук читал, что морской воздух очень полезен.       — Тогда поедем в Лондон! Он же на острове, так?       Тэхён снова смеётся и тянет:       — Ооо, да. Но это очень большой остров, Чонгук. Поэтому в Лондоне всё ещё нет моря.       Господи, люди странные: твердят про Париж, про Лондон, а там даже и моря-то нет! Неужели они ездят смотреть на старые развалившиеся дома? Какая глупость.       — В Нью-Йорк? - осторожно предполагает Чонгук.       Тэхён оживляется:       — О, там целый океан, - и Чонгук радуется, что хотя бы на этот раз не промахнулся. Тэхён произносит мечтательно: — Я бы хотел посмотреть на Большой каньон.       — Посмотрим! - обещает Чонгук. — После океана сразу пойдём смотреть на Большой каньон.       Тэхён возражает:       — Но каньон на другом конце штатов.       Боже, так это всё ещё и в штатах... Чонгук делает вид, что знал и про штаты, и про каньон, но зря он прогуливал географию, конечно.       — Кхм.. Тогда поедем на поезде, - предлагает он, но тут же спохватывается: — Там же есть поезда?       Он уже ни в чём не уверен.       — Есть, - Тэхён не смеётся, только кивает, но Чонгук слышит расслабленную весёлость в его голосе, и сердце в груди щемит радостью.       — Значит, поедем на поезде, - вдохновлённо продолжает Чонгук. — Будем останавливаться в разных городах, смотреть на.. другие каньоны, - он никогда не мог подумать, что Тэхёну нравятся каньоны, но раз этот чудик хочет смотреть на ямы в земле, то они обсмотрят все ямы в чёртовых штатах вдоль и поперёк. Может быть ему и возвышенности понравятся! — На горы посмотрим, на пирамиды..       Чонгук замолкает, призадумавшись: кажется, пирамиды - это из другой оперы. Кажется, они не в штатах. Может, в пресловутой Европе? Или в Африке? Или, упаси Господи, в Австралии? Проклятье. Однако Тэхён молчит, ни слова не говорит против, даже не смеётся, и почему-то становится неважно, где на самом деле пирамиды - да хоть на Луне, он и на Луну свозит Тэхёна, если тот захочет увидеть лунные горы и лунные ямы, подышать лунным воздухом.       Идиот. На Луне же нет воздуха. Нет же?..       — На что ещё? - спрашивает Тэхён, продолжая теребить собачку молнии.       Чонгук подбирается, группируется, прижимает Тэхёна к себе крепко-крепко, обвивая его, жутко тощего и оттого маленького, руками, целует макушку и говорит:       — Мы поедем на поезде через штаты от океана до Большого каньона, увидим высокие горы - какая на планете самая высокая? ..       — Эверест.       — ... заберёмся на Эверест и поставим там табличку "здесь были Чонгук и Тэхён"; поймаем в Амазонке крокодила и отпустим обратно, потому что зачем он нам сдался; искупаемся в кристально чистом озере..       — В Байкале?       — Именно в нём! Там подружимся с русалкой..       Тэхён, не сдержавшись, хохочет в объятьях, качает головой, восклицает:       — Ещё и русалку выдумал!       Чонгук улыбается, но не сдаётся:       — Ничего не выдумал! Я читал, что в Байкале водятся! Мы посадим её в аквариум и повезём с собой на поезде, она поможет нам сразиться с драконом в пещерах Большого каньона: она же русалка, у неё там магия воды, все дела..       — Зачем нам сражаться с драконом? - посмеиваясь, спрашивает Тэхён, а Чонгук цокает, закатывая глаза, - очевидно же!       — Чтобы забрать у него сокровища, - он накрывает ладонь Тэхёна своею, чувствуя под пальцами выступающие суставы и переплетения вен. — Золотые чаши, монеты, украшения с бриллиантами...       Тэхён хмыкает, щекой к груди протирается, прикрывает глаза мечтательно.       — Продадим и заживём?       Променять сокровища на обычные деньги? Скажет тоже...       — Зачем? Будешь носить, - Чонгук тянет узкую ладонь к губам и шепчет, оставляя след дыхания на тонкой коже. — Будешь самым красивым Тэхёном в Англии, - а затем целует длинные пальцы - холодные, Тэхёну всегда холодно.       — Почему в Англии?       Чонгук замирает, уточняет неуверенно:       — А штаты - это разве не Англия?       Тэхён ёрзает, поворачивается, смотрит на Чонгука пристально, пряча улыбку.       — Господи, ты в школе учился вообще? - негромко произносит он, и Чонгук чувствует, как щёки заливает стыдливый румянец.       — Учился... Просто географичка была подругой моей матери.       Глаза Тэхёна словно говорят: "Оно и видно"; глаза Тэхёна такие большие на исхудавшем лице, на фоне заострившихся скул и нездорово бледной кожи.       В глазах Тэхёна теплеет нежность, намешанная с усталостью и смирением перед судьбой.       — Мы объедем с тобой весь мир, - Чонгук ведёт пальцем по линии подбородка и просит Бога, чтобы Тэхён не возражал: ему так же нужна эта ложь, как и Тэхёну - сказка о путешествии до Большого каньона. — Ты выздоровеешь, окрепнешь - и мы сразу рванём на другой конец света.       Тэхён молчит, не перечит, только улыбается печально. Он кивает, устраивается головой на плече Чонгука и затихает, уставший.       Чонгук гладит осторожно едва тёплый бок, ощущая дуги рёбер и мелкую дрожь, прислушивается к чужому дыханию и этим звуком наслаждается.       За окном небо красится в закатные всплески розового и уже не слышно птиц, голосов людей, прогуливающихся по саду.       Хоспис закроется скоро, и придётся оставить Тэхёна до завтрашнего дня, уйти в неизвестность, в сомнения, в страх вернуться и узнать, что этот день - весенний день, наполненный солнцем и фантазиями - был последним.       Чонгук думает, что заскочит по пути домой в книжный, купит карту и проведёт вечер за составлением маршрута путешествия, в которое они никогда не отправятся, но о котором будут наивно мечтать, притворяясь, что верят в чудесный исход.       А завтра он всё-таки уговорит Тэхёна сесть в кресло, укутает его, постоянно мёрзнущего, пледом по самый нос и вытащит на улицу - на пять минут всего, на пять минут весны, на пять минут маленького приключения, которое они могут себе позволить.