Всё, чему меня научили, Всё, что мне было предложено, Жизнь, навязанная мне. Является бесполезным мусором. Системы, которые вы создали, Методы, которые вы использовали. Не хочу жить среди вас.
30 лет назад — Мама, можно нам с Мелек поиграть в саду? — Хорошо, только не убегайте никуда дальше. Это может быть опасно. Глядя на шестилетнего сына, Хатидже Полат нервно погладила свой глубоко беременный живот. Четин, дав клятвенное обещание, что дальше сада не сунет и носа, убежал играть со своей подружкой. — Они такие сладкие, - сказала Фюсун, умиляясь на детей. Это была мама Мелек и по совместительству подруга Хатидже. — Когда вырастут не удивлюсь, что поженятся. Хатидже улыбнулась подруге, однако, не стала комментировать сказанное. Ей не очень бы хотелось, чтобы собственные дети связывали свою судьбу с другими детьми из криминальных семей. Участь родственников мафии нельзя было назвать завидной, это Хатидже поняла, ещё живя с отцом. Но судьба сыграла с ней злую шутку и Хатидже вместо того, чтобы выбраться из этой ямы, осела в ней ещё глубже влюбившись в Салиха Полата. Теперь оставалось надеяться и верить, что дети не повторят её судьбу. Тем временем Фюсун продолжала болтать: — На какое число ставят срок? - поинтересовалась она, глядя на то, как Хатидже с трудом усаживается за стол. — Начало августа, но у меня такое чувство, что я не дохожу положенное. - Хатидже заметно приуныла. Всю беременность её сопровождали беспокойные мысли. — Не говори ерунды! У тебя совсем скоро родится здоровая, чудесная дочка. И откуда вообще эти мысли берутся? — А у тебя разве нет подобного? - с сожалением хмыкнула Хатидже, вновь прикоснувшись к животу из-за толчка. — Ты совсем не боишься, что в один момент жизнь может рухнуть? — Если об этом постоянно думать - можно сойти с ума, - ответила Фюсун без доли сомнения в своем убеждении. — Деятельность наших мужей позволяет нам не думать о многих финансовых проблемах. Конечно же, в каждой бочке с медом есть своя ложка дёгтя. И в принципе Фюсун была права. Хатидже ведь прекрасно знала за кого она вышла замуж. Только раньше её любовь перечеркивала весь негатив, а теперь она стала задумываться о иных вещах. Например, какое будущее ждёт её детей. От мысли, что Четин пойдёт по стопам отца, женщину передергивало. — Если всё так плохо, зачем рожаешь ему второго ребёнка? - Фюсун закончила свою мысль вопросом, на который у её подруги, итак, был один ответ. Они ещё долго сидели за чашкой чая, болтая о быте, воспитании детей и прочих вещах, которые принято обсуждать среди женщин. Хатидже жаловалась, что до сих пор не определилась с именем для дочери. Иногда выглядывала из окна в сад, чтобы убедиться в целости и сохранности сына. Четин делал бумажные кораблики и под восторженный взгляд Мелек запускал их в небольшом декоративном пруду. Из-за того, что отец не особо жаловал его друзей из школы, мальчишке приходилось всё свободное время проводить с Мелек, единственным ребёнком с тем же стилем жизни. Когда Хатидже уже хотела было выйти в сад и позвать детей обедать, мимо её лица просвистела пуля. Хатидже упала на деревянный пол крыльца, когда всё пространство вокруг заполонил этот жуткий, страшный звук выстрелов. — Четин! - она закричала имя сына, ища его глазами. Четин и Мелек тоже легли на землю, держа крепко друг друга за руки. — Мама! Мне страшно! Под непрекращающиеся выстрелы, крик сына разрывал сознание Хатидже. В глазах потемнело, но материнский инстинкт заставил её осторожно, почти ползком двигаться вперёд. — Сынок, я иду! Заслони голову руками! — Как же Мелек?! - боясь за подругу, Четин не разжимал её руки. — Мелек, делай тоже самое! Пригнитесь к земле как можно ниже! Через несколько секунд Хатидже всё же удалось добраться до детей. Она обняла их обоих, накрывая своим телом. Внизу живота образовалась резкая боль. Вскоре пальба закончилась. Всё ещё боясь поднять голову Хатидже дрожащим от страха и боли голосом, спросила у детей не чувствуют ли они ранения. К счастью, Четин с Мелек не пострадали, а вот у неё самой отошли воды. Докторам пришлось делать экстренное кесарево сечение. Когда Хатидже отойдя от наркоза, взяла на руки свою дочку, поток слез трудно было остановить. Смотря на её причмокивающий ротик, Хатидже поняла, что произошло настоящее чудо, раз и она, и ребенок не пострадали. — Ты - моя маленькая волшебница, - ещё всхлипывая, прошептала Хатидже. Имя для дочки образовалось само собой. — Эфсун. Находясь в зале суда в ожидании начала процесса, Четин отчего-то вспомнил давний инцидент, когда он впервые понял, что его отец - бандит. На ни в чем не повинных людей просто так не нападают и не пытаются расстрелять всю его семью. После этого Четин задал вопрос отцу, в чем заключалась его вина, раз недруги решили разобраться с ними подобным образом. Салих лишь что-то гневно буркнул и попросил сына не задавать глупые вопросы. По прошествии лет Четин так и не удостоился никакого ответа, хотя это уже было и не нужно. То нападение не являлось исключительным. Как-то Салих даже хотел взять с собой на разборки сына, только вот Хатидже заслонила его собой и сказала мужу: «Сначала тебе придётся переступить через меня». В итоге мама умерла достаточно рано, но Четин всегда придерживался того, чему она его учила. Бандитизм заканчивался или тюрьмой в лучшем случае, или могилой. Последнее касалось не только самих зачинщиков. Очень часто жертвами становились родные и близкие. Четин на всю жизнь запомнил свою реакцию на известии о смерти его подруги детства. Мелек была не только ему возлюбленной в юношеские годы, но ещё и самым лучшим другом. Только с ней Четин мог поделиться своими страхами и переживаниями. Только Мелек могла понять какого это - быть ребёнком, постоянно прячущимся от пуль. Увы, но однажды пули всё же настигли девушку. Она умерла в больнице от сильного кровотечения на пути в операционную. Смерть Мелек стала точкой невозврата и окончательно сформировавшегося отношения Четина к криминалу. И только по прошествии многих лет, когда, казалось бы, ничто не сможет переубедить Четина в обратном, он понял, что не стоит зарекаться. Приказ, отданный Мерту об устранении бывшего семейного адвоката лишь подтверждал это. Неважно какими на самом деле были намерения и неважно, что адвокат был такой же падалью, как и все остальные, Четин все-таки испачкал руки в крови. В зал вошла женщина в черно-красной мантии с огромной папкой-досье на Салиха Полата. Она была помощником судьи. Сев за большой стол, возвышающийся над трибуной, папка в её руках с отчетливым, тяжёлым звуком оказалась перед носом судьи. Прокурор, выдвинувший обвинение - постаралась на славу. Четин знал, что Бану сейчас находится этажом ниже, в ожидании решения суда. Но обвинять её в желании посадить его отца за решётку, Четин никак не мог. Бану не только исполняла свой долг, вся её семья пострадала от рук преступности. Приготовившись увидеть отца, скованного наручниками, Четин уставился в изумлении на одного из пришедших. Ариф Фейман собственной персоны. — Ассалам Алейкум, - важно произнес он на весь зал и сел рядом с Четином. — Жаль, что наша первая встреча происходит в этих стенах, - совсем не убедительно, Ариф скривил рот. Четин промолчал. А ещё подавил в себе желание врезать старому ублюдку. Отчего-то подобные намерения стали возникать у него слишком часто. Наконец в сопровождении охраны в зал вошёл и Салих. Несмотря на его презентабельный костюм, Салих выглядел ужасно. Мешки под глазами достигли своего апогея, заросшая щетина, кожа, с отчетливо серым оттенком, а главное абсолютное безразличие к происходящему. Четин понял, что впервые ему жаль отца настолько сильно. — На улице собралось очень много прессы, - продолжил шёпотом говорить Ариф, пока судья вызвал прокурора, заменившего Бану. Из уважения к Четину, та не стала присутствовать на слушании. — Вряд ли всё закончится административным штрафом, - на последней фразе он скрипуче хмыкнул, не сводя глаз с затылка Салиха. Четина выдавали лишь сжавшиеся до предела кулаки, однако, Ариф совсем не обратил на это внимание. — Каждый получит то, что он заслуживает, - сказал Четин. — Мой отец - не исключение. Ожидая именно такого ответа, Ариф всё ещё улыбаясь, произнёс: — Ты напоминаешь мне одного человека. У него была похожая философия. Он плохо закончил. Эта фраза всё же заставила Четина взглянуть на Арифа. Но продолжать их беседу было бессмысленно. Ариф специально это делал, знал, что Четин имеет представление о нём. Всю оставшуюся часть заседания они оба молчали. И вот наступил момент, когда судья попросил всех встать - пришло время для вынесения приговора. — Основываясь на собранных доказательствах по делу номер пять тысяч двести тридцать семь, согласно статье восемьдесят семь дробь три уголовного кодекса Турецкой Республики и решению суда присяжных: заключить под стражу Салиха Полата и поместить его в закрытую тюрьму Ирака – Керкюк. Срок отбывания наказания двадцать пять лет. Решение было принято единогласно. Четин сглотнул ком в горле. Он ждал всё, что угодно, но только не того, что отца отправят в тюрьму Керкюк. Это место славилось самым жестоким режимом среди всех существовавших на Ближнем Востоке. Обычно заключенные, чтобы не поддаваться изощренным пыткам среди сокамерников и надзирателей, накладывали на себя руки. Прежде чем покинуть зал суда, Салих повернул голову в сторону сына. В его глазах можно было прочесть, что это конец. Конец всему за что он долгие годы боролся. Из-за чего потерял свою семью. На Арифа Салих тоже посмотрел. Абсолютно пустым взглядом. Салих был настолько уверен в том, что превзошёл и уничтожил его. Как оказалось всё случилось с точностью наоборот. — Отец, я буду ходатайствовать о том, чтобы тебя перевели в другую тюрьму, - серьезным тоном заявил Четин. После суда, в коридоре у него появилась возможность поговорить немного с ним. Салих молча смотрел в одну и ту же точку. Было так странно осознавать, что с ним теперь остался только сын, который презирал его почти всю сознательную жизнь. А теперь Четин старался помочь ему всеми силами, лишь бы свои последние дни Салих не встретил в стенах Керкюка. Мимо них прошёл Ариф. Не оборачиваясь, он весьма медленным шагом направился к выходу. Победным шагом. — Не верь ему, - только и сказал Салих сыну, перед тем как его увела охрана. На улице действительно собралось множество журналистов. Конечно, такая сенсация как заключение Салиха Полата на пожизненное не могла оставить никого равнодушным. — Друзья, все необходимые заявления будут сделаны перед холдингом «Polat Group», не волнуйтесь, - единственное, что оставалось Четину перед разбушевавшейся толпой журналистов – попытаться от них отвязаться. — Какого это: не иметь возможности защитить собственного отца?! – одна из самых шустрых акул пера набросилась с микрофоном прямо на Четина. — Ваша репутация подорвана! Что вы скажете?! — Ответы на пресс-конференции! Среди этой суматохи пожилая женщина, что сидела вдали на скамье всё это время, поднялась на ноги и направилась прямиком к Салиху, которого вели под руки. — Ты пал, Салих Полат, - победоносным и всё же дрожащим от переизбытка эмоций голосом твердила женщина. — Пал! Бог – велик! Помнишь тот день, когда ты забрал моего Кахрамана, ублюдок?! Ты сейчас расплачиваешься за тот день! Слава Богу! Всё то, что ты заставил пережить других, сейчас ты переживаешь сам, Салих! Но этого недостаточно! Этого мало! – женщина не могла угомониться даже тогда, когда Салиха посадили в перевозной грузовик для заключенных. Она всё продолжала стучать руками по железным дверям, пока ее не отволокли охранники. — Моё проклятие будет с тобой до самой смерти и даже после! Тебе нигде не будет покоя! Ни на земле, ни на небе! Стоя возле окна и наблюдая за тем, как Салиха Полата увозят, Бану стало немного стыдно за всплеск эмоций своей матери. Но ведь всё, что она там прокричала – всё являлось истиной.***
Эдже не сомкнула глаз до самого утра после её похода в гости к Керему. Девушка и плакала, и одновременно ликовала в душе. Однако, она ничуть не жалела о случившемся. Столько лет Эдже жила воспоминаниями о его прикосновениях, о жарких поцелуях. Столько лет истязала себя мыслью, что какие-нибудь другие женщины получают тоже самое. И как же сильно она хотела вновь прочувствовать это каждой клеточкой тела, но при этом постоянно запрещая себе даже думать о подобном. А он просто взял и сделал. Конечно, ближе к утру на смену охватившей её эйфории пришло осознание тяжёлой безысходности. Как глупо было радоваться тому, что, итак, никогда не станет явью на постоянной основе. Да, Эдже вновь повелась на поводу чувств, но что дальше? Керем не станет другим человеком по щелчку пальцев, точно так же, как и она. На этой печальной ноте, Эдже выключила будильник, который сегодня ей был совершенно не нужен, и поднялась с постели. Только работа поможет немного отвлечься от навязчивых мыслей. Эдже приняла душ, высушила наспех волосы феном и собрала их в высокий хвост. Лёгкий макияж помог скрыть следы бессонной ночи. Не обнаружив Селима дома Эдже забеспокоилась, а потом вспомнила о том, что брат говорил что-то там про ночную вахту. Работа Селима на АЗС не внушала Эдже радости, но брат клятвенно обещал ей не ввязываться в дела своего босса. На быструю руку приготовив завтрак, Эдже оставила его на столе в случае, если Селим скоро придёт. Сама выпила чашку крепкого кофе и поспешила на работу. Только вот у дома, как ни странно, поджидал её Керем. Облокотившись на бампер своего «Лэнд Крузера», он задумчиво пинал несчастный камушек под ногами. У Эдже опять усилился пульс. — Доброе утро, - сказал Керем. При виде Эдже он выпрямился, поправив ворот пальто и вроде даже улыбнулся. Она стояла на крыльце дома как вкопанная. — Можно подвезти тебя? Молча, Эдже закрыла дом и подошла к нему поближе. Керем воспринял это как знак согласия. Он открыл пассажирскую дверь и Эдже села в машину. Только проезжая соседнюю улицу Керем нарушил их тишину. — Я прошу прощения за вчерашнее, - напряжённо сказал он, следя за дорогой. — Нельзя было этого делать. Эдже тихо усмехнулась. Вряд ли он сильно раскаивался. — Так ничего мне и не ответишь? - поинтересовался Керем. — Мне нечего тебе сказать, - устало произнесла она. — Если ты имеешь ввиду злюсь ли я, то да. Только на саму себя. На тебя злится бесполезно. До школы оставалось всего ничего, поэтому Керем убавил и без того небольшую скорость. — Эдже, я всю ночь думал о тебе. О нас. — И что же ты надумал? - ей было не интересно услышать продолжение, ибо она его, итак, уже знала. — То, что я люблю тебя, - на этих словах он затормозил на светофоре и повернулся к ней. — И хочу видеть рядом с собой. К горлу Эдже подступил ком. Лишнее напоминание о взаимных чувствах проблеме не поможет, только всё усугубит. — Как ты себе это представляешь? - с отчётливым требованием спросила Эдже. Их взгляды были устремлены друг на друга. — Или же ты всерьёз решил, что раз и я тебя люблю, то забуду всё, что было? Всё, что есть… — С моей стороны глупо на это надеяться. Но я действительно готов приложить все усилия, чтобы нам быть вместе. — Какие именно? Опять же она ни на что вовсе не надеялась. Керем делал это специально, он прекрасно знает на какие кнопки нужно жать, чтобы Эдже опять поверила ему. Его игра была нечестной. — Тебе не подходит мой стиль жизни, знаю, - продолжил говорить Керем весьма серьёзным тоном. — С некоторых пор я тоже понял, что он не подходит и мне. Я не хочу всю жизнь гоняться за тем, что в итоге может меня погубить. - несмотря на зелёный свет, он так и не тронулся с места. А лишь нагнулся к ней поближе. — Я хочу семью, Эдже. Чтобы у нас с тобой была семья. Дети. Эдже сопротивлялась как могла подобным мыслям. И всё же, когда Керем говорил ей об этом, она терялась. В голове вырисовывалась та самая идеальная картинка. — Однажды у тебя был такой шанс, Керем. - шёпотом сказала Эдже. — Прошу дай мне ещё один. Последний. Я тебя не подведу. Эдже не успела ответить. Они мешали проезжей части, выясняя отношения. Однако, до самой школы Керем всё ещё выжидающе на неё поглядывал. В его глазах таилась надежда. — Мне нужно время подумать, - наконец сказала Эдже, собираясь выйти из его машины. Керем понимающе кивнул. — Думай. У тебя как раз есть на это время, пока я не закончу все свои дела. То, что он имел в виду Эдже почти догадывалась. У неё оставался последний вопрос: — Если бы Эфсун осталась в живых…чтобы тогда было? Больше всего Эдже боялась сейчас услышать, что ей предпочли другую женщину. Которая к тому же ждала от Керема ребёнка. Однако, он ответил совсем иное. — Я бы стал отцом. На этом всё. То, что эта тема вызывала у него боль, Эдже знала, итак. Давить на раны она тем более не собиралась. Это не то, чему ей стоит радоваться. Но безусловно уход из жизни Эфсун давал их отношениям больше шансов. Эдже попрощалась с Керемом и по пути к школе настраивала себя на рабочие моменты. Хотя признаться честно, ей сейчас весьма нелегко это сделать. Несмотря на то, что Эдже старалась сохранять ясность ума, внутри всё трепетало от слов Керема. Он любит её и хочет, чтобы они были вместе. Чтобы у них была семья. Невольно Эдже припомнила как отказала в этой идеи Четину, сказав, что морально не готова к детям. Очередной укол совести кольнул её при входе в школу. С Четином больше так и не пришлось пообщаться, да и лишнее это было. Он многое стерпел, но всему приходит конец. Единственное на что Эдже надеялась, так это на то, что Четин не будет таить на неё злость. Хотя и тут его сложно в чём-то упрекнуть. — Госпожа Эдже Озджан? - низкий и вкрадчивый голос отвлёк её от задумчивости. Мужчина с забранными сальными волосами и чуть поседевшей щетиной преградил Эдже дорогу. — Да, - в растерянности произнесла она. — Мехмет Денизер, старший комиссар полиции, - мужчина представился и продемонстрировал удостоверение. — Чем обязана? - сама того не замечая, Эдже попятилась назад, крепко сцепив руку на ремне своей сумки.***
Оставаясь всё ещё в здании суда, Четин закрылся в туалетной комнате, чтобы умыться холодной водой. Он до сих пор не мог поверить в том, что отца определили в тюрьму Диярбакыра. Как бы там ни было, но Четин уж точно не желал подобного. А учитывая, что отныне Салих имел серьёзные проблемы с психикой, то заключение в тюрьме Керкюк станет для него адом на земле. Взяв бумажное полотенце, Четин протёр влажное лицо. Нет, он не мог допустить, чтобы отца сжили со свету раньше времени. И хоть Салиху дали срок на пожизненное заключение, но он имел право отбывать наказание в более-менее нормальных условиях, а не там, где над заключёнными издеваются, подвешивая их за гениталии. На секунду Четин задумался о том, что возможно Бану поспособствовала такому решению суда. Учитывая все проклятия, которые сыпала её мать на Салиха — это было вполне объяснимо. Однако, он тут же отбросил от себя такую версию. Бану делала всё, по справедливости, и как бы она не злилась на отца Четина, подкупать судей было на неё совсем не похоже. За подобные мысли Четину стало стыдно. Он, итак, одинок, не хватало ещё своими предположениями лишится ещё и Бану. Но всё же поинтересоваться как так получилось, Четин счел разумным. Вдруг Бану сможет поспособствовать определению Салиха в другую тюрьму. Выйдя из туалетной комнаты, Четин направился в кабинет прокурора. Однако её помощница сообщила, что Бану уже уехала. — Куда именно не знаю, - ответила девушка на немой вопрос Четина. Он уже было хотел набрать её номер, как на телефон поступил звонок из компании. — Господин Четин, к завтрашней пресс-конференции всё готово, - сказал его помощник. — Хорошо, - без особого энтузиазма произнес Четин. Только публичных выступлений ему для полного счастья не хватало. Мало того, что теперь придётся всячески оправдываться перед прессой почему уважаемый бизнесмен, возглавляемый целый холдинг Салих Полат оказался гадким преступником, так ещё убийство одного из учредителей прямо на свадьбе собственной дочери тоже забытым не осталось. Наверняка журналисты активно постараются связать эти события воедино. Однако, без хорошей новости тоже не обошлось. — Господин Четин, мы получили возможность участвовать в тендере на строительство новых зданий в районе Тарбалаши. Сейчас с нами связался один из собственников земли, на которой предстоит стройка, и я понял, что своё предпочтение он отдаёт именно нашей компании. — Он как-то вам представился? Что за собственник? - спросил Четин, интуитивно почувствовал какой-то подвох. — Ариф Фейман. Брови Четина поползли от удивления вверх, но это была лишь первоначальная реакция. В принципе то, что этот человек сам искал повод к контакту даже лучше, чем могло быть.***
О мере наказания для Салиха Полата Керем узнал по радио, когда ехал в центральную часть города. Особенной радости Керему эта новость не принесла, хотя раньше он думал совершенно иначе. Салих косвенно, но был виноват в том, что случилось с его отцом, как обстоятельства повлияли на жизнь того. И признаться честно, Керем страстно желал для Салиха наказания. Однако, теперь кроме чувства жалости Керем по отношению к тому больше ничего не испытывал. Да, Салих был тем ещё подонком и много чего натворил. В принципе, как и все остальные. Керем вспомнил его пустой взгляд на похоронах Эфсун. Человек может многое перенести, но только не гибель своего ребёнка. Пожалуй, хуже этого ничего не может быть. Именно поэтому Керем всегда оправдывал Арифа. Да и ему самому теперь было знакомо это чувство. Погибший ещё в утробе сын - та боль, с которой теперь Керем жил каждый день. И прекрасно понимая, что вряд ли бы мог как-то повлиять на то, что случилось с Эфсун, он всё равно нёс в себе этот тяжкий груз вины. Эфсун погибла на пятом месяце беременности. Внутри неё уже рос вполне себе человек, а не просто эмбрион. Эту информацию Керем прочел из паблика о материнстве. Как только он узнал, что станет отцом - появилось множество вопросов, касаемо детей. Хотелось знать, к чему быть готовым. Ребёнок бы стал самой настоящей отдушиной в этом бедламе. Но не пришлось. Именно поэтому Керем теперь не держал на Салиха никакого зла. Грустно, что такие вещи начинаешь воспринимать по-другому, когда случится беда. Но предаваться меланхолии сейчас было не время. Отыскать зачинщика можно было только по горячим следам, пока есть его посредники. Бахар особого доверия Керему не внушала, она могла водить его за нос, однако, от единственной зацепки отказываться было глупо. — Зачем ты меня позвал сюда? - с легким раздражением поинтересовалась Бахар. Она припарковалась прямо напротив машины Керема и покосилась на Галатскую башню, возвышающуюся над европейской частью города. Обычно сюда заглядывали или туристы, или влюблённые парочки. Керем нажал на сигнализацию и не останавливаясь пошел по узкой каменистой дороге вглубь улицы с деревянными двухэтажными домами. — Твой мертвый друг поведал мне кто ему заплатил, - говорил Керем следующей за ним Бахар. — Тип по имени Танер, что держит бордель где-то здесь. — Я его не знаю, - настроение Бахар портилось от новых имён в этом деле. — Само собой не знаешь, - голос Керема был слишком спокойным. Подозрительно спокойным. — Но хочу тебя обрадовать, сегодня у тебя появится возможность с ним познакомиться. Шаг Бахар замедлился. На какой-то момент она даже остановилась, смотря ему в спину. — Стой! - требовательно сказала Бахар, поняв, что её опять пытаются втянуть в очередную игру «кошки-мышки». — Я, итак, расскажу тебе кто стоит за этим Танером. Но не здесь и не сейчас. Керем всё же остановился. Медленно он повернулся к Бахар и пройдясь по ней хитрым взглядом, усмехнулся. Слишком рано она сдалась. — Если бы у меня было время, Бахар…если бы. Кажется, ты говорила мне, что и от тебя хотят избавиться. Зачем? Вряд ли ты пожалуешься полиции о том, как тебя использовали. Или же всё-таки пожалуешься? — Я не понимаю, это что проверка на вшивость? - от его странных вопросов, Бахар нахмурилась. Со всем этим хаосом она боялась запутаться ещё больше, чем это было. — Ты не настолько глупа, чтобы полностью доверится мне, - Керем подошёл к ней вплотную и не прерывая зрительного контакта, продолжил свою мысль: — Если полиция прижмет нас, то я буду подозревать тебя. — Серьёзно? - от услышанного Бахар чуть ли не засмеялась в голос. — Думаешь если бы у меня был сговор с полицией, я бы столько времени возилась с тобой?.. Послушай меня, Керем, я всего-навсего хочу, чтобы меня и мою семью оставили в покое. — Слишком банально. Чем ты мешаешь, что от тебя нужно избавиться? — А может ты и сам это прекрасно знаешь?! - Бахар вновь повысила тон голоса, но уже в праведном гневе. Её затея с местью за семью оказалась слишком изматывающей, не беря ещё в расчёт, то, что теперь от неё хотела бабушка. — Просто боишься признать правду. Керем попятился назад и устало вздохнул. — Я уже и сам не знаю, где эта правда. По итогу: он всё же решил отыскать то заведение, что держал Танер. Бахар тоже пошла с ним, чтобы больше не возникло недопонимания. Возле входа в небольшой подвальный клуб находился высокий барный стул, однако, он пустовал, так же, как и весь зал. Внутри стоял дым от сигарет, от чего Бахар неприятно поморщилась. — Ненавижу запах никотина, - пояснила она, когда Керем озирался по сторонам. Складывалось впечатление, что тут вообще нет не единой живой души кроме них. В конце зала была дверь с табличкой «служебное помещение». Оттуда, покачиваясь вышла девчонка лет тринадцати. На ней была надета жутко пошлая кожаная юбка и топ, едва прикрывавший маленькую грудь. Ладонью она будто что-то вытерла с губ и прокашлялась. От увиденного Керем и Бахар замерли в немом потрясении. За девчонкой тут же вышел мужик, поправляющий ширинку брюк. Тот был слишком доволен пока не увидел названных посетителей. — Чинар, придурок… - пробухтел мужик, отправляя девчонку обратно в подсобку. — Снова на месте ему не сидится… - сделав дружелюбный вид, он обратился к Керему и Бахар. — Молодёжь, мне очень жаль, но мы закрыты. Приходите после одиннадцати. Его голос был таким же мерзким, как поступки. Выхватив из-за пазухи пистолет Керем прижал его к стенке и нацелился прямо в голову. — Для нас сделаешь исключение, - процедил сквозь зубы Керем, надавив локтем на его шею. — Танер, правильно? — Нет, нет! - мужик замотал головой. — Я Хюсрев! — Мне н*срать. То, что ты сейчас там делал - вынуждает меня прострелить твои яйца незамедлительно, но я сжалюсь на тобой, тупой ублюдок, и вышибу тебе сначала мозги, если скажешь мне кто такой Танер и как он связан с Арифом Фейманом. — Я не знаю никакого Арифа! - от страха мужик зажмурился. А Бахар несмотря на всю обстановку была даже рада, что Керем пришёл к такому выводу. Значит она не ошиблась, выбрав сторону. — Пойду посмотрю за обстановкой снаружи, - как бы невзначай сказала она и вышла из прокуренного помещения. Действия Керема полностью поощряла, но наблюдать за этим не хотела. Керем её слова проигнорировал. Не до того было. Со всей силы шмякнул подлеца о кирпичную стену. — Хюсрев, начинай уже соображать. Дырявая голова лучше дырявых причиндалов. Однако, тот вообще никак не хотел облегчить себе остаток жизни. Вместо этого Хюсрев даже попытался вырваться за что и остался с простреленным коленом. — Твою мать, неужели ты такой бесполезный?! - от его криков Керем взбесился ещё больше. Но чтобы добиться хоть чего-нибудь, нужно было успокоиться. — Ладно, ладно. Не ори. Я тебя не убью, а ты мне скажешь, то, что знаешь. Идёт? В ответ Хюсрев обессилено кивнул, всё ещё корчась от боли, но кричать перестал. И даже начал что-то бурчать. — Танер присылает мне девочек…они там…вроде как занимаются экспортом несовершеннолетних… — Кто «они»? - подавив в себе очередной порыв гнева, Керем присел на корточки рядом с ним. — Не знаю! Честное слово не знаю! — Ладно…я тебя понял. Поднявшись, Керем не смог сдержать своё слово. Но всё же выстрелил ему в голову, чтобы наконец тот заткнулся. Жаль, что не удалось выяснить больше подробностей. Но не бывает худа без добра. Девочка, что всё это время сидела в подсобке, забилась в угол рядом со швабрами и тряслась от страха. Когда Керем зашёл туда и встал напротив, она подняла голову словно побитый щенок и что-то заговорила на курдском. — Не бойся, я тебя не трону, - не зная, понимает ли его девчонка, Керем жестикулировал руками. — Уходим из этого гадюшника.***
Полицейский участок вовсе не то место, где Эдже сегодня планировала оказаться. Да ещё этот странный комиссар, что постоянно следил за каждым её действием, так отвратительно поступил: продемонстрировав своё удостоверение прямо перед всей школой. Но то, что теперь о Эдже подумает директор, волновало девушку меньше всего. — Вы не потрудитесь объяснить почему я здесь? - Эдже старалась сохранять спокойствие, по крайней мере внешнее. Если сейчас комиссар заметит её мандраж, то ей точно несдобровать. Сидя в своем кресле, комиссар Мехмет задумчиво крутил в руках карандаш и даже не собирался что-то пояснять. — Сейчас придет прокурор, тогда и поговорим, - лениво ответил он. Эдже поежилась. Только встречи с прокурором ей не хватало. Ждать пришлось недолго, но и этого времени хватило, чтобы Эдже уже напридумывала себе всякие ужасы. — Добрый день! Когда к столу комиссара подошла уже знакомая для Эдже женщина, всё стало куда более печальнее. Бану Бельген строгим взглядом прошлась по ней и села напротив, вместо комиссара. — Спасибо, комиссар, вы можете идти, - при каждом её слове внутри Эдже будто что-то обрывалось. — Будет лучше, если я останусь, - тот повиноваться не спешил. — Я хочу побеседовать с госпожой наедине, - Бану хватило одного лишь взгляда, чтобы тот наконец ушёл. И когда они остались одни, Эдже запаниковала ещё больше. Её поведение выдавали пальцы, что нервно теребили края рукавов пальто. — Догадываетесь почему вы здесь? - поинтересовалась Бану внимательно глядя на Эдже. — Нет, - Эдже на полном серьёзе полагала, что отрицание лучшее, что могло ей помочь в конкретной ситуации. — Хотелось бы знать, за что ваш комиссар чуть ли не силой приволок меня сюда. Скрестив руки в замок, Бану лишь терпеливо вздохнула, явно разочарованная ответом. — Эдже, вы не глупая женщина. И явно не плохой человек, - неспешно, Бану достала из своей папки, с которой пришла, конверт. — Я бы очень хотела найти с вами общий язык, - она протянула конверт. — В противном случае я буду вынуждена поступить иначе. Перед тем как взять конверт Эдже с опаской посмотрела на Бану. Нервно сглотнула и наконец достала содержимое. Когда Эдже увидела компрометирующие фотографии, её руки затряслись так, что это было невозможно ничем скрыть. Возникло такое чувство, что наступил конец всему. — Госпожа прокурор, это вовсе не то… - пытаясь оправдаться, она ставила себя в ещё более скверное положение. Но Бану её тут же перебила. В конце концов у неё был другой план, нежели учинить расправу над ней. — Тот, кто сделал эти фото - явно вам всем недруг, - сказала Бану всё тем же размеренным голосом. На удивление он звучал успокаивающе. — Но сейчас речь пойдёт не об этом. В первую очередь я хочу знать правду и только правду о случившемся. Особенно причастность к этому происшествию господина Четина. Понимая, что тут глупо уже что-либо отрицать, Эдже собралась с духом и поведала прокурору о том ужасном вечере. Она рассказала всё последовательно: как девушка её брата напилась, как они повздорили и та чисто случайно упала с лестницы, сломав себе шею. Не забыла Эдже упомянуть о том, что находилась тогда в состоянии аффекта от произошедшего. — Почему вы сразу не позвонили в полицию? - задала резонный вопрос Бану, смерив Эдже всё тем же строгим взглядом. — Рассказали бы тоже самое, но только своевременно. — Не каждый день попадаешь в такие ситуации… - тихо произнесла Эдже. — Я испугалась. — Чья была идея избавится от трупа? — Мы пришли к такому выводу, потому что я… Как только Эдже снова начала мямлить, терпению Бану пришёл конец. Складывалось такое впечатление, что эта особа вовсе не собиралась облегчить положение ни себе, ни другим. — Хорошо, я спрошу иначе, - встав с места, Бану налила стакан воды из кулера и передала его Эдже. Та с опаской, но взяла стакан из рук прокурора, сделала глоток. — О ваших близких отношениях с господином Полатом я в курсе. Кем вам приходится второй персонаж на фотографиях? Тем не менее глоток воды успокаивающе на Эдже не подействовал. Девушка уставилась на прокурора испуганным взглядом, стараясь ответить, не вдаваясь в подробности. — Мы дружим много лет. — Всего лишь? - Бану прищурилась с явным недоверием. — Ваша дружба стала поводом отменить помолвку с женихом? — Моя личная жизнь касается только меня, госпожа прокурор, - несмотря на страх, Эдже решила напомнить той о рамках дозволенного. — Ваша личная жизнь меня не интересует, - Бану тут же одернула Эдже. — По факту вами совершенно тяжкое преступление. - вернувшись к рабочему столу, она оперлась на него руками и в последний раз призвала Эдже к разуму. — Я обязана дать этому делу ход. Но у меня есть иное предложение. Выслушать готовы? И хоть Эдже до этого момента смутно была знакома с Бану Бельген, однако, та не вызывала у неё ассоциации, что в этом случае можно договориться. Даже если у прокурора имелись некие чувства к Четину, которые Эдже заприметила еще давно. — Да, - тем не менее ей ничего не оставалось кроме как согласиться. — Сотрудничество с полицией поможет вам выбраться из этой истории без тяжких мер наказания. К тому же, - Бану сделала специальный акцент. — Ваше согласие поможет и господину Четину. Кажется, теперь Эдже понимала куда та клонит. Было бы наивно предполагать, что полиция совсем не интересуется личностью Керема. К тому же фотографии, сделанные во время той передряги с Гюнеш, несли в себе точный посыл: кто-то хотел их подставить. Пока Эдже задумалась о том, кто это мог быть, Бану взяла папку с досье. Внутри снова были фотографии, только уже лиц каких-то непонятных мужиков. — Кизим Альянак – наркокурьер. Застрелен, - говорила Бану демонстрируя портретные фотографии. — Лоту Пекер - лидер одной из уличных банд. Застрелен. Ферит Йылдырым – банкир. Его нашли недавно с перерезанным горлом прямо на свадьбе собственной дочери. Все эти люди были убиты Керемом Эрсоем, вашим близким другом. — Есть доказательства? - смотря исподлобья спросила Эдже. — Что это он убил их всех? К сожалению, для самой Эдже доказательства и не требовались. Будто она не знала, чем помышляет Керем… — Полиции пока не удалось доказать его вину. Поэтому я прошу помощи у вас, Эдже. — То-есть мне крысой стать… - девушка горько усмехнулась. Да, на сей раз она влипла по-крупному. — Не будем использовать бандитский сленг. Ваше содействие поможет нам в разоблачении преступной группировки. — И вы будете готовы закрыть глаза на это? - Эдже указала взглядом на те самые фотографии, лежащие на столе. — Если вы согласны, то я в свою очередь обещаю, что ни вас, ни господина Четина это дело не коснется. — Щедрое, конечно, предложение… - Эдже больше и ответить было нечего. Ясное дело, что прокурор жаждала справедливости. И где-то Эдже могла с ней согласится, преступность должна караться по закону. Однако, тут сплошные двойные стандарты: сдай властям других и спаси свою шкуру. — Так, вы согласны? - Бану выжидающе смотрела на Эдже, при этом она не чувствовала себя шантажисткой. Её предложение было вполне оправдано и действительно являлось щедрым в такой ситуации. Однако, Эдже ничего ей не отвечала. — Эдже, я протягиваю вам руку, не лишайте себя и других людей, не заслуживающих наказания такой возможности. Вот вам моя визитка. Созвонимся. Молчание Эдже прокурор сочла за согласие. Перед тем, как уйти, Бану сказала ещё кое о чем, изменившись при этом в голосе: — И ещё…о нашем разговоре господин Четин знать не должен. Надеюсь, вы меня поняли.***
Когда в городе моросил дождь, чайки, вальсирующие над водами Босфора, кричали громче обычного. Эти птицы будто выдавали своё смятение: могли затаиться от непогоды в соломенных убежищах, но нет, они необычайно преданы, не хотят отлетать от Босфора и не боятся, что их привычную умиротворенность омрачат холодные капли неба. Керем смотрел на них, сидя на небольшом каменном фундаменте под мостом и всё пытался понять отчего эти птицы так упрямо продолжают кружить над Босфором. Погода испортилась окончательно. Поднялся сильный ветер. Некогда ещё голубое небо, почти затянули беспросветные тучи. Эта серость давила на Керема как никогда раньше. После случившегося в одном из клубов Галата ему особенно опротивело то, о чем он, итак, уже давно догадывался. Вся эта грязь прилипла к Керему без его согласия и отмыться от неё было весьма сложно. В какой-то момент он даже подумал, что этого сделать почти нереально. Керем столько лет жил с внедренными ему ориентирами, что сейчас даже обижаться было не на кого. Он сам, дурак, повёлся. Эдже была права: выбор полностью его. Поэтому и ответственность нести самому. Очередной мелкий камешек полетел в воду. На дне пролива ему будет самое место. — Не хочу отвлекать тебя от самобичевания, но у меня в машине всё ещё сидит ребёнок, нанюхавшийся дури. Голос Бахар едва ли можно было услышать из-за грохота метрополитена над головой. Керем не обернулся к ней, тогда Бахар присела рядом с ним. Вытянув ноги, она начала разглядывать свои сапоги на шнуровке с большой подошвой совсем как у солдата. Некоторое время они просто молча сидели. Каждый думал о своём, но знаменатель их проблем оказался совершенно одинаков. — В нашу последнюю встречу Эфсун сказала мне, что хотела бы жить не так, как она жила, - Керем нарушил молчание, сопровождаемое звуками проезжающих над головой машин и криком чаек. — В её глазах считывалось раскаяние. Она хотела начать всё заново, я даже поверил, что у неё это получится, - горько улыбнувшись воспоминаниям о последнем разговоре с Эфсун, Керем бросил в воду ещё один камушек. — У меня тоже возникают подобные мысли, но чем больше я думаю, что выберусь из этого дерьма, тем глубже я в нём тону. — Мне знакомо это чувство, - откровенность Бахар вырвалась сама собой. Сейчас она воспринимала Керема не как врага, от которого нужно было избавиться через всякие сомнительные советы бабули, а как человека, который тоже сделал глупость и теперь сожалеет, но исправить никак не получается. — Особенно противно становится в те моменты, когда наступает прозрение на всё, что я творила. Между ними вновь повисло это тягучее молчание, когда вроде хочешь что-нибудь сказать, но совершенно не знаешь что. Повернувшись к Бахар, Керем пристально посмотрел на её профиль. Было в ней что-то до боли знакомое, родное. Перед глазами тут же возник образ Айсель. Вспоминая о сестре, Керем часто размышлял над тем какой она бы стала, если бы не погибла. А теперь ответ сидел рядом с ним. Внешне уж точно. — Мне жаль, что мы познакомились при таких обстоятельствах, - сказал Керем, всё ещё глядя на неё. Бахар улыбнулась краешками губ и даже немного зарделась, так как его фраза прозвучала весьма двусмысленно. — Если бы не это, мы вообще не познакомились бы, - ответила она в своей привычной манере, при которой хотела казаться умнее собеседника. — Не зазнавайся, - он усмехнулся, понимая, что Бахар смутилась. — Могла бы просто сказать, что разделяешь мою симпатию. — Оф, твоя самоуверенность меня раздражает! - под своим недовольством Бахар скрывала ещё большее замешательство. Флирт с мужчинами никогда не был сильной стороной Бахар. Общаясь, с противоположным полом она всегда испытывала некий дискомфорт, особенно с теми, кто ей откровенно нравился. На этот раз Бахар не испытывала неловкости, однако, меньше от этого смущаться не перестала. Посидев ещё немного без лишнего трепа, Бахар поднялась на ноги и уже собиралась оставить Керема и дальше наслаждаться своим одиночеством. Ему сейчас нужно было побыть со своими мыслями наедине, а не выслушивать чужие нотации. К тому же не ей его судить. Керем попросил Бахар об одолжении: ту девчонку, что вытащили из бара, необходимо было доставить по одному адресу. Бахар согласилась без лишних вопросов, не себе же домой её было везти. Бабушка бы точно не оценила беглых малолетних проституток. Напоследок Бахар сочла выразить одну мысль, которая занимала её в последнее время. — Керем, я не знаю, что у вас с этим Арифом происходит, - говорила она, смотря на него сверху-вниз. — Но он страшный человек. И явно, многое от тебя скрывает. «Куда уж ещё больше?..» - с неприкрытой злостью подумал он. Однако, Бахар была права. Всё, что пока ему удалось узнать - верхушка айсберга. Дальше правда может оказаться ещё страшнее.***
На следующий день Дефне нетерпеливо ждала, когда закончатся все уроки. После школы девушка чуть ли не бегом отправилась домой с одной единственной целью: — Приготовила?! - сбивчивым голосом поинтересовалась Дефне у своей тётки, вбежав на кухню. Та как раз достала из духовки свежеиспеченную медовую пахлаву. — Приготовила, - ворчливым тоном ответила тетя, поправляя на голове платок. — Куда ты так торопишься? Или же твоя подруга страдает дефицитом калорий? Не обращая внимание на то, что та бубнила, Дефне достала из шкафчика пластиковый контейнер, что был побольше и начала перекладывать пахлаву с помощью деревянной лопатки. Крошки, что остались на блюде, Дефне собрала пальцами и съела. Тётя лишь фыркнула. — Со свекровью эти трюки не пройдут. — Чтобы ей пусто было, - засмеялась Дефне, закрывая контейнер крышкой. — Как и её сыночку. Дефне как можно быстрее переоделась из школьной формы в обычные джинсы и водолазку. Прихватив с собой пахлаву, девушка сказала всем домашним, что уходит к подруге и вернётся через пару тройку часов. Так как отца дома не было, возражать особо никто не стал. На самом же деле пахлава предназначалась вовсе не выдуманной подруге Дефне и её родителям. От этой мысли девушку бросало в жар, а на лице появлялась загадочная улыбка. Благо тётушка никоим образом её не раскусила. До места своего назначения Дефне добралась пешком. Она вообще любила пешие прогулки по городу, а в этот раз и случай выдался особенный. Сидя в кресле и закинув ноги на старенький журнальный стол, Селим заворожено играл в тетрис «Супер Марио», что нашёл в закромах вагончика на АЗС. Девайс прошлого столетия вызвал у него самый настоящий восторг. Однако, когда Селим случайно увидел из маленького, запыленного окошка силуэт знакомой девушки, тетрис тут же остался не у места. — Дефне? Что ты тут делаешь? - Селим из-за своего волнения на первый взгляд казался не слишком доброжелательным. Да и в целом дочери босса на заправке было не место, особенно при любопытных взглядах парней с диковатыми повадками. Стараниями Джалиля, Селим отныне был вынужден терпеть их рядом с собой. Те работали чуть ли не за кусок хлеба, почти не знали турецкого и частенько хамили клиентам. Джихангир лишь пожимал плечами, говоря о том, что им почти не нужно платить. Селим же счёл такое поведение очередным прогибом. — Мы с моей тётей готовили пахлаву, - скромно улыбнувшись, Дефне протянула контейнер Селиму и опустила глаза. — Нам слишком много. Решила занести и тебе. Вот… Парни, что всё это время наблюдали за ними начали между собой перешептываться. Селим понял, что знак весьма недобрый. Кто знает, что они потом наплетут Джалилю. — Э-э…спасибо, конечно, - он начал мяться, не зная, как реагировать на такую ситуацию. Ясно же, что Дефне не носит пахлаву всем отцовским друзьям. — Я как-то сладкое не очень люблю… — Кто не любит пахлаву? - Дефне искренне удивилась. На лице читалось расстройство. — Тем более я же от всей души. Злиться на Дефне было очень трудно. Девушка же не знала, что прямо сейчас за их спинами перешептывались прихвостни её ненормального женишка. — Ну хорошо, спасибо, - Селим решил, что будет гораздо проще взять у неё эту чертову пахлаву. Однако, даже сделав это, Дефне уходить не собиралась. Она чуть приподнялась на носочки и с непосредственной любопытностью заглянула внутрь вагончика. — Папа говорил, что из-за проблем с кем-то тебе приходится здесь ночевать. — Это уже в прошлом, - Селим переминался с ноги на ногу. Ему необходимо придумать способ спровадить её и как можно быстрее, потому что возмущения афганцев становились всё приметнее. — Как раз сегодня уйду пораньше. — Правда? А во сколько? Может вместе пойдём, я бы подождала. Положение Селима становилось всё печальнее. Он прикрыл глаза и медленно перевел дух, чтобы не закричать на паршивцев возле колонки. Даже если бы они не являлись прихвостнями Джалиля, Дефне всё равно не должна была здесь находится. — Зачем ты всё это делаешь? - спросил Селим, глядя девушке прямо в глаза. — В каком смысле? - Дефне невинно захлопала ресницами, однако, посыл до неё наконец начал доходить. Девушка обернулась назад и разочарованно поджала губы. — Ты прав, - со вздохом сказала она. — Могут пойти слухи. — Вот именно. Не думаю, что тебе нужны лишние проблемы. Не сразу, но Дефне всё же поняла безрассудство в своем поведении и ушла. Селима кольнула совесть, когда он смотрел вслед расстроенной девушки. Возможно, она действительно просто хотела поделился излишками пахлавы, а Селим вот так с ней грубо обошелся. «Ага, и предложение уйти отсюда вместе, тоже чисто случайно из неё вырвалось» - скептически подумал он, собираясь домой. Несмотря на всю симпатию к девчонке, Селим как-то не спешил радоваться её знакам внимания. Даже если бы Дефне не была сосватана отмороженному Джалилю, вряд ли бы он позволил себе лишнего. Отношения - штука сложная, а с юной девчонкой, у которой голова наверняка забита всякой романтической фигнёй, и подавно. Закинув себе на плечо рюкзак в котором почти ничего и не находилось, Селим вышел из вагончика и собирался его закрыть. Топливо почти не оставалось, новая партия по словам Джихангира задерживалась, поэтому оставаться на заправке до вечера Селим не счёл нужным. — Уже уходите, господин Селим? За спиной послышался тот самый голос, от которого Селима воротило даже больше, чем от голоса Арифа. Вынув ключ из замочной скважины, он набрался терпения и ответил: — Мне жаль, но вы опоздали. - украдкой Селим хмыкнул, глядя на важный вид Джалиля. — Да и ещё и без машины… Топливо куда залить интересно? На его дерзость Джалиль расплылся в не самой приятной улыбке и двинулся вперед, к Селиму. — Я бы тебе сказал куда… - цокнул он. Выражением лица Джалиль сейчас напоминал шакала. Да и поведением своим от не отличался от четвероногих собратьев. За его спиной собрались все те же знакомые физиономии, что проводили с Селимом целые дни на заправке. Селим ожидал чего-то подобного. В конце концов ситуация с Дефне и правда оказалась не слишком приятной для её жениха. Однако, он до последнего надеялась, что Джалиль если уж и будет разбираться, то с глазу на глаз. Одним кивком Джалиль дал команду напасть. Четверо на одного. — Ты или очень смелый, или очень тупой, - Джалиль рассмеялся, когда его друзья избивали Селима ногами. Селим сплюнул кровь, что подошла к горлу. Тело ломило от ударов, но пасовать он вовсе и не думал. — Чего ещё можно ожидать от такого, как ты… - хрипло протянул Селим. — Драться один на один - кишка тонка. За свои слова он тут же получил очередной удар ногой. — Пока ещё не слишком поздно, извинись, - гаркнул Джалиль. — Перед кем? Кучкой ублюдков? И не подумаю! — Ну ты сам напросился, ушлепок, - чтобы выразить своё глубочайшее презрение Джалиль плюнул в Селима и сказал что-то на родном языке своим парням. Те, как будто и ждали приказа сорваться с цепи окончательно. Один из них, самый крупный, взял в руки без дела валяющуюся арматуру. Трое других держали Селима, так что бы он и пошевелится не мог. Его левую ногу заломили назад. Один удар и Селим почувствовал адскую боль.***
Айше немного оторопела при появлении на пороге дома молодой женщины в строгом, но так чудесно сидящем по фигуре костюме чёрного цвета. — Добрый вечер, меня зовут Бану, - мило улыбнулась ей та. — Могу я увидеться с господином Четином? Несмотря на мгновенно возникшую симпатию к этой Бану, Айше бросила суровый взгляд на охранника, что подпирал ворота. После ареста хозяина дома, все кто следил за порядком как-то лихо исчезли. Да и Четин не хотел видеть, как он выразился «бандитские рожи». Однако, в столь неспокойное время парочка грозных мужчин у входа в особняк не помешала. Жаль, что остались только идиоты. — Вы, собственно, кто? - перед тем как запустить гостью в дом, Айше резонно поинтересовался её личностью. Бану уже хотела было ответить, не особо вдаваясь в подробности. Всё-таки говорить о своей принадлежности к аресту Салиха было лишним, той кто здесь жила. Но её проблему решил сам Четин. — Бану?! - он искренне удивился её появлению в своём доме и тут же попросил Айше сделать им чай. Домоправительница то и дело оглядывалась на них, всё ещё ожидая пояснения. По итогу ей пришлось сделать то, о чем просил Четин. Они расположились в большой гостиной, где потрескивал камин. Бану сразу же заметила, что на одном из кресел лежала открытая книга обложкой вниз. — Что читаешь? - издалека начала она, хотя ей и правда было интересно. Всё же с Четином Бану была знакома чисто в деловом формате. Ей бы хотелось узнать о нём побольше, как о человеке. — После всего сумасшествия, захотелось немного отвлечься, - взяв книгу с кресла, Четин закрыл её и указал Бану на диван. Та успела заметить только, что на обложке был указан Конан Дойль. — Сейчас Айше принесёт нам чай. Жаль, что Четин так и не ответил на прямой вопрос о предпочтении в литературе, но Бану настаивать не стала. Несмотря на всё, у Четина существовали причины злиться, хоть он это всячески пытался скрыть. — Думаешь это я определила твоего отца в тюрьму Керкюк? - с неким подобием обречённой усмешки поинтересовалась Бану. — Признаюсь честно: у меня была такая мысль, - ответил он, сев напротив. — Просто твоя мама… — Что? - Бану его тут же перебила. Сейчас она смотрела на Четина с вызовом. — Из-за того, что моя мать кричала проклятия, ты решил, что я специально так сделала. Чтобы насладится своей местью в полном объёме. — Всё совсем не так, - меньше всего сейчас Четин хотел думать о подобном. По сути, Бану являлась единственной, с кем он может быть откровенен. — На самом деле проблема во мне. Как бы я не отрицал связь с отцом, но мне действительно трудно это пережить. Тем более после всего, что на нас обрушилось. Наверное, я лицемер, - Четин горько усмехнулся. — Мне было бы совсем не жаль другого преступника с мерой наказания. — Это вполне естественно. Речь ведь действительно о твоем отце. Но будь уверен, что я не имею к этому решению абсолютно никакого отношения. Я настаиваю на том, чтобы его перевели в Бурсу. В благодарность Четин лишь кивнул ей. В это время Айше принесла чай. — Четин, может познакомишь и меня с этой красивой госпожой? - не сводя взгляда с Бану, Айше села в свободное кресло, тем самым демонстрируя, что она не просто прислуга. — Так и быть, - улыбнулся Четин, понимая, что Айше сейчас сгорает от любопытства. — Бану - мой друг, мы познакомились в Анкаре. А Айше - женщина, которая вроде как была изначально приставлена к сестре, но так сложились обстоятельства, она и меня полюбила. На лице Бану появилась тёплая улыбка, когда она слушала о том, как Четин охарактеризовал Айше. Невооруженным взглядом можно было сказать, что они считают себя семьей. У Бану сразу же возникла мысль о том, что скорее всего Айше так же относилась и к отцу Четина. Не могла же она столько лет работать на их семью и ни капли не проникнутся к каждому. Бану почувствовала укол совести за то, что решилась прийти сюда. Вскоре Четину кто-то позвонил. Он сказал, что это рабочие дела при этом многозначительно посмотрев на Бану. Прежде, чем ответить на звонок он скрылся в коридоре. — Хороший парень, - со вздохом произнесла Айше. Женщина сложила руки на круглом животе и продолжила с грустью рассуждать: — Даже слишком хороший. Я всегда говорила ему, что не нужно быть таким уж правильным. Вот им и пользуются все кому не лень. Бану немного напряглась. Вряд ли Айше увидела в ней ту, которой можно излить душу. А значит она её предупреждала. — Уверена, что Четин не позволит никому относится к себе подобным образом, - сказала Бану. — За человечность я его больше всего ценю. Айше довольно улыбнулась. Она хотела выведать у Бану как можно больше информации насчёт их дружбы, однако, Четин вернулся в гостиную. Айше пришлось снова уйти, так как вид у того был слишком серьезным. — Звонил Ариф Фейман, - ответил он на немой вопрос Бану. — Он хочет обговорить подробности нашего сотрудничества. — Сотрудничества? - та удивленно выпучила глаза. От чего-то Бану показалось это всё слишком подозрительным. — Он рассматривает компанию в качестве застройщика на земле, которая состоит в его собственности. - пояснил Четин задумчивым тоном. — Возможно, его активность нам только на руку. — Согласен, но я всё равно не понимаю с чего бы…к тому же в суде этот тип нёс что-то очень странное… — А что насчёт Парса? Ему удалось вписаться в бандитскую тусовку? - за этот аспект Бану переживала больше всего, учитывая репутацию последнего. — Его проверяют, - сменив выражение лица, Четин вспомнил свой последний разговор с Парсом. Единокровный брат рвал и метал после того, как узнал, куда определили их отца. Он кидался громкими заявлениями, что убьёт каждого, однако, потом пришёл в чувства. — Совсем скоро намечается крупная поставка оружия. Парс должен будет сорвать планы полиции, защитив их товар. И хоть такая идея пришлась Бану не совсем по душе, но это был единственный шанс забраться в логово врага. — Хорошо, - кивнула она. — Я позабочусь об этом. Закончив обсуждать свои дела, Бану решила, что ей уже пора уходить. Она вовсе не планировала маячить перед глазами Четина просто так. К тому же ему сейчас необходимо время разобраться с собственными переживаниями. Но напоследок Бану решилась на откровение, которое, по её мнению, Четин должен был знать. — Знаешь, я очень горжусь тем, что у меня есть такой друг как ты, - сказала она, чуть улыбнувшись, возле входной двери. — И моё к тебе отношение не сможет омрачить ничто. Четин даже немного зарделся на то с каким чувством произнесла Бану эти слова. Получилось весьма интимно, прямо на грани. Да и ее взгляд нёс в себе весьма сакральный смысл. Однако, со стороны Четина оказалось всё довольно сухо. Он просто пожал ей руку и молча улыбнулся. Не показывая своего огорчения Бану - ушла. — Ну и дурак, - подвела итог стоявшая позади Айше. Обернувшись, Четин лишь недовольно цокнул, понимая, что та подслушивала.***
Когда Ариф предложил своему самому любимому из названных «сыновей» встретится в кафе, дабы обсудить кое какие дела, Керем воспринял это стечение обстоятельств хорошей возможностью наконец вытряхнуть из старика всю правду. Ариф отдал предпочтение месту, которое находилось в одном из самых старых построек Тарбалаши. После того, как вся власть района перешла в его руки, данное кафе открылось исключительно ради вот таких встреч. Никто из ныне живущих, включая того же Керема или Джихангира не знал, где живёт Ариф. Иногда возникало чувство, что у него вообще нет постоянного места жительства. — Знаешь, зачем я позвал тебя, сынок? - как всегда хриплым голосом спросил Ариф, сидя за маленьким столиком напротив Керема. У того при упоминании «сынка» кровь забурлила ещё сильное, чем прежде. Керем понимая, что молчит уже излишне долго, буравил Арифа взглядом. Он искренне недоумевал насколько нужно набраться наглости, чтобы после всего совершенного, Ариф вот так просто сидел и строил из себя того, кем он хотел казаться в глазах Керема. Но нужно было что-то ему ответить: — Причин может быть сразу несколько, верно? Ариф только и усмехнулся на излишнюю серьезность парня. — Действительно. В нашем случае есть многое, что обсудить. Как обстоят дела с Селимом? Вы ещё в ссоре? — Селим недалекий баран, с ним у меня нет ничего общего, - продолжал уверять Керем по поводу их разлада с другом. — А что насчёт его сестры? - тем временем Ариф хитро прищурился. Он знал почти всё о страстном романе. Именно Ариф с самого начала внушал, что ей не место рядом с ним. — Я слышал девушка вернулась в город. Вы с ней общаетесь. — Если мы сейчас будем вспоминать обо всех, с кем я общаюсь, боюсь до утра не управимся. И вновь Керем довёл старика до скрипучего смеха, который тут же сменился суровым взглядом. — Как только заключим сделку с афганцами, я найду тебе хорошую девушку и поженю вас, - об этом Ариф сказал таким тоном, что становилось ясно - возражения не принимаются. Пусть такое хамство в очередной раз взбесило Керема, но вида он продавать не стал. Не за этим он пришёл с ним навстречу. — Дай Бог сделка состоится, - весьма нарочито произнёс Керем. — Иначе все старания - коту под хвост. Ариф смотрел на Керема тем самым взглядом, который удостаивался лишь один человек на свете - его старший сын. — Когда ты пришёл ко мне, ты был замкнутым и проблемным ребёнком. Сейчас же я вижу, как ты вырос. К твоим словам прислушиваются. В это самое время, Керем принял расслабленную позу, откинувшись на спинку стула. Его правая рука как бы невзначай опустилась под стол, левую Керем держал на столе. — Всё благодаря тебе, - глухо сказал он, очень медленным движением наводя пистолет с глушителем на пах Арифа. Оружие Керем заблаговременно держал в кармане куртки, висевшей на спинке стула. — Благодаря тебе я на вершине горы. — Да… - протянул старик, будто пробовал на вкус выдержанный годами напиток. — Человек забывает гору, на которую поднялся, но никогда не сможет забыть камень, об который он споткнулся. Было во взгляде Арифа что-то, что наталкивало Керема на мысль будто тот специально ходит по лезвию ножа, получая от этого удовольствие. Как жаль, что Керему не удалось раньше увидеть в нём самого настоящего психопата, а не просто дядьку с пушкой. — Так может и не стоило вообще забираться столь высоко. Керем уже почти приставил пистолет к Арифу, как его планы внезапно сорвались. — Мне нужно увидеть брата Керема! Нужно увидеть! У входа в кафе Аяз, тот самый парень с аутизмом, умолял одного из охранников, что пришли с Арифом, впустить его. Охранник сдерживал разбушевавшегося парня от чего тот кричал ещё громче. — Не трогай! Не трогай! Я не люблю, когда ко мне прикасаются! Пистолет пришлось убрать обратно в карман куртки. Под тяжёлым взглядом старика, Керем вышел из кафе. — Аяз, парень, что происходит? - спросил он, жестом показывая охраннику исчезнуть. — Брат! Случилась беда! Там… - от переполняющих эмоций Аяз стал запинаться. — Там… Брата Селима избили… Они сломали ему ногу и бросили прямо на заправке! Реакция Керема была чуть заторможенной. Он внимательно посмотрел на Аяза, чтобы убедиться в подлинности его слов, а затем обернулся и увидел через окно Арифа. Тот тоже следил за происходящим, и в какой-то момент на его лице мелькнула улыбка. Керем воспринял это как вызов.***
Несколько дней спустя Последние события вымотали Эдже настолько, что ей пришлось взять отпуск за свой счёт. Сначала шантаж прокурора, которому Эдже всячески пыталась противостоять, но понимала, что её прижали и запасного выхода, увы, нет. Затем она узнала от тёти Зейнеп, что к той приходила какая-то женщина и от имени Керема просила позаботится о курдской девочке-подростке, что, судя по всему, подверглась сексуальному насилию. Так как Зейнеп одна из немногих в Фатихе знала язык курдов, на неё и была возложена эта миссия, чему естественно она была не слишком рада. Эдже в своей привычной манере сразу же предложила обратится в миграционную службу. Девчонка была такая потерянная и запуганная, что вела себя диковато. Но несмотря на свалившиеся проблемы, Зейнеп начала проникаться к той. И последнее, что вывело Эдже из хрупкого равновесия стал, конечно же Селим. Она узнала о случившемся поздно вечером: Керем постучался в дом и без лишних церемоний сказал, что им срочно нужно в больницу. Приехав туда, доктор сообщил им, что у Селима открытый перелом конечности, нужна срочная операция. Сказать, что у Эдже после этого случилась истерика - ничего не сказать. Керему пришлось силком затащить её в машину, потому что она набросилась на него с кулаками прямо посреди больничного коридора. В том, что случилось с братом Эдже винила исключительно его. В итоге операция у Селима прошла успешно. Сейчас предстоял долгий курс восстановления. Перед тем как отправится снова в больницу, Эдже приняла душ и завернувшись в махровое полотенце пошла в свою комнату, чтобы там уже одеться. При выходе из ванной комнаты девушка столкнулась с Керемом. Видимо он решил, что в больницу они поедут вместе. Он просканировал её с ног до головы. — Так и не научилась закрывать дверь на замок, - Керем нахально улыбнулся, продолжая смотреть на коротенькое полотенце, едва прикрывающее тело Эдже. Вместо смущения он удостоился грубого ответа: — Тебя что ли мне бояться?.. Ради приличия мог бы хотя бы не пялиться так. Шагнув к ней навстречу, Керем почти не оставил между ними расстояния. Обнаженными лопатками Эдже почувствовала холодную стену и покрепче прижала к себе полотенце. Взгляды друг на друга были крайне напряжены. — Я помню каждую твою родинку, - прошептал он, так близко что Эдже чувствовала его горячее дыхание на своей шее. — Что с того, если и посмотрю? У Эдже вновь возникло это ощущение будто она в клетке и ей там даже весьма комфортно. — Не нарушай границы, - буркнула она, толкнув его в грудь. Керем дождался Эдже внизу. На флирт особого настроения не было, к тому же он пообещал ей, что подождёт с решением, не давя. Всю дорогу они в основном ехали молча. Эдже была полностью погружена в свои мысли, поэтому не замечала, что и Керем тоже чем-то озабочен. В голове девушка постоянно прокручивала свой разговор с прокурором. По-хорошему этот вопрос нужно было решить с Четином. Вряд ли он одобрил шантаж своей знакомой даже для того, чтобы просто испортить жизнь противнику. Эдже отказывалась верить в подобное. Но после всего, что произошло, идти и жаловаться Четину на Бану Бельген со её стороны было бы просто свинством. А значит эту проблему ей необходимо решить как-то самой. — О чем задумалась? - Керем всё же заметил, что не только у него настроение ниже плинтуса. — Да так… - поджав губы ответила Эдже. Ну не могла она просто так взять и настучать на него. А сказать правду тем более. — Хочу Селима поскорее увидеть. С последним желанием проблем не возникло. Выяснив на стойке регистрации в какой палате сейчас находится Селим, Эдже и Керем поднялись на третий этаж, в травматологию. Палата оказалась одиночной. На тот момент, когда они вошли, медсестра делала перевязку, а Селим лишь сцепив покрепче зубы ждал, когда вся эта больная процедура закончится. Когда он увидел Керема и Эдже, его измученное лицо приобрело оттенок радости. Пришлось подождать пока медсестра не ушла и уже тогда Эдже крепко обняла брата, уткнувшись в его плечо. — Да будут прокляты те, кто сотворил с тобой такое, - шмыгнув носом сказала она. — Животные… — Нет бы сказать что-нибудь приятное мне, ты сразу проклятиями сыпать, - Селим улыбнулся, всё ещё обнимая сестру и посмотрел на друга. — Что вы в самом деле… Я же не умер. — Только этого не хватало! - Эдже наконец отстранилась и сидя на краешке больничной кровати тяжело вздохнула. — Вы, итак, со смертью уже почти что на «ты». Керем сел рядом в кресло для посетителей и спросил о самом важном: — Кто с тобой так обошелся, брат? Подозрение упало сразу на Арифа. Теперь Керем не сомневался, что тот способен на любую подлость, лишь бы ему никто не мешал. — Джалиль, - ответил Селим с нескрываемым гневом. — Сукин сын побоялся со мной лично выяснить отношения, поэтому натравил на меня своих ублюдков, которых так любезно Джихангир согласился пристроить. Невольно сжав кулаки, Керем прошёлся взглядом по перебинтованной ноге. А Эдже округлив глаза, ждала более подробных пояснений. — Джалиль - это тот, кто хочет женится на Дефне? Какие у него проблемы с тобой, брат? - Эдже занервничала, понимая, к чему это всё могло привести. — Он просто психопат, - ответил Селим. Однако, такое объяснение её совсем не устроило. — Люди не ломают просто так другим людям ноги! — В том-то и дело, что его и человеком язык не повернется, назвать, - сказал Керем, после того как унял свою ярость, рвущуюся наружу. Сейчас лишние эмоции были ни к чему. Он резко встал с места и засунув руки в карманы брюк стал задумчиво ходить по палате, чем раздражал Эдже ещё больше. — Сестрёнка, может сходишь мне за апельсиновым соком? - поняв, что им необходимо было переговорить с глазу на глаз, Селим попытался сплавить Эдже. — Жуть как хочется. Прищурившись Эдже ещё с минуту, недоверчиво смотрела на брата, как бы сообщая о том, что и она вправе знать, о чем сейчас пойдет разговор. Но переубедить их так и не удалось. — Ладно, - сдалась она. — Скоро буду. Керем начал говорить только тогда, когда убедился, что Эдже не подслушивает их за дверью. — Я всё выяснил, - напряженно произнес он. — Ариф убил Эфсун и пытается сейчас избавится от тебя. — Чудесно… - у Селима даже не осталось сил удивляться на этого типа. — Только одно в толк не возьму: чем ему я помешал? — Однажды он сказал мне, что если я хочу быть как он, то близкие люди будут только мешать. Они станут моим слабым местом, по которому можно будет нанести сокрушающий удар. — Послушай, он реально псих! - и всё же Селим нарушил рекомендации доктора не нервничать, только потому что боялся одного: — Брат, ты же не такой. Я знаю тебя. Есть поступки, которые не делают тебе чести, но это всё равно не одно и тоже по сравнению с этим гадом. — Оправдать меня пытаешься, - Керем усмехнулся с долей горечи. — Я запутался, - он снова рухнул в кресло и уставился в пол. — Всё во что я верил - оказывается таким редкостным дерьмом…противно от самого себя… Селим лишь вздохнул. И ему было знакомо это чувство, правда не в такой мере, но всё же. Единственное, что он хотел — это чтобы у них обоих появился шанс на лучшую жизнь. — Не хандри, - сказал Селим. — Сейчас нужно думать о том, как остановить этого ублюдка. — Ты прав, - кивнув, Керем понял, что то, что он собирался совершить в кафе - полный бред. Ариф не тот, кого можно запугать пистолетом. Тут нужна стратегия получше. — Селим, я хочу, чтобы вы с Эдже на время уехали в Ялыкёй. Пока меня не будет в городе — это единственное безопасное для вас место. — Куда ты собираешься? - беспокойно поинтересовался Селим. — Мне нужно поговорить с Салихом. — Салих Полат? - это имя казалось Селиму уже каким-то мифом. — С чего ты взял, что он вообще будет с тобой говорить? Да и как…я слышал о его приговоре, вряд ли тебе дадут с ним увидеться. — Есть люди, которые организуют мне с ним встречу, за это не беспокойся. Ты самое главное не влипни в ещё одну историю. И Эдже береги. - лицо Керема смягчилось, но при этом на нём считывался откровенный страх. — Если с вами что-то произойдёт, то я вообще свихнусь. В этот момент Селим вспомнил, как когда-то они много лет назад сидели в каком-то баре и Керем признался, что ближе людей, чем Селим и Эдже у него нет. Тогда они поклялись, что останутся семьей несмотря ни на что. В принципе так оно и получилось. — Не дрейфь, - улыбнулся Селим, похлопав Керема по плечу. — Я хоть и слегка поломанный, но не позволю обидеть сестру. Только вот скажи мне на чистоту, - на смену улыбке пришло хмурое выражение лица. — С Эдже давно всё ясно… А ты? Я ведь знаю, что между вами происходит. К чему это всё приведёт? — Пока я не разберусь с Арифом, Эдже не место рядом со мной, - сказал Керем без доли сомнения. — Я дал время ей подумать. На что Селим хотел громко рассмеяться. Его сестра была явно не той девушкой, которая будет думать, как поступить с любовью всей её жизни. — Надеюсь на твоё благоразумие, - сделав акцент именно на этом, произнес Селим. — На моё мнение вам всё равно плевать. Вернувшаяся в палату Эдже заставила их резко замолчать. В руках она держала сразу два картонных стаканчика с соком. Вслед за ней вошла Дефне. Вид у той был будто она сейчас упадёт к переломанной ноге Селима и начнет каяться. Эдже смерила Дефне строгим взглядом, но отдав ей сок, кивнула в сторону Селима. Между ними произошёл немой диалог, после которого Эдже предложила выпить Керему с ней кофе в больничном кафе. — Что ты ей сказала? - спросил Керем, когда они вместо кафе вышли на улицу. — Девчонка сама не своя. — Дефне призналась мне, что это она виновна в случившемся, - холодно произнесла Эдже. На глаза ей попалась лавочка в небольшом сквере напротив больницы, народу там не было. — На фоне ревности её психопат избил Селима. — Не из-за ревности это, - тяжко вздохнул Керем, предложив сам ей присесть на ту лавочку. — Знаю… Я больше всего боюсь, что однажды Селим влипнет в историю, из которой не выберется живым. Такого не случится, я обещаю, - уже сидя, Керем взял её прохладную ладонь в свою и крепко сжал. — Сколько всего ты мне обещал, - противится его порыву Эдже не стала, наоборот второй рукой накрыла его и печально улыбнулась. — Наверное, это так не работает. Но я и не хочу больше верить в сказки, которым точно не суждено сбыться. Будет намного честнее, если ты мне скажешь правду. Ведь всё, что с тобой происходит началось намного раньше, чем конфликт Селима с цыганами, верно? Эту мысль Эдже держала в голове уже очень давно, но только после разговора с прокурором ей захотелось знать всё, что Керем не договаривал. Раньше она просто боялась спрашивать о подобном, думала, что весь придуманный ею мир с ним рухнет без шанса на восстановление. Однако, всё и без того было плохо. А его признание сейчас могло помочь принять верное решение. Керем на удивление противится не стал. Да, он предпочитал не рассказывать Эдже обо всём, что с ним происходило, но если у них действительно есть возможность начать всё заново, то стоит быть честным. — Тот человек, который принёс в мою жизнь одни проблемы появился ещё в детстве, - сказал он, пристально смотря Эдже в глаза. Она хотела одернуть руку, но передумала. — Ариф, да? - слегка дрожащим, но не от холода голосом спросила она. — Да. Он самый. Сначала просто приезжал, дарил какие-то подарки нам с сестрой, отец тогда ужасно ругался с ним. Я не понимал почему он так ненавидит его. Спрашивал, а в ответ получал только подзатыльники. Потом, когда отношения с родителями накалились до предела и я решил уйти из дома, Ариф помог мне. Через третьи лица грузил работенкой, как ты понимаешь не самой легальной. Но мне в то время было плевать, я брался за всё, лишь бы была крыша над головой и еда. Через некоторое время Ариф встретился со мной лично и сказал, что очень ценил моего отца, пока тот его не предал. Оказалось, что отец был лучшим другом сына Арифа, братьями себя считали. Только мой отец продал своего лучшего друга за пачку денег. Таким образом он хотел начать другую жизнь, - Керем всё же отпустил руку Эдже. Он выпрямил спину, смотря куда-то вдаль. — Конечно, нельзя осуждать человека, если тот захотел встать на путь исправления своих ошибок, но разве это оправдывает его поступок? - сейчас он будто говорил сам с собой. — Нельзя стать чистеньким, если ты виновен в смерти друга, которого называл братом. — Ариф захотел отомстить твоему отцу через тебя? – следующий вопрос Эдже был скорее риторическим. — Я и сам был не против, потому что люто его ненавидел. Мне в то время казалось, что хуже него в мире нет человека. А потом, когда понял куда попал - было поздно. — Ты кого-то убил?.. - с каждой минутой на Эдже находила всё большая дрожь. Ведь она столько лет была рядом с ним и не смогла понять, что же происходило на самом деле. — Он был таким же предателем, что и мой отец. На эмоциях и выстрелил. А дальше ты знаешь: я случайно встретил вас с Селимом, хотел отделаться от всей этой мокрухи, потому что жизнь с вами стала совсем иной. У нас были проблемы с деньгами, но по сравнению со всем остальным - это такая мелочь. — Ты не смог тогда отказаться только из-за денег? — Если бы… - Керем хмыкнул. — Всё намного сложнее, Эдже. Когда попадаешь в этот круг, то люди, которых ты любишь автоматически становятся слабым местом. Когда тебя похитили, я понял, чем рискую на самом деле. Потом арестовали Селима. Если бы не я, ничего бы этого не произошло. — Не знаю… Может и так… - Эдже призадумалась над теорией, что бы было, если бы она не познакомилась с Керемом. — Я не жалею, что в моей жизни появился ты. Пусть и со всеми вытекающими. Такое признание заставило его улыбнуться. Керем чуть склонился и нежно коснувшись подбородка Эдже, не отводя от неё глаз сказал: — Ты - самое лучшее, что было и есть в моей жизни. Я не хочу тебя снова терять. Эдже опустила взгляд, чтобы не выдать себя. Как же ей хотелось сейчас просто обнять его крепко-крепко, сказать, что и она хочет того же самого. Эдже останавливало не только обещание самой себе пока что не бросаться с головой в этот омут, но также её охватил стыд. Стыд за то, что она ещё размышляла над тем, как ей поступить в случае с прокурором. — Мне нужно вернуться к брату, - сказала Эдже, отпрянув от него.***
— Если ты меня будешь ненавидеть всю оставшуюся жизнь, я пойму, - Дефне от стыда не могла поднять глаза, когда они остались с Селимом наедине. Её маленькая шалость оказалась целой трагедией по всем параметрам. Когда до Джихангира дошли новости о том почему всё это случилось он пришел в ярость и чуть ли не накинулся на Дефне, благо тётка усмирила его гнев. На следующее утро выяснилось, что теперь Джалиль строил из себя оскорбленного мужчину, для которого брак с Дефне стоял под большим вопросом. Джихангир схлопотал от Арифа и за это. Но Дефне вовсе не спешила радоваться тому, что её жених соскочил. Пусть в сердце появилась маленькая надежда, однако разум твердил, что так легко девушке не отделаться. После того, как отец встретился с Арифом, Дефне было велено пройти унизительную процедуру для определения целомудрия. Сидя на гинекологическом кресле и утирая слезы, до Дефне окончательно дошло, что её воспринимали исключительно как кусок мяса. После того, как доктор выдал тетке заключение в письменном виде, Дефне не могла отойти от неё ни на шаг. Отныне у девушки существовала только школа и дом. Чтобы в тайне навестить Селима, Дефне выдумала историю о разболевшемся колене, которое она якобы повредила, играя в волейбол на физкультуре. Только получив одобрение от отца, тётка пошла вместе с ней в больницу, делать рентген. В ожидании снимка, девушка сказала, что ей необходимо посетить уборную. Тётушка, не отрывая глаз от экрана телевизора в холле больницы, по которому шёл очередной любовный сериал, положительно кивнула. Времени у Дефне было крайне мало, да и кроме слов о сожалении тут больше ничего не скажешь. Её порыв почувствовать себя обычной девчонкой, которой просто понравился парень из старших, закончился печально. — Не за что мне тебя ненавидеть, - Селим улыбнулся ей, поправляя двумя руками положение ноги в гипсе. Дефне помогла укрыть её тёплым пледом. — Но ты, хочу сказать - девчонка отчаянная. Ещё и в больницу ко мне пришла. — Ты из-за меня пострадал. Разве можно иначе? — Хватит себя винить. Моя мама всегда говорила, что если что-то случается, то это для чего-то нужно. Дефне все же посмотрела Селиму прямо в глаза. На щеках появился румянец. Она то рассчитывала, что он её пошлёт куда подальше. Это было бы справедливо. Однако, Селим чуть ли сам её не успокаивал, что никак не могло не отразиться на Дефне. Сердце затрепетало будто крылья бабочки. — Мне нравится эта теория, - улыбнулась девушка. — Пожалуй, надо будет воспользоваться. Селим не хотел и дальше развивать эту тему. У него возникло чувство, будто Дефне приняла правила игры. Но и винить ее за это невозможно, потому что он до сих пор считал, что ответственность за этот абсурд с браком полностью лежит на Джихангире. Вскоре вернулась Эдже. В её присутствии Дефне вновь выглядела очень расстроенной и не стала задерживаться. Она пожелала Селиму скорейшего выздоровления и попрощалась. Провожая девушку взглядом на душе у Селима заскребли кошки. — Дефне заигралась, - голос Эдже вывел его из собственных переживаний. — О чем ты? — Ты ей нравишься, - спокойно рассуждала сестра, расправляя скомканную в ногах постель брата. — Я её в этом плане прекрасно понимаю. Но уж очень прошу тебя держись подальше от этой девушки, иначе она принесёт тебе ещё больше проблем. — Вот бы и ты внимала своим же советам, - суждения Эдже заставили забыть о ноющей боли в ноге и легонько рассмеяться. Вплоть до самой ночи Селим думал о том нравится ли ему Дефне. И судя по тому, что он хотел увидеть её ещё хоть разок, ответ был очевиден.***
Тюрьма Керкюк располагалась на отшибе одноимённого Иракского города, что привыкли считать столицей турецких курдов. Заселение это произошло ещё много веков назад, когда губернатор Ирака предложил тюркскому народу пребывать на их земле в качестве постоянного войска. Изначально тюрьма предназначалась для политзаключенных, когда же террористы оккупировали все большую территорию, сюда начали сажать неугодных людей больших боссов. Таким человеком оказался и Салих Полат. Он прекрасно понимал, что его обрекли на мучительную смерть и знал кто это сделал. Однако, Ариф не учёл одного: Салих, итак, уже умер вместе со своей дочерью, там в порту. Физическая боль не вызывала в нём страх, но несмотря ни на что он хотел держать лицо до последнего. Поэтому, когда узнал, что с ним желает увидеться Керем Эрсой долго сопротивлялся. Отныне Салих считал его намного хуже Арифа. Тот хотя бы понимал, что и зачем делает, а молодой паршивец по мнению Салиха вообще действовал непонятно для чего. Что и кому Керем хотел доказать, Салих не понимал. Осознание начало приходить только, когда он размышлял о своём желании узнать больше информации об отце Керема. С помощью Парса ему удалось откопать немного фактов, но не слишком значительных. Через несколько дней после того, как Салих узнал, что Керем находится в городе, он всё же сообщил надзирателю, который выполнял функцию передатчика о своем решении. Они встретились в крохотной комнатушке размером, наверное, не больше пяти квадратов. Решётка от потолка до пола разделяла комнату пополам. Здесь даже не было стула, чтобы присесть, а за последнее время ноги у Салиха болели так, что лежать было невыносимо, не то, что стоять. Керем уже поджидал его, находясь на другой стороне. Скрестив сзади руки, он наблюдал за тем, как Салиха, сцепленного наручниками заводят в комнату. — Десять минут, не больше, - угрюмо сказал надзиратель и захлопнул за собой дверь. Не смотря на боль в ногах, Салих хмыкнул. Видимо его посетителю было, что сказать, раз он уговорил тюремщика аж на целых десять минут. — Как ты? - спросил Керем, смотря на Салиха, как на побитую бездомную собаку. Только его жалости не хватало. — Ты приехал черт знает куда, только, чтобы спросить меня об этом? - отныне голос Салиха звучал совсем иначе, в нём исчезло былое величие, на которое не был способен даже Ариф. — Я приехал, чтобы сказать, что всё знаю, - Керем говорил достаточно сдержано для их взаимоотношений. — Знаю, что вас связывало с Арифом. И знаю, что это он убил Эфсун, - последнее он произнёс несколько хрипло. При упоминании имени дочери лицо Салиха мучительно исказилось. — Раз так, то, что тебе от меня нужно? Хочешь позлорадствовать? — Нет. Думай, что хочешь, но Эфсун была мне дорога. Если бы я только знал, что на самом деле затевает Ариф, то пустил бы ему пулю в лоб без раздумий. — Что же ты до сих пор этого не сделал? - Салих язвительно улыбнулся. — Скажи ещё возможность не подвернулась… — Дело в другом. – Керем выжидающе посмотрел на него. — У тебя ведь ещё и сын остался. Салих пошатнулся, будто у него закружилась голова, однако, быстро взял себя в руки и сказал: — Этот сукин сын до Четина не дотянется. - хотя в это как раз он верил меньше всего. — Может и да. А может и нет. Ариф хочет, чтобы Четин в качестве руководителя фирмы сотрудничал с ним. — Ублюдок всё продумал, - процедил сквозь зубы Салих, задумавшись о чём-то. Потом переключился вновь на собеседника. — А тебе то, что нужно? Сына моего что ли пожалел? — Четин имеет право знать, кто такой Ариф. Это поможет ему избежать беды. Так, что не скрывай от него эту информацию. — Ну а ты? Что собираешься предпринять? — Убью его, - без доли сомнения ответил Керем, глядя Салиху прямо в глаза. — Но для начала я хочу, чтобы ты мне кое-что рассказал. - не мешкаясь Салих согласно кивнул. Керем же подошёл ближе к решётке и с некой опаской в голосе продолжил: — Ты ведь знал всех, кто был раньше с Арифом. И ты подкупил одного, который выдал адрес места нахождения его сына. Кто был этим человеком? - достав из внутреннего кармана пиджака фотографию отца в молодом возрасте, Керем приложил её прямо к прутьям. — Он? Глядя на фото, Салих тревожно рассмеялся, попятившись назад. Его глаза выдавали неприкрытое безумство. — Откуда у тебя фотография этого человека? - вместо ответа, спросил он. — Неважно. Просто скажи. - Керем занервничал ещё сильнее. Не заметить того, как Салих смотрел на его отца было невозможно. — Он тот самый предатель? — Вот же дьявол, - всё повторял Салих полушепотом. — Дьявол - самый настоящий… За дверью послышалась какая-то возня. Наверняка за Салихом сейчас придут и уведут обратно в камеру. А Керем так и не выяснил, что хотел. — Салих, кто он? - потеряв на собой контроль, тот вцепился в прутья решетки, смяв при этом фотографию. — Ты ведь знаешь его! Это он предатель?! В комнату, как и предполагалось вошел надзиратель. Он сказал, что их время истекло. Керем попытался задобрить его, лишь бы он дал ещё немного поговорить, но тот остался непреклонен. К тому же и Салих больше не мог вести себя более-менее адекватно. Неразборчиво он начал что-то бормотать, мотая головой из стороны в сторону. Однако, кое-что дельное сказать успел: — Джихангир! - выкинул Салих, когда его уводили. — Он взял у меня деньги. Он взял… Керем застыл на месте всё ещё сжимая решётку, а смятая фотография отца упала на бетонный пол.***
В одиночной камере, куда и поместили Салиха Полата почти всегда было темно. Свет проникал только через крохотное окошко, располагавшееся прямо под потолком. Ночью сюда проникал тусклый лунный свет, он нравился Салиху куда больше. Иногда в серебряном свечении он видел лицо дочери. Та улыбалась ему, совсем как детстве, когда Салих заходил в комнату к Эфсун, чтобы поцеловать ее на ночь. Потом он вспоминал Хатидже. Её черты лица, длинные волнистые локоны, точеную фигуру. Хатидже была изумительно красивой женщиной. А их отношения напоминали сказку, где влюблённые вопреки всему остались вместе. Только вот занавесочная история была не столь романтичной. После того, как в семье появились дети, Хатидже ругалась с Салихом из-за его бизнеса почти всегда. Она прекрасно знала кто есть её муж и чем он занимается, но вот смириться так и не получилось. Дело касалось не только того, что Салих мог убить человека. Его измены становились всё более отчётливыми. А уж когда Хатидже случайно наткнулась на банковский счёт, который числился на имя его секретарши, сомнений насчёт внебрачного ребёнка не было. В душе творился настоящий ад, но Хатидже не подала вида. Салих и о Четине не забыл. Пусть сын вырос абсолютно противоположным человеком, он им всё равно гордился. Четин обладал такими качествами, которые Салиху никогда не были доступны. И как жаль, что большую часть времени, что им была отведена, они проводили в ссорах и недопониманиях. Воспоминания о семье кольнуло и без того больное сердце. Приложив руку к груди, Салих почувствовал, что сейчас самое время подвести итоги. Но с чего начать? Странно, что раньше он не задавался этим вопросом, только потому что всегда был готов уйти внезапно. С трудом он поднял туловище на железной промятой кровати и посмотрел в угол, куда падал лунный свет. Он мог поклясться, что увидел там силуэт своей жены. Лица не видно, но это была Хатидже. — Признаться честно, я думал, что в роли Азраила* увижу не тебя, - немного криво улыбнулся Салих. — Я не удивлена, - Хатидже шелохнулась и теперь Салих смог разглядеть её прекрасное лицо, ещё не тронутое морщинами. На ней было одето белое льняное платье, в котором она вышла замуж. — Ты всегда думал не о том, - несмотря на строгий тон, Хатидже улыбнулась в ответ. Возникла пауза и Салих обречённо вздохнул. Пусть ругается, он и это заслужил. — Всё так же красива, - заворожено произнёс Салих, продолжая рассматривать ее. Ему казалось, что Хатидже вот-вот исчезнет, поэтому встать с кровати он не рискнул. — Салих, - его имя она произнесла по-особенному, точно, как и десятки лет назад. — Ты бы мог умереть в кругу семьи. В тёплой постели. Я бы держала твою руку и молилась. - от услышанной альтернативы на его глаза нашли слезы. — Но ты один. Совсем один… — Видит Бог, я не хотел, чтобы так всё закончилось. Я ведь… - стоило только подумать о Эфсун, он уже задыхался. — Своими руками…открыл эту чертову дверь… Молча Хатидже начала подходить к супругу. Её голова была чуть наклонена вбок, и она всё так же по-женски, тихо рассуждала: — Тот день, когда наша дочь погибла и есть итог жизни. Это ты её убил. — Нет! Что ты?! - скорее всего, если бы рядом находился ещё кто-то Салиха бы уже связали и отправили в психушку. Настолько он пытался уверить фантом жены в своей правоте. — Твой отец её убил! Он её похитил! На что Хатидже лишь разочарованно покачала головой. — Ты - точно такой же, как и мой отец. Вы никого не пожалели. — Хатидже, умоляю не говори так. Я любил Эфсун больше всего на свете! Оберегал её, как зеницу ока. – Салих всё пытался оправдать свою роковую ошибку, приведшую к таким печальным событиям, но под взглядом жены замолчал. Она смотрела на него всё теме же любящими глазами. Спустя пару секунд он промолвил: — Прости меня. Прости за всё, что тебе пришлось из-за меня пережить. Прости… Хатидже протянула ему ладонь внутренней стороной. Салих настороженно посмотрел на её изящную кисть руки. — Твой час настал, - сказала она и вытянула вторую руку. — Готов? Взяв руки Хатидже в свои, Салих ощутил их мягкость и теплоту. Это было чем-то невероятным. Больше он не чувствовал боли ни в ногах, ни на сердце. Салих встал с кровати. Расправил плечи и со своим былым величием в голосе ответил: — Я готов. Но потом в глазах резко потемнело и он рухнул на пол. Для Салиха Полата тюрьма Керкюк стала тем местом, где он смог наконец подвести итог. А ещё вернуться к тем, кто любил его таким каков он был.