Метель

Первый раз Ди Джи увидела настоящий снег только в ОЗ. Дома, в американской прерии, не бывало «белого Рождества». Зимой накрапывало или лило. В лучшем случае, морось по утрам оседала инеем на проводах. Дома… теперь у неё было два дома. Тогда она не успела даже удивиться: почти не замечая холода, метели и сугробов, упорно рвалась вперёд. Теперь же, когда Зимний Дворец перестал быть просто глыбой льда, можно было хоть круглый год наслаждаться новогодней сказкой. Зимний Дворец потому и назывался зимним, что вокруг него всё время царила зима. Снежинки переливались в свете многочисленных дворцовых огней, даже озеро, превращённое в большой каток, таинственно светилось изнутри. Ди Джи в который раз напомнила себе спросить у мамы или сестры, что это там на дне сияет так ярко. С карнизов, укрытых пушистым снежком, свешивались искрящиеся сосульки. Они легонько позванивали от ветра или если кто-нибудь проводил по ним рукой. Если же вдруг одному из гостей приходило в голову полакомиться, на месте отломленной сосульки вырастала другая, ещё красивее. Магия придавала им разные вкусы, и будет твоя сосулька сладкой или кисловатой, угадать было невозможно. В день рождения детишки гадали на сосульках, сладкий год их ожидает или кислый, а иногда потихоньку так делали и некоторые взрослые. Насчёт сосулек, кстати, была идея Ди Джи. Не совсем её, конечно, подсмотренная в Большом Мире, но всё же. Младшая принцесса была рада помочь Королеве, пытавшейся излечить ОЗ от последствий тёмной магии. Ничто не восстанавливает лучше, чем смех и радость, считала та, и старалась устроить в стране побольше праздников. Вот и сейчас во дворце намечался большой бал, и если на него приглашены были не все, то на каток или во дворцовый парк мог попасть любой желающий. Королева не боялась неприятных сюрпризов: ведь здесь были две сильных светлых волшебницы и их магия успокаивала недовольных и воинственных. Нарядные парочки кружились на льду, играл механический оркестр, перемигивались гирлянды, раскачивались цветные флажки, от ярких палаток тянуло карамелью и глинтвейном. Дети развернули целое сражение за небольшую крепость, вырезанную из зелёного льда. Кругом царили шум и суматоха. Ди Джи, грызя сорванную мимоходом сосульку (сладкую), стояла в свете меняющего цвета фонаря и с опаской смотрела на всё это мельтешение, слишком напоминающее работу в шумной забегаловке среди прерии. Она терпеть не могла балы и приёмы, тяжелым парадным платьям предпочитала рабочий комбинезон, а кокетничанью с молодыми людьми «из лучших семей» — возню с каким-нибудь новым изобретением на пару с Амброзом. Находились и такие, кто уже мысленно поженил их; Амброз и Ди Джи порой шутили над этими глупыми сплетнями и над тем, что у них была, скорее, одна общая любовь: техника. А ещё Амброз учил её танцам. Ди Джи приходилось заново осваивать придворный этикет и всё то, что обязана была знать приличная принцесса. Благодаря занятиям с Амброзом, где приходилось держаться за руки и всё прочие места, прижиматься друг к другу, кружиться вместе, Ди Джи очень и очень хорошо знала, что его близость не вызывает в ней трепета. Вот если бы это были другие сильные руки… Но тот, о ком она думала, вряд ли умел танцевать так же лихо, да и при дворе не хотел появляться, как его ни зазывали. Даже с Дикарём ей удалось повидаться, когда мать и обе дочери воскрешали Сады Папай, а Кейн как сквозь землю провалился. И сегодня нечего было ждать, что он явится по приглашению. Странно было думать, что сейчас в Садах сразу цвели и плодоносили Булгар-Нави, а в Лугах царило вечное звенящее цикадами лето. Ди Джи поймала языком снежинку, отбросила сосульку-врунишку и решительно зашагала в сторону горки, откуда доносились смех и радостные визги. Вывалянный в снегу малыш скатился ей прямо под ноги, вытаращил глаза и замер, узнав принцессу. Она благословила его, как учила Королева, и он, смеясь, убежал, скрылся в начинающейся метели. Около горки выдавали санки и лыжи, причём любые лыжи волшебным образом подстраивались под любую ногу. — Хотите глинтвейна, ваше высочество? — улыбаясь, спросил румяный от морозца продавец. — Сегодня всё бесплатно. — А мороженое у вас есть? Ди Джи, надевавшая лыжи, мечтала оказаться в дальнем конце парка, подальше от всего этого шума. — Чего нет, того нет, — развёл руками продавец. — Могу предложить яблоко в карамели. — Спасибо! — Ди Джи помахала лыжной палкой и унеслась прочь. Парочки, играющие в снежки, парочки, целующиеся среди деревьев, там, куда почти не долетала музыка и где фонари светили уже не так ярко… Наконец Ди Джи осталась одна в той части парка, где сквозь крутящийся снег едва пробивался свет мелькавших среди разрывов туч лун. Принцесса облегчённо вздохнула и поехала медленнее, любуясь снежными шапками на ветках елей, мириадами сверкающих снежинок, которые не били в лицо, а нежно прикасались, свежим морозным воздухом, который не жёг, а лишь слегка пощипывал щёки. Никаких голосов, кроме ночных птиц, никакого постороннего движения. До бала оставалось ещё несколько часов, даже Амброз выгнал всех из мастерской и отправился прихорашиваться. Ди Джи тоже должна была навести марафет и встречать прибывающих гостей, но сегодня, как и всякий раз, тянула до последнего, сегодня, как и всякий раз, ей хотелось побыть одной, прежде чем окунуться в шум и движение. Она ехала, всё глубже погружаясь в собственные мысли. Между ней и Кейном лежала целая жизнь — его покойная жена, которую он до сих пор любил, сын, подполье, заключение в стазис-костюме. Ди Джи наверняка была для него всего лишь неразумной, неопытной девчонкой, кого он и знал-то несколько дней. Из которых большую часть, до встречи с Мистиком, считал её обузой. Ну и что с того, что она теперь принцесса? Принцесса-неумёха, вечно перемазанная в машинном масле. Ди Джи так и не почувствовала себя принцессой по-настоящему, а ждать, что такой человек, как Кейн, польстится на её статус, тем более было бы неуважением к нему и к себе. Резко крикнув, вспорхнула с ветки птица, стряхнула снежную шапку на Ди Джи, приведя ту в чувство. Девушка огляделась. В парке совсем стемнело, снег повалил гуще. Да и парк ли это был, в конце концов? Окрестности больше походили на густой лес, путь преградило поваленное дерево. Ни красивой кованой ограды, которой давно пора было появиться, ни фонарей, ни огонька в метели. Ди Джи попробовала вернуться по своим следам, но их замело, лыжня через пару минут пропала под свежим снегом. Тогда Ди Джи прислушалась к себе, к тому, куда вело её магическое чутьё, и поехала вперёд, едва ли различая что-то дальше носков лыж. Теперь ей не нужен был волшебный компас, чтобы чувствовать, где дом, где сердце, как в прошлом стал не нужен магический знак на ладони. Неожиданно она оказалась на склоне оврага, поняв это, когда лыжи уже неудержимо понесли её вниз. Она наткнулась на что-то под снегом — ветку или камень, — раздался хруст, и Ди Джи полетела кубарем, едва ухитрившись не свалиться в протекавший по дну оврага ручей. Правая лыжа сломалась, левая отцепилась и оказалась в ручье. Это был явно не дворцовый парк, но как удалось оказаться за оградой? Да и не было на острове такого леса и таких оврагов. Чутьё вело вперёд, через ручей и на другую сторону оврага. Ди Джи, оперевшись палкой посередине ручья, перескочила на другой берег и принялась упрямо карабкаться по довольно крутому склону. Она набрала снега в сапоги и за воротник, но ей было жарко. Вперёд и вперёд, через лес и метель, и дорога казалась слишком длинной, наверно, из-за того, что приходилось обходить бурелом, перелезать через старые стволы и проваливаться в сугробы. Наконец, даже несмотря на постоянное движение, Ди Джи начала мёрзнуть. Ей становилось всё неуютнее, крики ночных птиц — или не птиц, мало ли, что ещё она не знала про ОЗ, — заставляли вздрагивать, и вдалеке послышался вой. Волки? Откуда здесь волки? Водятся ли в ОЗ волки? Надо было уделять внимание не только технике и этикету, запоздало подумала Ди Джи. Вой приближался. Ди Джи крепче сжала палку, и вдруг, когда надежда была совсем потеряна, вдали замаячил огонёк. Рискуя переломать ноги, Ди Джи из последних сил рванулась к нему, но то, воющее во тьме, казалось, догоняло её быстрее. Она вырвалась на полянку, взлетела по ступеням на крыльцо маленького домика, в окошке которого и увидела свет. Рванула дверь и метнулась внутрь. Преследовавший её тёмный силуэт кинулся следом. Ди Джи развернулась ему навстречу, выставляя палки. Но в этот момент человек, сидевший на корточках у печурки, обернулся на шум, моментально выхватил револьвер и несколько раз выстрелил. — Чумной, вот и взбесился, — сказал мужчина, отнимая у Ди Джи одну из судорожно сжатых лыжных палок и выпихивая бьющееся тело здоровенного, но тощего и облезлого Папая за порог. — Девочка? Ты? Как тебя сюда занесло? — Кейн! — Ди Джи бросилась ему на шею и тут же отступила, смутившись. — Не думала, что такие водятся в окрестностях Зимнего Дворца. — Дворца? Ну, это вряд ли. Здесь, в Чёрных горах, бывает. Моританий тянет чокнутых как магнитом. — В Чёрных горах? Но это же чёрт знает где! Не могла же я перенестись… Кейн заинтересованно взглянул на неё. — Я пошла покататься на лыжах по дворцовому парку и заблудилась, — призналась Ди Джи. — А я отправился ловить этого красавца, очень уж он рудокопов донимал. Лило как из ведра, так что все дрова сырые, — он махнул рукой в сторону печки. — И тут метель. В Чёрных горах погода легко меняется. — Дай-ка я попробую. — Ди Джи присела перед печкой, провела над дровами рукой, и те занялись, наполняя комнату едким дымом. — Как же так могло получиться? — Это ОЗ, девочка, — пожал плечами Кейн и принялся доставать из дорожного мешка припасы. — «Это ОЗ», твердят всё вокруг, как будто это что-то объясняет! — Ди Джи слишком устала, проголодалась и замёрзла, чтобы следить за языком. — И я не девочка, хватит смотреть на меня как на ребёнка, даже если тебе нужна совсем другая, более взрослая женщина! — выпалила она и только потом поняла, что ляпнула. — Ох, прости, мама меня убьёт, то есть будет волноваться, и я обещала Глючу первый танец… то есть Амброзу, конечно же, никак не привыкну… Она взяла себя в руки и подняла глаза на примолкшего Кейна. — Ты и он… — наконец проронил бывший полицейский. — Все при дворе об этом только и сплетничают! О боже, нет! — Ди Джи рассмеялась при виде его вытянувшегося лица. Чтобы Железный человек настолько не сдержался, надо было постараться. Чего она не ожидала, так это что Кейн обнимет и крепко прижмёт её к себе, а потом осторожно поцелует в макушку. — Это ОЗ, девочка, — прошептал он ей в волосы. — Нам надо было объясниться, и теперь мы никуда не денемся. Мокрые, замёрзшие, они сидели, обнявшись, возле дымящей печки и смеялись.