Могло быть хуже (It could've been worse)

В их грёбаном мире первые слова, сказанные тебе соулмейтом, всегда отпечатывались на твоём теле. Давным-давно Генма поклялся себе: когда он всё-таки встретит своего, он непременно скажет ему что-нибудь такое, что напрочь перекроет дурацкие слова, начертанные на его бедре. Само собой, кому-то приходилось ещё хуже — людям с невразумительными «Привет», «Доброе утро» или, быть может, «Приятно познакомиться», людям, которым так и не довелось найти родственную душу, или тем, чьи слова оказались первыми и последними. Однако и Генме досталось немало — особенно его гордости. Он это признавал. Райдо, который несколько лет назад случайно увидел метку во время миссии, смеялся до слёз и истерики. Лишь недвусмысленная угроза превратить его зад в подушечку для отравленных иголок заставила Райдо захлопнуть рот и впредь держать язык за зубами, что тоже, в общем-то, было лишь хорошей миной при плохой игре. И потому Генма решил: он во что бы то ни стало заставит своего соулмейта изменить своё мнение мгновенно и самым действенным способом, — разумеется, после того, как ответит что-нибудь в тон. Наверное, для вдохновения можно было вспомнить пари, которое между собой заключили ученики Какаши. Огромные зубы? Гигантская бородавка? В конце концов, даже не обязательно говорить правду! Слова, написанные на его бедре, тоже не совсем соответствовали действительности. А Райдо лучше бы заткнуться. Генма раздумывал об этом, баюкая бутылку пива во время очередной вечеринки, или празднования, или просто посиделок в баре, куда его, полумёртвого от усталости, прямо после миссии приволок Аоба. Нестерпимо хотелось спать. Дня три. За соседним столиком Генма заметил почти всех знакомых джонинов, а среди них даже Какаши с учениками. «Не такая они уже и малышня», — подумал он, глядя, с какой нежностью друг смотрит на розоволосую девушку, сидящую рядом. Та, запрокинув голову, смеялась над выходками перебравших шиноби. Задремав, Генма не увидел, с чего всё началось, но внезапно Гай и Эбису, оба пьяные, как свиньи, решили, что подраться в юбках — это «безусловно, достойный их вызов». Генма фыркнул в пивную пену и мысленно понадеялся, что они не спёрли их у каких-нибудь ничего не подозревающих цыпочек в баре. Его не особенно всё это волновало, пока в конце концов двое борцов не рухнули на стол и не принялись душить друг друга. Юбки задрались. И где, чёрт возьми, бельё? — Это самый мелкий член, что я видела в своей жизни. Нет. Быть того не может. Генма обернулся, уже готовясь сказать что-нибудь про самые жёлтые зубы, что он видел в своей жизни, но его язык оказался быстрее мозга. Впрочем, в перспективе это определённо спасло его от вояжа в больницу. — Чёрт, ты такая красивая! И она, и правда, была невероятно красива: шелковистые светлые волосы, и яркие губы, и большие голубые глаза — в которых отражалось то же изумление, что, наверное, было написано и на его лице. Генма знал наследницу клана Яманака, вот только разговаривать им прежде не приходилось. — Я не так себе это представляла, — протянула Ино и тут же замерла. — Скажи мне, что твоя метка не про маленький член. — А то. Прямо на нём и написано, малышка, — едва сдерживая смех, проговорил Генма. Кружилась голова — от облегчения, потому что имелся в виду вовсе не его член, захватывало дух — потому что его соулмейтом оказалась Ино. Она скорчила странную гримаску, а потом расхохоталась, согнувшись и шлёпая ладонью по столу. Генма усмехнулся, глядя, как Ино обмахивается ладонями, высушивая выступившие от смеха слёзы. — Яманака Ино. Приятно познакомиться, — она протянула руку. Веселье так и искрилось в её глазах. — Ширануи Генма. Взаимно, — он ответил крепким рукопожатием. — Могу я купить тебе выпить? Ино лукаво улыбнулась. И если Генма не отказался от идеи доказать, что метка всё врёт, самым эффективным на свете способом, то это было его личное дело.