Глава 25
«Боишься?»
Алекто Кэрроу смотрела на него, хитро улыбаясь. В глазах старой девы еще никогда не плескалось столько радости и энергии. От нее всегда веяло мертвечиной и многочисленными мутными схемами. И высокомерием, разумеется, высокомерием. Драко был так потрясен, что не мог найти слов. Он открывал и закрывал рот, но не мог взять себя в руки. Алекто наслаждалась произведенным эффектом. Взмахом волшебной палочки она трансфигурировала стойку для книг в стул и уселась рядом с Гарри. Колдунья собственнически положила на его плечо свой локоть и, оперевшись об Поттера, оглядела всех присутствующих. Ее поведение никого не удивило, один только Драко, потерявший всякое желание заплакать, во все глаза смотрел на старую знакомую. Полумна хихикнула, явно оценив абсурдность происходящего. И не только она. Почти все за столом улыбались или старательно давили улыбку. Даже Колин, мечтавший несколько минут назад устроить стычку, изо всех сил старался не показывать, что его разпирает хохот. Натужное, покрасневшее лицо колдомедика выглядит настолько забавным, что Тонкс не выдерживает и прячет лицо в ладонях, стараясь не рассмеяться в голос. — Это правда забавно, — покосился Гарри на Алекто, даже не думая сбрасывать ее руку. — Долго еще? Мне эта рожа уже осточертела. — Ты даже не представляешь, как меня она достала, — закатила глаза Алекто и взглянула на часы, висящие прямо позади Тонкс. — Вообще вот-вот должно закончиться. Прямо на глазах старуха Кэрроу молодела. Тронутые сединой, мышиного цвета волосы на глазах темнели и завивались. Нос укорачивался, вся фигура стремительно худела, а спина выпрямлялась. Несколько мгновений, и в старухиных дорогих, но безвкусных нарядах, улыбаясь от уха до уха, на Драко с задором смотрела Гермиона Грейнджер, умнейшая ведьма своего поколения. — Привет, Драко! Мы уже встречались, но, мне кажется, будет честно поприветствовать тебя еще раз. Эта торжествующая улыбка всеми считывалась как обычная шутка. Они улыбались пораженному Драко, наверняка развлекаясь изумленным видом. Но все они просто не понимают. Их там не было. Малфой смотрит в лица, одно за одним в поисках осознания. Нет, они не понимают. Драко встречается взглядом с Грейнджер и видит. Этот безмолвный разговор равных. Отец учил верно оценивать способности людей, даже если они тебе не нравятся. Эта ведьма, эта грязнокровка, выросшая в семье магловских врачей. Она поняла чистокровных волшебников. Поняла так хорошо, что идеально влилась в среду и ни разу не сфальшивила. Строила верноподданническую карьеру, воевала с мамашей Забини, была идеальной Алекто Кэрроу. И никто. Ничего. Не заподозрил. Ни брат Алекто, ни Драко, ни Темный лорд, ни даже Люциус. Как это вообще возможно? Никто, абсолютно никто в этой комнате, кроме, возможно, Поттера и Снейпа, не понимают того, какую работу на самом деле проделала эта волшебница. И она прямо сейчас наслаждалась триумфом точно так же, как им наслаждался бы Драко. Эта Грейнджер не веселится вместе со своими друзьями над смешным выражением лица слизеринца. Гермиона смеется над тем, как смогла провести обоих Малфоев так ловко, что никто даже не заподозрил. — Впечатляет, — произнес Драко, возвращая своему лицу высокомерно-скучающее выражение. «Это было невероятно. Ты победила.» — Благодарю. «Приятно, что у тебя хватило мозгов оценить.» — Я полагаю, идея скомпрометировать Гринготтс была твоей? — Это так заметно? — Очень. Я еще думал на профе…мистера Снейпа. Но нет, не его почерк. Гарри переводил взгляд с Гермионы на Драко и обратно. Затем довольно хмыкнул и впервые за весь день улыбнулся: — Рад, что теперь вам обоим есть с кем поговорить.* * *
Малфой искал Поттера в этом огромном мэноре долго. Слишком долго для человека, привыкшего, что все необходимые люди приходят сами и терпеливо ждут, когда же для них появится свободная минутка. Долгие поиски по незнакомому мэнору помогли понять, кому именно принадлежал этот дом. Драко и раньше догадывался, что мог находиться в родстве с несчастными владельцами разоренного имения, но от осознания близости родства и утонувшей в песках времени еще одной громкой фамилии немного расстроился. Поколения столетиями несли свое имя и старательно хранили собственный мэнор, как сосредоточение всего важного и определяющего их историю. А теперь все эти ценности вмиг стали побрякушками, капризами богачей прошлого. Малфой решил не рассказывать матери о том, во что теперь превратилось наследие Блэков. Но как Сопротивление получило этот дом? У Драко было много вопросов к Поттеру, но задавать их на глазах у этой компании гриффиндорцев? Ни за что. Гарри сидел на кушетке, в той самой комнате, где пришел в себя Драко. Теплый свет от сразу двух небольших ламп создавал атмосферу уюта. Рядом с мальчиком-который-возглавил-революцию стоял колдомедик Криви. В свете ламп, стоящих на полу, он казался почти красивым. Изящный нос, короткий андеркат, огромные глаза, и такой преданный собачий взгляд. Драко в дверях наблюдал, как колдомедик порхает вокруг Поттера и что-то бесконечно негромко говорит. Сам Гарри сидит без футболки, ссутулившись и постоянно морщится. Криви колдует вокруг перевязки, на которой проступают кровавые пятна. Похоже, лечение идет не так хорошо, как планировалось. Сам Поттер почти не смотрит на колдомедика, но вот Колин что-то весело тарахтит, улыбается, даже пытается шутить. Гарри только кивал и иногда улыбался, но разговор почти не поддерживал. Драко видел бесплодные попытки флирта десятки раз, но тут даже ему стало неловко. Интересно, а эти лампы Криви специально поставил, чтобы выгоднее смотреться? Ведь чем больше света, тем проще работать. С него станется. Вдруг Гарри начинает смеяться, Колин смотрит на него таким откровенно влюбленным взглядом и тоже смеется. В этом лазарете устроена нарочно романтичная атмосфера, и ее уж точно создал не Поттер. Драко закатил глаза и демонстративно постучал по распахнутой двери. — У меня пациент, вали отсюда, — быстро ощетинился Колин. Его восторженный взгляд потух, уступив уже привычной Малфою мрачности. — И дверь за собой закрой. — Не слишком ты вежлив со своими пациентами, Криви. Я, между прочим, тоже болен, — он указал на белую повязку на лбу, которую так и не снял. — Почему со мной ты не так любезен, как с Поттером? Лицо Колина начало пунцоветь. Он догадался, что Малфой какое-то время наблюдал за ними, и его захлестнуло сразу множество чувств, каждое из которых по очереди отражалось на лице: гнев, страх, стыд, снова гнев. — Не смей даже сравнивать! Кто ты вообще такой? Пожиратель, убийца!.. Не забывайся, если тебя сюда пустили, это еще ничего не значит, — почувствовав себя уязвимым, Криви защищался всеми известными ему способами. — Ты навсегда останешься тем, кто ты есть. Никто не забудет твои преступления. Мы бы убили тебя, если бы не Гарри. В точку. — Из-за тебя погибла Джинни! Я знаю, это был твой план. — Колин, прекрати! — рявкнул Поттер. Криви явно хотел сказать еще много чего, но перечить своему командиру и лидеру не мог. — Джинни погибла из-за Тома. Мы давно закрыли этот вопрос. Драко здесь, потому что он теперь часть Сопротивления, — Поттер говорил жестко, в упор глядя на Криви. Тот лишь стоял, стыдливо разглядывая ковер на полу. Драко был готов поставить десять галлеонов на то, что колдомедик уже три раза пожалел, что не сдержался. Тяжело же ему будет снова подкатить к Гарри, не без удовольствия отметил Малфой. Этот цирк с раненым героем и отважным доктором, который хочет вылечить не только тело, но и душу, наедине, вечером, при теплом свете ламп, раздражал невероятно. — Я могу исполнять обязанности колдомедика, если нужно, — мстительно ухмыльнулся Драко, который не планировал оставить такой поток брани в свой адрес без ответа. — Поттер, подумай. У меня даже опыт имеется, помнишь, когда я всю ночь вытаскивал осколки зеркала из твоей спины в душевой у меня? Ты не жаловался. Лицо Колина стало пунцовым. Он не выдержал и, чуть не запнувшись о собственные ноги, выбежал из госпиталя. Громкий топот было слышно слишком хорошо, Драко не отказал себе в удовольствии отметить, что попал в самую точку. Колин действительно не только ненавидел его, Малфоя, но еще и ревновал Гарри. Потрясающе. — Не трогай его, — хмуро попросил Поттер. — Колин хороший парень, к тому же важная часть команды. Он наши глаза и уши в Мунго. Единственный контакт там. Ну вот для чего ты его уже второй раз выводишь из себя? — Он даже не скрывает свою ненависть, — пожал плечами Драко. — Это невежливо. — Колин штопал твою голову вопреки ненависти. Драко, перестань, он очень хороший парень. — Ну трахни его, раз он такой хороший. Он будет счастлив! — О, — губы Гарри изогнулись в ехидной усмешке. — Ты что, ревнуешь? Теперь уже настала очередь Драко краснеть. Благо, согласно легенде, передающейся из уст в уста, члены семьи Малфоев чисто физиологически не могут покраснеть. У них просто отсутствовал механизм в организме, обеспечивающий у обычных людей стыдливый румянец. — Не льсти себе. Просто не люблю, когда во время исполнения брачных танцев не закрывают двери. — То есть мне закрыть дверь? Драко поблагодарил Мерлина за собственное умение держать себя в руках. Прямо сейчас, при свете этих ламп, даже с перебинтованой ключицей, Гарри выглядел потрясающе. Свет так красиво скользил по рукам, плечам и торсу, неудивительно, что Криви не мог отойти от него. Мысли о том, как хорошо сложен Поттер, вытесняли все тяжелые и болезненные воспоминания, и Малфой с удвоенным энтузиазмом продолжил откровенно разглядывать своего экс-врага. Широкая спина, сильные, но не раздутые, как у любителей магических таблеток для наращивания мышц, руки. Белые шрамы были с трудом заметны на наметившихся кубиках пресса. Черные волоски начинались чуть ниже пупка и шли вниз, между косых мышц под брюки. Поттер был чертовски горяч еще со школы, когда всерьез увлекся квиддичем. По телосложению он чем-то напоминал Тео, и Малфой, облизнув губы, подумал, что у него наметился типаж. — Если тебя интересуют приличия, пожалуйста, — хрипло произнес Драко, опустив голову и взглянув в глаза Гарри. Поттер смотрел на него с неприкрытым вызовом, явно проверяя своего школьного врага на прочность. Драко Малфой всегда принимал вызов Гарри Поттера. Драко шагнул ближе, сокращая между ними дистанцию. Он продолжал смотреть гриффиндорцу прямо в глаза, ощущая, что, если первый отведет взгляд, проиграет. Гарри невольно выпрямился, чтобы не запрокидывать голову. Его рот чуть приоткрыт, зеленые глаза потемнели. Неожиданно стало очень жарко. Драко пожалел, что остался в чьей-то нелепой футболке, чертову Поттеру без футболки наверняка гораздо легче. Руки чуть подрагивают, но едва ли это было заметно. Наконец-то горе, стискивающее виски похлеще мигрени, отступило, уступив место более сильным чувствам. Малфой почувствовал себя настолько живым, насколько это было возможно. В груди бешено колотилось сердце и Драко молился о том, чтобы запредельная громкость осталась только в его воображении. «Мерлин! Поттер явно не шутил!» Шутки закончились, когда Гарри, не разрывая зрительный контакт, коснулся запястья слизеринца. Разряд электричества прошил Драко насквозь. Он невольно вздрогнул. Рука Поттера казалась одновременно ледяной и обжигающей. Сердце скакнуло куда-то к горлу. Этот чертов мясник, убийца, боевик. Тот, кто пришел и угрозами заставил сотрудничать. Тот, кто едва не похоронил их с Блейзом, сцепившись с Темным лордом. Тот, кто поверил лже-Рону Уизли. Тот, кто заявился на Рождественский бал, чуть не подставив их с Забини. Тот, кто пытал и убил Тео. Почему он вызывает столько эмоций? Предательский мозг окончательно восстановил зрение, и теперь можно было рассмотреть каждую длинную черную ресницу и каплю пота, стекающую по виску. Дышать стало нечем. Почему тут никто не открывает окна?! Малфой холодными пальцами коснулся перебинтованной ключицы и слегка надавил, заставив Поттера поморщиться от боли. Но не отвести взгляд. Кровь стучала в висках, действие обезболивающего зелья заканчивалось, но даже боль отступала под натиском эмоций. Горячая волна захлестнула с головой. Отчаянно борясь с собой, Драко наклонился к Поттеру так, чтобы между их лицами осталось не больше двадцати дюймов. Они могли чувствовать дыхание друг друга. Только сейчас стало заметно, что Гарри тоже едва заметно колотит. Поттер отказывался проигрывать, хоть и вздрогнул, когда Драко оказался так близко. Малфой проигрывал Поттеру на квиддичном поле, на дуэлях, в спорах, в школьных драках столько раз, что не был готов отступить даже под страхом смерти. — Боишься? — горячий шёпот так близко. У Драко перехватило дыхание. — Мечтай. Поттер подался вверх, сокращая расстояние между ними до десятка дюймов. В голове Малфоя вместо привычных мыслей и тщательно рассортированных по папкам планов, царила тьма, в которой утопало сознание. Если бы их сейчас пришли убивать, Драко едва ли заметил бы это. Ни единой мысли. Только эти зеленые глаза так близко. Так горячо. Даже воздух между ними искрил. Они отступили одновременно. Резко отвернувшись и отшатнувшись друг от друга. — Ничья, — бросил Малфой и, не оглянувшись, покинул лазарет.