Body Language

Признаться, я сам удивился, когда мою безумную идею с лёгкостью поддержали. И более того — с энтузиазмом принялись воплощать в жизнь. В воображении всё выглядело совершенно иначе. Например, так: я озвучиваю то, что пришло мне в голову накануне, надо мной ржут, посылают в место, из которого я появился на свет, а потом (скорее всего, в этот же день) мне звонят из «Электры» и дают понять, что ищут для группы другого фотографа в тур. И потому я не собирался озвучивать свои задумки для более чем смелой фотосессии в поддержку… да я даже сам не представлял, к чему такое может быть приурочено! Я давно досконально изучил дискографию моих клиентов (в конце концов, мы работаем с «Металликой» не первый год), потому как никто другой понимал, что чёрно-белые ню в буклете к любому из их альбомов смотрелись бы так же уместно, как «Секс Пистолс» в Букингемском дворце. Потому привязка к буклету готовящегося релиза или промо отпадали сами собой. А для чего ещё? Для журнала мод? Для личной коллекции? Но пара стаканчиков виски в компании парней предательски развязали мне язык, и я, напрочь забыв обо всякой субординации, выпалил всё как на духу, пока Кёрк и Ларс куда-то отлучились, оставив нас с Джеймсом и их новым басистом Джейсоном — выглядящим совершенно потерянным вне сцены, — за барной стойкой. Они внимательно выслушали. Наутро я боялся покинуть свой номер, но ребята делали вид, что никакого разговора не было. А теперь я сижу в номере Джеймса, он только что вышел из душа… и мы выпиваем. Пока он там был, я успел сбегать к себе за оборудованием и наскоро выставить нехитрое освещение. За четыре года совместной работы мне доводилось лицезреть Джеймса в любом виде и состоянии! Но именно сейчас, когда он сидит напротив меня в белом махровом халате, я не могу поднять на него глаза. Несмотря на то, что буквально несколько часов назад я уже стал участником максимально неловкой ситуации, столкнувшись с ним, одетым только в полотенце на бёдрах (он не успел переодеться после концерта). Также я лишился волос на висках, потому что Джейми вдруг решил, что мне так больше пойдёт, я не возражал. У него и новенького примерно то же самое. После этого он сам неожиданно налетел на меня с объятиями, что совершенно на него не похоже, но я списал это на возбуждение от фееричного шоу, и приобнял его в ответ. В тот момент я почувствовал, что нас кто-то сверлит холодным и пронизывающим взглядом. Джейсон застыл у двери, глядя на нас, как на застуканных любовников. Чтобы проверить, не показалось ли мне это, я опустил руку ниже спины Джеймса, нарочно медленно проведя пальцами вдоль позвоночника. Лицо Джейсона слилось с белой дверью. И я понял, что если задуманная съемка всё-таки состоится, то выйдет шедевр, и это — факт, а не пустые самоуверенность и бахвальство. А теперь, когда дошло непосредственно до дела, я не знаю, как себя вести. Всё зашло так далеко. Джеймс сидит передо мной и спрашивает, что от него требуется — а у моих мозгов резко нашлись дела поважнее. Джейсона по-прежнему не было (по правде говоря, я надеялся, что он и не придёт, приняв вчерашний полупьяный поток сознания за розыгрыш). Но дверь бесшумно открылась, и на пороге возник Джейсон. Он бы пришёл и так, запоздало вспомнил я, ведь он тоже живёт в этом номере. — Ну, что надо? — нарочито небрежно кинул молодой человек, смерив меня тем же ледяным взглядом, каким несколькими часами ранее одарил нас с Джеймсом в гримёрке. — Ну… ну… представь вместо него, — я кивнул в сторону Джеймса, — того, кого любишь. Очень доходчиво, а главное — конкретно! Браво. Но, Джейсон будто бы только этого и ждал. Словно меня тут вовсе не было, он молча пересёк комнату и обнял Джеймса со спины. Так, как это может сделать только тот, кому ничего представлять не надо. Аккуратно убрав светлые, влажные пряди парня на одно плечо, чтобы коснуться его щеки своей, он обвил его плечи руками, сцепив пальцы на груди. Он не пытался сходу запустить руки под халат, превратив всю мою затею в фарс, и Джеймс не засмеялся и не оттолкнул его, решив, что шутка затянулась. Но было заметно, что он смущён и удивлён. Круглый кончик веснушчатого носа и щёки подёрнул еле заметный румянец. Его голубые, с яркими лимбальными кольцами возле радужек, глаза, казались ещё ярче и синее, в них появился совершенно новый блеск. Не тот, который появляется после очередного собранного стадиона, не от алкоголя, ни даже от в кои-то веки обошедшегося без травм трюка на скейтборде. Это был блеск предвкушения, ожидания, желания. Да! Желания. Животного желания. Один кадр есть! Причём с первого раза. Джейсон осторожно коснулся его щеки губами и носом. Не чмокнул, а притронулся, словно изучая. Тот подался навстречу так естественно, словно иначе и быть не могло. Я привстал, чтобы ближе сфотографировать руки музыканта. Его пальцы — изящные, цепкие, с ухоженными ногтями правильной формы; ладони же — широкие, а сквозь бледную кожу чуть просвечивают голубые паутины вен. Джейми неожиданно положил на замок из его пальцев свою почти коричневую от загара ладонь. Я сделал снимок. Думаю, если поработать немного с ретушью после проявки, будет казаться, что Джейми касается рук мраморной статуи. Настолько контрастно выглядят их ладони — что по форме и размеру, что по тону кожи. Длинные пальцы Джеймса мягко расцепили замок на груди, и, взяв одну руку Джейсона за запястье, парень сам направил её под лацкан халата. Когда его ладонь полностью скрылась под белой махровой тканью, Джейми прикрыл глаза и громко выдохнул, запрокинув шею, отчего его губы и губы Джейсона соприкоснулись. В этот момент я забыл, как нажимать кнопки на фотоаппарате. Сначала несмело, сомневаясь, будто пробуя друг друга на вкус, через мгновение, они без стеснения целовались, а халат Джеймса, не без помощи Джейсона, сполз, обнажив широкие плечи и загорелую грудь с тёмными затвердевшими сосками. Я отметил — несмотря на то, что Джейми не может похвастаться ни рельефным торсом в кубиках, ни мощной грудью культуриста, он на удивление гармонично сложен. При высоком росте, он не выглядит долговязым и угловатым, как это порой бывает. Он по-мужски статен, но в его фигуре угадываются и округлые женственные черты. Плавный изгиб от тонкой талии ведёт к широким упругим бёдрам (на одном я сегодня в гримёрке разглядел родинку, будто на парне случайно оставили небрежный мазок кистью), высокие подтянутые ягодицы, стройные ноги, — и довершают картину тонкие для его роста щиколотки и длиннопалые узкие ступни. Наверняка годам к тридцати эта приятная андрогинность его тела исчезнет окончательно, Джеймс вырастет и сформируется во взрослого мужчину. Потому особенно остро мне хочется запечатлеть эту юность и свежесть, мягкую грацию, о которой он сам, наверное, даже не догадывается. Джейсон тем временем нехотя разорвал поцелуй и открыл глаза, кажущиеся при ярком освещении прозрачно-сапфировыми. Но в них больше не было того холода. Он мягко опустил свободную ладонь на щёку Джеймса и почти бесшумно чмокнул его в нос рядом с поблескивающим колечком, а потом снова — в кончик. Тот прикрыл глаза, и на них опустились светлые ресницы. У меня же во рту пересохло, но я выкрикнул, чтобы они так и замерли. Я бесшумно приблизился и сделал очередной кадр. Я попросил их перебраться на кровать. Поднимаясь, Джейсон снова прикрыл плечо Джейми халатом. Я было хотел заикнуться для логичного вопроса: «Зачем?», но вновь поймав тот самый взгляд, промолчал. Джейсон по-прежнему оставался полностью одетым. Его обтягивающая водолазка с высоким горлом и джинсы-скинни, выгодно подчёркивающие каждую мышцу спортивных ног, были чёрными, отчего трогательные веснушки на его лице проступали ярче, а кисти рук выглядели абсолютно белыми. Его тело — поджарое, гибкое, ещё несколько угловатое, было совершенно контрастно телу Джеймса, из-за чего они вдвоём выглядели очень гармонично. Противоположности, дополняющие друг друга! Я сначала хотел раздеть и его, но в последний момент, увидев их вместе в кадре, решил, что это совершенно ни к чему. Именно в контрастных образах и таилась та самая неуловимая интимность, которую я и хотел получить. Оказавшись на кровати, Джейсон слегка ослабил пояс на халате Джеймса, обнажив низ живота, светлый лобок и уже начинающий твердеть член, который тот тут же прикрыл ладонью. Выгоревшие от солнца, и без того светлые волосы на его теле при теплом свете в комнате напоминали лёгкий пушок на персике. Я, устроившись прямо над парнями на кровати, сфотографировал его подвздошные кости крупным планом, на них особенно ярко пролегала граница между загаром и светлой от природы кожей. После этого Джейсон как бы случайно, но ощутимо толкнул меня локтём, и я тут же спрыгнул. А он тем временем устроился между ног Джеймса, горячо целуя его в шею, а пальцами сжимая бедро, что твой Плутон, похищая Прозерпину*, впрочем похищаемый был совсем не против, о чём свидетельствовал хриплый стон, вырвавшийся из вздымающейся груди, и тяжёлое дыхание… Я отодвинулся так, чтобы его полностью обнажённая нога на фоне чёрной водолазки и брюк Джейсона попала в объектив целиком. И снова кадр есть! Джейсон, уже совершенно не стесняясь, целовал Джеймса. Шумно, собственнически, оставляя влажные следы от шеи до той самой границы загара. Ещё немного ослабив пояс халата на Джейми, он изредка поднимал глаза на меня. В его взгляде читалось всё: ревность, чувство превосходства, перебиваемые эйфорией от такой запредельной близости с объектом страсти (теперь в этом не осталось никаких сомнений), и безграничное желание. Но также я отметил, что когда он смотрел только на Джеймса — в глаза ли, на чуть выпирающие ключицы, когда тот запрокидывал голову, его руки, живот… его взгляд наполнялся абсолютной нежностью. Я понял, что именно этот взгляд, эта химия (которую я заметил сразу, когда Джейсон только попал в группу), возникшая между парой, не даст скатиться эротичным художественным снимкам в скабрезные порнографические картинки. Я сам не заметил, как Джейми оказался полностью обнажённым. Он без стеснения наматывал кудрявые локоны Джейсона на пальцы, внимательно разглядывал партнёра, устроившего голову на его животе, самозабвенно целующего, исследующего его языком, будто в попытках запечатлеть вкус Джейми каждым рецептором, — а его пышные кудрявые волосы разметались повсюду. Я жестом попросил Джеймса закинуть ногу ему на плечо, он тут же послушался. Я аккуратно, словно к змее, что может броситься в любой момент, подкрался со спины к Джейсону, и за щиколотку поднял ногу Джейми до его лопатки. Тому было уже совершенно всё равно на то, что происходит. В одной руке он сжимал ладонь парня, а другой в это время делал то, что я не видел из-за его же длинных волос, заставившее Джеймса выгнуться, и сжать пальцами ноги (той самой, что я только что поправил) ткань водолазки на лопатке Джейсона, подняв её и частично оголив бледную спину. Что я тут же поторопился запечатлеть на плёнке. Я также шёпотом попросил Джейми повернуть на меня голову, и, отойдя на приличное расстояние, взобрался на шаткий туалетный столик (почему-то совершенно не думая о том, что могу навернуться оттуда и сломать руку или, что хуже, шею) и сделал очередную фотографию. Чуть приоткрытые влажные губы Джеймса, его глаза, выглядящие в эту минуту совершенно чёрными из-за расширившихся зрачков, рассыпавшиеся по подушке пшеничные локоны, напоминавшие солнечные лучи… он был абсолютно прекрасен, несмотря на все несовершенства его простоватого, с первого взгляда, лица! Пальцы парней переплелись. Ногу Джеймс так и не убрал со спины Джейсона, а вторую, расслабившись окончательно, положил так, что Джейсон лёг щекой прямо на внутреннюю часть его бедра. От каждого еле уловимого движения Джейсона исходило желание, несмотря на то, что он был полностью одет, а его лица почти не было видно. Этого и не нужно. Он принялся целовать его вновь. Ниже, но также робко, будто спрашивая разрешение и всякий раз получая его, углублял поцелуи, изредка прикусывая мягкую кожу и мурлыкая, как довольный кот. Я спрыгнул со столика, чем, к своему же неудовольствию, разрушил эту идиллию. Парни встрепенулись, резко оторвавшись друг от друга, и повернулись на меня, решив, что я грохнулся и всё-таки сломал себе что-то. Джеймс снова прикрылся. А Джейсон подполз к нему, усевшись на подушку. Мне нужен был ещё один кадр. Я попросил Джеймса вновь раздеться и лечь на бок, будто он уснул, а Джейсона — смотреть на него. Всё вышло лучше, чем я себе представлял! Полностью одетый Джейсон почти вплотную придвинулся к совершенно обнажённому парню и положил свою руку так, что его нагота стала практически неощутимой. Была видна его прямая спина с крутым изгибом на пояснице в профиль, ягодицы, плечи, ноги (я всегда брал план «снизу вверх», фотографируя Джеймса во весь рост, и этот раз не стал исключением)… но голым назвать его не повернулся бы язык! Его губы подернула улыбка, а глаза он зажмурил, почувствовав губы Джейсона у себя на лбу. Хоть сейчас в Нью-Йоркскую галерею! Затем Джейсон невесомо провёл кончиками пальцев вдоль его тела: от плеча по ребрам, талии, остановился на бедре (я тоже внимательнее сосредоточился именно на этой части его тела), а тот, в свою очередь прыснул и дёрнулся: видимо, стало щекотно. Но при этом не спешил отодвигаться, напротив — прильнул к нему, обвив Джейсона руками и ногами. Покрывая поцелуями лицо. Тот отвечал, подаваясь вперед, будто хотел слиться с Джейми, стать единым целым. Это я снимать не стал. Я не захотел ни с кем это делить. Я незаметно отошёл на пару шагов, и поняв, что им совсем не до меня, осторожно вышел за дверь, повесив табличку: «Не беспокоить!» Я был чрезвычайно горд собой, открыв им друг друга. Но тут голова резко заболела. Я проснулся в гастрольном автобусе группы, а под ногами валялась лопнувшая (судя по всему, о мой висок) жестяная банка, из которой, пенясь, протекало пиво. Джеймс тут же, попутно задев кресло и чью-то сумку в проходе, устремился ко мне с извинениями, но при этом не в силах сдержать хохот. Рядом со мной, у окна, сидел Джейсон, который, судя по всему, тоже заснул, и которому это «послание» было адресовано. В этот момент я разочарованно понял, что мне всё просто приснилось: и бар с виски, и фотосессия… И что Джеймс пока не готов к таким экспериментам. — Еблан ты всё-таки! — выдохнул я, укоризненно окинув его взглядом. Ньюстед согласно кивнул. — Что поделать? — пожал плечами Джейми.