Аукцион Сакра

                           Последние несколько дней у Дэниела вошло в привычку слушать рассказы Райджела о проведённом дне, об учёбе и успехах. Усевшись в кресле, он пил чай, а мальчик устраивался на диване, но чаще на ковре, окружённый книгами и моделями кораблей и планеров. Лайдол приносил чай и стоял за креслом хозяина с улыбкой, знакомой Дэниелу ещё с детских лет.       Обычно Райджел говорил громко, много и задорно, жестикулируя или показывая проделанные задания. После начала учёбы он стал невероятно счастливым и уверенным в себе, а его пленительная улыбка невольно приводила в волнение джентльмена, давно соорудившего вокруг сердца стальной заслон и не пускавшего за него никого, кроме брата.       Райджел искренне радовался знаниям, с удовольствием ходил в музеи и библиотеки, зачитывался с живейшим интересом новейшими книгами по наукам, конструировал мини-модели планеров и паровых двигателей вместе с мистером Брайтоном. Этот интерес, эта живость не оставляли никого равнодушным, и вскоре мистер Рейнхольд понял, почему Кристиан говорил: «Ты его тоже полюбишь! Его нельзя не полюбить!» В такие моменты Дэниел чувствовал болезненный укол в сердце.       Сегодня Райджел, как только они вернулись с приёма, был невесел, а потому Лайдол сразу обратил внимание и предложил ему подкрепиться чем-нибудь сладким. Мальчик покачал головой и отвёл глаза. Он попросился пораньше уйти в комнату, и Дэниел ему разрешил.       — Что-то произошло? — тревожился Лайдол. Дэниел покачал головой и отослал слугу отдыхать, сказав, что сам позаботится о себе. Оставшись один, мистер Рейнхольд присел в своё кресло, попробовал почитать газету, но вскоре со вздохом отложил.       От пристального взгляда джентльмена не ускользнул страх и тревога мальчика, когда последний увидел Хоннерсов. Слишком многое было связано с шахтами, но мистер Рейнхольд терялся, что именно беспокоило мальчика: неведение о дедушке, сами Хоннерсы, так несчастливо повлиявшие на его судьбу, боязнь преследования, что-то ещё? Дэниел думал, что Райт успокоился под его надёжным крылом, но теперь понимал, что это далеко не так.       В мистере Рейнхольде боролись противоречивые желания. Он хотел прийти к мальчику и по-отечески успокоить его, но в глубине себя угадывал совсем не отеческое чувство, которое могло навредить им. Мистер Рейнхольд не мог позволить сердцу возобладать над разумом, тем самым окончательно разрушив надежды Кристиана и узаконив брак.       Дэниел не отказывался от мысли вернуть счастье брату, устроив побег для него и Райта. Потому он запретил себе думать о мальчике иначе, как о младшем брате или сыне, но желание росло вопреки воле.       Так и не решив, как поступить, мистер Рейнхольд поднялся с кресла и, тихо ступая по ковру, подошёл к комнате Райта. Из спальни не доносилось ни звука, а под дверью не падала полоса света. Возможно, Райджел действительно так устал, что сразу лёг спать? Мистер Рейнхольд замешкался, подняв руку для стука, а потом тихо приоткрыл дверь и скользнул в темноту спальни.       Кровать была застелена рукой Лайдола без единой складки. Она оставалась нетронутой. Мистер Рейнхольд привык к темноте и внимательно осмотрелся, уделяя внимание тёмным углам. Потом заметил за портьерой на подоконнике два ботинка и медленно подошёл к окну, отдернув ткань. Райт смотрел на яркие огни улицы, прижав колени к груди, но стоило Дэниелу отыскать его, как опущенная голова взметнулась и испуганные глаза уставились на него.       — Мистер Рейнхольд? — удивился мальчик.       — Да, я, — подтвердил Дэниел. — Мне показалось, что ты выглядел неважно, и я пришёл тебя проведать.       Райджел смутился, опустив глаза. В темноте он казался чуть старше, на свои шестнадцать лет, и мистер Рейнхольд вполне отчётливо понял, что это уже далеко не мальчик, а взрослый юноша. Открытие его не обрадовало.       — Да нет, спасибо за беспокойство, мистер Рейнхольд, — пробормотал Райт. — Правда, со мной всё хорошо, просто...       Мистер Рейнхольд застыл, его сердце учащенно билось, надеясь, что Райджел продолжит и ему не придётся уходить.       — ...просто я беспокоюсь за деда, — закончил мальчик. Дэниел положил руку на его голову, зарылся пальцами в мягкие послушные волосы и погладил. Райджел неосознанно приник к ласковой ладони, но избегал взгляда. — Из-за Хоннерса мы попали в долговую яму, я уверен, что это он внушил деду покупать дорогие вещи. А теперь я не могу связаться с ним... Я даже не знаю, пришёл ли он в сознание. Отец... отец же так и скончался, не очнувшись.       Искушение утешить Райджела и воспользоваться его печалью снедали Дэниела, и он изо всех сил сопротивлялся. Мистер Рейнхольд хотел обнять мальчика, прижать к себе, но пока внутри джентльмена боролись муж и брат, Райт сам сделал выбор. Он обернулся к Дэниелу и обхватил его, едва не упав с подоконника. Руки обвились вокруг шеи мистера Рейнхольда, а светловолосая голова приникла к груди.       Рейнхольд смотрел сверху вниз на мужа и сжимал кулаки, не решаясь обнять в ответ.       — Знаете, мне становится страшно, — сказал Райт.       — Почему? — глухо спросил мистер Рейнхольд. — Ты же знаешь, я не дам тебя в обиду. А дедушку ты обязательно увидишь.       — На шахтах слишком опасно, — пробормотал Райт. Ему было неудобно прижиматься к мистеру Рейнхольду, сидя на подоконнике, и он соскочил на пол, едва не споткнувшись о ботинки, которые скинул рядом. Дэниел его поддержал, хотя почувствовал, что их близость тает. Объятья стали слишком неправильными, и они медленно их разомкнули, просто стоя в нескольких дюймах друг от друга. — Там Хью... ей опасно там находиться, да и Соттен тоже может попасться из-за меня и деда. Посёлку осталось немного. Скоро шахтёры останутся без работы, и тогда отец Хью решит уехать...       Дэниел, чьи мысли занимало желание вернуть исчезнувшую близость, вдруг отчётливо понял, что ему говорит Райджел. Его спина напряглась, а рука, поглаживающая волосы, замерла.       — Почему?       — Что? — Райт растерялся, тоже ощутив перемену в атмосфере. Дэниел стал серьёзнее, и теперь его интересовали не чувства одинокого мальчика, а конкретные вопросы и ответы на них. И хотя Райт переспросил, он понимал, что важно мистеру Рейнхольду. — Просто ведь... шахты истощены почти.       — Как истощены? — переспросил Дэниел, смотря в глаза, хотя раньше они боялись встречаться взглядом. — В город прибывает больше угля, чем раньше. Мистер Хоннерс говорил, что найдены залежи глубоко под пластами...       — Нет никаких залежей, — удивился Райт. — Добыча увеличилась за счёт дополнительных смен. Хоннерсы сутками держат шахтёров под землёй, хотя там много метана. Из-за этого взорвалась... седьмая шахта. И до этого были взрывы. Шахтам осталось месяц-два с такой отдачей. Мистер Рейнхольд? Что с вами?       Дэниел смотрел мимо мальчика, хмуро и молча обдумывая то, что сказал его муж. Шахты давно стали камнем преткновения между ним и младшим Стивенсоном, который настаивал, чтобы те продолжали работать. После взрыва Хоннерсы получили немалую страховку от компании да Ризхов. А ведь ещё раньше Рейнхольд понимал, что здесь что-то нечисто.       — Мне нужно будет съездить на шахты, — заявил Дэниел.       Такое решение застало врасплох Райта. Он не мог понять, радоваться ему или беспокоиться, ведь возвращение на шахты сулило немало неприятностей, но встреча с дедом... Это слишком много значило для мальчика.       — Я ведь поеду с вами? — уточнил Райт, опасаясь, что он домыслил лишнего.       Мистер Рейнхольд, занятый мыслями, не сразу сообразил, о чём говорит муж. Потом спохватился, заметив тревогу мальчика, и улыбнулся, потрепав по волосам:       — Конечно. Я ведь обещал, что ты встретишься с дедушкой. Мы обязательно поедем вместе, как только я решу несколько дел...       — Это будет скоро? — Райт вдруг подумал, что поездка может состояться и через несколько месяцев.       — Думаю, на следующих выходных, — решил мистер Рейнхольд, не желая затягивать. Он надеялся, что найдёт способ надавить на Йена Стивенсона, чтобы помочь Крису. Конечно, шанс маленький, но хотя бы какой-то. — Нужно будет договориться с Хоннерсами, остановиться у них в гостях...       — У Хоннерсов? — ужаснулся Райт. Он не хотел даже пять минут находиться под крышей «угольных королей», не то что целые выходные. Но когда мистер Рейнхольд с беспокойством спросил его, мальчик покачал головой. — Да нет, всё хорошо... У Хоннерсов так у Хоннерсов...       Между Райтом и мистером Рейнхольдом повисло молчание. Ни один не знал, с чего и как начать, все темы для разговора исчерпались. С каждой минутой Дэниел всё отчетливее чувствовал, будто он не должен здесь находиться. Вернулась та тревога, с которой он подошёл к дверям спальни.       — Ну что же, спокойной ночи, Райджел, — пожелал мистер Рейнхольд и, как обычно, наклонился по-отечески поцеловать мужа в лоб. Но мальчик в последний момент поднял голову и даже немного подался навстречу, подставив мягкие губы. Дэниел секунду наслаждался их вкусом, а потом пришёл в себя и отпрянул. Какое-то время мистер Рейнхольд смотрел в глаза мужу, потом не сказав ни слова тихо вышел из комнаты, стараясь не ускорять шага в своём позорном бегстве.       Райт долго ещё не мог заснуть.       Как и мистер Рейнхольд.                            Для Кристиана остаток вечера прошёл как в тумане. Впрочем, Йену нужно было лишь его присутствие, чтобы мистер Стивенсон был доволен видом молодой пары, а если муж будет молчать, то даже лучше.       В конце концов, муж разрешил ему уйти, когда пьяные друзья вернулись. Кристиан едва не набросился на Бирейта, который принялся вновь к нему приставать не только с грязными предложениями, но и считал, что может безнаказанно обжимать и хватать. После замечания Корвена друзья были изгнаны с вечера, а сам Крис смог уйти на дирижабль. Вечер был настолько испорченным, что юноша даже не сделал попыток сбежать от Дьюиса, желая лишь одного — оказаться подальше ото всех.       Кристиан попросил наполнить ему ванну и, пока слуги сновали туда и обратно, мрачно смотрел из иллюминатора. Дирижабль не отдавал швартовы, дожидался хозяина на взлётной площадке. Поёжившись, Кристиан выгнал прислугу и залез в ванну, стараясь не думать и не вспоминать.       «Ты превратился в подстилку Стивенсона?» — ехидно спросил его при встрече Майкл Хоннерс.       Грегори да Ризх, теперь уже бывший лучший друг, смотрел сквозь него, не замечая. Брат не мог подойти без разрешения Йена и если пытался, то он или Дьюис находили повод вмешаться и разлучить.       Ещё и в бильярд проиграл, и даже подачка мужа лишь немного скрашивала вечер, плавно переходящий в глубокую ночь.       Вода остывала, и в дверь постучал Дьюис, сказав, что через полчаса они взлетают. Кристиан закутался в халат, уселся на краю кровати, вцепившись во влажные волосы. Ванну убрали, все вымыли и оставили его одного. Дирижабль заскрипел, под ногами знакомо качнулся пол. Они поднимались в воздух.       Кристиан ждал Йена, но взлёт навёл на отчаянную мысль, что сегодня тот не вернётся. В конце концов его могли задержать друзья, дед или дела. Но через пять минут дверь открылась, и без стука, как и всегда, зашёл Йен твёрдой походкой, которую так часто замечал у него Крис после алкоголя.       — Завтра, — объявил Стивенсон со злорадным смешком, — бой будет завтра днём. Я уже заказал ринг. Ты бы видел глаза Бирейта, когда я ему объявил о бое!       Слова благодарности и нервный смех застряли у Кристиана в горле. Под халатом не было ничего, а Йен, на ходу отпивая из стакана виски, стягивал бабочку и почти рвал пуговицы смокинга.       — Если ты проиграешь... — в голосе Йена исчез юмор, — то я за себя не ручаюсь. Не советую тебе меня позорить. Я проигрывать не хочу, а твой проигрыш станет и моим.       — Тогда, может быть, ты оставишь меня сегодня одного? — предложил Кристиан. — Я тогда точно не проиграю.       — Не дождёшься, — отрезал Йен и одним махом опустошил стакан, кинув его за спину. Кристиан вздрогнул от грохота разбитого хрусталя. Ему показалось, что сегодня муж более пьяный, чем обычно, хотя с виду и сложно было судить. Но поведение у него было более агрессивным и непредсказуемым.       — Тогда дай тот наркотик, — попросил юноша, мечтая забыться. Он не смел сопротивляться, хотя ужасно хотел. Он проиграл в бильярд, а игровые долги всегда следует платить.       — И завтра ты точно проиграешь, — хмыкнул Йен. — Раздвигай ноги и попытайся изобразить вид, что тебе нравится. Возможно, тогда ты сможешь ещё что-то попросить, и я тебе это дам.       Кристиан с трудом удерживал себя в руках. Он ненавидел секс с Йеном, ненавидел его самого и всей душой желал когда-нибудь пристрелить. Но некоторые уроки брата укоренились в душе сильнее.       Тем более он не хотел драться с Йеном, зная, что непременно проиграет, если тот вызовет Дьюиса и членов команды. Да и вряд ли муж откажет себе в удовольствии припугнуть пистолетом, а настроение у него такое, что может выстрелить.       Эти мысли мигом прокрутились в голове Кристиана, прежде чем он, отвернувшись от Йена, снял халат и остался обнажённым.       — Почему бы тебе не завести любовницу или любовника? — процедил юноша, ощутив грубое прикосновение к шее. Йен подмял его под себя, почти вгрызаясь зубами в шею. У Кристиана чесались кулаки, но он лишь отворачивался и пытался хоть немного отстраниться, руками упираясь в грудь Йена. Запах дорогих сигар и виски окутывал их. Стивенсон не обращал внимания на слабое сопротивление, гладя мускулистые бёдра мужа и приподнимая ноги себе на плечи.       — Зачем мне любовники, когда есть ты? — пробормотал в самое ухо Йен, пальцами разрабатывая сфинктер. Кристиан ничего не ответил, закинув голову и крепко зажмурив глаза. Ему всё время приходилось готовиться к сексу с мужем. Хуже секса с врагом может быть только грязный секс с врагом.       Терпения у Стивенсона сегодня явно не хватало, потому что он быстро присунул, даже не позаботившись о кондоме. Кристиан едва сдержал стон. Единственный раз боль подавил наркотик, а в остальное время секс приносил только унижение и мучения. Йен не заботился об удовольствии мужа, он размашисто вбивался, крепко обхватив и бёдра руками. Кристиана потряхивало от толчков, спина елозила по смятым простыням, а со лба тёк пот. Ему неприятно было вдвойне, потому что, открыв глаза, он мог увидеть ненавистное лицо Йена.       Кристиан ждал, когда всё закончится. Надеялся, что всё пройдёт быстро, раз муж пьян.       — Не строй из себя бревно, — прикрикнул со злобой Йен.       От крика юноша, не осознавая того, сжался, а фрикции мужа, близкого к разрядке, стали настойчивее и глубже. Дыхание у Кристиана сбилось, неожиданно он ощутил непривычное томление при каждом движении, растекающееся по телу. Это чувство требовало нечто большего, но Йен, толкнувшись пару раз, остановился. Томление всё ещё тянуло в паху, и, кажется, его заметил Стивенсон.       Кристиан вздрогнул, когда чужая рука сжала его член и стала дрочить. От неожиданности он открыл глаза и попытался перевернуться, но Йен навалился всей тяжестью тела, прижав колени юноши к груди. Кристиан практически не мог пошевелиться. Йен вновь стал толкаться, продолжая дрочить мужу.       Томление возрастало, возбуждая желание продолжать, причем сильнее и быстрее, чему разум Кристиана сопротивлялся.       — Хватит! — потребовал юноша. Он был слишком молод и горяч, ещё не мог сопротивляться возбуждению, а ненависть и отвращение достигали предела. Йен же не собирался останавливаться, он словно вознамерился любыми способами заставить кончить Кристиана. — Прекрати!       — Заткнись!       Но всё-таки они не рассчитали. Разрядка для Йена пришла быстрее, а Кристиан, сопротивляясь до последнего, был на грани, но держался. Они тяжело дышали. Юноша был сильно возбуждён, он впервые почувствовал настоящее анальное удовольствие, которое не хотел ощущать.       Йен, нависнув над ним, успокаивался после собственного оргазма, но выглядел он не таким удовлетворённым. Его злила холодность мужа, которого он наградил взамен проигрыша желаемым. Он ожидал благодарности, а не бездушное бревно.       Не дав мужу, уже почти празднующему победу в их противостоянии, догадаться о своих намерениях, Йен прижал колени мужа к груди и, наклонившись, коснулся губами возбуждённого члена. Кристиан вздрогнул всем телом, тихо вскрикнул и изумлёнными глазами уставился на него.       Не слушая крики, плавно переходящие в бессмысленное бормотание с просьбами прекратить сладостную пытку, Йен ласкал член мужа. Опытно, настойчиво и раздражённо. Усиливая нажим, Йен проник пальцами в покрасневший проход, перепачканный семенем, и принялся массировать уже возбуждённую простату. Кристиан сдался очень быстро, откинувшись и почти вталкивая в глотку мужа член.       Самолюбие Йена было удовлетворено. Он разлёгся на кровати, а Кристиан после продолжительного времени, посчитав, что тот уснул, с трудом встал на ноги и подошёл к тазику с водой. Смочив полотенце, юноша с отвращением смысл с себя следы бурного секса, а потом бездумно уставился на полотенце.       Если скрутить мокрую тряпку, можно человека удушить во сне...       Йен держит при себе пистолет, но, возможно...       Сейчас Кристиан был способен на убийство.       Обернувшись, юноша наткнулся на взгляд Йена, пристально следящего за каждым его шагом.       — Иди сюда, — приказал муж. Видимо, на лице Кристиана отразились все его чувства, потому что Йен добавил уже жёстче: — Немедленно. Или тебя свяжут и положат рядом.       Юноша повиновался. Он чувствовал себя совершенно выжатым. Если Йен в очередной раз хотел показать, кто в доме хозяин, то ему удалось. Кристиан улёгся на кровать рядом с мужем и отвернулся от него. К счастью, на большем Йен не настаивал.       Наутро Кристиан проснулся один, кое-как поднялся и привёл себя в порядок. Снаружи выл холодный ветер. Настроение не мог поднять даже приближающийся бой с Бирейтом, тело принадлежало чужому человеку — тому, которого купили на Аукционе и который стал младшим мужем Йена Стивенсона.       Дьюис заставил позавтракать Кристиана, объясняя приказом хозяина. Юноша апатично ковырял в тарелке полчаса. Дирижабль находился на взлётной площадке, сел рано утром. Йен практически сразу ушёл и вернулся как раз тогда, когда Дьюис с видом няньки просил Кристиана наконец нормально поесть.       — У меня нет аппетита, — повторял юноша.       — Встал не с той ноги? — усмехнулся Йен, входя в спальню без стука. Кристиан напряжённо выпрямился и посмотрел на мужа. — Собирайся. Мы едем в город.       — Зачем?       — Я не намерен обсуждать мои приказы с тобой. Дьюис, чтобы через пятнадцать минут он был готов и тарелка была пуста, даже если тебе придётся впихивать ему в рот ложкой.       — Дьюис, не надо, я сам, — предупредил Кристиан. Апатия уступила слабой вспышке злости. Опустошив тарелку несмотря на то, что еда застревала в горле, юноша быстро оделся и вышел в коридор дирижабля. Йен разговаривал с капитаном Моррисом, за спиной которого выстроился по струнке личный состав. Никто из этих людей не разговаривал с Кристианом, потому он не очень любил своих тюремщиков. Йен по взгляду капитана угадал появление мужа, молча оглядел его, скривился и повёл наружу. Свежий, слегка морозный воздух взбодрил Кристиана, который радовался таким частым вылазкам с аэростата. Из-за сильного ветра дирижабль в ближайшее время не сможет подняться в небо.       Место, в которое привёз Стивенсон, оказалось старой железнодорожной станцией. Её забросили, когда был построен мост через Рену. Большая часть находилась под землёй, коридоры, лестницы и помещения давно обветшали.       Здесь находилось одно из убежищ «крыс». Йен сам выбрал это место, когда дед позволил руководить собственной группировкой. Ему достались самые низы Корпорации — воры, убийцы и вышибалы. Если сначала их презирали, то через год правления Йена их стали бояться больше, чем всю Корпорацию.       На станцию вниз уходила лестница, давно не убранная, грязная, с износившимися ступеньками. Кристиан молча шёл за Йеном, стараясь не оступиться. Постепенно их окутывал сумрак, в котором кое-где слабо горели жёлтые лампочки.       Внизу их ждали. Несколько десятков «крыс» — среди них мелькнуло злобное лицо Джеки Балдона — поприветствовало хозяина, потом образовался проход к заброшенной вагонетке. Оттуда выбрался седой старик в коричневом костюме и котелке. Он пожал руку Йену, посмотрел на Кристиана и Дьюиса, усмехнулся, показав несколько золотых зубов на месте выбитых, и повёл их дальше, по заброшенной железнодорожной колее. Между станциями находились полупустые помещения, которые «крысы» использовали для своих нужд. Здесь проходили запрещённые бои без правил.       «Крысы» не пошли за ними. Старик, представившись мистером Грантом, провёл их мимо площадок для боёв, находящихся под ярким светом ламп, к тёмному углу. Здесь свисал пыльный мешок, плотно набитый песком, и лежал инвентарь для боёв.       Йен подошёл к покосившейся вешалке и, стянув с себя пиджак, повесил на крючок.       — Снимай тоже, — сказал он, повернувшись к Кристиану. — Лишняя одежда будет только мешать. Разомнёмся. Я хочу проверить, на что ты годен.       — Я давно не тренировался, — заметил юноша.       — Потому мы тут, — бросил Йен, разминая шею и плечи. — Бирейт появится через час-полтора. Он, конечно, ещё тот слабак, но в клубе с нами боксирует, а ты нет.       — Я заперт на дирижабле не по своей воле, — напомнил Кристиан. Йен проигнорировал его слова, кивнув Дьюису. Телохранитель зашёл сзади и помог Кристиану снять пиджак. Мистер Грант осматривал площадку, пока соперники бинтовали костяшки. Йен оголился до пояса и скинул дорогие ботинки, закатал брюки и ловко проскользнул между канатами, ограждающими ринг. Кристиан повторил за ним все действия, оказавшись лицом к лицу с мужем в световом круге от лампы.       Дьюис остался за пределами площадки, мистер Грант, серьёзный и хмурый, посмотрел на стоявших перед ним молодых людей. Его пристальный взгляд прошёлся по торсу Кристиана, отметив мышцы, бледную кожу и заметив лёгкое прихрамывание на одну ногу.       — Правила знаешь? — требовательно бросил Грант.       — Да, — ответил Кристиан.       — Значит, не знаешь, — так же недобро отозвалась «крыса». — Правил нет. Можно бить куда и как угодно.       — Грант, мы разогреваемся. Не мешай нам, — сказал Йен.       — Хорошо, — ответил Грант и снова осмотрел Кристиана с ног до головы. — Ты меньше по весу, но более прыткий. Уклоняйся, а не принимай удары.       Грант махнул рукой, словно разрешая начать бой, и отошёл к углу. Йен презрительно фыркнул и приказал Кристиану:       — Давай, попробуй меня ударить!       Кристиан встал в стойку, раскачался на носках, шагнул вперёд и ударил левой — Йен с лёгкостью поднырнул и ударил снизу в челюсть. Юноша отшагнул, мотнул головой и успел получить два удара под рёбра.       — Соберись, — процедил Йен. — Ну же. Мы не на званом ужине.       Злясь от боли и из-за перевеса в силе, Кристиан бросился в бой. Вряд ли ещё когда-нибудь ему достанется возможность поквитаться с мужем за все обиды и унижения. Для него Йен был слишком сильным противником, тем более что он использовал любые грязные приёмы и «благородный бой джентльмена», который изучали братья Рейнхольды в боксёрской академии, для него ровным счётом ничего не значил.       Но Кристиан, к своему удовольствию, смог неожиданным хуком ударить Йена в челюсть, разбив губу, а чуть позже тем же ударом в печень. Кровь врага буквально привела молодого человека в боевой запал, он распалился и забыл о Бирейте.       В конце концов вмешался мистер Грант, разведя их по углам. Тяжело дыша и жалея о такой малости, Кристиан заметил человека возле ринга. Он был так взбудоражен, что подпрыгивал на месте.       — Я же сказал, чтобы меня не беспокоили, пока не явится Бирейт! — выругался Йен.       — Но это не терпит отлагательств! — пробормотал человек. Стивенсон подошёл к нему, но в ушах Кристиана стучала кровь и он не мог услышать короткий разговор. Только видел, как муж пришёл в изумление, потом с бешенством схватил этого человека за воротник и долго тряс, переспрашивая. В конце концов он бросил его на пол, развернулся к Кристиану и сказал ему собираться.       — Боя не будет! — отрезал Йен. Юноша не поверил своим ушам.       — Ты не можешь его отменить!       — Могу и отменяю! — в таком состоянии Кристиан видел Йена впервые. Он был в дикой ярости.       — Хорошо, — пробормотал Кристиан, перелезая между канатами. Юноша не хотел попасть под руку обезумевшего мужа. Чуть позже, догоняя Йена, шагавшего так быстро, будто за ним гнались все дьяволы, Кристиан спросил Дьюиса шёпотом: — Что случилось?       — Корвен Стивенсон умер, — коротко ответил Дьюис.       По коже Кристиана прошёл мороз. Ему вдруг стало так страшно, как никогда в жизни.