***
Шла последняя неделя июня, и Гон понял, что рискует упустить урожай. Судя по его наблюдениям, новый хозяин участка не слишком заботился о зрелых плодах: яблоки успели частично попадать и усеять землю желтовато-малиновыми пятнами, а ветви дерева ломились под тяжестью оставшихся фруктов. С этим срочно надо было что-то делать. Конечно, можно было просто постучаться в калитку и вежливо спросить, планирует ли хозяин участка собирать яблоки и не против ли он поделиться, если за него сделают все работу, но… Гон так и не решался подойти к странному мужчине, хотя его просто распирало от любопытства. Поэтому он принял решение: этой ночью он заберется на участок и, пока его никто не видит и он никому не мешает, быстро сделает то, что задумал. Не будет жадничать и возьмет ровно столько, чтобы это было не особо заметно. Он осторожно поправил лямки рюкзака и, стараясь не шуметь, двинулся по тропинке к забору сорок четвертого участка, заходя с задней стороны. Он тщательно изучил расписание дня мужчины — ранний подъем, занятия на коврике для йоги, завтрак, обед, ужин, распитие вина на веранде во время заката… — и знал, что в это время тот уже точно должен спать. Перелезть через забор не составило никакого труда, и Гон тихо приземлился с обратной стороны. На секунду замер, прислушиваясь, но на его вторжение никто не отреагировал, а окна в доме не вспыхнули светом, поэтому он бесшумно направился к яблоням. Он прекрасно ориентировался на участке, и даже в облачную ночь с редкими просветами луны ничто не помешало ему добраться до места, лавируя между кустами ежевики, теплицами и миниатюрным прудом. Скинув рюкзак на землю, он присел и начал перебирать упавшие яблоки. Самые крепкие отправлялись в рюкзак, другие, с мягкими от удара о землю боками, пристально ощупывались, прежде чем присоединиться к остальным или вернуться обратно на землю. Когда внизу не осталось подходящих, Гон выпрямился и стал собирать яблоки с веток — те с облегчением скидывали с себя тяжесть плодов, как только Гон прикасался к ним. Оставалось совсем немного работы, рюкзак был почти заполнен, и Гон уже собирался уходить, как вдруг позади него раздался шелест листвы. Что-то стремительно приближалось к нему. Гон резко развернулся, его сердце глухо забилось в груди — но перед ним никого не было. Внизу снова зашуршало, и он опустил глаза: мимо него уверенно протопал ежик, вышедший на ночную охоту. — Пф, — с улыбкой выдохнул Гон и обернулся, чтобы завершить начатое. В следующее мгновение его ноги оторвались от земли, шею неприятно сдавило футболкой, а весь воздух вылетел из легких от неожиданности. — Ну и чем же таким интересным мы тут занимаемся? — протянула огромная темная фигура перед ним. — Такой маленький, а уже воришка… Твои родители знают, что ты забираешься на чужую территорию по ночам, м? Его опустили на землю, тяжелая рука переместилась с ворота футболки на плечо и сжала — не больно, но достаточно крепко, чтобы дать понять: вырываться из когтистой хватки бессмысленно. Гон вскинул голову, пытаясь разглядеть выражение чужого лица. — Ну? Неужели дар речи потерял? — Ты... Вы простите, пожалуйста, просто мама… то есть тетя Мито в это время года обычно делала заготовки, а сейчас… — То есть это твоя тетя предложила тебе обокрасть своего соседа? Удивительный поворот. Луна ненадолго показалась из-за плотной завесы облаков и осветила лицо напротив: тонкие брови скептично вскинуты, глаза сощурены и сверкают золотом в темноте. Гон совсем не к месту вспомнил сказки, которые ему рассказывали в детстве, про драконов и горы золота, которые они охраняют, безжалостно расправляясь со всеми, кто покусится на их сокровища. Он тихо сглотнул и облизнул пересохшие губы. — Нет, я сам решил. Извините еще раз, пожалуйста! До вас здесь никого не было, и я собирал яблоки, чтобы они не пропали зря. А потом приехали вы, а мне было очень неловко спрашивать, и вы с ними ничего не делали, вот я и подумал… Только не говорите тете, прошу! — на одном дыхании выпалил Гон. Фигура напротив замерла, затем медленно наклонилась ниже. Смотря на недобрый прищур мужчины, Гон мысленно пожалел, что не написал завещание. Или это скорее называется прощальным письмом в его случае?.. — Ммм, — задумчиво раздалось в тишине спустя бесконечно долгие секунды. — И что же нам с тобой делать… — мужчина постучал когтистым ногтем по подбородку. — Раз уж ты так искренне извиняешься… Как насчет сделки? Сделаешь кое-что для меня, а я великодушно забуду про эту ночь и твои криминальные наклонности. Гон быстро закивал — на что бы он ни подписывался, это в любом случае будет лучшей участью чем та, что его ожидает, если Мито узнает об этом. — Вот и договорились. Жду тебя завтра ровно в девять утра. Через забор можешь больше не перелезать — калитка все равно всегда открыта. О, и еще, — мужчина отпустил его плечо, чтобы наклониться и подхватить лямку рюкзака двумя пальцами, так легко и непринужденно, будто тот не был набит доверху яблоками. — Это я пока оставлю у себя. Чтобы у тебя была дополнительная мотивация вернуться. Гон снова кивнул, в этот раз с меньшим энтузиазмом, но предложение все еще было достаточно щедрым, чтобы от него отказываться. Мужчина небрежно махнул рукой от себя, и Гон, поняв намек, пристыженно пошел к выходу с участка, чувствуя себя полным дураком. Возможно, Киллуа был в чем-то прав, когда обзывал его идиотом…***
Утро встретило Гона тяжелым ощущением грядущей каторги и всевозможных ужасов, через которые ему предстояло пройти. Возвращаться обратно и смотреть в золотые насмешливые глаза категорически не хотелось. Но отступать было поздно, и, запихнув в себя без особого аппетита бабушкину кашу, он двинулся в путь. Все-таки свое слово надо держать. Калитка и правда оказалась не заперта. Когда он зашел на участок, то с любопытством огляделся — так близко и при свете он еще не видел преобразившийся сад. — Высматриваешь, что еще можно тихонько нарвать, пока никто не видит? Гон развернулся на голос в сторону веранды. Мужчина стоял, облокотившись на деревянные поручни, и тихо постукивал ногтями по кружке во второй руке. Сегодня на нем была фиолетово-оранжевая короткая футболка — кажется, такие называются топиками? — и легкие штаны под цвет верха. Выражение его лица было сложно прочесть, и даже тонкая полуулыбка не помогала в этом деле. Впрочем, в его голосе звучала скорее ирония, чем агрессия, и Гона это немного приободрило. — Нет, просто смотрю, как тут все ухожено стало, — честно признался Гон. Мужчина хмыкнул под нос. — Еще и льстец. Что ж, в любом случае ты самый честный воришка, которого я встречал. Вернулся на место преступления, еще и в указанное время… Молодец, что тут еще сказать, — он выпрямился и сошел с веранды, поманив за собой Гона рукой. — Пошли, покажу, что я от тебя хочу. С тяжелым сердцем Гон пошел за ним по узкой дорожке, минуя небольшой пруд с искусственными кувшинками, и чуть не влетел лицом в широкую спину, когда мужчина перед ним резко остановился. — Подожди секунду, — тот отошел к теплице, подобрал с земли пустые ведра и вручил их Гону. — Соберешь тут все, и мы в расчете, — он махнул рукой в сторону забора, вдоль которого ровными рядами торчали кустики клубники и земляники. Красные ягоды густо усеивали землю. — И все? — с удивлением уточнил Гон. — Ну, если тебе этого мало, то мне еще нужно перекопать сотку земли, покрасить стены дома… — с тянущими интонациями начал перечислять мужчина, и Гон спешно пробормотал, что согласен и на меньшее. Пока он, присев на корточки, обрабатывал первый ряд кустиков, странный владелец участка принес откуда-то шезлонг с садовым зонтом и устроился неподалеку в самолично созданной тени с книгой. Казалось, будто ему совершенно не интересно, насколько добросовестно трудятся на его плантациях, но Гон то и дело ловил его любопытный взгляд, когда перемещался к очередному ряду клубничных грядок. Когда он закончил, то облегченно выдохнул, чувствуя, как с плеч упало неприятное ощущение вины, о существовании которого он до этого не задумывался. Его руки и коленки были перепачканы в земле, на лбу выступила испарина от работы под солнцем, но Гон был крайне доволен результатом: полные три ведра клубники и внушительная горка земляники в четвертом. Пыхтя от увесистой ноши, он дотащил ведра до шезлонга и опустил их на землю, молча ожидая реакции на свои труды. Мужчина медленно захлопнул книжку, окинул взглядом ягоды… а затем улыбнулся. Не по-лисьи хитро или насмешливо, как до этого, а вполне дружелюбно и спокойно. — Ну-у, какой же трудолюбивый, молодец. — Вы больше не злитесь на меня? — настороженно уточнил Гон. — Злюсь? — удивленно переспросил у него мужчина и издал тихий смешок. — Нет, точно не злюсь. Да и твое неудачное ночное вторжение меня скорее позабавило, чем разозлило, — он пересел на край шезлонга, поближе к Гону, и окинул рукой полные ведра. — Если хочешь, можешь забрать половину. Все равно готовка доставляет мне мало удовольствия, а такие объемы свежих ягод при всей своей любви к сладкому я не осилю до того, как все забродит. Гон округлил глаза. — О, — только и выдохнул он, а затем, спохватившись, добавил: — Спасибо большое! Если вы не против, конечно! И… можно мне еще забрать рюкзак? Мито будет ругаться, если я его потеряю… — Конечно, я ведь обещал, — усмехнулся щедрый хозяин дачи, а затем, вернувшись на веранду, скрылся в доме, чтобы через минуту вынести зеленый рюкзак с рисунком лягушачьей мордочки на нем. Рюкзак выглядел подозрительно набитым на вид, и когда Гон принял его из чужих рук, тот потянул его к земле своей тяжестью. — Погодите, значит… — Значит свою вчерашнюю добычу тоже можешь забрать, — он пожал плечами. — Но в следующий раз тебе придется подойти и лично попросить, когда захочешь собрать остальное. Я сам вряд ли захочу делать что-то с этими яблоками и буду даже рад помощи, но вот нахальства не потерплю. Гон понимающе кивнул, мысленно отвешивая себе очередной подзатыльник. — Хорошо! И извините еще раз! И снова спасибо!.. — выпалил он и наконец осознал, что до сих пор не спросил чужое имя. Наверное, это было весьма невежливо с его стороны, и он быстро исправился. Мужчина довольно улыбнулся, прищурившись. — Хисока, — мурлыкающим тоном представился он. — И можно на «ты», раз уж мы почти знакомы. А теперь поделишься, как к тебе обращаться, лягушонок? — Гон. Гон Фрикс, я живу в той стороне, — он указал рукой в нужную сторону и коротко описал, как найти нужный участок. — Гон, — тихо повторил Хисока, будто пробуя, насколько мелодично можно произнести его имя. — Что ж, приятно познакомиться, малыш Гон, — увидев возмущенно сведенные брови, Хисока усмехнулся и, прежде чем «малыш Гон» успел запротестовать против такого обращения, с улыбкой предложил: — Это точно стоит отметить. Что думаешь насчет стаканчика вина из одуванчиков? Не беспокойся, оно почти безалкогольное, так что твоя тетя вряд ли будет против. Забыв про свои оскорбленные чувства, Гон с предвкушением кивнул и последовал за Хисокой на веранду. Пока тот выносил из дома закупоренную бутыль и, открыв ее, разливал напиток по стаканам, Гон признался: — А ты оказался совсем не страшным. Не знаю, почему я так подумал, но мне так неловко было подойти и познакомиться! Хисока вскинул брови, затем хмыкнул под нос — совсем не обиженно — и присел напротив Гона за небольшой круглый стол, медленно потягивая солнечно-желтое вино. Гон с удовольствием присоединился к нему — вино оказалось в меру сладким и терпким, медовым и по-настоящему летним на вкус. — Ну что, Гон, расскажешь мне, как проходит твое лето? — протянул Хисока, немного подавшись вперед, и Гон с радостью поделился с ним всеми забавными случаями, которые успели с ним произойти.***
Уйти от Хисоки он смог только через час — тот внимательно и с интересом его слушал, и Гон никак не мог остановиться, пока не рассказал все-все про Киллуа, встречу с настоящим волчонком и как его чуть не съели пиявки, когда он упал в пруд во время рыбалки. Возвращаясь домой с тяжелыми ведрами и рюкзаком, он мысленно сделал пометку, что стоит обязательно поделиться баночкой клубничного варенья с его новым другом, когда они с Мито переработают все ягоды и фрукты. Пусть Хисока увезет с собой кусочек лета, когда решит вернуться в город…