Through the jungle of our feelings

Он шел вдоль ручья, от безделья грыз какое-то яблоко, когда услышал треск веток совсем рядом. Затем остановился, напрягшись и прислушавшись ко всем подозрительным звукам посреди джунглей. Но, не увидев никого в чаще, прошел пару шагов вперёд, делая вид, что давно знает, где прячется наблюдатель. — А ну выходи, выходи сюда! — гордо и с вызовом произнес мужчина, смотря под ноги. Бросил яблоко и ещё раз огляделся, на этот раз — проверяя не будет ли поблизости наблюдателей за ними обоими. — Я знаю — ты здесь, — и все же опасливо сощурился, медленно доставая оружие из-за пояса. — не заставляй за тобой идти… — и уже догадывался, кто именно может за ним следить в процессе такого важного дела, как поход в тайник. Он смотрел в сторону, откуда пришел, где, как он думал, по его следам крался неприятель. Но неприятельница дала знать о месте своего нахождения тихим покашливанием совершенно с другой стороны. Сойер обернулся с неприятным чувством, что с ним играют не по правилам и пока что выигрывают, раз он выдал себя. — Так-так-так, — мужчина окинул оценивающим взглядом смуглую девушку в черной майке, перестраиваясь с угрожающей манеры на ласково-игривую, раз уж теперь он имеет дело с дамой. — что творится!.. И где-то глубоко внутри обрадовался, что они с Анной-Люсией наконец-то наедине посреди джунглей. Воздух вокруг зарядился по максимуму. Джеймс сделал пару шагов вперёд, показывая, что абсолютно расслаблен и не боится ее. А даже играет, не воспринимая всерьез. — Красная шапочка решила выследить волка до места, где он прячет оружие, — сказочным сравнением поддержал атмосферу игры с ней, как с ребенком, Сойер. И добавил во взгляд и тон немного угрозы, не сводя глаз с Анны. Девушка со скрещенными на груди руками кивнула вниз. — Отдай мне то, что у тебя в руке, — приказала без особых эмоций брюнетка, будто бы уже заранее зная, что он ничего не отдаст и только ещё больше начнет с ней пререкаться. Такой случай, они одни, вокруг никого, а ему есть, за что отомстить. — Я ничего тебе не отдам, — он хотел казаться строгим, но в его самоуверенной улыбке Анна увидела много обиды и подавленного гнева. Закипающей агрессии на то, что все пытались лишить его этого оружия и обращались, как с идиотом. Теперь и она. Тогда с тем же настроем девушка направилась навстречу, чтобы забрать желаемое силой. Упрямства в ней хоть отбавляй, но главное — сколько смелости и уверенности, она совершенно не боялась его. Это внутри ещё больше взбесило маленького обиженного ребенка Сойера и он снова заладил ласковые учения для этой подружки. — Это уже было, Люси, — попытки мужчины максимально унизить ее и показать свое превосходство девушкой никак не воспринимались, ей было все равно, какой он на самом деле и чем она его обидела. Джеймс сбросил рюкзак и ловко увернулся, оттолкнув ее назад. Но Анна не оставила попыток его побороть. У них обоих давно руки чешутся показать в настоящей драке, кто главный. Конечно, она знала, что от лобовой атаки он увернется и не станет бить ее в ответ. Но в конце концов это его расслабленное личико и закатывания глаз взбесили и ее. Она тоже не любила, когда ее не воспринимали всерьез. Поэтому быстро перешла к радикальным мерам, схватив его за руку с пистолетом, вырвала оружие, а самого мужчину повалила на землю, и, опираясь на плечи, села сверху, чтобы он больше не пытался встать и забрать пистолет первым. Обескураженный и разозленный фактом того, что красотка таки завалила его и ещё и позволила себе оказаться сверху в таком унижающем его положении, которое было ее целью больше, чем оружие, Сойер быстро перестал быть ласковым. И уже не церемонился с ней разговорами. Перекатился, перехватил обе ее тонкие руки, сделав беспомощной. Но девушка изо всех сил отстаивала свою честь и гордость, чтобы момент, когда этот парень над ней, длился как можно меньше. Брыкалась и пыталась скинуть его толчком бедра. Словно он ее тут насиловать собирался. А Джеймс всего-то хотел показать, что он сильнее её и унизить морально, как она его в той яме. Свой авторитет он любил больше всего. Одной рукой мужчина сковал обе ее кисти над головой, а другой-таки прижал к земле бедро. Этой части ее тела он коснулся будто бы опасливо, осторожно. Не подразумевая никакого похабного контекста. Хотя нависал над ней такой разгоряченной весьма страстно и прямолинейно. — Что будешь делать, мучача? — его острый язык спешил доказать превосходство вдогонку к этой позе. Вырывалась она до последнего, но он держал. Полностью обездвижил обидчицу и наслаждался этим, ожидая чего-то сверхъестественного. Не осознавая того, что она ему дико интересна: ее фразочки, ее реакция на это, что она предпримет, оказавшись впервые вне роли крутой плохой девчонки, без пистолета, без камня, без дубинки и без громилы Эко за спиной. Никаких планов в этой драке у него на самом деле не было. Он смотрел только на нее. «Рубился» в эту игру, погруженный с головой. Но она не получала такого же удовольствия от соперничества с ним. Джеймс не видел в ее карих глазах былого огня. Который, видно, искрил в них только в моменты безопасности и превосходства. Это что-то важное для нее. Она не ответила ему дерзко и грязно, а пыталась по-настоящему вырваться из рук мужчины. За эти пару секунд он не успел так глубоко задуматься над тем, что она чувствовала в этот момент. Но ещё немного и он бы отпустил. А ещё немного — возможно даже извинился. Но был застан врасплох сумасшедшим неожиданным, но вполне логичным поворотом. Красотка вдруг абсолютно внезапно и уверенно впилась губами в губы Сойера, наградив крепким и горячим поцелуем. Он сразу же отпустил ее руки, на одном инстинкте моментально возжелав ощутить их на самом себе, раз она так резко разогналась. Но Джеймс до последнего не осознавал намерений этой красотки. Серьезно? Вот так просто? Когда она отстранилась, чувствуя, что он на самом деле не был готов и просто в шоке от такой милости с ее стороны, Анна для верности положила обе руки на его лицо, зазывая продолжить игру, у которой изменились правила. Думать дольше двух секунд, видя в ее глазах то самое скрытое и подавляемое маской «ковбойши» желание и взывание к его человечности, не пришлось — к черту все игры и прошлые перепалки — Джеймс набросился на Анну ответно с ещё большим нетерпением и разгоном. Неукротимо дикий, но больше не грубый. Для него закон — обращаться с женским телом осторожно и ласково, даже если это она, а осторожность с ней никогда не помешает. Хватило пары рваных и спешных поцелуев, чтобы он позволил ей оказаться сверху, и сам подался вперёд, рыча то ли от страсти и желания, то ли от злости на нее и в угрозе быть жестоким. Анна сорвала с него рубашку, не размыкая поцелуя, который все же прерывался в таком быстром и беспорядочном движении. Поэтому Сойер немного грубо прикусил ее губы, не желая разрывать контакт. Но их уста все же разомкнулись на мгновение, когда он освободил ее от майки одним движением. И в этот момент он услышал едва тихий вздох. Это из груди командирши вздрагивала маленькая девочка, которая желала власти сильного мужчины над собой, укрощения, защиты. Она шептала не причинять ей боль тому, в ком разглядела что-то настоящее… Сейчас Сойер был готов дать ей все что угодно, потому что знал — такими сильными женщины не становятся просто потому что рождаются стервами с пистолетом в руках. Ее тоже сломали однажды. И в этом ее порыве «броситься телом на амбразуру» он увидел не банальную попытку соблазнить ради выгоды, а крик души хрупкой девочки, которая словно котенок подставляет свой живот перед грозным взрослым котом. Он априори физически сильнее ее. Она словно просила не трогать ту загнанную в тупик жертву, которая вдруг неожиданно сама для себя оказалась готова испытать чувства к своему противнику. В последний раз Сойер посмотрел в ее глаза, ещё раз убеждаясь, что она делает это по своему желанию, а не по принуждению кого-то, кто выше нее, будь то даже ее разум. Не верит, что она ничего не замышляет и действительно сменила ненависть на страсть… И вновь отвечает на ее теплый, чувственный поцелуй, прижимая к себе. Быть снизу не в его прерогативе, поэтому он с той же неудержимой силой перекатывается обратно, укладывая ее на листву под себя. Анна теряет былой пыл, да и он уже понял — эта «ковбойша» совершенно не такая в любви — она нежная и настоящая, отдается с головой, не думая ни о чем и никого из себя не изображая. Руки девушки незаметно и быстро расстегивают его брюки, постепенно стягивая вниз. Джеймс подхватывает это действие сам, отстраняется и сбрасывает их с себя дерзко и также агрессивно, как раздевал бы Анну. И, схватившись за края ее джинс, одним сильным движением стягивает вместе с бельем, откидывая не глядя назад. Пистолет остался где-то в траве, полностью сейчас лишенный своей ценности… Не отрываясь от ее лица словно сумеречный вампир мужчина одним движением оказался нависшим над девушкой своей широкой грудью. Анна не издала ни звука, только обдала его лицо горячим дыханием, зазывая к себе. Он поцеловал ещё раз, долго и крепко, буквально вдавливая ее в землю, все ещё боясь прикоснуться к телу и груди руками. Он не чувствовал над ней именно этой сексуальной физической власти, как над своей подружкой, да даже если бы она была обычной проституткой. Все же она успела внушить ему такой страх и уважение своим авторитетом, что с каждой секундой перед тем, чтобы перейти черту, он все больше задумывался, что же у нее там внутри в этот момент. Она могла делать это лишь для того, чтобы наказать себя или могла вообще не испытывать настоящего желания отдаться. Тем более ему. Что если он действительно так напугал ее? Что если ее подослали? Что если она боится за свою жизнь и хочет забрать единственное оружие таким образом — подложив себя под одного из самых сильных. Она могла забрать его и силой, если бы действительно хотела. Они уже слишком долго на острове и на волоске от смерти, чтобы теперь действовать так, как в прошлой жизни — разгульно, спонтанно и следовать одним инстинктам. Он не хотел этого. Не хотел верить в то, что они уже ведут себя как звери и за этим сексом не будет ничего, кроме физической потребности. — Ч-черт!.. Джеймс резко остановился, так и не посмев сделать это. Отвернулся, чтобы не видеть этого ее детского личика под собой и того, как он сам держит ее руки. Неужели он такая скотина, что исполнит свои угрозы, отомстив ей таким грубым и грязным путем? Но он все равно безумно хотел ее… Но не под таким соусом. Анна сбилась с пути, уже почти отключив голову и расслабившись, но от его ругани подумала, будто рядом опасность или, может, объект ее тайного возжелания сам того не хочет и не может…? — Что? — непонимающе переспросила она. Сойер осекся. Отлично. Он явно не сможет ей всего объяснить, а она теперь ещё и подумает, что он латентный. Гей. Мужчина снова сдавленно прорычал внутрь себя, но был не в силах как отпустить ее, так и взять в полной мере. — Паршиво было бы так доказывать свой авторитет. Я этого не хочу, — все же вынужденно Джеймс убрал свои руки с ее запястий. — А вот я вижу, что хочешь… — Анна-Люсия игриво и с улыбкой опустила глаза, совершенно не обращая внимания на его мини-исповедь «хорошего правильного мальчика». — Вопрос в том, хочешь ли ты.? — Сойер обратил на нее свой предупреждающий звериный взгляд, говоря о том, что он сам себе хозяин и в шаге от того, чтобы выпустить эту темную сторону из клетки. Но только после ее согласия. Уже явного. — Думаешь, оказалась бы я под тобой, если бы сама того не хотела?.. — ее интонация и ухмылка дают ему то, что он хотел услышать и увидеть. Она хотела, так же как и он. И при этом ещё и нос ему этим собиралась утереть. Женщины невозможные и самые хитрые на свете создания. — Или ты что, злодея в себе увидел? — уже смеялась девушка, даже издеваясь над его неожиданной честностью. То, что он позволил ей увидеть себя настоящего и разрушить это амплуа крутого грозного парня, которому не слабо́ жёстко трахнуть любую сучку, которая на него не так посмотрит, вновь вернуло Джеймсу агрессивный настрой. Теперь-то он задаст ей трепку. — …Иди сюда, — Сойер взял ее за шею сзади, другой рукой — за оба запястья и рывком закинул себе на колени прямо на траве. Ее самоуверенная насмешка вернула ему видение в ней той самой не беззащитной сучки и завела ещё больше прежнего. В такой позе никто из них не был сверху или снизу в каком-то смысловом подтексте, который мог смущать лично его или вызывать у нее скованность. Пусть она сама получает кайф наравне с ним и поймет, что он делает это не из-за мести, чтобы потом хвастаться ее людям «Я трахнул вашу суку-лидершу». Анна мимолетно улыбнулась, понимая его мотивы сменить положение, и охотно принялась за дело, вновь целуя мужчину и слегка возвышаясь над ним. Их слияние, наверное, было самым прекрасным моментом с первого дня на острове… Из-за этого или нет, но Сойеру она казалась одной из лучших и горячих партнёрш из всего множества, что у него были. Он смог расслабиться с ней и быть настоящим. И уже теперь позволил себе мимолетно касаться ее спины, талии, бедер и живота. Поддерживать её в движениях, отвечать, быть таким же страстным и чувственным. Зарываться в кудрявые черные волосы, вдыхать какой-то цветочный аромат за ухом, раскованно и порой грязно целовать ключицы. И все это он делал с неподдельным желанием. Закрыв глаза целовал эти пухлые мягкие губы, гладил, а потом сжимал плечи с белыми следами от лямок, тонкую шею, прикасался пальцами, языком, губами к идеальной загорелой коже… С жадностью. С нетерпением. Целовал так много и с таким наслаждением, словно она была вкуса меда, вкуса воды в пресном ледяном источнике в жаркий день. Вкуса ванильного мороженого из его любимого супермаркета дома… Давно он не выпускал на свободу своего внутреннего зверя. Они оба были животными в этой плотоядной борьбе и слиянии тел. И ускорились они по ощущениям слишком быстро — терпеть подступающий взрыв было невозможно после такого воздержания и при таком взаимном патологическом желании. Одновременно несясь навстречу пику, обнимая друг друга, прижимаясь грудью и крадя воздух из уст в уста, они негромко и несдержанно застонали, предвкушая эти секунды. Удар разбил их тела в одно мгновение, срывая дыхание на хрип и рык. Сойер обнял рукой дрожащие плечи брюнетки, она поддалась и обессиленно уронила голову ему на ключицу и уткнулась во влажную шею. «Сестрёнка», — усмехнулся он в мыслях, вновь зарывшись ладонью в ее волосы на затылке. Словно поглаживая в теплых объятиях. Оба упали на листву восстанавливать силы и дыхание. — …Ты была прекрасна, — стандартная фраза от него — другого и не ожидалось. Хотя такое он редко кому говорил, ведь всегда сам был «на коне» и доставлял удовольствие девушкам, демонстрируя собственные умения. Анна повернула голову и быстро посмотрела на пистолет, примечая, где он, чтобы потом незаметно забрать. И вернула взгляд в небо, игнорируя его слова. Рукой нашарила свое нижнее белье и надела, все ещё тяжело дыша и настраиваясь обратно на холодную стерву. Такой надо быть. Иначе тебя съедят за одну секунду. Если теперь не он, то другие. Расслабляться можно лишь в моменте. Пока девушка молча и не спеша приводила себя и свою одежду в порядок, Джеймс тоже влез в джинсы и продолжил контролировать каждое ее действие. Смаковать этот шикарный вид. То, как спадают растрёпанные волосы на ее лицо, плечи и грудь, когда она наклоняется, чтобы застегнуть ремень. Как сосредоточенно выворачивает майку, суровая, недотрога, гордо и упрямо не смотрит на него в ответ, не разговаривает. Как притягательно сводятся лопатки на ее загорелой гибкой спине, когда она одевается. Плавно и эротично, будто манит его зайти на второй круг. — Что? — снова в недоумении оборачивается Анна, поправляя тонкие лямки, будто бы искренне не чувствует своей сексуальности. После всего этого. Но она теперь ещё более интересна для него. В другом плане. Он не стеснялся разглядывать ее теперь, хоть это и было признание собственной беспомощности перед ее «чарами». И прямой ответ «Ты победила». — Даже телефон не спросишь? — пытается шутить он с иронией, хотя намекает на вопрос их повторного «свидания». Он бы этого хотел. Это проблема. Если он не сможет от этого отказаться, как она. Теперь она к нему ничего не чувствует. Но в благодарность за это приятное «приключение», не станет грубить и разбивать его романтические мечты сразу. Поэтому снова включив свою «ковбойшу» Анна-Люсия смерила его недоверчивым взглядом. — Расскажешь кому-нибудь, — прошла мимо, предупреждающе, строго, но не зло заглянув в глаза. — убью. О, да. Это теперь их фраза. У каждой парочки уважающих себя врагов она есть. Это улыбнуло Сойера и он обернулся красавице вслед. — Значит, объятий не будет? Вообще, когда она вот так легко и быстро равнодушно ушла, словно ничего и не было, Джеймс почувствовал себя брошенной школьницей, которую использовал плохой парень. Обычно женщины хотят ласки и поцелуев после, а мужчины лишь закуривают и молчат, не желая ничего. Сейчас он чувствовал себя по ту сторону. Новый уровень «утра после случайного секса». И они двое в обычной жизни вполне могли прийти к этому, познакомившись где-нибудь в клубе. Оба ещё не знали, что один из них — бывший коп, а другой — преступник.