***
А потом пернатый плывёт рассудком, разносит стену в своей голове, впускает владыку Ада и бесконечное количество тиков, кричит. Ангелы не чувствуют боли, а этот псих визжит, словно только её и глотает на завтрак, обед и ужин. У Мэг терпение лопается клоунскими шариками. Кларенс в прострации находится большую часть времени. Лежит на боку, свернувшись избитой собакой и всё скулит, смотря в окно. Днём и ночью. Было бы не плевать, стало бы жаль, но демоны таким не владеют. Это всё человеческий мусор, а Мэг провела столько времени среди серы и пепла, что сейчас ничего не чувствует, кроме раздражения за сорванную беззаботную жизнь, связанную из развлечении и мучении слабых потомков обезьян. Кларенс дрожит телом, хватается холодными руками за металлические перегородки кровати, глаза зажмуривает, но ничего дельного не произносит. Люцифер перед его глазами скачет, развлекается. Даже ещё веселее, чем с Винчестером младшим, его гогот в ушах звоном стоит. Пернатый давится воздухом, резко раскидывает руки и ноги на койке, смотрит в потолок, горящий синим непослушным пламенем. Мэг себя не узнаёт, когда просит врага открыть глаза в очередной раз за долгие семь дней. Кларенс то лихорадочно дрожит, визжит, как молодой поросёнок, то складывается в неизвестный символ и резко затихает. Такие моменты пугали бы больше всего, но будь у неё этот самый страх, а его в её природе нет. Ей движет необъяснимый ветер, когда вместо железного прута, она разрешает сжать кисть своего сосуда, оставить на ней борозды от ногтей и полосы. Только бы не заткнулся. — Никакой ты не ангел. Что угодно, но не ангел, — говорит ему Мэг в один из многочисленных рассветов, которые она провела в этой палате и не смотрит в лицо. Кас моргает по-совиному, дёргает носом и вертится, не способный усидеть на месте, — Не прекратишь дёргаться — привяжу. Но демоны всегда врут. А Мэг сама неосознанно порвёт верёвки, если полоумный ангел окажется запутан. — Если не замолчишь — затолкаю в рот простыню, — рычит она, схватившись за его воротник, пока санитары вокруг вводят в его организм лошадиную дозу снотворного, который не действует ни черта. Кларенс, понятное дело, не замолкает, но, вдобавок к этому, ещё смотрит прямо на Мэг, словно всем видом показывает, что именно она должна его вытащить. Именно для неё он так старается показать больше боли, вынести это всё из головы, мог бы — Люцифера продемонстрировал. Бывают дни, когда ничего не происходит. Кас спокойно сидит на белых простынях, смотрит в окно, может, ковыряется в тарелке каши, которую приносит один из санитаров, ухлестывающий за охраной сумасшедших ангелов, в лице Мэг. Если бы не смазливое личико, возможно, он был бы неплохим вариантом отдыха, а так — трата времени. В такие везучие дни, девушка устраивает небольшой выход, разрешает схватиться за свою руку и с десяток минут походить по территории больницы. Этому Касу нравится слушать урчание кота, перелезающего через забор, чтобы его покормили. Местная достопримечательность. Этот Кас смотрит на кота, гладит его широкие бока, а потом неуклюже сажает на колени Мэг. Она вообще животных не любит, от них воняет и сыплется шерсть, но Кларенс поджимает потрескавшиеся губы, и она без раздумий зарывается наманикюренными пальцами в грязную шерсть. Иногда Кас кричит всю ночь без продыха. Тогда Мэг проводит с ним в разы больше времени, чем в любой другой день. Она держит его за плечи, ругается себе под нос или очень чётко и прямо в глаза ангела и всё жмёт его к себе. Санитары вбегают со шприцами, но демоница отгоняет всех вокруг, гаркает на молоденького и влюбленного и гонит из палаты. — В глаза мне смотри! Ты любитель этого, поэтому играй сейчас в свои гляделки, иначе я закрою тебя здесь одного, — Мэг сдерживает себя от пощёчины, ждёт, пока её слова пробьются сквозь голос Люцифера, а потом снова начинает говорить. На этот раз абсолютно, что угодно, любую чушь, Кларенс нуждается в её болтовне. Независимо, что это будет, рецепт блинчиков или сокровенные секреты извращённой сущности демона.***
— Хочу мороженое, — спустя два месяца произносит Кас, невинно хлопая глазами. У Мэг из рук выпадает сменная больничная сорочка, в которую через пару минут ангел должен был быть облачён. Демон стоит в полусогнутом состоянии, забыв об одежде на полу, и в упор пялится на Кастиэля, первый раз произнёсшего адекватное не то, что предложение — слово. — Можно? Мороженое... — у ангела на лице начеркана тревожность. Капля испуга через воздух переносится в своем чистом виде к Мэг, и она понимает, что уже пару минут просто пялится на съёжившееся существо, поэтому спешит разогнуться и моргнуть для начала. Она прочищает горло. Этот совсем ненужный жест даёт ей секунду на выдумывание ответа. Хотя кого она обманывает. Этому ангелу можно не только мороженое, а если он ещё и будет разговаривать, бесить своим трёпом, то всё, что пожелает. Этого она не произносит. Статус не позволяет или демонских заморочки. — Можно, — говорит, глаза Кларенса загораются, затем сразу притухают, — Но, — для этого "но" держится пауза, потешущая самолюбие и внутренний садизм, хоть внутри всё так и кричит: "Я дам тебе всё. Не только чёртово мороженое, всё, что попросишь, сукин сын!", — Ты не будишь всю больницу своими воплями. Спокойный сон, никаких визгов и лазанья по стенам, понял меня? Кас кивает. Чёрта с два. Кастиэля удаётся даже вывести за территорию больницы. Откуда она знает, какое мороженое он хочет? Могла бы купить любое (не сильно пернатый придирчив), но всё же в груди щекочет чувство — угодить. Щекотку Мэг ненавидит. Денег у неё на мороженое как и ни что другое, нет, но имеется пару трюков по добыче этих денег. Сумки сплетниц из регистратуры — один из возможных. Но к счастью Кас не задаётся вопросом откуда они. Он вообще ничего не говорит во время короткой вылазки до палатки со огромными сладкими брикетами. Кас тыкает в шоколадное, благодарно принимает дрожащими руками холодный вафельный рожок с тремя шариками сверху и делает маленький укус. Мэг отводит его в ближайший парк, потому что с мороженым обратно в больницу не попадёшь, да и вопросы эти ни к черту. — Спасибо, — тихо произносит Кас, садясь на одну из лавок, что прямо у пруда в центре парка. Там плавают утки, забавно ловящие хлеб, который кидают дети на противоположном берегу. Но не они интересуют ангела в данный момент. Он смотрит на Мэг с неземным светом в зрачках. И впрямь ангел. Настоящий. Неиспорченный. — Куплю тебе ещё одно, если дашь отдых моим барабанным перепонкам, — хмыкает демоница и отворачивается, будучи не в силах удержать взгляд. — Обещаю, — ещё тише, на грани шёпота. Мэг улыбается. Они возвращаются через пятнадцать минут. Самых лучших пятнадцать минут за последние месяцы. На дороге не попадаются надоедливые санитары, что уже является огромным плюсом. Никогда бы их не видеть. Ночь не уступает дню в великолепии, а может быть Люцифер решил немного передохнуть, чтобы после задавить Кастиэля. Никто не знает, факт в том, что тот не кричит. Как и обещал. Но Мэг от него всё равно не отходит. — Почему ты здесь? — давно за полночь спрашивает Кас, раскрывая горящие глаза. Именно таким пламенем горел потолок. — Потому что мне не нужен сон, как и тебе, глупый ангел, — ворчит, потирает глаза, опираясь о стену возле окна, — А ещё ты начинаешь творить несусветную хрень, если оставить тебя одного, поэтому я пас. В темноте не видно, как кивает Кас, но видеть этого не требуется. Он её понимает — это ли не главное? И всё равно, что там ещё причин вагон и телега. Это то, что она может сказать. Что не противоречит ей. Эта ночь проходит в тишине. В палате никто не спит, но им и не нужны слова, чтобы слышать друг друга.***
Ещё через ещё пару месяцев Кастиэль вовсе перестаёт кричать. Он не говорит о галлюцинациях ни с Мэг, ни с возвратившимися Винчестерами. Старшего из которых страшно хочется избить, наплевав на нож в ремне и ещё одного лося. Он оставил лучшего друга на демона, а сам вернулся только тогда, когда тому полегчало. Мог бы вообще не вернуться. Мог вообще свалить и забыть о них двоих. Мэг, что греха таить, не была против такого расклада. А теперь, что? Они возьмут глупого ангела с собой, будут мотаться по мотелям, а то и брать на охоту, как помощь. Всё равно, что брать мышь на рыбалку. Только в качестве приманки. Но с ангелом так нельзя. Не важно почему и какие щекочущие ощущение он вызывает в желудке, рёбрах или голове, среди мыльных мыслей. Что с него взять? Он же... Он. Её Кларенс, который учился целоваться у разносчика пиццы. Который иногда затихал в её объятиях, прижимаясь осторожно щекой к шее. Если отношения между пациентами и медсёстрами запрещены, то это можно назвать обычным недоразумением, обозначенное сердечком в мессенджере.***
— Она едет с нами, — говорит Кастиэль со старой решимостью в своих действиях, и Дин не порывается поспорить, — Она купила мне мороженое, поэтому я хочу, чтобы она поехала со мной! — Звучит, как история о любви пингвинов. Самец дарит самке камешек, и если она его принимает, то они создают семью, — Сэм пытается посмеяться. — Если это так, то я принимаю его, — ангел переводит взгляд с Дина на Мэг, и она понимает, что говорит он не о камнях и не о пингвиньей любви. И кивает.