Его искорка

Медленный распространённый рассвет только прояснялся яркими красками по всему небесному своду, мешая между собой оттенки золотого и рубинового, образуя нотки персикового с бликами бордового. Обширные кучерявые облака грандиозно плыли по небесному своду, принимая самые разные причудливые формы, но больше напоминали куски сахарной ваты, такие мягкие, да недосягаемые. Из двух старых друзей никого не волновало столь раннее летнее время, когда на облупившихся старых часах длинная стрелка едва доходила до четырёх утра, они продолжали смиренно идти вглубь леса, где животные только начинали просыпаться и переходить к своим ежедневным обязанностям. Ни единая живая душа не сопровождала их, ведь именно сейчас весь патруль умиротворённо сопел в подушку в глухом городе с всякими проявлениями сказок — Мышкине. Утренняя тихая атмосфера казалось настолько уютной и тёплой, что можно было прямо сейчас разлечься на росистой траве в не зависимости от мокроты живых изумрудных листьев и заснуть здесь, в тени могучих высоких деревьев, наблюдая за поднимающимся солнцем, которое приятно убаюкивало и шелестом ветра по плакучим веткам ивы около прозрачной глади озера нашёптывал жизненные истории, сколько любви, одновременно и горя, повидал, впитал в себя лес. Горячая ладонь парня аккуратно обхватывало женское запястье, он вёл её в неизвестном направлении в канун день рождения девушки, ссылаясь на непонятную прогулку. Она вновь рассматривала своего друга, тёмные как непроглядная мгла волосы, постоянно пребывающие в привычном хаосе на его голове, проницательные лазурные глаза добавляли шарма в наружную красоту, один неверный шаг и в них можно было беспощадно утонуть, строгие черты лица и вечная маска безразличия при всех людях, кроме неё. Он менялся. Очень сильно. Рядом с ней приобретал необъяснимые черты характера, которые не показывал даже Алёне, близкой подруге. Он мог специально корчить рожи и смешить подругу, мог обнимать без наваждений, мог рассказывать истории из богатой прошлой жизни. Как только приходил кто-нибудь он менялся на глазах, отстранённый, замкнутый, грубый, хладнокровный. Влад. И сейчас парень ведёт её непонятно куда в попытке загладить вину за вчерашнюю ссору, сорвался, наговорил много лишнего, теперь извиняться будет. Обычная оранжевая футболка с спортивными брюками серого цвета, берцы, тот серьёзно направлял её за собой, вспоминал что-то, снова шёл вперёд. Вскоре они вышли на огромную поляну с множеством распустившихся ромашек, передать словами эмоции, накатившие на сонный рассудок, никак не представляло возможности. Дикую любовь испытывала девушка к хрупким цветам с белоснежными лепестками и желтоватой сердцевиной, на тонком изогнутом стебле, ещё с самого юного детства, когда впервые открыла для себя чудесное явление природы. Влад смотрел ласковыми глазами, полными неизведанного для обоих чувства, от коего он пытался скрыться или избежать любыми способами. Но сейчас, при виде восторженной девушки, прикрывающей чуть открытый рот ладонями от неизменной радости предавало сил, сил на долгожданное короткое признание. Она смерила его любопытным взглядом серых очей, словно пасмурными, он всегда любовался и мог часами смотреть, изучать до того необычную и переменчивую радужку. Девушка хихикнула, положила руки на грудь друга, чем вызвала удивление и трепетание сердца, довольно бьющегося в висках, придавая кратковременную боль, а потом неожиданно толкнула назад на растения и сама, звонко смеясь, упала за ним. Не переставая смеяться над придуманной идеей, она перекатилась немного подальше, ведь нависала над парнем, ни капельки не смущаясь, стала громко разговаривать над формами облаков, на что они похожи. Он мгновенно подхватил беседу, беспечно тыкал в плывущие облака, предполагая на счёт животных, людей, предметов. Саша. Беззаботная, жизнерадостная, неуклюжая, наивная, маленький цветочек в жестоком мире, где ей не найдётся места. Словно маленькая девочка она всегда верила в хорошее, искала во всех хорошее, надевала розовые очки и помогала кому-угодно. Волшебницы закатывали в досаде глаза, другие пользовались и вытирали ноги об девочку, не считаясь с ней. Она просто хотела быть счастливой, она просто хотела чувствовать себя нужной. Сирота, выросшая в детском доме без родительской любви, без беззаботного детства вступила в взрослую жизнь и в душе осталась чадом, которому нужна особая любовь. Ему искренне нравилось наблюдать как девушка пытается отыскать в нём доброты, душевности, для неё каждый человек по-своему сияет, как одинокий светлячок испускает не похожий на других свет, для него неповторимый, индивидуальный. Он беспамятства влюбился в неё, не надеясь, что получит взаимность, ему хватало присматривать за Сашей, произносить ей имя, слушать её голос, вдыхать аромат корицы, перемешанный с яблоком, слушать мелодичный голос возлюбленной. Девушка перекинула через него ногу и присела на грудной клетке, внимательно просматривая каждый сантиметр мужского лица, потом опустилась на близкое расстояние между ними, дунула на губы парня, её дрогнули в мягкой полуулыбке, а потом только прикоснулась к ним, легко и непринуждённо, не давая ему ответить на поцелуй. Решившись на резонное действие, Влад прильнул к ней, как будто в последний раз пробует на вкус сладостные губы, она не противиться и отвечает, столько страсти и не высказанных чувств полностью выдаются в продолжительном поцелуе, что никто и не хочет прерывать милоподобную сцену, ветерок пускает лишь слухи по воздуху. - Вместе? - тихий голос Саши раздаётся в тишине, нарушаемое только рваным дыханием девушки. - Навсегда, - Влад берёт инициативу на себя, теперь нависая над ней. С нескрываемой любовью и осторожностью прикасается к переносице и поглаживает тыльную сторону щеки большим пальцем. *** Однотонные серые стены городской больницы заставляли чувствовать себя не в своей тарелке, ведь столько несчастных детей и взрослых отчаянно цеплялись за нити жизни, чтобы проживать каждый день как последний. Аура здания пропиталась не только надоедливым запахом антисептика, свежих бинтов и различных мазей, но и убивающем горем, разочарованием и болью. Здесь место оплакивающих матерей вместе с отцами, не более, никому из здоровых, познающих красоты жизни без невзгод оказываться не советуется. В любой день слышались яростные крики, мольбы о помощи к всевышнему, дикий плач, обыденная ежедневная рутина встречала бедных медиков с утра до вечера. Они носились, старались помочь, как могли, но не всегда можно было спасти юные, не сформированные толком жизни, или наоборот повидавшие многое на веку, опытные. Влад бы никогда не сидел на железной скамье, если бы не она. Его искорка, подарившая прекрасные мгновения взаимной любви. Кто же знал, что всё обернётся против них? Кто же знал, что судьба решит так нагло и нечестно разлучить их навеки, а ей оставалось дышать до последнего вздоха намертво приклеенной к больничной койке? Справедливости не бывает в мире, увы, пора с этим смириться. Парень чутко дремет, ведь за минувшие сутки спал очень мало, находясь постоянно подле возлюбленной, выполняя её скромные просьбы и чуть ли не до посинения ругаясь с местными врачами за лишние минуты, проведённые рядом с ней. Патруль только на грани смерти девушки очухался, стал активно высылать подарки — букет цветов или связку фруктов — и наведываться к больной, когда он лишь негодующе фыркал и причитал, мол, объявились только тогда, когда уже стало слишком поздно. Собранная Варя в лёгком кружевном платье с каблуками вышла из палаты и мимолётом глянула на него, подходя к нему. Быстро потрепала его за плечо, окончательно вытягивая из беспокойного сна и делая кривое подобие улыбки. Она присела неподалёку от него и тихо заговорила, как будто Саша может услышать через деревянную дверь их диалог. - Я вела беседу с врачом на счёт критического состояния Саши, - Громова взяла небольшую паузу и с протяжным выдохом продолжила. - он сказал, что она не протянет более недели точно, на четвёртой стадии мало чего можно предпринять, поэтому высказал свои соболезнования и ушёл. Это было уже давно известно. Надежда, тогда тлеющая, догорела до конца именно в душе бывшего князя, потому что она уже давно смирилась с неизбежной смертью. Не исполнившиеся мечты, планы, рухнули в один миг, в тот момент когда она стала часто падать в обморок и в местной больнице выявили диагноз опухоли мозга на средней стадии развития. Никто не ожидал такого поворота, тем более сама обладательница смертельной болезни, он обещал пройти с ней весь путь, быть рядом и защищать от всех бед. Кажется, его миссия скоро завершиться. С горьким привкусом на языке парень пошёл в обитель девушки, встречаясь с вымученным опустошённым взглядом серых глаз. Сейчас в них не находилась прежнего счастья, только осознание беспомощности, слабости перед верхним судом. Она при виде него натянула выработанную улыбку, села в кровати и внимательно наблюдала за его действиями. Влад видел привычную за прошедшие месяцы картину, истощённая бледная девушка, с огромными синяками от недосыпа и абсолютно лысая из-за химиотерапии, в обессиленной руке введена игла от капельницы, а к носу прикреплена маска, подающая кислород. Он присел рядом на стул и положил голову на еще вздымающуюся грудь и по щекам начали течь слёзы, одинокие и горькие. Тот князь никогда бы не позволил себе проявлять признаки слабости, но сейчас, он самый обычный юноша, которого лишают самого дорогого на свете, не спрашивая об его чувствах. Девушка ласково гладит смольные волосы и перебирает через тонкие пальцы, и в замке двух ладоней, мужской и девичьей, водит круги, образуя узоры, по его фарфоровой коже. - Мой милый, сломленный мальчик, сколько же тебе пришлось пережить со мной, - тихим, отдавая в тишину хрипотой, но до боли знакомым голосом шепчет Саша. - Я всегда буду любить тебя, даже на том свете. *** Спустя одну неделю, по предсказанию врача, все сбылось, как бы больно не было этого признавать. Пустая комната, где до того веяло прекрасным ароматом яблока с корицей, теперь пахнет дешёвой хлоркой и духами уборщиц. Он больше ни за что не ступит на просторы лечебницы ни под каким предлогом, слишком тяжёлые и невыносимые воспоминания сразу же атакуют его томную голову. Патруль особо не маялся на счёт смерти подруги — если вообще можно считать её по отношению к ним подругой — но она никогда не держала на них зла и поддерживала. Его искорка теперь сверкает в небе, одной из неприметных звёзд в целой галактике. Сейчас наперекор желанию уйти скорей от могилы, Влад продолжает стоять и с безразличным лицом смотрит на бездушный камень с надписью «Александра Рябова», «Всегда будем любить и скорбить». Он не верил в происходящее, словно это всё хорошо проигранный сон в сознании и сейчас над его ухом прозвучит родной, манящий голос и позовёт завтракать. Только этого не случалось. Волшебницы покинули это место как только закончилась церемония, чтобы не вспоминать об событии и жить дальнейшей жизнью. Влад понимал, что просто не сможет забыть её, отвыкнуть от догонялок по всему городу и наивному смеху, звенящему в ушах. Он хотел плакать, чтобы дополнить атмосферу печали по близкому человеку, но не мог. Весь запас казался исчерпанным. Ему послышалось, как будто снова в воздухе проиграл знакомый вопрос «Всегда?», как будто рядом с ним стоит она и положила на плечо тёплую ладонь, смотря на свою могилу. В это мгновение накатила эйфория, хоть и на пару секунд, но всё равно оно ему придало сил, сил для возложения на гранитную плиту букет с едва распустившимися ромашками. - Всегда, искорка, всегда. - Влад довольно ласково произнёс слова, особенно обращение к мёртвой любви, которую он не забудет никогда. Топазные глаза на удивление опять застланы водяной плёнкой, нижняя губа дрожит и по ней течёт струйка алой крови. Тот лишь смахивает их рукавом с лица и разворачивается, уносясь прочь мимо всех могил на Мышкином кладбище. Парень обязательно вернётся, только сейчас ему стоит побыть в одиночестве. Саша. Его милая искорка. Как же он будет скучать.