"Золотце"

Заснула я довольно быстро. Не поверите! Ко мне даже бабушка заглядывала, пожелать спокойной ночи. В общем, я закрыла глаза и погрузилась в мир, который мог унести меня подальше от реальности, подальше от бабушки. Главное, что рядом лежал мой любимый Чикатило. - Жизнь - странная и довольно не предсказуемая штука, правда? – Вдруг услышала знакомый голос в темноте. Я резко открыла глаза и увидела «тёмного советчика» на том же месте, что и прежде. - Опять ты. Понравилось на подоконнике сидеть? - Мне всегда нравилось твоё рвение найти ответ на странные для твоего мышления вещи, - продолжал он свою тему. - Я сплю? - Да. - И давно ты за мной наблюдаешь? - Лет так с десяти. - Какая прелесть. А почему же только сейчас начал появляться? - Потому что именно в этот период твоей жизни начинаются трудности. - Не думаю, что приезд бабушки и Эклс в виде няньки – это трудности. По-моему всё так же. И вообще, даже если вдруг грядут трудности, тебе-то какая разница? - Я не могу тебе этого объяснить... пока что. - Скажи хотя бы кто ты? Как тебя называть? У тебя же есть имя? - Сколько вопросов, - усмехнулся тот. - Ты ведь хочешь, чтобы я тебе доверяла? Как я могу это сделать, если ты всегда повёрнут спиной ко мне? Я абсолютно ничего о тебе не знаю! - И правда. Довольно не культурно с моей стороны так общаться с другом. Он встал, взял стул, поставил его у подножья моей кровати и сел. Теперь я могла рассмотреть незнакомца, хотя в комнате было темно. У него тонкие губы, изящный прямой нос и серые глаза, которые казались мне до боли знакомыми. Красивый, чёрный редингот подчёркивал стройное тело хозяина, такого же цвета штаны и кожаны сапоги. Казалось это душа человека, пришедшего из Англии 18 века. - Другом? - Именно. - А имя своего друга я могу узнать? - Кристофер Керц. - Что ж будем знакомы. Так о каких трудностях идёт речь, Керц? - Физические, моральные и даже материальные. - Даже так. Если честно, то ты просто убил меня своим ответом. Не знаю, как реагировать. - Просто живи дальше. Одно из важных событий уже происходит. Я нахмурила брови. Последнее предложение показалось мне очень странным. - Что ты имеешь в виду? - Перемены. Скоро в дом ворвётся ветер перемен. Он улыбнулся. - Идём со мной. Будем подглядывать за людьми. Ты любишь подглядывать, Реми? - Спросил Керц, поднимаясь со стула и направившись к двери. Я могла бы остаться на месте, но всё же любопытство толкало меня пойти с этим существом. Тем более, что страх перед ним я не испытывала. Я чувствовала, что он не причинит мне вреда. И я пошла со своим так называемым другом. Мы направились к лестнице. - Я чувствую, что в тебе увязли непонимание и как следствие – нерешительность. - О чём это ты? - Всё о том же. О Дженсене. Его действия до сих пор остаются для тебя загадкой. Он сломал твои закоренелые утверждения о мужчинах. Ты в некой растерянности и из-за этого перестаёшь быть собой. Разве заметила? - Не уверена в этом. - А зря. Если раньше ты твёрдо была убеждена, что его нужно ненавидеть, то сейчас - не знаешь наверняка. Теперь начинаешь ставить под сомнения даже свои действия. - Когда это я сомневалась в себе? - Например, сегодня, - продолжал наш диалог Крис, спускаясь по лестнице. – Во время ваших перепалок с бабушкой, ты уверенно отвечала, что Дженсен – хороший человек, причём действительно верила в то, что говоришь. - Ну, и в чём же тут сомнения? - Когда ты пришла в комнату и успокоилась, то начала обдумывать сказанные тобой слова. Твои старые убеждения начали грызть тебя изнутри. Ведь по их логике мужчина по определению не может быть хорошим, но новая ты отказывается этому верить. Вот так в тебе начали зарождаться сомнения. «А правильно ли я поступила?» «Не лукавила ли, когда говорила такое?» «А правильно ли я себя вела?» «Как же надо вести себя с бабушкой?» Большинство из этих вопросов никогда и в голову тебе не пришли. Ты никогда не заботилась о своём поведении и сказанных словах. Как бы мне не хотелось всё это отрицать, но Керц был прав. Я действительно начинаю во многом сомневаться. И мне это не нравится. Я привыкла крепко держаться на земле. Как оказалось, на твёрдой почве меня держали убеждённости. Я как сваи для дома вколачивала каждый плохой вывод о людях и держалась на них. Но теперь их нет, их сломали и теперь я не знаю на что опираться. Керц будто услышал мои мысли. - Тебя нельзя винить в том, что ты запоминала только плохое. К сожалению именно оно чаще всего ходило рядом, - сказал он и открыл дверь в гостиную. Я прошла внутрь и замерла на пороге. Обстановка была совершенно другая. Будто я зашла не в свой зал. Вдруг на журнальном столике зазвонил телефон. Он был какой-то старый, с кнопками. Неожиданно сквозь меня к столу пробежала маленькая девочка и схватилась за телефон. Присмотревшись, я поняла одну ужасную вещь. Господи, да это же я маленькая! Так же резко в комнату ворвался темноволосый мужчина, который выхватил свой мобильник. Майкл Болон! Точно, это он! Картёжник, который, по-моему, и мозги свои проиграл в покер. - Привет, малыш... Конечно... И я по тебе очень скучал... Извини, но моя опять уехала и оставила свою малявку... Ты же знаешь, что я с ней только из-за денег, а так я люблю только тебя... Хорошо... Пока, милая. Потом он отключился и присел на корточки, что бы быть на одном уровне со мной. - За то, что берёшь чужие вещи, я тебя отшлёпаю ремнём. Хотя если не скажешь маме об этом звонке, то так и быть отделаешься только вечером без ужина. Маленькая я в испуге убежала наверх, а большая я - в ярости и готова оторвать ему один стратегически важный объект. Как следует размахнувшись, я попыталась ударить своего обидчика, но моя рука прошла сквозь его лицо и, потеряв равновесие я упала. Безысходность... Теперь я в силах отомстить, но не имею возможности. - Вот откуда у тебя такие плохие выводы, на которых ты держалась, - сказал Керц. - Да ну! Не может быть! Спасибо, кэп, - яростно ответила я, вставая с пола. Последний раз бросив презрительный взгляд в сторону Болона, я поспешила выйти из этой комнаты. Громко хлопнув дверью, я повернулась лицом к кухни и опять замерла на месте. О, нет! Опять! Я вижу себя маленькую и маму с её очередным ухажёром у входной двери. - Не скучай, детка, мамочка скоро придёт, - сказала мама, поцеловала меня в лобик. – Ты ведь покормишь её? – теперь уже она обращалась к блондину. - Конечно, дорогая. Не беспокойся, - ответил такой же моральный урод, как Болон. Его звали Дилан Сэйт. Ещё тот придурок! Менеджер, живший с моей мамой только потому, что с ней была стабильность в жизни, а главное для него – регулярный секс, который я иногда прерывала. Мне было всего 5 лет и меня часто мучили кошмары. Естественно, в панике после них я бежала к маме в комнату, тем самым прерывая минуты блаженства Дилана. После того, как за мамой закрылась дверь, блондин взял меня на руки и небрежно усадил за столик. - В этот раз я тебе не позволю своими тупыми ночными кошмарами мешать мне нормально заняться сексом с твоей мамочкой, – говорил он, подмешивая снотворное в детский стаканчик с молоком. Как же мне стало противно и обидно. Я смотрела на то, как он открывал пачку с таблетками, наливал мне молоко, которое я теперь ненавижу. - За что? – Невольно вырвалось у меня. Я говорила это так тихо, что почти не слышала саму себя. – Что я тебе сделала? За что ты так со мной? Я ведь всего лишь маленький ребёнок? Он отдал стаканчик мне маленькой и стал смотреть. А я большая смотрела и понимала, что ничего не смогу сделать. Слёзы постепенно начали слепить мне глаза. Я смотрела на себя маленькую и не просто всхлипывала, а плакала. Такой моральной боли я не испытывала давно. Дальше произошло ужасное, почти кадры из какого-то триллера. Я маленькая встала из-за стола и тут же упала на пол. Этот урод переборщил со снотворным. Я помню рассказы матери о том, что меня откачивали врачи и клевету Дилана, который клялся, что не причём. - Я понимаю, почему твои выводы стали твёрдыми убеждённостями, - послышался голос Керца за спиной. – Ведь мужчины жестоко обходились с тобой. Мне не хотелось больше этого видеть, я вышла из кухни, закрывая дверь. Но вдруг в левой стороне замечаю, как какой-то мужчина судорожно вытаскивает из маминой сумки деньги. Это Генри, тоже не удавшийся любовник. - Да и с твоей мамой тоже. Слёзы продолжали течь ручьём. Я только что начала убеждаться в том, что в мужском поле могут быть плюсы, как Керц начинает мне показывать всё это! Не желая дальше оставаться свидетелем воровства, я побежала наверх, но застыла на самой верхней лестнице. Майкл Болон толкнул меня маленькую в ванную и закрыл дверь. Из спальни вышла стройная блондинка, которую я видела на экране телефона этого подонка. Она была одета в мамин халат и звала Болона к себе. Он долго не стал мешкаться и побежал в спальню, схватившись за задницу этой проститутки. Как же это ужасно, мерзко, противно! Я забежала к себе в комнату и опёрлась спиной к двери, чтобы больше никто не смог меня тронуть или показать эти сцены из прошлого. Но не тут-то было... Всплыло самое обидное, самое больное и самое плохое воспоминание. То чего бы я предпочла выкинуть из своей памяти навсегда. Бен Лоуренс. Так звали единственного понравившегося мне маминого любовничка. Поначалу мы с ним очень хорошо ладили. И вот сейчас я смотрю на то, как он сидит на моей кровати, и я маленькая рассказываю ему о своём тогда ещё важном секрете. Он знал большинство моих детских тайн, я говорила ему обо всём, что волновало. Бен пожелал мне спокойной ночи и вышел из комнаты. Я последовала за ним и услышала о том, как он договаривается по телефону с каким-то неизвестным о том, чтобы устроить меня в пансион в Лондоне, как он выразился подальше от него. - Самое ужасное, что может обрушиться на голову ребёнка – это предательство, - сказал Керц, вставая рядом со мной. Именно после случая с Лоуренсом я полностью разочаровалась в мужчинах и включила в себе хамоватого ребёнка. Мной была объявлена война всем мужчинам переступившим порог дома, даже если это были простые разносчики пиццы. Постепенно моя ненависть расползлась по всему миру. Я начала ненавидеть всех представителей мужского пола. - Зачем ты мне это показал? – Тихо спросила я. – Решил отбросить мои сомнения? Намекаешь на то, что и Эклс такой же моральный урод? - Нет. Тебе просто было необходимо пережить это снова и посмотреть на все ситуации с другой стороны. - С этой стороны всё кажется ужаснее. - Я показал тебе, чего ты боишься. Тебе страшно от мысли, что и этот человек может тебя предать, как остальные. Я просто молча слушала о том, что говорит Крис. Он прав. Мне нечего ему возразить, только и остается слушать его, стоя у лестницы. - Знаешь, я убеждён в том, что наедине люди ведут себя более искренно. Только тогда они проявляют себя во всей красе, согласна? - Это естественно, ведь никто за ними не подглядывает. Им просто незачем врать. - Значит, ты в этом твёрдо уверена? - Абсолютно. - Тогда зайди в мамину спальню. Я сдвинула брови, в недоумении глядя на своего собеседника. - Ну же, - подталкивал он меня. Я подошла к двери, но не решалась открыть её. Слишком хорошо запомнилось, как Болон с полуголой девицей забежали туда. Мне казалось, что открыв дверь, я увижу их в постели. Хотя понимала, что это не так. Я крепко схватилась за ручку двери, но всё медлила. - Реми, - настаивал Керц. И я всё-таки открыла эту долбанную дверь. Какого же было моё удивление, когда я увидела Дженсена, мирно сидевшего за письменным столом. Он что-то писал в блокноте, то отрываясь от него, то снова перечитывая про себя. Если, честно, то я не очень хотела видеть Эклса в этом сне. Ведь тут происходит только что-то ужасное, и я не горела желанием увидеть собственными глаза, как он предаёт меня. Телефон мужчины завибрировал и он его включил на громкую связь. - Привет, Падалеки. - Привет, Джей! Чем занимаешься? - Составляю список покупок. Никогда не думал, что это так трудно. - Почему трудно? Ты не знаешь, что хочешь съесть за обед? Или ты собрался кормить страуса? - Не могу определиться, что Реми понравиться больше: говядина или курица. Да и с овощами не определился. Как-то не замечал, что именно она ест. По-моему помидоры. - С чего вдруг заморочился продуктами? - Открыл холодильник, увидел, что на кефире, который каждый вечер она пьёт, через два дня срок годности заканчивается. Выбросил его, а то мало ли ещё отравится. После услышанного я горько усмехнулась. Боже, прошедшие минут 10-15 я наблюдала, как меня травили, запирали, предавали и оставляли без ужина, а тут человек в озадачился моими вкусовыми предпочтениями? Серьёзно? Он даже испугался, что я могу отравиться кефиром, который можно ещё два дня спокойно пить. Кажется, я чего-то не понимаю. Или это всё игра воображения? - Слушай, бери, что тебе хочется, - советовал Падалеки. – Не думаю, что Реми откажется. - Нет, я так не могу. Хотя знаешь, я заметил, что мы с ней любим одну и ту же еду! - Она тоже не любит суши? - Да, и обожает пиццу с ананасами. - Сумасшедшие люди! Как можно не любить суши?! Я ещё минут пятнадцать слушала разговор двух друзей. Если бы мне кто-нибудь рассказал никогда б не поверила, что Дженсен с Джаредом весь свой телефонный разговор посвятили мне. Привыкнув к наплевательскому отношению, я была в полном ауте от услышанного. Эклс выучил, что я люблю есть под вечер кефир с круасанами, что утро у меня не может начаться без кофе со сливками, даже помнит сколько ложек сахара я кладу! Он с большим энтузиазмом рассказывал другу о том, что нашёл схожие привычки облизывать губы и спать без носков. Да, я действительно не могу спать спокойно, пока не сниму носки! Но как столько всего Эклс мог заметить и запомнить? Причём это были такие мелочи, которых и я толком почти не замечала. Окончив свою увлекательную беседу с другом, Дженсен вышел из комнаты. Я почему-то инстинктивно пошла следом, но оказавшись за дверью, никого не обнаружила. Вдруг из моей комнаты послышался какой-то шорох. Подозревая, что это Эклс, я побежала туда. В комнате было довольно темно, единственным источником света служила настольная лампа на прикроватной тумбочке. С её помощью мне удалось разглядеть саму себя, мирно спящую на кровати. Кажется, я начинаю вспоминать этот день. Да, точно! Три дня назад, мы с Рокси долго гуляли, и из-за этого я пришла домой в двенадцать часов. Мне было настолько лень раздеваться, что я уснула в одежде, зато разбросав кроссовки. Слабая улыбка проявилась на моём лице от этих воспоминаний. Но вдруг послышался скрип медленно открывающейся двери. Протиснулась голова Эклса, а потом и он сам вошёл в комнату. Тяжело вздохнув, он достал один кроссовок из под стола, а другой – с книжной полки. Ой, кажется, я перестаралась! Аккуратно сложив обувь у входа, Дженсен снял с меня кофту, штаны и самое главное – носки(!), оставляя в футболке и трусах. Странно, почему-то на утро я не обратила внимание на то, что заснула в одежде, а проснулась без неё. Потом Эклс укутал меня в одеяло и, пожелав спокойной ночи, вышел. Сказать, что я была в шоке – ничего не сказать. Я охирела просто! Такое чувство, что это происходило не со мной вовсе. Что-то заставило меня опять выйти из комнаты. На этот раз я услышала два мужских голоса на кухне. Спустившись в коридор, я начала наблюдать оттуда за действиями на кухни. У барной стойки сидели Джаред и Дженсен, что-то бурно обсуждая. Подойдя ближе, я кое-что услышала. - Дженсен, я тебя слишком хорошо знаю. Почему-то тебе она далеко не безразлична. Ты очень загорелся идеей поставить Реми на путь истинный и ссора тебе никак не помеха. - Что значит «не безразлична»? - Я имел ввиду её судьбу, пошляк. Тебе не всё равно, что с ней происходит. И кстати для меня это большая загадка. - Не драматизируй. - Даже не собирался. Ты мне говорил, что Реми на самом деле очень хороший ребёнок, просто недолюбленный. Но я не могу понять, в каком месте ты увидел хорошего ребёнка?! Она же хамка, которая плевала на тебя и твою помощь! - Не говори так о ней. - Вот видишь! Ты её защищаешь, а ещё говоришь, что я драматизирую. Приведи хоть один пример, когда Реми сказала тебе что-нибудь хорошее. Он молчал. А что тут можно сказать? Я действительно ни разу не сказала хорошего слова. - Ух-ты, сколько историй! – наиграно всплеснул руками Джаред. - Да, она ничего такого не делала и что же? - А то, что девчонка - законченная эгоистка, и тебе пора прекращать с этой тупой затеей. - Джаред, она хорошая... я это чувствую. Что?! Я не ослышалась? Он чувствует? Эту звучало, как какой-то бред, но в ушах звоном отдавало «она хорошая... я это чувствую». Неужели через огромный слой ненависти он чувствовал во мне что-то хорошее? Во мне действительно имело место быть хорошему, но я его затолкала очень далеко. Мне всегда казалось, что это моя слабость, которую никто не должен видеть даже краем глаза. Хорошая – это я в детстве, забитая жертва, а плохая – я сейчас, хамло, которое не так-то просто обидеть. Неожиданно входную дверь начало сильно трясти. Вокруг уже никого не было, кухня была пуста. - Что это ещё за хрень? – спросила я саму себя, ошарашено выпучив глаза. - Это то о чём, я тебе говорил, - сказал, внезапно появившийся Крис. - В смысле? Ты много всякой ерунды мне наговорил. - Это ветер перемен. Должна впустить его. - По-моему он и без моей помощи снесёт эту дверь и войдёт. - Нет, пока ты это не захочешь. - И что же я должна сделать? И вообще на кой мне его впускать? Керц серьёзно посмотрел на меня и сказал: - Пора отпускать плохую Реми, в тебе рождается новый человек. Теперь ты и не плохая, и не хорошая. Ты просто настоящая, духовно выросшая. Но ты не станешь до конца такой, пока не примешь эти перемены в себе. Я стояла напротив дрожащей двери и обдумывала сказанные Керцом слова. Не люблю признавать кого-то правым, особенно так часто, но блин! - Я другая, и от этого, к сожалению не отвертеться. Это конечно не означает, что я заброшу свои привычки хамить и делать гадости, но теперь буду стараться получше выбирать жертв. По крайней мере, не основываясь исключительно на их половой принадлежности. После этих слов дверь распахнулась, сильно ударившись о стену. Я почувствовала, как сильный ветер объял всё моё тело. Но мне не было холодно, мне было хорошо.