"Золотце"

Один урок отменили, поэтому нас отпустили раньше. Заранее предупредив Дженсена, я сказала, что пройдусь пешком. Мне необходимо проветрить голову. Жизнь столкнула меня с тем, от чего я открещиваюсь: отец и мамин хахаль. С одной стороны «новая я» сделала огромный шаг и в серьёз заинтересовалась не самым любимым из родителей, с другой – «старая я» мгновенно негативно отреагировала на новость о каком-то Эндрю (фу, блядь, ненавижу это имя). Я, конечно, как говориться открыта новому, но не так же быстро. «Что за экспресс курс «молодого бойца», мать вашу?!» - возмущается моё подсознание. Из-за всей этой каши, мне вдруг захотелось прогуляться по настоящему, с Рокси, думаю, даже её собака не помешает. Нужно с кем-то поговорить о том, что накопилось. Кстати, я ей даже не рассказала про сон. «Fuck! Забыла!». Подумав о том, что прогулка то, что доктор прописал, я беру телефон и немедленно звоню Райн. - Алло. - И снова здравствуй, рыжая! - Ооо... давно не слышали друг друга. Что случилось? - Рокс, мне хотелось бы с тобой прогуляться. Я наконец-то успокоилась и готова «вылить» на тебя всё, что накопилось. - Реми, я не могу. - Почему? - Я же тебе говорила, что записалась на журналистику! - Когда ты мне об этом говорила? – я была в полном шоке. - Видимо, когда ты находилась в астрале. - Твою ж мать, я честно не помню. - Тогда... Реми, представляешь, мне удалось стать журналистом школьной газеты! - Мазлтоф* - Прости, но мне надо бежать. - Ладно, беги, - тяжело вздохнула я и отключилась. Что ж... похоже домой и только домой. Тогда буду разгребать информацию по мере её поступления и срока исполнения. Всё равно сейчас, находясь далеко от мамы и её ухажёра, я вряд ли могу что-либо изменить, так что пока буду заморачиваться папой. Думаю, бабушка сможет мне что-нибудь рассказать о нём. Кинув рюкзак куда-то посреди коридора, я стала закрывать входную дверь, но вдруг остановилась. В доме царила абсолютная тишина, разрываемая прекрасной мелодией, которую уже давным-давно забыли эти стены. «Лунная соната». Кто-то помог нашему старому роялю обрести голос. Я повернула направо, в гостиную, а потом налево – в комнату, которая много лет была закрыта. Когда-то она казалась мне волшебной из-за белого рояля и широкого окна почти во всю стену. Войдя в комнату, я увидела бабушку. «Ну, всё правильно. Только она на нём и играла всегда». Она сидела ко мне спиной, что давало возможность полюбоваться на неё. В этот момент эта старая женщина выглядела как в моём раннем детстве... как настоящая бабушка. От неё веяло теплом. Изящные ручки, сплошь покрытые паутинами морщин, ловко и в то же время плавно перепрыгивали по чёрно-белым клавишам. Седые волосы, как всегда густо налакированные, аккуратно свисали на её хрупкие плечи. Прозвучали последние нотки. - Людвиг ван Бетховен «Лунная соната», - сказала бабушка, и, повернувшись ко мне лицом, добавила: - Твоя любимая. - Она меня всегда успокаивала, создавала некую гармонию внутри, - тихо ответила я, оперевшись на дверной косяк. – Мне нравилось, когда ты её играешь. Одни из немногих приятных воспоминаний детства. Бабушка лишь искренне улыбнулась. - Когда-то я мечтала научиться играть эту мелодию, но электрогитара взяла верх. - Может потому что рояль не вписывался в портрет «плохой девочки»? Впервые этот вопрос не обидел меня, а заставил задуматься. - Наверное, ты в чём-то права, - вздохнула я. - Милая, я думаю, электрогитара – это тоже не плохо. - Да, очень даже. Но, кажется, я уже готова и к роялю. - Стареешь, - усмехнулась бабушка. В этот момент её улыбка стала заразительной. Уголки моих губ тоже невольно приподнялись. - Меняюсь... ищу себя настоящую... пытаюсь трезво оценивать ситуацию, - говорю, делая паузу после каждого предложения. - Начинаешь хорошо общаться с мужчинами, - добавила бабушка. - Да, есть такой грешок, - заметила я. – Кстати, где Дженсен? - Он застелил твою постель, приготовил обед и пошёл к себе. Наверное, отдыхает. - Ну, пусть. - Вы с ним отлично поладили, ты даже не пыталась над ним поиздеваться за то время, пока я здесь. «Эх, видела бы ты, что творилось немного раньше». - Он не заслужил плохого отношения к себе, - правдиво ответила я. – По крайней мере, пока что. После этого повисла тишина, но это была не неловкая пауза. Просто каждый подумал о своём. - Присядь ко мне, - ласково позвала к себе бабушка, похлопав ладошкой по лавочке. Я послушала её, и мы развернулись лицом к клавишам. Наши взгляды устремились на то самое огромное окно, находившееся напротив. Я сложила руки на крышке рояля и положила на них голову. Вид был по истине чудесный. Солнце ярко било в глаза, его лучи играли на лёгких занавесках и стёклах окна. - Реми, - вдруг прервала тишину бабушка. – Ты кажешься мне не по годам взрослой и очень рассудительной. Я лишь удивительно вскинула брови. - Я - старая женщина, все мои лучшие подруги уже давно покоятся на том свете. Вот уже сколько лет мне хочется поделиться своими эмоциями, просто поговорить, но не с кем. Бабушка плотно придвинулась ко мне и села в такую же позу, что и я. - Можно я поговорю с тобой? - Конечно, с удовольствием выслушаю, - тихо ответила я. – Только чтобы не витал некий барьер, представь, что ты рассуждаешь сама с собой. - Думаешь, я могу не всё тебе рассказать? - Ну, я же твоя внучка. Младше тебя. Вряд ли ты говорила бы со мной, как с подружкой. - Ты права, но я постараюсь. - Постарайся. Клянусь, никому об этом не расскажу. У меня нет в этом необходимости. Мой ответ порадовал бабушку. Я вновь увидела её тёплую улыбку. Тяжело вздохнув, она повернулась обратно к окну и начала свой рассказ. - Я – плохая мать, Реми. Не смогла во время поставить приоритеты, тем самым всё испортив. До сих пор не понимаю, как работа могла настолько поглотить меня с головой. - Ты же медик, так что я не сильно удивлена. - Многие работали, но возвращались домой, а я... Я даже дома думала о клинике. Все мысли были только о медицине. И понеслось... Мед.сестра, сестра хозяйка, врач, главврач... Ох, - тяжело вздохнула моя бедная старая женщина, накрыв голову руками, словно укрываясь от удара. Но потом резко взяла себя в руки и села в обратное положение. – Занималась клиникой и не замечала того, что у меня растёт красавица-дочь и меня всегда ждёт любящий муж. Ох, Генри! Мой милый Генри! Каким же замечательным человеком был твой дедушка. - Да-а-а, помню. А как вы с ним познакомились? Бабушка немного задумалась, а потом в голос рассмеялась. - Я упала на него. - Что? - Правда! - Веселилась она, словно помолодев на несколько лет. – Он приходил проведать друга. И вот тот день, в который мы познакомились, выдался очень напряжённым. Я бегала, как бешенная по всем этажам, было очень много работы. Ну, и забегавшись, я не заметила, как он вышел из палаты и, грубо говоря, врезалась в него. Папки с карточками разлетелись во все стороны, - рассказывала бабушка, интенсивно жестикулируя. – В общем, так и познакомились. - Что тебе в нём понравилось? Ты никогда не хвалила его, ну, при мне точно. - Мне понравились его зелёные глаза и сильные руки. - Похоже у вас с мамой пунктик на счёт зелёных глаз. Дедушка, я, мой отец и даже мой нянь с зелёными глазами! - Знаешь, Реми, глаза у вас одинаковые, но в то же время разные. Как я уже говорила, у тебя и твоего отца более проницательный взгляд. - Раз пошла такая тема, то расскажи мне о нём, пожалуйста. - О твоём отце? Я молча кивнула. - Ну, если честно даже не знаю. Я видела его всего раза три-четыре. Уже точно не помню. - Бабушка, хоть что-нибудь. Самую малость. - Логан – первая любовь твоей мамы. Ох, уж эти школьные годы! С твоим отцом Сара прожила дольше, чем с последующими претендентами на руку и сердце. Он, конечно, был очень красивым молодым человеком, но у меня к нему душа не лежала. Вроде улыбается, но как-то через силу. Мне показалось, что в нём есть какая-то скрытая злость. Хотя, сначала я списала это на юный возраст. Кровь кипит, инициативы через край, гормоны бушуют и всё такое. Если честно, я не знаю, почему они расстались и когда именно это произошло. В общем, он уехал и пропал. - Может это и хорошо, - сказала я, немного подумав. - Может. Теперь уже не узнаем. Лицо бабушки в миг стало хмурым, она прикрыла руками рот и тихо произнесла: - Это я во всём виновата. Такого поворота я неожидала. - С чего ты взяла? - Ох, Реми! Если бы я чаще занималась своей девочкой, больше уделяла ей внимание, всё могло бы сложить иначе. А так она росла, как бесхозная трава. - Почему же бесхозная? А как же дедушка? - Деда твоего самого воспитывать надо было, - тяжело вздохнула бабушка. – Случилось то, чего я так боялась. Мне так тяжело осознавать, что она совершает ту же ошибку, что и я в своё время. Ты растёшь фактически без матери, Сара так же, как и я утонула в своей проклятой работе. Но она хотя бы росла с отцом, а ты с какими-то неизвестными людьми. - Ну, почему же неизвестными... Дженсена знают даже за пределами Америки. Бабушка улыбнулась и стала гладить мою щёку. - Мне нравиться, что ты ко многому относишься с юмором, детка. - А иначе никак. Та лишь молча кивнула. - Как же я тебя люблю, милая, - бабушка обняла меня. - Оказывается, я тебя тоже. Мы дружно посмеялись и просидели так около минуты. Я смотрела на покрытое морщинами лицо и заметила, что её улыбка печальна. - Ба, ты чего такая грустная? Расстроилась, что мои чувства взаимны? Она показала головой. - Нет, просто... просто... я рада. Рада, что это всё произошло сейчас... правда, поздно. - Лучше поздно, чем никогда, верно? - Верно, - тихо ответила та. «Нет, бабушка, что-то ты не договариваешь» - Скажи что случилось? Я же вижу! Но она молчала. Теперь пауза слишком затягивалась и казалась невыносимой. - Бабушка! - Реми, я... у меня... в общем, врачи обнаружили у меня рак. Для меня эти слова, как гром среди ясного неба. Вроде всё шло так хорошо и тут такое... - Как так? – единственное, что я могла сказать. - Вот так получилось. - И сколько тебе осталось жить? - Реми, давай не будем об этом. Я хочу наполнить свои последние дни радостью. - Сколько? – повысив голос, спросила я. Бабушка долго мешкалась, обдумывая «сказать или не сказать». - Пожалуйста, скажи мне, - уже более мягко сказала я. - Один месяц, - тихо ответила. Признаюсь честно, это была ещё полная неожиданность. Я, конечно, понимала, что рак – это серьёзно. Долго при нём не выживают, но МЕСЯЦ! О, Боже! Немного очнувшись после такого потрясения, я решила исполнить желание бабушки и не омрачать последние дни. - Что ж... у тебя есть целый месяц, что бы научить меня играть «Лунную сонату», успеешь? Она тут же вновь улыбнулась. На лице я прочла благодарность за то, что сохраняю спокойствие. - Конечно, Реми. Даже останется ещё немного времени. - Отлично, - улыбнулась я. - Хэй! – вдруг мы услышали голос, приближающегося Эклса. – Вот вы где, а я потерял вас. Что делаете? – спросил он, стоя в дверях. - Да, вот, бабушка согласилась учить меня играть на рояле. - Прекрасная идея! – воскликнул мужчина. - Да, я тоже так подумала. Наверное, сейчас же этим и займёмся. - Хорошо, тогда не буду отвлекать, - развернулся «хренов смайлик», улыбаясь во все 32, но потом вернулся обратно: - Погоди, а ты давно пришла? - Нет, в принципе. - Кушала? - Нет. - Тогда марш мыть руки. Сначала поешь, а потом будешь играть. - Нет, бабуль, ну ты видела, что тут за произвол твориться? Бабушка рассмеялась и ответила: - Я думаю, Дженсен прав. - Ла-а-адно, - согласилась я, встав и направившись к кухне. – Эх, вокруг одни предатели. - Не предатели, а заботящееся о тебе люди, - замечает Эклс. - О, да! Особенно ты! Возишься со мной, как наседка с яйцом. - А ты ворчишь, как старая бабка. - Ты тоже. - С кем поведёшься... - ...от того и забеременеешь. - Реми! – возмутилась бабушка. Обед прошёл замечательно. Мы кушали, общались без «штыков», шутили. Как ни крути, но Эклс классно готовит. Я так объелась, что даже подумывала прилечь, но всё же мы с бабушкой направились в роялю. Весь оставшийся день мы играли, прервавшись лишь на ужин. В десять часов уставшая бабушка, пожелав спокойной ночи, пошла к себе в комнату. А я ещё долго играла на старом инструменте. Мне так не хотелось уходить из этой комнаты. Когда мои руки окончательно устали, я опять сложила руки на крышке рояля, положила на них голову и смотрела в окно на яркие звёзды. Правда вскоре заснула. Или не совсем заснула. Было некое состояние полусна. Сквозь сон, я почувствовала, как кто-то взял меня на руки и куда-то понёс. Человек, который нёс меня, прижал так близко к себе, что я почувствовала отчётливый запах корицы и мускуса. Значит, это Дженсен. Потом подо мной оказалось что-то мягкое, скорее всего кровать, и сверху накрыли одеялом. Сквозь сон над ухом слышу: «Спокойной ночи, Реми». «Спокойной ночи, Дженсен». __________________________________________________________ * «Мазлтоф» или «Мазл Тов» (Иврит / Идиш, Дословный перевод: “удачи”) - фраза используется для выражения поздравлений, по тому или иному счастливому событию в жизни человек.

Простите дорогие мои за задержку! У меня была операция, поэтому я так долго не выкладывала продолжения. Но теперь всё нормально, и я хочу увидеть ваши, вдохновляющие меня на подвиги, комментарии!