Профилактические меры, или инъекционное воспитание

— Питти, доброе утро. И да, хватит делать вид, что спишь, — мягко целуя парня в основание шеи, промурчал Барнс. Его руки скользили по бокам и спине, останавливались на заднице, собственнически сжимая ягодицы. Так, что Паркеру не очень-то хотелось двигаться. — Такое замечательное утро, что мне не хочется, чтобы оно заканчивалось, — признался Питер, но тут же задумался и исправился, — Или, правильнее сказать, начиналось? — Баки мягко засмеялся, перекатываясь на спину и Пит все-таки открыл глаза, чтобы полюбоваться своим парнем. Нет, ну до чего же великолепный! — Хорошее утро должно начинаться правильно, согласен? — с шальным огнем в глазах протянул Барнс, и от этого намека игривое настроение Паркера резко улетучилось. — Ну-ну, не надо хмуриться. Мы быстро закончим и утро продолжит быть замечательным, — он ласково чмокнул Питера в висок, а затем одним слитным движением скатился с кровати, поднимаясь на ноги и вытягиваясь, словно кот. — Может не надо, а? — без особой надежды протянул Питер. Он с грустным отчаянием проследил, как Барнс достал из шкафа веревки, а после вернулся к кровати, знаком попросив Питера вытянуться. Волнение в груди нарастало. — Ну как так не надо? — озвучивает очевидное Баки. Голос уверенный, ни капли сомнения. Отработанным движением он плотно привязал запястья парня к изголовью. Локти почти полностью выпрямлены, руки вытянуты, создавая минимум мобильности — не шелохнуться. Как назло и размеры кровати вполне позволяли провернуть подобный трюк. — Знаешь, как по мне, начать утро с кофе и глазуньи куда приятнее, чем… — Питер недоговаривает. И не надо. Баки вполне согласен, но непреклонен. Он усмехается, заканчивая фиксировать вторую ногу парня к кровати. Тот теперь напоминает лабораторную лягушку — так же как и она, Паркер распят на кровати. Разве что с двумя отличиями — животом вниз и пока ещё в темных семейниках. — Думаю, ты просто ещё недостаточно втянулся. Лучшее утро — утро, начатое с заботой о здоровье. Пару недель и проникнешься, — отрезал Барнс. И уточнил, — мне тут или на кухне? — Тут, — едва различимо пробурчал Питер. Всё сильнее его накрывало волной липкого, мерзкого страха. Баки чувствовал это, потому в душу не лез, спасительные разговоры не вел. Разве что вышел на кухню на минуту, чтобы вернуться обратно с «пакетом пыток», как про себя прозвал прозрачный короб Питер. Пару недель назад черт дернул его обратиться к участковому врачу. Тот осмотрел Паркера, ознакомился с анализами, сданными буквально за пару дней до этого, поохал и выписал длиннющий рецепт. Правильнее сказать, не один, а три. Собственно этому факту парень не придал особенно значения — только в аптеке заметил и, краснея, попросил фармацевта оставить в пакете только таблетки, якобы назначенные инъекции колоть некому, ходить некогда, а сам не умеет. Однако Питер не учел сразу несколько фактов. Во-первых, назначения врача дублируются в систему, доступ к которой есть у Баки. Во-вторых, в пакете остался рецепт, с которым, конечно же, ознакомился Баки. В-третьих, дисциплина военного у Баки в крови, и тот даже подумать не мог, чтобы позволить своему парню ослушаться назначений врача. И, наконец, в-четвертых, Баки сам имел медицинское образование, хоть и базовое, и полностью оказался согласен с тем, что прописали Питеру и в какой форме. А что думает об этом Паркер — дело десятое. Вдобавок на свою голову Питер умудрился подставиться. Сперва соврал, что никто ему ничего не назначал, а после недели демонстративного молчания со стороны Барнса вякнул, дословно, что «готов на все, только не обижайся!». Тем же вечером в холодильнике появились картонные упаковки с ампулами и коробка с несколькими десятками запакованных шприцов. И с введением чертовых витаминных инъекций в несчастную задницу Питера Джеймс отнесся со всей ответственностью. После первого раза, когда отчаянно боящийся иголок и уколов Паркер наглядно доказал, что лежать смирно он физически не сможет, хотя и искренне пытался, Барнс придумал простейшую систему обездвиживания. Одним словом — всю прошлую неделю утро начиналось не с кофе. Джеймс присел за единственный в комнате стол, раскладывая всё необходимое. Наблюдать за подготовкой — отдельная пытка, но Питер знал по себе, что ничего не видеть и только думать о предстоящем ещё страшнее. Так на столе оказались шприцы, которые Барнс сразу достал из индивидуальных упаковок. Две красные ампулы — Питер уже знал, как именно выглядит В12 и ненавидел его особенно сильно. Две одинаковые прозрачные ампулы — это был лидокаин, который, кажется, должен был обезболивать, но по ощущениям не работал от слова совсем. «Интересно, почему две?» — фоном подумал Питер, но не задержался на этом вопросе. Небольшой пластмассовый флакон — иммуностимулятор. В сравнении с группой В он оказался почти безболезненным, и, будь его в два раза меньше, стал бы незаметным. — Что это? — напрягся Питер, замечая, как Баки выкладывает на стол ещё две прозрачные ампулы. Они казались достаточно безобидными, но перспектива делать на один укол больше как-то совсем не радовала. — Помнишь, я говорил про аскорбинку на второй неделе? Вот она, — убирая короб под стол, ответил Барнс. «Надеюсь, она хоть будет не больнее иммунных» — грустно подумал Питер, глядя, как отработанным движением Джеймс поочередно отломил носики стеклянных ампул. В первый шприц отправился лидокаин и оба флакона витамина В12. Джеймс каждый раз возился с ними дольше других. Красная тягучая жидкость пыталась остаться в носике — Баки стряхивал ампулу несколько раз и ударял по ней ногтем, чтобы как можно меньше препарата осталось в стекле. Питер, как кролик перед удавом, не мог оторвать взгляд и следил, как тонкая игла опускалась в красную жидкость стеклянной ампулы, а потом с мерзким причмокиванием собирает последние капли у самого дна. Шприц наполнился чуть больше, чем наполовину, после чего Баки закрыл иглу защитным колпачком и перешел к следующему. Где-то внизу живота у Питера все сильнее скручивался мерзкий комок страха. Он уже не мог дышать нормально — только продолжал ловить воздух ртом, отчаянно сжимаясь. Предвкушение конкретного, болезненного и ужасного накрывало с головой. На очереди стояли три прозрачные ампулы Витамина С. Питер и забыл про него. Мерзкое хлюпанье, с которым металлическая игла собирала остатки препарата со дна ампулы, усиливали ощущение беспомощности. Небольшой шприц заполнился до конца, и, как предыдущий, был закрыт и отложен на стол. Питер смотрел, не в силах отвести взгляд. Он не хотел боли, боялся её. Да, Джеймс старался провести неприятную процедуру как можно медленнее и мягче, но она все равно оставалась пыткой для Паркера. В конце концов — если не отменить, то отсрочить. Питеру хотелось, чтобы Баки продолжал возиться подольше. Так долго, как только возможно. Пока шприцы находились на расстоянии от его задницы, Паркер словно находился в иллюзии безопасности. — Ну что, готов, — выдохнул Джеймс, поднимаясь. За своими размышлениями Питер совсем не заметил, как тот закончил приготовления и уже держал в руках три наполненных шприца, жуткие иглы которых закрывали одноразовые пластиковые колпачки. — А если я нет, это что-нибудь изменит? — без особой надежды поинтересовался Питер, буквально сворачивая голову, чтобы проследить за Барнсом, который, держа все три шприца и пару пока закрытых спиртовых салфеток, приближался к нему сбоку. — Нет, — честно озвучил Баки, — с чего начнем? — Дежурный вопрос, но Питер вздрогнул всем телом, когда на стул у изголовья кровати опустились шприцы. Они ужасно пугали его. Последняя надежда Паркера растворилась. — С того, что ты меня отпустишь? — всхлипнул он, утыкаясь лицом в подушку. Последняя линия обороны — черные трусы, до сих пор защищавшие его попу, стянуты на бедра. Барнс спустил их даже ниже, чем требовалось, но Питеру было не до этого. Вот и все. Его тело начинало подрагивать от страха. Джеймс разорвал одноразовую упаковку спиртовой салфетки. Он четкими, осторожными движениями протер всю область, куда могла бы прийтись инъекция. Барнс всегда с запасом захватывал внешний верхний квадрант — точно по учебнику. Затем нажал в нескольких местах. В одном Питер даже ойкнул, вывернувшись — точка болела. Видимо, туда кололи пару дней назад. — Не больно? — поинтересовался Джеймс, ощутимо надавив на новое место. Питер только всхлипнул и отрицательно промычал — его уже била крупная дрожь. Барнс утвердительно угукнул и ещё пару раз прошелся по точке спиртом. После чего нагнулся чуть вперед, потянувшись за шприцем. Усилием воли Питер заставил себя не смотреть. Он не хотел знать, что именно держал сейчас в руках Джеймс. Щелкнул снятый колпачок. Но услужливое воображение живо нарисовало ему прозрачный корпус шприца и иглу, больше не закрытую колпачком. Тонкий холодный металл в пять с половиной сантиметров и скошенный угол. — Больнее же будет. Не зажимайся, — попросил Баки, похлопывая Питера по попе. Казалось, что расслабиться не получалось, и в голове парня даже пробежала мысль, что если и не получится, то и укола получится избежать. Одним быстрым и отточенным движением Джеймс ввел иглу. Острие рассекло кожу, отозвалось болью и впилось глубоко в мышцу. Сердце Питера зачастило, загремело где-то в ушах. Кровь отлила, щеки запылали огнем. На мгновение отступивший ужас обрушился на него с новой силой. Он почувствовал, как Джеймс надавил на поршень. Как медленно лекарство потекло внутрь. Питер стиснул зубы. Его колотило от страха, чувство сдавливания нарастало в месте инъекции, но пока он мог терпеть и справляться. С собой и с болью одновременно. Он пытался уговорить, что это не В12 и боли не будет. Не сейчас. С каждой секундой ощущения менялись. Чуть заметное давление перешло в пощипывание, затем в покалывание и жжение. Точно витамин. Барнс после первого укола объяснил, что это из-за кислой среды препарата. — Черт, больно, — просипел Питер, впиваясь руками в край матраца. Жжение становилось все сильнее. Джеймс не останавливался, продолжая вводить лекарство. Питер открыл глаза. На секунду ему показалось, что оставшиеся два шприца смотрят на него, пугая сильнее. — Пожалуйста, остановись, — уже громче всхлипнул Питер, пытаясь дернуться в сторону, насколько позволяло его положение. На доли секунд он и правда поверил, что всё — жжение перестало усиливаться, но словно только для того, чтобы ещё сильнее разгореться. — Потерпи, солнце, мы уже на середине, — успокаивающе уговаривал Баки, продолжая вводить. Он давил на поршень с одной силой. Не слишком быстро и не слишком медленно. Учитывая, как бешено зажимался Пит, эта и без того болезненная инъекция при медленном введении стала бы для них двоих бесконечной пыткой. При этом быстро колоть опасно —слишком много осложнений. — Больно, Баки, слишком больно, — в голос зачастил Паркер. Жжение из одной точки словно расходилось в стороны. Питеру казалось, что сама игла разогрелась докрасна и жжет, своим жаром заполняя всю ягодицу. Это становилось невыносимым. Все существо Питера сконцентрировалось вокруг этой боли. — Хватит, прошу. Бо-о-ольно. Нога, — выл на одной ноте Паркер, хватая ртом воздух. Жжение распространялось ниже, словно натянутой раскаленной струной отдавало в ногу. Питеру казалось, что он выгибается, пытаясь уйти в сторону, заставить иглу выскочить из мышцы, но даже в теории это было бы невозможно. — Почти все, — как из тумана услышал Питер и через несколько долгих, слишком долгих секунд, под надрывные рыдания парня Барнс и правда вытащил иглу, прижимая салфетку к месту укола. — Молодец, видишь, ничего страшного, — Баки успокаивающе гладил Питера по волосам. Он уже и сам не был рад тому, что уговорил своего парня на этот лечебный курс. Сперва идея наказать Питера — за мелочное вранье связанное с его здоровьем — казалось Барнсу отличной идеей. Инъекции, назначенные терапевтом, превосходно подходили для проведения воспитательных работ. Ещё и вкупе с тем, что они существенно подняли бы иммунитет Питера, вообще звучало отлично. Признаться, на гражданке бы Барнс не стал настаивать на полном витаминном комплексе. Больно, да и эффект не то чтобы сильно долговечный — в лучшем случае через полгода придется повторить. Однако своему партнеру, вечно не вылезающему с больничного, давно руки чесались назначить курс-другой. Однако каждый раз от вида истерики Питера у Джеймса сердце останавливалось. Он бы бросил эту чертову затею через неделю… Вот только уколы и правда давали невероятный результат. У Паркера снизилась сонливость, улучшилась память и внимание. Даже начинавшаяся простуда мимо прошла. Джеймс с грустью посмотрел на лежащий шприц со вторым витамином. Питер явно ещё не знал, что его ждет, иначе бы закатил истерику. Баки не смог взять его сразу и с давящим чувством оставил напоследок. — Ты мой герой, — похвалил он Питера, зеркально протирая вторую ягодицу. Оттягивать не хотелось. Джеймс снял защитный колпачок с тихим щелчком, но этого хватило, чтобы Питер задержал дыхание и инстинктивно попытался закрыться. Однако не успел. — Ой! — взвизгнул парень, чувствуя, как игла проходит через кожу. Это не было сильно больно — скорее неприятно. На фоне первой ягодицы, которую продолжало жечь огнем, второй укол показался просто детским, не стоящим внимания. Питер продолжал всхлипывать, с огромным трудом пытаясь взять себя в руки и успокоиться. Барнс вводил довольно быстро — мышцу словно неприятно распирало изнутри, но не было той боли, что заставляла терять самообладание. — Все? — только и удивился Питер, когда Джеймс вытащил иглу и приложил салфетку. Больше для вида — кровь почти не шла. — Скажи же, совсем безболезненный, — радостным тоном поддакнул Баки, убирая шприц в сторону. Он позволил им обоим недолгий перерыв, чтобы под недовольное шипение — место первой инъекции долго будет ещё болеть — помассировать его. — Все, развяжи меня, — почти спокойно попросил Питер. Он продолжал всхлипывать, но значительно реже. Дыхание выравнивалось. Поначалу на это уходило куда больше времени. На второй день у парня вообще началась истерика. «Первый укол так сильно выбил его из колеи, что он совсем забыл, что сегодня я делаю их три, а не два» — понял Джеймс по расслабленной позе, стиснув зубы. Решение принялось мгновенно. Ожидание страшнее самой инъекции. Поэтому Баки как бы случайно протер место рядом со вторым уколом, как можно тише открыл колпачок и без предупреждения ввел иглу. — Эй! — Аскорбинка, — напомнил он, отвечая на возмущения парня. Сперва Питер не почувствовал. Баки медленно жал на поршень, выпуская лекарство. Чувство давления, словно препарат распирает его изнутри — ничего особенного. А затем ягодица взорвалась болью. Резко, словно он упал на осколки или игла разорвалась на множество кусочков. Питер задохнулся, пытаясь поймать губами воздух. В отличие от витамина В12, боль от которого тупым раскаленным сверлом продвигалась вниз, заставляя ногу отниматься, аскорбиновая кислота осколками распространялась равномерно во все стороны. — Пожалуйста, хватит, — выл Питер, отчаянно дергаясь. Он пытался выпутать руки, вырваться, извернуться так, чтобы эта пытка прекратилась. Слезы безостановочно катились из глаз. — Ну же, немного осталось, — безуспешно уговаривал Джеймс, удерживая парня на месте. Пит вырывался особенно сильно — как в первые дни. Баки оказался вынужден вдавить свободной рукой того в матрац, но даже после этого Паркер не оставлял попыток вывернуться. — Слишком. Отпусти. Прошу. Больно. Хватит, — на одной ноте частил Питер, хватая воздух. Против воли он полностью сконцентрировался на этих ощущениях. Мышцу сводило, выкручивало, дергало от невыносимой боли. Казалось, что ничего кроме этой бесконечной пытки не существовало. Он кричал, плакал, безуспешно натягивал веревки. Питер настолько погряз в этом ощущении, что не сразу понял, что пытка кончилась, а Баки наклонился рядом, успокаивающе поглаживая по спине. — Развяжи, — тихо попросил Питер сквозь слезы. Все, чего ему сейчас хотелось — свернуться калачиком и продолжить рыдать. От боли, обиды и собственной беспомощности. Ему было стыдно за подобное поведение, но ничего поделать с собой и собственными страхами он не мог. Полностью осознавая, что истерикой делает себе только хуже — боль явно усиливалась, когда он плакал или вырывался — Питер, как ни старался, не мог заставить собственное тело лежать спокойно. Джеймс освободил стопы и запястья парня. К счастью, широкая веревка почти не повредила тонкую кожу, хотя сегодня тот дергался куда активнее. Вроде совершеннолетний, а иногда ведет себя просто как малый ребенок. Вот и сейчас — стоило отвязать, как Питер попытался повернуться на бок и согнуть ноги, но тут же скривился и зашипел. — Полежи ещё немного, — посоветовал Баки, присаживаясь рядом. — И лучше сразу размять, а то дольше тянуть будет. — Сам знаю, — обиженно всхлипнул Питер. Он уже почти не плакал, только всхлипывал, пытаясь восстановить дыхание. Джеймс опустил пальцы на задницу Питера. Тот, к счастью, ещё не успел натянуть обратно трусы и Баки видел, как на светлой коже отчетливо краснеют точки только что выполненных инъекций. Не давая Питеру времени передумать, он приложил к ним пальцы, принимаясь осторожно растирать места уколов. Временами Баки надавливал чуть сильнее, на что парень каждый раз ойкал и дергался, но не пытался отстраниться. Знал, что будет хуже. На третий день он не позволил Джеймсу прикасаться к себе после уколов, вместо этого, обиженно шипя, отполз на другую сторону кровати. И только через пару часов полностью понял и признал свою ошибку — боль никуда не ушла. Она лишь затупилась, но не исчезла полностью. Поэтому, прохромав целый день, уже на следующее утро он позволил Джеймсу размассировать мышцу как следует. — Баки, — несмело нарушил молчание Питер. Он перевернулся на спину и чуть приподнялся на подушках, морщась. Каждое, даже самое незначительное, движение отдавалось тупой болью в ягодицах, тем не менее Питер нашел в себе силы чуть присесть. Он взял руки Барнса в свои, переплетая пальцы, и притянул к груди. Опустил голову, собираясь с силами. — Пожалуйста, давай заменим эти новые уколы таблетками, я тебя очень прошу! — наконец выпалил Питер, поднимая покрасневшие глаза. Сердце частило, словно пыталось выпрыгнуть из груди. У Баки защемило. Однако он был непреклонен. — Прости, Пит, — с искренним сожалением произнес мужчина, подсаживаясь чуть ближе, чтобы невесомо поцеловать парня в губы. — Думай о хорошем. Их осталось всего десять. И только два В12. — А потом — всё, больше колоть не будешь? — задал давно мучивший его вопрос Питер. Но от того, как на это стушевался Барнс, сердце ушло в пятки. — Железо, В6, В1 и В2, короткий, всего восемь дней курс никотиновой, а потом проверка и корректировка назначений, — заученно выдал Джеймс, опуская глаза, как нашкодивший кот. У Питера же от этого перечисления сжался холодный ком. Следующие три недели, не меньше, Барнс будет продолжать дырявить его задницу всеми назначенными «жуть какими полезными» болезненными уколами. — Зная доктора Роджерса, он же снова какой-то ужас назначит! — застонал Паркер. Он буквально увидел, как док, обворожительно улыбаясь Барнсу — Баки точно теперь не отпустит его одного — будет долго охать и цокать, качая головой. А потом легким движением руки снова назначит пару курсов витаминов в задницу. — Хорошо, что ты напомнил, — прокашлялся Джеймс. — На сегодня у тебя ещё и клизма. Сейчас или вечером? — невинно поинтересовался он. Питер скривился, измученно поскуливая и усиленно мотая головой. Нет, прямо сейчас на ещё одну экзекуцию отдавать свою и без того пострадавшую задницу он не готов. — Как скажешь, — усмехнулся Баки, правильно трактуя реакцию своего партнера, — Пойду завтрак разогрею. Выходи через пару минут, — Джеймс улыбнулся, и, забрав с собой пакет с лекарствами и использованные шприцы, удалился на кухню. Питер со стоном перекатился обратно на живот, натянул трусы, а оттуда осторожно попытался спустить ноги на пол. Задницу всё ещё адски пекло, но хоть немного двигаться он уже мог. «Ну вот и за что ты мне, счастье?» — тоскливо посмотрел Питер в сторону кухни. Эх. По крайней мере, у него целый день есть, чтобы морально подготовиться к второй серии с клизмой. А как же не хочется!