Святая Чернокнижница и Грешный Ван Хельсинг

Еле растоптанная тропинка, по которой не бродили путники долгие годы, высокий лес, заполненный туманом и запах сигары, сопровождали потрепанного жизнью мужчину, который расслабленно с ноткой самоуверенности, словно зная это место с самого детства, шагал вперёд. Где-то вдалеке проскочил дикий олень, но тот даже и не обратил на зверьё внимание, всем своим видом прям крича окружению: «Я знаю это место как свои 5 пальцев, и чёрт-те там я собьюсь с пути из-за каких-то зверушек», ведь, на деле, из-за своей безрассудности часто раньше так случалось. Но дорожка вскоре стала каменной, а вдалеке, даже с проклятым туманом, стал виднеться луг. И посередине местности стояла огромная каменюка в форме трона, а на нём женский силуэт, в чьих глазах горело некое пламя, которое подзывало к себе, хоть и позволяло при этом прочувствовать совсем забавный для него контраст недоброжелательности. И мужчина не жаловался на зрение, так что тем более с каждым шагом всё чётче ощущал, что взгляд красивой леди был пропитан куда более яркими эмоциями, чем недоброжелательностью. Например, злоба, агрессия… Нет-нет, это точно была ненависть. Останавливаясь в 15 метрах от неё, уголки губ приподнялись. «Таких в детстве мы звали ведьмами…» — подумал тот, одаривая чернокнижницу своим взглядом. Изящная осанка с опрокинутой ногой на ногу, тёмные, как смола волосы и алые губы на пару со своими глазами. Раньше шутили, что глаза заполняются огоньками от мыслей о чём-то хорошем, но как иронично, что это идёт в качестве вражды. — Джесси МакКри, — наконец, тишина оборвалась девичьим голосом. — Неужели тебя совсем жизнь не учит? — горделивый взгляд осматривал неслучайного путника, а руны, что были выписаны на платье девушки засветились вместе с теми, что были выгравированы и на троне, и от той повеяло неким теплом. Нехорошим теплом. — Да ладно тебе, Эш, — знаменитый Ван Хельсинг ещё немного приблизился к старой знакомой, уже ощущая то самое ностальгическое чувство, по которому он даже немного скучал: ходить по острию ножа. Правда, в отличии от прошлых раз теперь дама и правда может проделать дырку в теле, от чего мужчина невольно перепроверил через кобуру, на месте ли его старый-добрый «миротворец», попутно выдыхая дым. — Я, знаешь ли, тосковал… — тот протянул последнее слово, забавляясь с собственных слов, невольно раскрывая тот факт, что тому с себя же смешно. — Тебе что, совсем не хочется как в старые-добрые времена пообщаться? — продолжая бессовестно пилить ту взглядом, каждой юной девице он мог показаться очаровательным и льстивым мужчиной. И, в коем-то смысле, это была даже правда. Только вот одну задобрить своей улыбкой и взглядом МакКри не удавалось ни разу. Ох уж эти избалованные жизнью женщины… — Оуу~… Джесси, ты что, ожидал от меня такой реакции? — выстраивая наигранное удивление со взглядом, что мог выражать «ох, как мило», та помолчала, а после нахмурилась вновь, отрезая словно ножницами эту актерскую игру. — Нет. Прикасаясь к своему ключу на шее, возле девушки появился дьявольский столп, на котором тоже были руны не мира сего. Протыкая им землю, даже не дотрагиваясь до него, Чернокнижница заговорила на проклятом языке. Ветер окружил грешницу, заставляя вновь подчеркнуть её рога, что умудрились вырасти на человеческом теле. Кажется, охотнику на нечисть даже стало жарковато, но тот смиренно ждал, словно как наивный ребёнок, надеясь на честный поединок с той, кто предпочёл грешную жизнь заместо праведной службы. Земля вскоре затряслась и неподготовленный человек, скорее всего, упал бы от ужаса, но в этом лесу кроме них двоих никого не было с тех пор, как та узнала о приходе Ван Хельсинга. «То ли Эш распугала всех своей дьявольской сущностью, то ли ворчливым настроением…» — такие варианты мог прикинуть в голове Джесси, хмыкая в кратком, причудливом свойственном ему размышлении. Но заставить его прохлаждаться недолго пришлось. Из-под земли, словно дьявольское растение, вылез демон в оковах. Из его рта выдался пар, хоть по сезону сейчас начало осени. Нет, ну правда, чем ей в детстве не угодили обычные зверьки? — И вырос же он у тебя… — мужчина оценивающе зыркнул, оголяя свое оружие. Прозвучал первый выстрел. И это был не револьвер охотника. Любит же Эш придерживать при себе подарки. Возле Элизабет проявились в воздухе глаза золотистого оттенка, из которых образовались раскалённые камни. Более яркий оттенок крови залился в глазах былой святой, гордо приподнимая голову и наблюдая за тем, как её старый знакомый старательный спасает свою шляпу от дырок. — Тебе давно пора было обновить ассортимент в одежде. — невзначай сказала демоница, а после здоровяк произвёл удар прямиком по блюстителю справедливости. Блокируя его своей проклятой рукой, Ван Хельсинг сжимает сигару во рту, двумя свободными пальцами доставая из одного ремешка осиновый кол, весьма удачно просовывая сквозь камни в монстра и стремясь после мгновенно отойти. Неприятное шипение в Бобе, и, взрыв. Женская рука сжала каменный подлокотник, проговаривая сквозь зубы проклятия, смешивая несколько языков сразу. А вот кому они шли: бесполезному подданному или врагу, было вот совсем не ясно. Зато было ясно то, что кто-то в этой битве обязательно выйдет проигравшим. … Битва затянулась до рассвета. Бедняжка сигара стрелка лежала в обожжённой траве, где-то вдалеке от расколотого по кускам тела валялась вдалеке каменная голова и небо, что было украшено звёздами, совсем скоро скроет голубое полотно. Прекрасное время, чтобы утихомириться и приятно поговорить, не так ли? Но не-е-ет... Это же не в стиле Каледонии, которая так помешана на предательстве МакКри. Прозвучал очередной неприятный звук столкновения тела с камнем. Ещё несколько часов назад та вальяжно сидела на нём, а сейчас прижимала к спинке трона проигравшего Ван Хельсинга, коленом фиксируя свое тела меж ног мужчины, дабы позорно не упасть и его заодно не уронив от усталости. — МАККРИ! — прорычала из последних сил Эш, надавливая рукой на его шею, заодно и царапая своими ногтями оголенный участок кожи. — Ты правда считаешь, что я не добьюсь от тебя твоего имени?! — возмущаясь, алые глаза смотрели прямо на уставшего друга с разбитой губой, дожидаясь хоть какого-то признания от Джесси. Сам обессиленный мужчина поднял глаза на чернокнижницу, которая растеряла за это время всю свою солидность, вернувшись в ту самую бойкую девчонку из их общего прошлого, которой лишь бы надрать кому-нибудь зад, да посильнее. Он всё ещё помнит их первую встречу… Это заставило его невольно, вновь, самоуверенно будучи даже избитым ухмыльнуться.