Я все понимаю, но что с этим делать?

Потребовалось время, чтобы понять, что это за место. Обилие слепящего глянцевым отражением розового на фоне молочного белого резало и без того с трудом открывшиеся глаза. Пахло чем-то знакомым, привычным для демонской кухни, но ощущения осязания слишком разнилось с реальностью, и принимать на веру, что все в порядке, подсознательно не хотелось. Хотелось наоборот, собраться с мыслями и понять, что вообще происходит. Я перестал моргать — все равно не помогало просмотреться, и просто закрыл глаза. Абсолютная тишина оказалась обманчивой: я постепенно стал отделять полутона звенящего светила и журчание бегущего потока. Я прислушался к своим ощущениям, оставаясь в сидящем положении с согнутыми коленями. Провел пальцами по "берегу", на котором расположил свою многострадальную точку: он казался слишком гладким и податливым, как голое тело. Я поднял вверх лицо и лучи обогрели кожу. Прохлада воздуха между тем не была некомфортной. Скорее наоборот, будто кто-то нарочно пытался ослабить мою бдительность, предлагая расслабиться. Тут я и осознал, чьи это проделки, и лицо само расползлось в улыбке. Я облокотился на ладони позади себя, повернул голову налево, слегка креняя ее и щурясь от ослепительности: — Кисельные берега и молочные реки? Серьезно, Мейр? Я говорил в пустоту, зная, что сын Великого Создателя ночных кошмаров, Мейргард Найт меня слышит. Ведь это он сейчас влез в мой сон, а не я в его мысли, как обычно, используя свою эмпатию. Что ж, сейчас узнаем, обижается ли его ребячий разум на мою покровительность, или же он понимает, что я стараюсь ради него. Как и ожидалось, действие началось незамедлительно. Из реки выпрыгнул дивный розовый келпи, разметая тысячи брызг-осколков. Завис всей своей мощью в воздухе надо мной, а потом, превратившись в белоснежного крылатого грифона, улетел прочь. Берег подо мной начал таять, на склоне не за что было уцепиться, и я соскальзывал вниз. – Мейр! — вскричал я, не желая плюхнуться в реку, и в этот момент был окутан в мыльный пузырик, чтобы юркнув под молочную гладь, тут же мячиком выскочить наружу. Я побарахтался внутри пузыря, чтобы снова принять сидячее положение, теперь на коленях. Меня сносило потоком, я плыл по течению, огибая порядком рябившие розовые проталины, которые были похожи один на другой, сколько бы поворотов не делала речушка. – Куда плывем? — старался я привлечь его внимание. Интересно, как я смотрюсь для него сейчас? Опекун, ставший беспомощной рыбешкой. Внезапно выросшая волна вытолкнула меня на голубой, поросший чем-то мягким, как мох, островок, и мой пузырь лопнул. Я встал на ноги и теперь перед собой видел профиль фигуры: с полупрозрачной голубой кожей, острыми пятками в золотых сандалях, изящным телом в белой мужской тунике. Вены на внутренних частях рук были тоже золотыми и имели красивый витиеватый рисунок. Шею и темно-серые волосы украшали статусные признаки духов высшего уровня. Своего отца, Найта-старшего, он напоминал разве что осанкой, а в остальном, был скорее нежным юношей с поразительными, гипнотизирующими как цветом, так и глубиной познаний, глазами. Так маленький Мейр будет выглядеть когда вырастет? Я бы на месте его родителей гордился таким статным потомком. А как наставник... я постарался скрыть свое восхищение. До поры до времени. Взрослый мальчишка, наследник самого именитого рода духов, поймав на свои мизинцы несколько радужных бабочек-семикрылок, повернулся ко мне. В зрачках его также плескалось море, как когда он входил в транс у себя в комнате. Только волосы не дыбились эликтрилизованностью усилий, а спокойно струились вокруг лица, доходя до плеч. Надо будет пригрозить ему стрижкой, если сейчас же не прекратит со мной хулиганить – отметил я про себя. Хотя нет, нельзя. Я же сам ему разрешил... Не успел я додумать, как мой воспитанник создал растительные щупальцы, которые оплели мне все, разве что левую щеку с краем губы и правое плечо оставили на воздухе. Кажется, выросли так, что подняли всего меня вверх. В лицо уткнулось что-то ароматное и прохладное. Меня наклонили вперед, делая какие-то манипуляции перед носом. Когда я снова увидел свет, он был перемешан с пальцами Мейра, отгибающими последний лепесток, распределяя пестроту вокруг головы. Он что, сделал меня бутоном? Вот же про... Ладно, помни, ты сам на это пошел, терпи: – Ну как, тебе весело? Мейр хлопнул бирюзовыми ресницами, расцветая энтузиазмом и удовольствием на прекрасном личике. — Я понял. Но хочешь увидеть кое-что более интересное? — Что? – сказало высокое чарующее создание голоском маленького подопечного. Моего Мейра. – Опусти, я покажу. Надо отдать должное мелкому духу, даже во сне он сделал все плавно и аккуратно, убрав стреножившие меня побеги и оставив стоять на своих двоих. А ведь мог просто уронить – я бы все равно не ушибся. Хвалю. Про себя, естественно. – Смотри, каким был мой предок, основатель рода. — Я мысленно воссоздал образ и взял Мейра за запястье, так он делал, когда я читал ему книжки с картинками, я понял, что так он инстинктивно считывает образы. Мальчик понял и внешне напрягся, сканируя увиденное внутри себя и одновременно проецируя на мое тело. Вскоре перед моим ошеломленным, едва не забывшим как дышать, воспитанником вырос настоящий демон — острый как сталь, тонкий, с ледянящей аурой. От моих человеческих очертаний не осталось и следа: длинные как ветки когтистые руки, еще более крутые нечеловеческие ноги, сгибающиеся в любую сторону, резкий подобранный торс с великолепными роговыми отростками, делающими плечи шире и с явными признаками устрашения – на них можно нанизать с десяток таких как Мейр. Красные миндали глаз голограммой повторялись еще дважды перед глазницами, давая трехмерное изображение, в котором враг мог видеть свое объятое ужасом отражение. Я скрестил лапищи на груди и величественно усмехнулся. Сбоку я был тонок, как жердь, а так, стоя прямо и не сдвигаясь с места, мог насадить врагов на шипы, просто вытянув руки. Парень смотрел на меня снизу вверх: теперь я был на добрые полметра выше его рослой интерпретации. — А в огне тоже можешь? – спросил мой отмерший новоявленный зритель. — А то! — И я показал возгорание поверхности кожи такое, что огненный лис бы позавидовал. – А вихри? — Проще простого, — хотя я не совсем повелитель стихий, но перед Мейром красовался в полную силу, скручивая языки огня спиралями – где как не во сне могу примерить далекий чистокровный облик, я, будучи на четверть человеком? Чертовки неудобно орудовать оглоблями вместо рук, но держался я мастерски показушно. — Смотри, как еще могу. — Тут я уже полностью вошел в раж, извергая кожей сотни тысяч серебристых игл, чешуек-резцов, кинжалов-локтей и высунул кровожадно покрывшийся колючими шариками язык. Здесь уж Мейр округлил глаза и отшатнулся, пискнув от невообразимого зрелища. Затем случилось неожиданное для меня: парень сдвинул брови, нахмурившись, встал в какую-то позу с сжавшимися кулаками и зашептал одними губами. И тут на меня обрушились сотни мокрых листьев, залепляя обзор и насаживаясь стопками на колючки. Когда порыв мокролиственного ветра стих, я смахнул рукой с глаз и сплевал листья с губ, мирно спросил: — Ты чего нападаешь? Я же сказал, что просто покажу. – А я и не нападал, – возмутился Мейр, затем понизил голос и отвернулся. — Ты был слишком страшный, я просто немного прикрыл. — Ничего себе немного, — рассмеялся я. – С другой стороны молодец, что не растерялся. – Мои сны – мои правила! – Снова плеснув морской радужкой глаз на меня, сказал таким тоном, будто копировал кого-то из взрослых. Неужто меня? — Да неужели? – Меня к этому моменту уже трансформировали в привычное тело полудемона, и я теперь был с Мейром наравне. Дико непривычно — он же мне в пупок еще дышит, когда обнимаю его, малолетнего сорванца. А этого юношу даже как-то неловко. Я конечно не человек, чтобы протягивать руку и трепать по волосам. Тем более, что так ненароком можно задеть вплетенные статусные знаки отличия, а это неуважительно. Зато решился на другой знак перемирия: сзади под его нашейное кольцо просунул палец и погладил косточку первого позвонка – так позволялось делать у духов только между близкими. При этом стоящий позади показывал, что дух находится под его защитой, прикрывая спину, а другой принимал жест, показывая степень доверия. Парень рядом тоже ощутимо расслабился. – Хочешь, научу одной забаве людей? Сооруди-ка мне два надувных пончика и вот такие горки. — Я снова взял его за запястье, показывая. После чего мы битых полчаса наворачивали спирали по аквагоркам и плюхались в молочную воду как человеческие примитивы. Мне кажется, что теперь любой вид розовых желе будет всю жизнь вызывать во мне ассоциативный тошнотворный рефлекс.