Жасмин

В большой железной кружке безмятежно растворяется двадцатый кусочек сахара. Я стараюсь притвориться самым обычным посетителем придорожной таверны, — то есть, просто сижу за последним столом, натянув капюшон чуть ли не до подбородка. Время от времени я наклоняюсь к горячей индейке, приподымаю маску кочевника, и быстро срезаю сочный ломтик языком, пока никто не видит. Вот за что я люблю людей — они из простой дичи, пары корешков, и пучка травы могут создать нечто невообразимо вкусное! Мой народ так и не научился готовить, предпочитая по старинке питаться сырой добычей. Жаркое из пустынной индейки почти закончилось, остались только коренья и плавнички. Плавнички, на мой взгляд, самая вкусная часть индейки, хотя вторая пара крыльев тоже хороша. Коренья я не ем — они как-то не очень добро на меня косятся, видимо плохо прожарены, поэтому я просто отодвигаю миску подальше и возвращаюсь к остывшему чаю. В пару глотков я с удовольствием поглощаю приторную амброзию и заедаю её кусочком медового пирога. Судя по утончённо-цветочному привкусу — десерты здесь делают из мёда гигантских пчёл-убийц. Интересно, чем люди их подкупили? Мой народ так и не смог с ними договориться — мы просто их едим вместе с сотами и мёдом. На самом деле, я не прохлаждаюсь, а жду своего напарника, который ещё час назад должен был вернуться с новым заказом. А пока его нет, развлекаю себя тем, что подслушиваю обрывки разговоров других посетителей, хотя это скучно, конечно. Люди либо обсуждают еду, либо Ржавый Разлом, либо тех, с кем планируют спариться. — Этих тварей всё больше становится, они уже и в болоте свои ульи понатыкали. Нам бы объединиться и уничтожить их, пока это возможно, — за столом справа от меня разгоралась полупьяная дискуссия. Так это же о моём народе! Прислушиваюсь всеми ушными мембранами, даже слегка приподнимаю капюшон и маску кочевника. — Ой, а не похер ли на двуногих ящерожуков? Ну живут они у Разлома и ладно, всё равно мы там жить не сможем. Лучше с ржавельщиками торговать, как с пчёлами, — видимо кто-то из собеседников учился в школе и понимает — воевать с первыми появившимися монстрами Ржавого Разлома самоубийственно глупо. А ещё я не ящер, и уж точно не жук! Моя раса больше всего похожа на людей, как это ни странно, но люди не горят желанием признавать наше родство почему-то. Я, как ржавельщик (нас так называют из-за цвета панциря), могу с уверенностью сказать, — наши боевые характеристики на порядок выше человеческих. Мечи, арбалеты и броня из железа против нас бесполезны, ведь мы появились в том месте, где и началось Великое Ржавение двести лет назад, то есть мы считаемся одними из самых сильных монстров. Что точно произошло — никто не знает. У нас бытует версия, будто люди совершили очередную глупость в результате которой возник огромный котлован заполненный ржавой жижей (он же Ржавый Разлом). Жижа просочилась в почву, в воду, и началось Великое Ржавение — катастрофа для одних живых видов и благоденствие для других. В старых книгах, которые я иногда находил у разлома, в произошедшем обвиняли гильдию со странным названием «Генлаб 711». Но я, вот, не верю, что люди способны на столь грандиозный поступок — уничтожить целый мир, причём, свой собственный, чтобы создать миллионы монстров. И уж точно люди не будут так по-идиотски называть гильдию. Из омута раздумий (иногда я читаю древние человеческие книги и забираю себе красивые слова) меня вырвал мой напарник, вернувшийся с лучшим заказом, если судить по его радостно-хитрой физиономии. А по другому и не могло быть, ведь Сейб считается одним из самых удачливых охотников на монстров. Ну, и самых привлекательных тоже. У него мускулистое фактурное тело, пшеничные здоровые волосы, не слащавое, по-мужски красивое лицо... За эти качества я и выбрал его в напарники, ведь люди охотнее дают работу тем, кто им нравится. И почему-то совсем не хотят нанимать монстров, вроде меня. Чтобы подчеркнуть свои особенности, Сейб выбирает довольно открытую и бесполезную броню. На самочек торс Сейба производит хорошее впечатление, хочу заметить. — Ты не поверишь! — Сейб вальяжно развалился на стуле, закинув ногу на ногу аккурат напротив меня. — Местный знахарь предлагает десять чистых семечек петрушки за игложабика! — Нет, — я сразу отказываюсь. — Жас, ты охуел? Десять семян за какую-то летающую лягуху! Это не работа, это прогулка! Целых десять семян петрушки, выращенной на «нержавой» чистой земле — очень солидная награда, ведь незаражённых территорий в мире всё меньше и меньше с каждым годом. Но игложабика я не считаю достойным противником (и на вкус он так себе). Для людей он не опасен и повинен лишь в том, что его сердца ценный ингредиент. — Если умаслим этого знахаря, то он даст заказ покрупнее, — Сейб не сдаётся. — Я охочусь за теми, кто опасен, или из-за голода. Мой народ не убивает без причины. — О, Первобоги! Ну нельзя быть таким упрямым, да ещё и в новом городе! Нельзя! С людьми надо дружить, заказы надо выполнять... — Сейб состроил заискивающе-жалобную мину, совсем, как монстрик-лицедей, который за сухарь готов делать милые глупости: падать навзничь и перебирать лапками. Самые хитрые лицедеи даже становятся пушистыми, чтобы получать больше вкусностей. До сих пор не могу понять, почему любой комок шерсти вызывает у людей приступ умиления? Интересно, если я отращу гладкую шерсть и пушистый хвост, возьмут ли меня на работу? Надо попробовать. Сейб помрачнел и отодвинулся от стола. К тому времени корешки в рагу окрепли, вылакали всю подливку, и уже шустро бежали по столешнице, но я не стал им препятствовать. — Ладно, ладно, я понял — петрушка тебе не нужна, — Сейб явно обиделся на меня, судя по его ледяному тону, — Тут есть ещё один заказ, — он заметно оживился, — В местный бордель требуется щупальник. Чем больше щупалец, тем лучше! Оплата договорная. — Я выполняю заказ только с чёткими условиями. — Не, не, это с щупальником они будут договариваться! Вот за его доставку платят десять чистых яблочных семян! Странно, почему такая большая награда? Он, вроде, безобидный. Даже умненький. Трахается хорошо. Интересно, откуда мой напарник в курсе личной жизни щупальников? Наверно, лучше не спрашивать об этом, а то он может и ответить. — Щупальники обитают в озёрах, рядом с Ржавым Разломом, поэтому их тяжело добыть, — поясняю я. — Злобные шуршуны! — Сейб явно не в духе, раз так гнусно матерится. — Там же... в озерах этих, ещё скаты живут! И медузы! — он обнял лицо руками. — Ладно, медуз можно подкупить молочным суфле, или обыграть в карты, но скаты те ещё сволочи! Я тоже не люблю скатов, даже маринованных. Не знаю почему, но скаты относятся к людям слишком предвзято, и пытаются их убить сразу, как только заметят. — Пережди в нашем лагере пару дней — я вернусь со щупальником, и скатом. Может, твоему знахарю пригодятся его жабры и электрохвосты? Сейб засиял, словно монстрик-лицедей, которому кинули половину малинового пирога. — Вот это другое дело! — Скаты опасны для людей, поэтому я одобряю охоту на них. А ещё за них всегда хорошо платят. Может это не «по-монстриному», так поступать с родственным видом, но... Я люблю человеческую еду (особенно слоёный пирог с зефирным кремом), а купить её можно только у людей. Из этого следует, что мне необходима местная валюта — чистые семена. Эх, как жаль, что люди больше не считают блестящие камни ценными! Рядом с Разломом рубины и алмазы лежат прямо под ногами, но теперь они никому не нужны. В отличие от петрушки. Это надо отметить! — Сейб хватает за рукав паренька-подавальщика, пробегавшего мимо. — Вот что, дружок, подай мне и моему... слуге самую лучшую рыбу, которую только можно найти в вашем гадюшнике! — Разумеется, господин Сейб, у нас есть ручейный осётр — бережём для особого гостя! — парнишка слегка покраснел, общаясь с легендарным охотником на монстров. — Ну так запеките вашего осетра! Я не обиделся на «слугу». Ведь выдающийся герой в команде может быть только один, а яркому герою всегда нужен нелепый помощник, который будет его оттенять — так написано в книгах. В конце-концов, друг без друга мы ничто. Сейб — нищий актёр. А я просто ржавельщик. Вот вместе — мы легенда всего Ржавогорья. — Жасмин, — Сейб очень редко называет меня по имени, потому что считает его смешным и «немонстриным» (сам так сказал), а мне это слово нравится. Я забрал его из одной старой книги. И чтобы оно не забылось окончательно — сделал своим именем. — Жас, а вдруг нам за второго щупальника скидку в борделе дадут? — Им бы одного прокормить, Сейб, иначе клиентов станет намного меньше. — Но это будет уже их проблема, — усмехнулся Сейб. Пока мы беседовали, между столами пронёсся крупный осётр, быстро-быстро перебирая своими крохотными ножками. Что-то мне подсказывало — рыбу нам не запекут. — А ну стоять, скотина, я тебя ещё не пробовал! — Сейб предпринял отчаянно-неудачную попытку поймать беглеца, но получил увесистый шлепок хвостом по лицу. Осётр ловко вырвался из рук матерящегося парня и под всеобщий гогот побежал прямо к распахнувшейся двери, а потом, чуть не сбив с ног нового посетителя, устремился на свободу. Таверну залило золотым светом заката. Перед тем, как дверь захлопнули, я успеваю разглядеть кусочек ржаво-оранжевого неба — оно величественно-прекрасно. Удивительно, но Ржавение добралось даже до него. Но не думаю, что это плохо, ведь я чувствую, как наш мир перерождается, стремится к чему-то большему, растёт. И однажды он расцветёт, как цветы жасмина... Очень зубастые цветы жасмина.