Холод дней пробирается в душу
Из людей и из ветра – в меня.
С кем когда-то был подлинно дружен -
Лишь пустая теперь болтовня.
Лишь дорожки дождливого плача
Тихо капают мне на лицо.
Мне скажи, что же всё это значит?
На руках уж рубец за рубцом.
Ну скажи, делишь ты те же чувства?
Эту затхлую тёмную грусть.
Прям как кофе холодный, безвкусный.
Ты же знаешь меня наизусть.
Ну признайся, что думаешь тоже
Всё о том, как бы мир изменить,
Вырвать с корнем из сердца неточность,
Тотчас в разуме ту оживить.
Ну скажи, что откинула мысли,
Закричи, чтоб я точно поверил.
Смейся, милая, пол уже выстлан
Твоей ложью в игривой манере.
Она кроет квартиру, как коврик,
Как душистая летняя зелень,
Только запах далёк от любовного,
Для меня он как будто смертелен.
И я в сотый раз здесь умираю,
Не могу уж никак отучиться.
Что-то в сердце уйти всё мешает,
Заставляет опять ошибиться.
Холод лета и жар батареи зимой -
Всё искусственно создано только.
Твои слёзы фальшивы, а смех подставной.
Задыхаюсь во лжи, что как будто болото.
Но ты всё же со мной, ты во мне, ты моя,
Стала частью больного сознанья.
Собрала и зашила из чувств и рванья,
Из любви, смерти и отрицаний.
И теперь я стою, я могу говорить,
Но всё чаще – твоими словами.
И не в силах ни шрамы свои обнажить,
Ни порваться кривыми клочками.
Кожи ткань, она держит, но это пока
Швы недолго живут, я-то знаю
Ты всё шьёшь, оживляешь и, наверняка
Понимаешь, что я умираю.
Держишь только за то, что ты всё ещё я
Ты – лоскут, вшитый прямо мне в сердце
Ты лоскут, человек, но никак не швея.
Прекрати мучить бедное тельце!
Оно умерло, всё. Нас с тобой уже нет,
Распался конструктор на части.
И всё что оставил наш милый дуэт -
Лишь пара стежков на запястье.