хрусталь божественных слёз

Королевство Каэнри’ах было поистине великим государством. Процветающая кхемия давала людям возможность рождаться и самое главное — жить. С помощью этой науки великий алхимик создал механизм, настолько мощный, что его свет был ярче солнечного. Это устройство породила Рейндоттир Голд. За столь прекрасное изобретение сам король наградил её титулом великого алхимика. Но счастье Каэнри’ах не длилось долго. Боги разгневались на людей за их желания к познанию тайн небес, и стёрли с лица Тейвата всё до самой пылинки. Выжившие люди превратились в чудовищ бездны и лишились разума, династия Затмения, вместе с хранителем, была проклята на бессмертие и вечные страдания. *** — Вот и всё, Дилюк, ложись спать. Сладких снов. — Аделинда, потушив свечу, вышла из комнаты и прикрыла дверь. Она знала, как юный Рагнвиндр любит перед сном слушать рассказы о подвигах королей древних государств, будь то Сал Виндагнир или Каэнри’ах. К счастью мастер Крепус много рассказывал о великом короле Рагнаре Альберихе и его жене Аделе, иногда он увлекался и не замечал, как его сын начинал дремать. Сколько бы они не слушали эти легенды и истории — им не было конца. Винный магнат рассказывал всё в самых мелких деталях, чем, признаться, удивлял горничную. Она работала тут уже 10 лет, но только сейчас поняла: она не знает прошлое своего работодателя. По его рассказам, он живёт на винокурне с рождения, но кто же тогда рассказал ему эти истории? Неужто сам Барботос? На этот вопрос мастер попросту не давал точного ответа. *** На днях юный капитан Дилюк отметил своё шестнадцатилетие. Он просил не устраивать приём на винокуне из-за этого «пустяка», поэтому просто посидел с парочкой знакомых рыцарей в таверне и пошёл патрулировать город. Весна в Мондштадте была в самом разгаре: начинали цвести сесилии и лилии калла, улицы оживлялись и, конечно, прибавлялось работы в ордене. К счастью основная бумажная работа была на капитане Эоле Лоуренс, так что Дилюк в основном патрулировал город и его окрестности. В кабинете капитана каждый день появлялся новый букетик цветов, вероятно, ярые поклонницы молодого человека хотели привлечь его внимание таким странным, как считал мужчина, способом. Завернув за собор, капитан обнаружил человека в плаще, сильно закрывающим его лицо. Он, стоя у могилы, шептал слова на непонятном языке. — fere! evigila, et recordare quid tibi fecerunt isti miseri! Cupio omnia in Coelestia ulcisci et solus Crepus me adiuvet! — незнакомец шептал слова очень отчётливо. Стоило неизвестному закончить, так Дилюк уже стоял сзади и пытался сдёрнуть капюшон с человека. — Кто ты и что за херню ты сейчас шептал? Предоставь документы и объясни, что это было? Что ты забыл на священном кладбище церкви Фавония? — капитан увернулся от удара и хотел было достать меч, как человек заговорил. — Oh, Dilyuk, non nosti? Pater tuus non tibi narravit de me? Specialius de nobis? Nostrae casus mirabiles fuerunt. — незнакомец говорил с неподдельным весельем, что поставило Рагнвиндра в ступор. — А теперь тоже самое, но на языке Тейвата, будь добр — Дилюк старался не показывать свою растерянность и говорил как можно тише. — Хорошо, хорошо, капитан Дилюк. Крепус не рассказывал обо мне чтоль? Мне казалось, что мы с ним всё ещё товарищи. — Негромко прозвучал ломаный тейватский. Мужчина сделал пару шагов в сторону красноволосого и снял капюшон. По его нешироким плечам рассыпались тёмно-сапфировые пряди волос, а в глазах, отражались остроконечные звёздочки. У неизвестного была явная гетерохромия, ведь один глаз был небесно-голубой, а второй, слегка прикрытый чёлкой, отдавал чёрным с яркой янтарной радужкой. Его очи сильно контростировали со смуглой кожей, отчего и становились ещё ярче и выразительнее. — Кто ты чёрт возьми такой? — Капитан едва мог оторвать взгляд от столь прекрасного внешне человека. До сих пор он встречал такое только в старых детских сказках, но никак не на яву. Он был словно принцем сказочной страны, сошедшим на землю. — Кэйа Альберих к вашим услугам, капитан. Хах, судя по вашему удивлённому взгляду, вы слышали обо мне, верно? — губы Кэйи тронула обаятельная улыбка, а сам он немного поклонился. Кэйа. Он выглядит слишком молодо, чтобы быть тем Кэйей из отцовских рассказов.