Берлин прокашлялся после довольно долгого монолога и отпил из своего стакана.
- Таким образом, liebe freunde, мы в конечном итоге сможем прийти к какому-никакому согласию... Есть возражения?
Вверх потянулась твердая рука Киева.
- У меня есть, - он привстал и продолжил, - этот договор принесет пользу лишь России, - на последнем слове Днепровский сделал особый акцент, - для Украины толком ничего не поменяется.
- Но, Киев... - из зала было показалась изящная рука Парижа.
- Не перебивай его, Пьер. Уж тебе-то сейчас точно влезать не стоит. Пусть выскажет все свои недовольства из списка, если он не бесконечный, - Москва вклинился в разговор, рисуя что-то ручкой в блокноте.
Дима резко повернулся в его сторону и почти выстрелил взглядом.
- Помалкивай сиди, iдiот.
Московский со скучающим видом поднял руки в примирительном жесте.
- Молчу, куколка.
- Ты..!
Раздался громкий удар по столу, и из-за него поднялся явно недовольный ситуацией Берхард.
- Оставьте свою личную неприязнь за пределами этого кабинета. Мы сейчас решаем очень важный вопрос, отнеситесь к этому серьезно.
Киев прокашлялся, и они с Москвой отвернулись друг от друга, усаживаясь на свои места. Берлин продолжил что-то долго говорить, слышались какие-то недовольства и предложения, но Миша уже не слушал. Он сидел в другом конце стола от Киева и иногда поглядывал в его сторону. И когда все так поменялось? Когда Дима так поменялся?
Из памяти Москвы буквально вырезали тот момент, когда их отношения стали... такими. Он помнит Митьку, что подарил еще маленькому Мише его первый крестик, с которым они были как самые настоящие родные братья. Он помнит Киев вплоть до времен СССР, но что случилось потом, Московский не помнит.
Миша не помнит, когда Днепровский успел его
так возненавидеть и причину того. Вся ситуация казалась просто нелепой. Дима все тот же, с такими же привычками (к примеру, Москва успел заметить, что он все еще ковыряет ногти, когда нервничает), стал еще красивее, чем раньше, и даже эти глубокие синяки под глазами его не портят. Но в остальном Миша Днепровского не узнает. Откуда взялось столько ненависти, что Киев даже разговаривать с ним не хочет? Одно дело сейчас, сейчас все на взводе, каждый защищает свои интересы, но началось же все гораздо раньше.
Им нужно поговорить. Московский пока не знает, как подобраться, но попробовать стоит. Так дела не делаются, нужно уметь говорить через рот, а Дима проглотил все обиды и лишь глазами злобно стреляет. Да еще и с такой ненавистью, что даже самолюбие Москвы дало слабину - это ж надо было так кому-то насолить!
Миша также не помнит, когда стал воспринимать Киев как объект своего воздыхания. Да, Дима очень красивый, но этого же недостаточно, чтобы безвозвратно влюбиться и отказать даже Петербургу? Понял Москва это очень просто - ему действительно стало обидно от подобного к себе отношения, ему действительно грустно от того, что
Киев его ненавидит, а в кабинете оказалось действительно пусто и тоскливо без него, который так легко разбавлял удушающую рутину своими рассказами, поднимал настроение даже после самого поганого дня одним своим присутствием. Киев заставлял улыбаться, даже если совсем не хотелось. Просто стоило увидеть вдалеке рыжие волосы, и сразу станет ясно, что Дима несет Московскому его любимый кофе, а губы сами растягиваются в улыбке.
Миша скучает.
С этим нужно что-то делать.
С горем пополам собрание закончилось. Правда, к согласию никто так и не пришел, потому что Днепровский твердо настоял на отмене договора. Встречу пришлось перенести вновь. Пьер пошел успокаивать Берлин, нервы которого были уже на пределе, а Киев быстро засобирался, потому что оставаться в помещении с Москвой не желал.
- Киев, останьтесь. Мне нужно поговорить с Вами наедине, - непривычно серьезный голос первопрестольной нарушил тишину.
Дима устало закатил глаза.
- Давай без этого цирка. Що тебе от меня нужно?
Московский подошел к двери и закрыл ту на ключ. Киев недоверчиво посмотрел сначала на Мишу, а затем на ключ в его руке.
- Это еще зачем?
Москва подошел к нему, садясь рядом и отодвигая ногой второй стул.
- Присаживайся.
- Я спрашиваю, щ... кхм, что тебе от меня нужно?
- Прекрати вести себя как ребенок и сядь. Я уже сказал, что мне надо с тобой поговорить. Предпочтешь стоять - стой, но разговор будет долгим, устанешь.
- Ты думаешь, я буду торчать тут с тобой долго?
- Ключ все равно у меня, а Пьер с Берхардом ушли. Хочешь забрать его у меня силой - вперед, - Москва покрутил ключ в руке и убрал в карман пиджака.
Киев стиснул зубы и все-таки сел.
- Добре. Чего тебе?
Московский развернулся к нему всем телом.
- Не знаешь, что мы творим?
Днепровский одарил его непонимающим взглядом.
- О чем ты говоришь? Мы сейчас в этой ситуации из-за того, что ты влез не в свои дел...
- Я не об этом.
- Я не понимаю, к чему ты клонишь, Москва. Не хочу с тобой разговаривать, выпусти меня и разойдемся до поры до времени.
Киев не хочет здесь находиться. Быть в компании с Москвой невыносимо, потому что воспоминания режут по еще не зажившим ранам с новой силой. Дима отчетливо помнит время распада СССР, когда и его страна, и другие испытывали тяжелые времена, а Москва был нервным и почти
совсем невменяемым. Киев старался поддерживать с ним уже и так шаткие отношения, но потом Миша просто пропал, перестал выходить на контакт и забыл о своем названном брате, друге и прочее. Забыл о нем.
Один из вечеров решил многое.
В кабинете Москвы было тихо, пока тишину не нарушил стук, а затем скрип открывающейся двери. Московский поднял глаза. В проходе стоял никто иной, как столица новоиспеченной Украины. Киев обеспокоенно смотрел на Мишу, не решаясь войти.
- Позволишь? - Не слыша ни сопротивления, ни согласия, Дима зашел в кабинет.
Отстраненный ледяной голос первопрестольной напрочь выбил из Днепровского оставшуюся уверенность, заставляя того замереть около рабочего стола.
- Зачем пришел?
Дима громко сглотнул, начиная нервничать и незаметно ковырять кожу вокруг ногтя.
- Прости?
- Я спрашиваю, зачем ты вернулся? - Москва невозмутимо встал и прошел к стеллажам с какими-то документами. Словно Киева тут нет.
- Почему я не могу прийти к своему др...
- Другу? Ты предал меня. У тебя был выбор остаться со мной, но выйти из Союза ради собственной выгоды и оставить меня одного тебе оказалось удобнее.
- Что..? Но это не...
- Так вот, Киев (Москва впервые обратился к нему так), что еще тебе нужно? Я знаю, что вы все строите против меня заговор, но знайте: ничего не выйдет.
- Да Боже, Миша...
- Для тебя Михаил Юрьевич. Уходи. Уходи и не возвращайся больше никогда. На этом наши пути разошлись.
Киев не выдержал и попытался подойти к другу, чтобы образумить. Зря.
- Миша, опомнись, пожалуйст...
Дима хотел взять Московского за руку, но тот грубо оттолкнул его от себя и с настоящей ненавистью посмотрел в глаза, сверкая красной радужкой.
- Я вроде сказал катиться отсюда на все четыре стороны?! Тебе здесь больше не рады, Киев, проваливай!
Дима шокированно уставился на него, держась рукой за плечо. Его сейчас будто ведром ледяной воды окатили. Что случилось с Мишей во время его отсутствия..?
Днепровский поймал безумный взгляд Москвы, а затем с его стороны послышалась... усмешка?
- Я, кажется, понял. Хах, а ты молодец, Киев. Я бы сразу не догадался, - Московский начал подходить к нему, посмеиваясь, - Ты хочешь войны?
- Что?! Миш, ты совсем сбренд...
Но Диму снова перебили.
- Ты для этого вышел из Союза, да? Решил воспользоваться моим ужасным положением и напасть со спины? Хочешь еще территорий? Ты для этого пришел? - Москва подошел к Киеву вплотную, а последнему отступать уже некуда - дальше лишь стена. Дима сжался под обезумевшим взглядом первопрестольной. - НЕ ВЫЙДЕТ! ПРОВАЛИВАЙ, ЧЕРТОВ ПРЕДА...
Шлепок. Очень громкий шлепок. Москва схватился за горящую щеку и неверяще уставился на Киев. Тот смотрел ему в глаза смесью злобы и самой искренней обиды. В уголках глаз показались слезы.
- ... Ты совсем чокнулся, Московский?! Да... - Днепровский оттолкнул его, чтобы направиться к двери, - Да я через всю границу сюда ехал, чтобы узнать, жив ли ты вообще!
Дима горько усмехнулся.
- Впрочем, уже не важно. Сиди здесь один со своей паранойей. Я больше не появлюсь, будь спокоен, Москва. - В буквальном смысле запечатал, даже сам Миша вздрогнул от такого тона своего обычно мягкого друга.
Он открыл дверь, сказав напоследок:
- Рад, что ты в порядке.
В этом месте Дима согласился на правила Москвы и вбил последний гвоздь в крышку гроба их многовековой дружбы.
"Выслушай до конца"
"Не слушай его"
Киев подрывается с места, чуть не опрокинув рукой стакан с водой. Стул с грохотом падает на паркет. Дима смотрит на Москву глазами, полными гнева.
- Так вот для чего ты так распинался? Отношения улучшить хочешь? - Киев непонимающе, нет, даже шокировано посмотрел Мише в глаза, - Ты? И со мной? Я в жизни в это не поверю. Прекрати играть, Москва.
Больно. Разговаривать с Москвой больно. Голос разума твердит просто уйти, что Киев сейчас и сделает.
Днепровский шумно выдохнул и направился к двери, даже не поворачиваясь.
- Я ухожу.
Он остановился на полпути и развернулся к неудавшемуся собеседнику.
- Отдай мне ключ.
Москва поднялся со своего стула и вырос перед глазами Киева. Он серьезно посмотрел на него сверху вниз (в росте-то у Миши преимущество, увы).
- Для начала мне нужно, чтобы ты успокоился, - Московский не дает его перебить и продолжает, - Все, что я говорил и сейчас говорю - чистая правда.
Дима отодвинулся от него и немного поднял голову, как бы ни хотелось этого не делать. Миша поймал на себе скептический взгляд, который после... смягчился? Киев посмотрел в сторону двери, затем на Москву. Раздался усталый вздох.
- Допустим, так и есть. Но позволь сперва кое-что сделать.
Миша чуть улыбнулся с его акцента, но спустя мгновение насторожился. Или скорее удивился.
Днепровский придвинулся к Москве, поднял ладонь и, игнорируя свое участившееся сердцебиение, положил ее на мишину щеку. А затем, пользуясь замешательством, второй рукой ловко вытащил ключ из его кармана и победно улыбнулся.
А дальше он не знал, чем руководствовался: чем-то личным или просто желанием подшутить, но приблизился к уху Москвы и проговорил низким полушепотом:
- А я говорил: идиот. Бывай, - Киев быстро отодвинулся и развернулся в попытке уйти, но у самой двери его руку крепко схватили. Дима раздраженно цыкнул, уже жалея о своей детской капризной проделке, - Отпусти меня.
Москва ухмыльнулся, но чужое запястье из своей руки не выпустил. Он чувствовал, что Киев начинает закипать, поэтому действовать нужно быстро, а слова подбирать грамотно.
- Какое из моих слов тебе непонятно, Московский? Я на русском разговариваю вроде как, - Дима снова дернул руку в безуспешной попытке выбраться, - Мне больно.
- Ты меня больше не одурачишь, - Миша посерьезнел, но хватку чуть ослабил. - Мне действительно нужно поговорить с тобой. Как нормальные люди.
- Я уже сказал, что хочу уйти. Ты не понимаешь слова "нет"?
"Останься"
"Уходи"
Днепровский резко дернулся, влетая локтем точно в угол шкафа. Раздался болезненный шик и несколько ругательств. Киев прислонился к стене, а Москва взял его за руку, обеспокоенно спрашивая:
- Ты в порядке?
«В полном, разве не видно, блять?»
Днепровский посмотрел на него, как на идиота, и выплюнул:
- Нудить від твого лицемірства, Москва.
На что в ответ получил непонимающий взгляд первопрестольной и закатил глаза.
- Если ты сейчас меня не выпустишь, я закрич... - Киев резко замолчал, а затем округлил глаза, потому что Миша поднес его руку к губам. - Ты що творишь?
Наверное, кисть стоило отдернуть и как следует прописать наглецу по его идеальному лицу, да только растерялся Днепровский от такого неожиданного действия. Не то чтобы было противно. Просто вся ситуация в целом казалась максимально нелепой. Весь гнев потихоньку испарялся, на чье место пришла лишь усталость.
- Прошу, давай поговорим. Ты ничего не потеряешь от этого, - Москва чуть сжал чужую руку, после чего Дима все-таки выхватил ее и ответил уже не агрессивно, а устало.
"Поверь ему"
"Не верь ему"
- Добре. Только зачем тебе это все нужно? - продолжил Днепровский, усаживаясь обратно на стул. - Чего встал? Садись, раз говорить решил.
Решил сменить гнев на милость. Авось, тот что путевое скажет. В ином случае - ключ все еще у Димы.
Москва прочистил горло.
- Спасибо. Выслушай до конца, а потом уже делай выводы.
Киев молча кивнул, а Миша сложил руки вместе и направил взгляд в пол.
- Так вот, я не знаю или не помню, из-за чего наши с тобой взаимоотношения стали такими, как сейчас. Мне бы хотелось потом узнать от тебя лично, за что ты меня так сильно ненавидишь.
"Да кто тебя ненавидит, дурень?"
- Тебя все недолюбливают, не бери на себя слишком много.
- Дима.
- Молчу, куколка, - Киев передразнил его.
- Так вот, я предполагаю, что все случилось после распада, потому что именно тот период буквально вырезан из моей памяти. И... мне бы очень хотелось вернуть время до... но сейчас не об этом. Ты понимаешь, что мы творим, Дима? Ты же со мной с самого рождения, ты мне был как старший брат.
На слове "брат" Киев невольно стиснул зубы, но перебивать не стал.
- Мне очень не нравится, что сейчас происходит, мне не нравится вся ситуация в целом. Но Дим, мы можем ненадолго опустить все формальности и отставить проблемы на второй план? Хотя бы здесь. И поговорить. - Москва ненадолго остановился, но только чтобы оторвать взгляд от пола и посмотреть собеседнику в глаза. - Пожалуйста?
Миша смотрел на Диму и видел, как тот колеблется. И явно очень нервничает, потому что пальцы расцарапаны почти до крови. Московский нахмурился и встал, чтобы присесть перед Киевом на корточки и неуверенно взять за руки.
- Не трогай руки. Тебе же больно, - Москва снова взглянул на его лицо.
Зеленые глаза грустно смотрели сверху вниз. Дима вздохнул и осторожно высвободил свои ладони из чужих.
- Какая разница? - Днепровский посмотрел на дверь и продолжил говорить.
"Уйди сейчас, у тебя есть шанс."
"Останься с ним."
- Я... Я расскажу тебе, - Киев прочистил горло, - но только для того, чтобы ты понял, какой придурок.
Мишу такое заявление ничуть не обидело. Он аж засиял, усаживаясь на место.
- Ну вот и чудненько! Я знал, что ты не настолько... кхм, - его тон с задоринкой сменился на мягкий и даже благодарный, - спасибо.
Киев ничего не ответил, собираясь с мыслями. Сейчас он расскажет Москве обо всем? Снова пробежится с разгона по всем старым ранам и обидам? Он с горестью заговорил:
- Даже не знаю, с чего начать...
Дима своим неуверенным взглядом поймал другой, ободряющий, Москвы.
- Не переживай, у нас есть время.
Есть время. Разговор будет действительно долгим. Киев шумно выдохнул.
- Я не хотел бы об этом вспоминать. Но раз уж так получилось, что я решил поверить твоим словам... - он отпил воды из стакана, - то слушай. И не думай потом обижаться на что-либо.
Миша слушал Днепровского, не перебивая. Не стоит сейчас его сбивать.
- Да, ты прав. Ты пиздецки накосячил во времена распада и тебя просто должно начать мучить чувство вины после моего рассказа, - Дима потупил взгляд в пол, и Московский понял, что сейчас начнется основная часть. Но Киев не спешил продолжать и явно нервничал. Москва придвинул свой стул ближе к его и бережно взял Диму за руку. Тот напрягся, но больше никаких сопротивлений не последовало. Он слишком устал.
Миша посмотрел в сторону Киева.
- Не переживай и рассказывай дальше. Какой бы ни была вся правда, я хочу ее услышать.
Он чуть сжал днепровскую руку, а Киев немного расслабился и неторопливо продолжил.
——————————————
- Потом... А что, потом ты практически выставил меня за дверь и...
Голос Киева заметно дрогнул, поэтому поток слов снова прервался. Киев старался не смотреть на Москву и пытался довести свой рассказ до конца, но получалось откровенно плохо, потому что к горлу подкатил противный ком, не беспокоивший Диму уже довольно долгое время, а глаза очень некстати наполнились влагой. Днепровский сглотнул, надеясь скрыть свое состояние.
- Дима? Все нормально?
Только ничего от этого человека не скроешь при таком-то расстоянии.
Москва догадывался, что Днепровскому будет неприятно обо всем этом говорить, но не так же.
Дима резко встал, чтобы отойти к шкафу с какими-то книгами и попытаться прийти в себя. Миша поднялся следом.
- Я...я понял. Можешь дальше ничего не продолжать, - Киев не отвечал, стоя к нему спиной, поэтому Московский подошел ближе, чтобы потрогать его за плечо.
- Дим, повернись и посмотри на меня.
Тот сбросил руку Миши и вдохнул воздух сквозь зубы.
«Ну же, отойди от меня»
«Соберись, блять, тряпка»
- Дима...
- Да что тебе нужно?!
Киев резко развернулся, наплевав на хлынувшие из глаз слезы и сорвавшийся голос. Он схватил Мишу за пиджак и умоляюще посмотрел в глаза.
- Я все сказал, что тебе еще нужно, Москва? Посмеяться надо мной? Вперед, зачем ты... - Киев ослабил хватку потяжелевших рук, - Зачем ты делаешь вид, что тебе не наплевать? Хватит этого лицемерия, пожалуйста!
На его щеку легла теплая ладонь Москвы. Днепровский замолчал и покосился на нее, а Миша большим пальцем аккуратно вытер слезу около его глаза.
- А если я скажу, что мне не наплевать?
Киев посмотрел на него недоверчиво.
- С чего вдруг?
- Что если я скажу, что люблю тебя? - Москва приблизился к Днепровскому на пару сантиметров, не убирая руки с его лица.
Только вот Дима как от огня отодвинулся и раздраженно ответил:
- Прекрати этот цирк, Московский.
Сказал, как отрезал, а у самого сердце зашлось быстро-быстро.
«Зачем так реагировать на его вранье?!»
- Всегда любил, - Киев поймал непривычно серьезный нежный взгляд первопрестольной. Москва слабо улыбнулся, больше не приближаясь к нему, - Я понимаю, почему ты мне не веришь и ничего не прошу. Только...
Миша поджал губы.
- Только, пожалуйста, давай попробуем вернуться к тому, что было? Я понимаю, насколько накосячил и не хочу тебя принуждать к чему-то, - Москва горько усмехнулся, - Я даже не знаю, имею ли право после всего, что натворил, просить у тебя прощения...
Он, не поднимая глаз, взял Киев за руку, чуть сжимая.
- Я уже ничего не знаю, Дима. Но если сможешь, прости меня, идиота.
Миша поднял на него глаза, полные угасаюшей надежды, потому что Днепровский ни одной, даже самой едкой реплики не вставил за весь его монолог.
- Пожалуйст... Дима?
Эмоции на лице Московского сменялись одна за другой. Да, Киев действительно молчал, но лишь потому, что сейчас стоял с прикрытыми глазами и тихо ронял слезы. Многолетняя выдержка рано или поздно должна была где-то дать трещину, и, видимо, это случилось именно сегодня и именно с Москвой, и случилась не просто трещина, а целая дыра, из которой разом вытекли все скрытые чувства и переживания, хранимые Димой в секрете долгие годы.
Миша подорвался, хватая его за плечи.
- Я опять сделал что-то не так? Боже, бей меня, делай что угодно, только не плачь, пожалуйста, - Москва убрал волосы с днепровского лба и начал бережно вытирать чужие слезы. Киев, никак не реагируя и шокированный своей реакцией, сверлил взглядом что-то ниже мишиного плеча.
«Блять»
Тепло. И мягко.
Киев вышел из некого транса, понимая, что Миша сейчас обнял его. Над ухом звучал его обеспокоенный голос.
- Прошу, прости. Я снова делаю тебе больно? - Москва быстро отстранился.
«Блять, блять, блять»
- Я думаю, ты правильно решил. Мне действительно стоит держаться от тебя под...
«
Блять!»
-
Блять, та заткнися ти вже!
Неожиданно громкий голос Днепровского перебил его. Тот резко схватил Мишу за плечи и толкнул к длинному столу для переговоров. Теперь Москва стоял, упираясь в него спиной и непозволительно близко к Диме, явно ошарашенный происходящим.
- Что?
Киев громко дышал, не отрывая взгляда от губ напротив. Что он сейчас собрался делать? В его голове не было ни одной здравой мысли, поэтому он ухватился лишь за одну-единственную.
"Поддайся своему желанию"
На вопрос Москвы Киев рвано выдохнул и обхватил его лицо руками, резко целуя.
Миша шокированно уставился глазами на Киев, что так отчаянно сминал его губы своими, прижимаясь все ближе и спуская руку на талию.
«Мне это снится? А, впрочем...»
Москва разомкнул губы, охотно отвечая, и положил ладони Диме на плечи. Киев спустился ниже, покрывая влажными поцелуями шею первопрестольной.
- П-погоди..! Дима—
Мишина речь оборвалась полустоном, потому что Днепровский прикусил его кадык.
«Это какое-то безумие», - Пронеслось в голове обоих. Безумие, в котором они живут, безумие, которое им до дрожи в теле нравится.
Дима навалился сильнее, удобно устраиваясь между чужих ног, и Москва оказался полулежа на столе, опираясь на него лишь рукой, а другой притягивая Киев ближе. Днепровский поймал его губы, сливаясь с ними в новом поцелуе, попутно развязывая мишин галстук и расстегивая пуговицы на рубашке. Москва шумно выдохнул, когда прохладные ладони прошлись по его животу. Миша чуть дрожащими от напряжения руками потянулся к днепровской рубашке, но тот опередил его, укладывая ладони первопрестольной себе на бедра, и сам расстегнул верхние пуговицы на своей одежде.
- Ты такой красивый... - Московский оглядел его влюбленными глазами.
Киев ничего не ответил, лишь приблизился к лицу напротив, убирая ладонью челку с мишиного лба и нежно целуя в лоб. Затем отстранился и вернулся к губам, шепча на родном языке:
- Знав би ти, як я люблю тебе, - выдохнул в самые губы и сократил расстояние между лицами до минимума, развязно целуя.
Миша отстранился с характерным "чмоком", рвано дыша.
- Я тоже.
Дима поднял его лицо за подбородок, большим пальцем поглаживая припухшие от поцелуев губы.
- Больше не могу.
А затем вновь прильнул к ним и толкнул Москву, наваливаясь сверху.
Миша удивленно промычал в чужой рот, когда оказался на столе. Задетые документы посыпались на пол, а стакан с водой с грохотом разбился.
- Что ты...
Московский захлебнулся собственным стоном, когда Киев прикусил мочку его уха и спустился к груди, прикрывая ту поцелуями. Миша запутался руками в рыжие волосы, откидывая голову, чтобы открыть доступ к шее. Днепровский явно оставил засосы в некоторых местах, которые будет трудно скрыть, но это сейчас Москву не волнует, потому что целуется Дима просто охуенно.
Тот отстранился, укладывая руки по обе стороны от лица Московского и сказал немного властным тоном:
- Поцелуй.
А Москву дважды просить не нужно. Он притянул Днепровского как можно ближе и нечаянно качнул бедрами и...
О
Господи, Миша готов делать так постоянно, потому что Киев разорвал поцелуй громким несдерживаемым стоном.
Затем он... отстранился? Нет, погодите, совсем отстранился?!
«Это действительно какое-то безумие...»
Миша сменил позу и сел на угол стола.
- Что такое?
Дима выдохнул несколько раз, и только потом ответил.
- Что мы творим, Миш?
Москва ухмыльнулся.
- В тебе проснулся здравый рассудок, только когда ты сейчас находишься прямо передо мной со стоящим членом?
- Да ты..!
- Тем не менее, мне нравится, - Миша подошел к нему и чмокнул в губы, - Но ты прав, не стоит делать это здесь.
Московский слышал его сбитое дыхание, поэтому отстранился, а затем принялся застегивать пуговицы на своей рубашке.
- Нам обоим нужно остыть, не находишь?
- Пожалуй.
Они сели друг напротив друга, а через некоторое время Москва вдруг выдал с ухмылкой:
- А с каких пор я стал не Московским, а Мишей? - Он довольно наблюдал картину, как Киев закатывает глаза.
- Ты не меняешься.
Дима привел себя в порядок и постарался уложить растрепанные волосы в прежнее состояние.
- Мне кажется, нам пора, - Киев встал, направляясь к двери.
Прямо около выхода его перехватил Москва, прижимая к стене и чувственно целуя. Днепровский неохотно отстранился.
- Как клещ, честное слово.
Миша проигнорировал его слова.
- Что будет с нами, Дим?
Тот сначала не ответил и лишь коротко поцеловал.
- Я не знаю. Сперва нужно разрешить... вопрос с войной, сам понимаешь... - Дима взглянул в голубые глаза, - Но ты можешь обратиться ко мне в любое время.
Сказал, а только потом понял, что сказал. Москва аж просиял и улыбнулся, видя его замешательство.
- Ты...
- Заткнись, - Киев попытался открыть дверь и громко выругался. Он забыл, что ключ находится у него в пиджаке. Москва подавил смешок, пока Днепровский открывал замок. Перед выходом Киев поймал его за запястье и слабо улыбнулся.
- Дякую. То есть, спасибо тебе.
- Не за что, дорогуша, - Миша усмехнулся на димино цыканье и неуверенно спросил, - Когда мы встретимся..?
- На переговорах.
- Долго.
- Потерпишь, - Киев отпустил его руку и, улыбаясь, ответил перед уходом, - У нас есть время.
Миша смотрел на удаляющуюся спину и не мог поверить происходящему. Его любовь взаимна и, самое главное, Дима его простил. Он прикоснулся к губам.
И правда, у них
теперь действительно есть время.
——————————————
Тихий "хи-хик" прервался шлепком по затылку. Берхард стоял, сложив руки на груди, и недовольно смотрел на Париж.
- Вот видишь! А я говорил, что им всего лишь стоит поговорить!
- Да, но кто ж знал, что у них все так... серьезно... - Берлин почесал затылок.
Пьер махнул рукой.
- Ой, да они с самого начала вели себя как парочка в разводе, неужели ты не заметил?
- Все-то ты видишь, кроме того, что нужно, Пьер, - Шпрее скептически посмотрел на него, склонившегося и выглядывающего из-за угла, подавил смешок, потому что выглядит это максимально палевно и нелепо, а затем снова дал Сенье подзатыльник. - Пошли уже в отель, разведчик, весь вечер тут проторчали.
