Под разным небом пепел одинаков

      – Слушай, если предположить, что меня хватил инфаркт по дороге или я отравился местным хот-догом, как думаешь, может, они все отменят?       – Во-первых, панцеротти или пицца, мы ж в Италии. Во-вторых, какой инфаркт в 18 лет? В-третьих, ты, бл…, босс или кто? Намотай сопли на кулак и с гордым видом иди на паспортный контроль! – не переставая трясти кистями со сложенными вместе пальцами в характерном итальянском жесте, Хана добавила голосу еще и нотку пародийного акцента, чем окончательно добила Тсунаеши.       – Ладно, – тихо шепнул парень, на негнущихся ногах следуя к освободившему окну контроля. – Но технически я еще не босс…       – Эй! Хватит кричать на Десятого! Он прекрасно знает, что делать!       – Вот твоих совэтов еще… ай, кому я объясняю, – встряхнув руками и сплюнув с языка приставучий акцент, Хана попыталась придать себе собранный вид, а не реагировать на остроты Хаято. – Боже, это будет весело.       – Хватит спорить, ребятишки, лучше топайте вперед, – прервал их Реборн.       Проследовав к освободившемуся окну контрольно-пропускного пункта, Хана ответила на стандартные вопросы и благополучно прошла оставшийся досмотр и оказалась в главном зале. Почти двадцать часов в пути, пересадка в Цюрихе и, мать ее женщина, они в Палермо. Честно говоря, Хана разделяла отчасти угнетенный настрой Тсунаеши, потому что ей хотелось просто сдохнуть. Она ненавидела дорогу и долгие перелеты. Спасибо, что Вонгола позаботилась и заказала им билеты в бизнес-класс, в эконом бы ее пришлось затаскивать под транквилизаторами.       Весна встречала жителей Сицилии настоящими, по-летнему жаркими, объятиями. Девушка уже боялась представить, что за ад тут творился летом, но в сравнении с японским летом, она и не знала, что хуже, куда деваться.       Машины с кондиционером — это, конечно, лучшее, что изобрело человечество.       С такой мыслью Хана чуть ли не влетела в каноничный черный автомобиль, к которому их сопроводил до боли клишированный встречающий. Спасибо, что не в черном костюме и пиджаке, конечно. Хотя их компания со стороны выглядела довольно забавно, словно детишки очень богатых и влиятельных родителей.       Просто не верится, что почти три года прошло с конфликта колец, и за это время никакой особой жести не происходило. Не считая дичи с Виндиче, но он как-то сам-собой разрешился, никто даже не помер. Все в пределах… разумного, если так можно сказать.       Поскольку их приехали встречать две машины, Хана едва не подралась с Хаято за право ехать в Тсунаеши вместе, потому что она отчаянно желала избежать компании Реборна, а парень, видимо, ревновал своего Десятого ко всему, что движется. Просьба Тсунаеши уступить Хане значительно омрачила его друга, но он был вынужден смиренно отступить.       Куда их везли, Хана не знала, Реборн лишь обмолвился, что в резиденцию за городом рядом с озером. Озер на Сицилии было несколько, так что, как бы девушка ни пыталась вычислить конечную точку маршрута, бросила это гиблое дело. Так что сейчас, сидя на заднем сидении внедорожника, она то наблюдала за сменяющимися за окном пейзажами под облачным небом, то поглядывала на красноречиво нервничавшего Тсунаеши.       – Ты в порядке?       – М-м? Да, просто… худо от перелетов. – оторвав уставший взгляд от окна и пытаясь пережить весь ужас джетлага, Хана оглянулась на парня. – Ну и волнуюсь. Все же год назад была официальная церемония признания наследника, то есть тебя. Но сегодня… точнее, завтра пройдет первая официальная передача дел. Или лучше сказать, знакомство с теми делами, которые ведет Вонгола. Все весенние каникулы нам предстоит провести на Сицилии. В разъездах, знакомствах, а также терпя недоверчивые, пренебрежительные и враждебные взгляды.       – Не говори так…       – А как говорить? – в полусонном состоянии пробормотала Хана. – Там половина семьи до сих пор считает Занзаса куда более лучшим наследником, и плевать им, что ты помог аркобалено избавиться от проклятья… Это было где-то там, далеко, а здесь, в Италии, творятся настоящие дела.       – Моя уверенность с таким подходом тает на глазах, – невесело прошептал Тсунаеши. – Я понимаю, что придется столкнуться не с самыми приятными вещами. Реборн и дедуля Тимотео говорили, что несмотря их управление, как и помощь моего отца, некоторые члены семьи злоупотребляют властью, ведут нелегальный бизнес и…       – Это же мафия, Тсуна. Ты все еще надеешься, что они белые и пушистые?       Парень лишь нахмурился. Конечно, нелегальный бизнес так или иначе не искоренить из самой сути Вонголы, Хане также было страшно от мысли, что они буквально ввязываются с ранних лет в криминал, пусть и припудренный «законами семьи». Быть может, Тсунаеши удастся пресечь ведение нелегального противозаконного бизнеса, но до этого момента пройдет очень много времени.       Сейчас Вонгола представляет собой единую систему, так просто работающий механизм не перестроить за один миг. К тому же мы, десятое поколение, для стариков, пустивших корни в Италии, все равно что чужие. Несмотря на решение Тимотео и победу над Занзасом, мы смогли только набрать очки репутации, но никак не добиться доверия. И то… не мы, а они. Что я тут делаю – вот в чем вопрос. Хотя догадываюсь…       – Но не стоит вешать нос, – вздохнула Хана, усевшись поудобнее. – Думаю, через 5-10 лет ты уже приспособишься и сможешь начать наводить порядок, после чего Тимотео официально передаст тебе все дела и уйдет на пенсию. Ну, либо пристрелят где-нибудь…       – Хана! – аж подскочил в ужасе Тсунаеши, бросив боязливый взгляд на водителя и телохранителя на переднем сидении. – Нельзя же так… говорить.       – Да, действительно, инфаркт или инсульт в его возрасте куда вероятнее…       – Х… Хана…       – Да расслабься, думаешь, они понимают японский язык? Хочешь, по-русски буду говорить: ну что, не хочешь составить план по кровавому перевороту в семье? – с коварством поинтересовалась девушка на русском языке, заставив собеседника и вовсе побледнеть.       – Да откуда ты русский-то знаешь?       – А, считай, приятный бонус от рождения.       – Что? – ввергнутый в еще большее недоумение, если не ужас, Тсунаеши бессильно выдохнул и откинулся на спинку кресла, уставившись в потолок отрешенным взглядом.       Его поведение слегка позабавило девушку, вызвав теплую улыбку. Несмотря на характер, Тсунаеши все же изменился за последние годы, как минимум перестал то и дела кричать в ужасе и остро реагировать на вещи, которые он не понимал или отказывался принимать. Скорее, они вызывали в нем унылое желание зажмуриться, страдальчески застонать, но порой и забиться в угол, да поплакать. Зачастую подобное случалось и с Ханой. Ей тоже хотелось рыдать крокодильими слезами. Но во многом из-за разногласий с Хаято, а также во время тренировок: Реборн не желал, чтобы она забрасывала свои сенсорные способности. И помимо прочего он учил ее работать с огнестрельным оружием.       Благо, что хоть не заставляли заниматься спортом… я б в гробу перевернулась на второй день, скажи они, что я должна там отжиматься, бегать и заниматься прочей ерундой, когда существует такая прекрасная вещь, как Глок и перцовый спрей.       Хотя, смех-смехом, но вот представить, как ей придется когда-нибудь выстрелить в человека, пусть и в защитных целях, довольно сложно. Убить кого-то. Хана искренне надеялась, что ей не придется пачкать руки.       События развивались вообще не так, как должны быть в каноничном сюжете, и, похоже, все из-за того, что Киоко разбила базуку десятилетия. Никаких перемещений в будущее и сражения с Бьякураном. Соответственно, Юни не передала свои воспоминания о битвах в прошлое. Соответственно, старый пердун не вдохновился гениальной идеей устроить официальную церемонию передачи власти в руки шестнадцатилетнего мальчика. Хоть что-то хорошее. А еще не произошло землетрясение, которое должно было явить семье Шимон их кольца земного пламени.       То есть теоретически где-то бродит обозленный дух Деймона Спейда? Блин, ну и трава…       Зато сейчас, окончив школу, достигнув стандартного совершеннолетия, они стали лакомым кусочком для Вонголы. Десятое поколение. За минувшее время Реборн смог обучить их достаточно хорошо, чтобы они всерьез относились к каждому своему действию.       – Кажется, подъезжаем.       Оторвавшись от мыслей и обратив внимание на огромный особняк, утопающий в высоких деревьях за огороженной территорией, Хана готовилась вздохнуть с облегчением. Но как только она засвидетельствовала процессию, решившую встретить их у входа перед, мать его, декоративным фонтаном, девушка недовольно зашипела.       Видимо, отдохнуть мне не дадут.       – Добро пожаловать в летнюю резиденцию семьи Вонгола, ребята, – поприветствовал их Емицу. – Как добрались?       – А-а… а, да, нормально, спасибо.       Тсунаеши определенно впечатлили размахи трехэтажной постройки, которая напоминала миниатюрный дворец. Хана же и не знала, что чувствовать, впечатление складывалось двойственной. С одной стороны, на честно заработанные деньги такое вряд ли бы удалось отстроить, не являясь держателем какой-нибудь крупной компании. А с другой стороны… это же дворец!       – Привет, Хана, давно не виделись.       – Привет, Бьянки, – обнявшись с девушкой, увидеть которую для Ханы стало маленькой радостью, она не смогла насладиться ее компанией долго. И дело вовсе не в Хаято и Реборне, которым она предпочла моментально уделить внимание.       – Тсуна, – обратился к сыну Емицу, – Девятый ждет тебя внутри, мои люди тебя проводят.       – А-а, уже? – с болезненной усталостью выдохнул парень, вызвав у отца ухмылку.       – Просто поздоровайся с ним, все совместные разговоры о делах мы оставим на утро. Уже вечер, поэтому вам, наверное, нужно отдохнуть.       – Да, было бы неплохо.       – Хорошо. Только… Хана, хочу с тобой поговорить сейчас. Думаю, это не займет много времени.       О-о, блять.       – А это точно до утра нельзя отложить? – позволила себе покапризничать девушка, потому что у нее вообще не оставалось сил для того, чтобы вести серьезную беседу. Или на то и ставка, чтобы она от беспомощности и усталости по-быстрому со всем согласилась?       – Идем, – лишь снисходительно улыбнулся Емицу, направившись ко входу, – Бьянки позаботится об остальных.       С трудом удержавшись, чтобы не закатить глаза, Хана медленно выдохнула и, дождавшись, когда мужчина обернется к ней спиной, скривила лицо и беззвучно выругалась. Тсунаеши сочувственно улыбнулся.       – Встретимся потом? Вечером, перед сном?       – Если не сдохну, – подметила Хана, направившись за внешним советником.       Внутри убранство оказалось не менее вычурно и аскетично, даже удивительно, как эти два понятия сочетались в интерьере. И пока Емицу, пытаясь разбавить тишину ненавязчивым разговором, вел ее в один из кабинетов, девушка не постеснялась разведать обстановку. Несмотря на усталость, она смогла сконцентрироваться на окружении, прощупать поместье внутренней силой и обнаружить не менее двадцати человек. Еще на заднем дворе держали трех собак.       – Хм, прислушиваешься? – заметив ее сосредоточенность, уточнил Емицу.       – А-а, – он заставил девушку неловко отвести взгляд и прекратить разведку. – Простите, привычка.       – Это хорошо, довольно полезная привычка. Реборн рассказывал и о твоих успехах, – остановившись напротив одной из дверей и открыв ее, приглашая Хану первой проследовать в небольшой уютный кабинет, мужчина зашел следом. – На какую дистанцию распространяется твоя способность?       – Ну, чем дальше расстояние от меня, тем более размыто я вижу источники внутренней живой энергии. Думаю, более-менее смогу определить саму цель до километра. А вот если конкретное местоположение, то метров сто-двести, наверное.       – Впечатляет, – присев в кресло и указав на другое, стоящее напротив за журнальным столиком, Емицу сложил перед собой руки в замок и склонился чуть вперед. – Но, полагаю, если ты сможешь высвободить пламя предсмертной воли, твои результаты в разы улучшатся.       – Наверное, – неопределенно подметила Хана, невольно зацепившись взглядом за шкатулку, стоящую на журнальном столике. И красноречиво подметила: – но у меня нет кольца, которое бы помогло мне это сделать. Хотите мне предложить такое?       Емицу усмехнулся, заметив ее пристальный взгляд, устремленный к шкатулке.       – В общем-то, ты мыслишь в верном направлении, однако я позвал тебя поговорить о другом. И от твоего ответа будет зависеть, как мы дальше поступим. У Тсуны уже есть хранители, и каждый из них обучался в течении последних лет под руководством доверенных людей.       Хана прекрасно об этом знала. Помимо Тсунаеши, Реборн помогал в тренировках Такеши, над которым лишь в последние месяцы согласился взять менторство Скуало. Парень ездил к нему в Италию на время каникул для проведения тренировок. Шамал продолжал работать с Хаято. Хибари и так, в принципе, неплохо справлялся с избиением неугодных ему людей. Но ему на дрессировку Девятый отправил своего хранителя Облака и порой просил поспособствовать Каваллоне. Хром же они сильно не гоняют, потому что она только проводник для Мукуро, поэтому развитие своих способностей отдали в ее же руки. С Рёхеем продолжил заниматься Колонелло, вернувшись из Штатов год назад после тренировок Киоко.       Киоко… за минувшие три года мы виделись всего несколько раз. И, как я знаю, после того как Колонелло оставил Киоко, ему на смену отправился хранитель Грозы Девятого. И это меня настораживает… Тсуна сказал, что Девятый отправил к Хибари своего хранителя, потому что тот оказался чересчур заносчивым и свирепым. Вряд ли, конечно, Киоко правильно сравнивать с Хибари, но Колонелло ничего не говорил о причине своего переключения на другого Сасагава. Сказал лишь, что там он сделал все, что было в его силах.       Видимо, отправление хранителя Грозы Девятого вызвано политическими причинами. Вроде как Бовино умерили пыл, да и Вария перестала нервно думать в ее направлении. Учитывая, что она единственный хранитель, находящийся в отдалении от друзей и семьи, то… решили сменить независимого наставника цепным псом Вонголы?       – Хана?       – Простите, просто задумалась. И рискну предположить, что помимо хранителей у босса Вонголы есть и другие не менее важные представители, верно?       – Все верно. Мой сын обладает удивительной способностью вселять в людей уверенность, вдохновлять их, он обладает невероятной эмпатией. Однако, когда речь заходит о решении важных вопросов, или когда он встречает грозных людей с подавляющим типом личности, он может растеряться, запаниковать. Он учится быть сильным, но еще не готов стать полноценным боссом. Но ему так или иначе уже в ближайшее время придется взять на себя ответственность. Но пока он учится, он может подвергнуться чужому влиянию и не заметить этого.       Хана нахмурилась. В тишине, повисшей тяжелым облаком, девушка постаралась не забегать вперед, чтобы не выразить откровенную нервозность. Но благодаря усталости и голове, раскаленной, как чугунный шар, она смогла отвлечься от дурного предчувствия.       – Я вижу, что Тсуна тебе доверяет. И ты помогаешь ему взвешено принимать многие решения, как заметил Реборн. И еще ты положительно влияешь на хранителей.       Это он про то, что Гокудера из жопы, наконец, динамит вытащил, и таскает его аккуратно? – невольно пронеслась саркастическая мысль.       Паузы, которые выдерживал Емицу, начинали действовать на нервы, однако Хана не была готова отступать, поэтому с убийственной усталостью смотрела прямо на собеседника. Его слова можно было расценить по-своему. Ведь девушка могла стать для Тсунаеши как маяком в тумане сомнений, так и маяком, который приведет его к обрыву.       – Но мне нужно понять, какие у тебя намерения по отношения к моему сыну.       – М-м? В смысле? – в недоумении уточнила Хана.       – Реборн рассказал об инциденте, произошедшем три года назад, когда в вас с Сасагава Киоко стреляли пулями подавления воли. И после этого вас словно подменили. Звучит, конечно, сюрреалистично, я до сих пор в этом сильно сомневаюсь, но Реборн предполагает, что вы… не совсем те Хана и Киоко, которых все знали.       – И? – резонно уточнила девушка. – Как это связано с моими… намерениями по отношению к Тсуне?       – Он прислушивается к тебе.       – К своим хранителям тоже.       – А хранители прислушиваются к тебе.       Это что за, ёп твою мать, игра такая?       – Вы меня в чем-то обвиняете? – устало выдохнув, прикрыла глаза Хана. – Говорите тогда напрямую.       – Нет, я ни в чем тебя не обвиняю, просто констатирую факты. Ты вела себя довольно рационально в подростковом возрасте, даже на мафию реагировала сдержано, хотя полагаю, ты действительно боялась.       – Скажу больше. Мне до сих пор страшно. И если уж пошла такая пляска, то скажу так. Да, у меня есть намерения по отношению к Тсуне, я хочу, чтобы он не помер. Вы почему-то выбрали в боссы слабого пугливого мальчика, а теперь задаетесь вопросом, а почему это я постоянно его поддерживаю, подсказываю, как поступить? Потому что я была ввязана во все эти игры мафии также без собственного ведома и согласия. Мы с ним в одной лодке, поэтому и не хочу, чтобы потонули.       – Но у тебя был шанс отказаться. Забыть все, жить обычной жизнью. Почему ты этого не сделала?       – Потому что у Киоко не было этого шанса, а мы с ней в одной лодке сидим куда дольше, чем с Тсуной, уж поверьте. Думаете, я бросила бы ее? Ее – такую же девочку, которую, как и своего сына, вы решили выставить в первых рядах против Занзаса.       – Это была не моя идея.       – Пятилетний мальчик тоже такая себе идея.       Брошенная в нарастающем пылу беседы фраза, подчеркнутая раздражением, заставила Емицу недовольно нахмуриться. Выругавшись про себя, Хана отвела взгляд, сообразив, что, вероятно, пересекла черту. Если бы внешний советник не был отцом Тсунаеши, ей бы пришлось несладко.       Медленно выдохнув, мужчина выпрямился и облокотился о спинку кресла.       – Ты обладаешь хорошими навыками коммуникации, подмечаешь мелочи и умеешь выбирать выгодную позицию. Однако, пока что ты выбираешь эту выгодную позицию для себя, для Тсуны и своих друзей, а не для семьи.       – Тсуна станет десятым боссом. Разве это не одно и то же?       – Босс руководит семьей, но не является ею. Он – связующее, он работает во благо семьи, а не наоборот. Как это происходило последние несколько поколений…       Задумчивый комментарий насторожил Хану, и она секунду медлила, прежде чем задать провокационный опасный вопрос:       – Это… вам Девятый подсказал? Или же вы сами пришли к такому заключению?       – Чем старше ты становишься, тем лучше видишь грехи своей жизни. Дон Тимотео пришел к заключению, что Вонгола утратила свой былой… перестала быть тем, чем являлась изначально, поэтому он увидел надежду в моем сыне. Что он, возможно, сможет вернуть Вонголу на правильный путь, вытащить из той грязи, в которой она оказалась.       Ну, блять, приплыли. То есть старик и другие по молодости отрывались, наделали дерьма, а нам разгребать. Великолепный план, Уолтер. Просто охеренный, если я правильно понял. Надёжный, как швейцарские часы.       – Вступая в мафию, обратно ты уже не выходишь, разве что в гробу и белых тапочках, – философски подметила Хана. – При всем уважении, но мы не сможем сделать из Вонголы святых.       – И не нужно. Но хотя бы стоит попытаться заниматься тем, ради чего она была создана – ради помощи людям.       – Я слышала, что вы и так поддерживаете людей, несколько городов полностью под вашим контролем. На Сицилии и в Италии вы самая влиятельная семья.       – Где как. Все довольно сложно, Хана, и в одиночку Тсуна не справится. Я хочу, чтобы ты помогла ему очистить Вонголу, сделать ее не просто сборищем продажных стариков.       – Мы без пяти минут как школу только окончили…       – Я понимаю.       Наконец, Емицу вернул свое внимание к шкатулке, открыв которую, продемонстрировал собеседнице содержимое. Внутри, на бархатной подушечке, она обнаружила два кольца: одно в форме глотающей хвост змеи с голубым камнем, другое имело обычный вид с мелкой гравировкой и фиолетовым камнем.       – Эти кольца – одни из артефактов, которые перешли Вонголе во время поддержки союзных войск в годы второй мировой войны во время операции «Хаски». Хотя, принято считать это мифом, что англо-американское вторжение не требовало никакой сторонней поддержки. Вообще, этих колец три, только кольцо тумана было потеряно.       – В этих кольцах есть что-то особенное? Помимо их истории? – склонившись поближе к артефактам, с любопытством уточнила Хана.       – Хм, – вдруг усмехнулся Емицу. – В этом мире, помимо колец, существуют и другие артефакты, способные высвобождению пламени. Происхождение большинства из них неизвестно, но некоторые точно были созданы научными гениями, такими, как Леонардо да Винчи.       О, да ладно… И бедного Лео сюда приплели?       – Наиболее опасными считаются наборы артефактов, такие, как кольца Вонголы или пустышки аркобалено. Есть слухи, что существует еще один набор колец, однако эти кольца были разбросаны по миру и никто не знает, где они. И если собрать все три комплекта, то может произойти как великое чудо, так и великая трагедия.       О, серьезно? Тут такая версия этой легенды? И… стоп, что значит никто не знает, где находятся кольца марэ? Ну, как минимум одно должно быть у… стоп, а как он нашел его? Оно же не могло у него быть с самого начала, иначе бы тут давно все взлетело к чертям. Блэт, я не помню. У Джинглио Неро что ли? Стоп. А почему тогда в конце той арки было показано, что Червелло отдавали кольцо Неба Бьякурану?.. Где-то явно были сюжетные дыры. То ли в моих воспоминаниях, то ли в сюжете.       – Знаю, трудно поверить в подобные легенды, – расценив сконфуженное выражение лица собеседницы по-своему, снисходительно заключил Емицу. – Главная сила колец Вонголы в единстве и их прочности, они способны выдержать огромный поток внутренней воли, пламени. Эти же кольца могут быть не такими сильными, они не предназначены для боя, но в них другая особенность. Комплект этих колец усиливает сенсорные способности. Учитывая, что твоя сила проявляется буквально в сенсорике, я хочу чтобы ты попробовала использовать их.       – А почему два?       – Мы пока не знаем, какой у тебя тип пламени, поэтому…       – Ясно, – потянувшись за кольцами, Хана была вынуждена остановиться, как только Емицу накрыл рукой шкатулку.       Выждав секунду и сдержав желание скривить в недовольстве лицо, Хана подняла холодный взгляд на мужчину, ожидая объяснений.       – Эти кольца будут твоими. Но при условии, если ты согласишься работать под моим началом.       – Работать в команде внешнего советника? – недоверчиво уточнила девушка. – Зачем, если я могу работать напрямую на Тсуну?       – Даже если он захочет, остальные не дадут тебе права вмешиваться в дела семьи, не имея полноценной должности. Даже будучи его секретарем или помощницей, ты просто останешься секретарем или помощницей. Я же вижу в тебе потенциал, который можно развивать в правильном направлении. Я хочу, чтобы в последствии у тебя была возможность сменить меня на посту внешнего советника Вонголы.       Нихуя себе сказал я себе…       Признаться, Хана в какой-то степени ожидала, что может прилететь щедрое предложение, да только что на деле могли означать слова Емицу – один черт.       – Поэтому я и хотел поговорить с тобой сейчас, чтобы завтра утром мы с Девятым и Тсуной смогли проработать стратегию перед встречей с семьей. Если я представлю тебя в качестве своей ученицы, преемницы, у тебя будет право присутствовать на некоторых собраниях Вонголы не только в качестве слушателя.       – Но я не смогу участвовать во внутренних делах семьи.       – К сожалению. Но ты будешь советником Тсуны, а также сможешь участвовать в принятии ключевых решений, которые повлияют на внешнюю политику семьи. Конечно, как только я тебя представлю, многим это не понравится. Не хочу обнадеживать, но тебе, возможно, также будет грозить опасность.       – Со стороны Вонголы, так полагаю, – невесело подметила Хана, опустив взгляд на шкатулку. – Что ж… Никто не говорил, что будет легко. И если не я, то кто поддержит Тсуну? У него, конечно, есть хранители, но…       – Но?       Недовольно скривившись, девушка удрученно прошептала:       – Честно говоря, даже блистательный ум Гокудеры не делает из него хорошего советчика…       – Ха-х, что ж, – усмехнувшись, мужчина подвинул шкатулку с кольцами Хане и заключил: – тогда, с этого момента я беру тебя под свое крыло, Хана. Добро пожаловать в Consulenza Esterna Della Famiglia.       Волнительное, конечно, событие. Хана предполагала, что разговор с Емицу завершится чем-то подобным, да только от одолевающей усталости у нее не хватило сил и желания отреагировать должным образом. Например, преисполниться неистовой благодарностью, выразить глубокое уважение и польщение. Единственное, что ей хотелось выразить, это отчаянный крик умирающей чайки.       После душа, конечно, открылось второе дыхание, но бодро бегать по комнате девушка не стала. Подготавливая костюм для завтрашней встречи – блузку, юбку и, прости господи, туфли, – Хана не переставала размышлять о разговоре с Емицу. Теперь мысли так и лезли в голову.       В дверь постучали.       – Хана, это я.       Тсуна…       Тихо выдохнув, Хана уже и забыла, что обещала с ним встретиться. Тот самый момент, когда и рухнуть от усталости хочется, но и желание увидеть парня пересиливало. За минувшие годы девушка успела к нему привязаться, и порой ловила себя на мысли, что испытывала к нему двоякое чувство. Порой он ее раздражал, хотелось показать ему, где раки зимуют. Беря пример с Реборна, она иногда повышала на него голос, даже пару подзатыльников отвешивала.       Но в большей степени Тсунаеши заставлял ее чувствовать комфортное тепло, которое также появлялось при встрече с пушистым маленьким щенком, смотрящим на тебя большими открытыми глазами. Хотелось обнять, приласкать, затискать. Хоть с возрастом мягкотелость постепенно исчезала из характера Тсунаеши, что являлось хорошим знаком для будущего босса мафии, Хана опасалась, что рано или поздно в глазах парня исчезнет этот радостный живой блеск.       Но пока что парень оставался предан себе. Едва открыв дверь, Хана заставила парня одним своим видом смущенно отвести взгляд. Не сразу она сообразила, что дело в тонком шелковом халатике, который являлся фактически единственной вещью, скрывающей ее тело.       – Извини, я совсем вымоталась, твой отец умеет наседать на мозг, – удрученно пробормотала девушка, – заходи, поговорим внутри.       – А-а, может, снаружи? А то…       – Тсуна, если ты заставишь меня переодеваться, чтобы выйти поговорить снаружи, то я заставлю тебя ждать меня в этой же комнате и умирать от смущения. Заходи уже.       – Ладно-ладно, захожу, – торопливо запричитал юноша, заходя внутрь и закрывая за собой дверь. – Что ты всегда вот начинаешь…       – Я еще толком не начала, – страдальчески вздохнула Хана, присаживаясь на кровать, а затем и вовсе падая на спину. Похлопав рукой по мягкой перине, она добавила: – Давай, заваливайся рядом.       – Спорить бесполезно, да?       – Ага.       Измученный вздох вкупе с мычанием со стороны парня наполнил комнату, заставив Хану усмехнуться. Она полагала, ей придется ждать не меньше минуты, прежде чем Тсунаеши отважится хотя бы присесть рядом с ней. Но сесть-то он сел, а вот откидываться на спину не спешил. В его поведении ощущалась напряженность, неловкость, он словно боялся, что один взгляд, брошенный на девушку, обратит его в камень.       Хана, честно признать, поначалу не была уверена до конца, как расценивать его поведение. Смущала ли Тсунаеши близость в принципе с любой представительницей женского пола, или же он так реагировал конкретно на нее. Но пару месяцев назад случайно подслушала его разговор с Хаято, тренируя сенсорную способность, которая открыла возможность через колебания частиц влаги в воздухе отслеживать звуки.       Они в очередной раз выползли на совместную прогулку после подготовки к экзаменам. Реборн настаивал, чтобы она всегда держала ухо востро, когда находилась рядом с Тсунаеши, чтобы отслеживать возможные угрозы. И тогда она услышала, как парень проболтался другу, что за странные беспокоящие эмоции испытывает в присутствии Ханы. Хаято, конечно, не дурак, сразу сообразил, в чем дело. А девушка, как бы некрасиво это ни было, все же хотела послушать подольше, но все удовольствие оборвала Хару, которая внезапным криком вынудила ее спалиться по полной. Точнее, подруга просто окликнула ее, однако, при использовании силы, Хане показалось, что ей в ухо заорали из громкоговорителя. От этого и она воскликнула, схватившись за голову, привлекая к себе внимание.       Тсуна тогда, видимо, не понял, чего я так заорала… Но вот стоило мне пересечься взглядом с Гокудерой, о-о, он словно спрашивал «да как ты смеешь вторгаться в личное пространство Десятого, сучка?»       Но если в симпатии Тсунаеши еще не было ничего страшного, то вот Хана ощущала себя очень странно. Она даже не знала, правильно ли ей что-то испытывать по отношению к парню. Сейчас ему, конечно, уже восемнадцать.       И мне технически тоже восемнадцать, но по факту-то, если накинуть еще и годы, которые я тут прожила, я его пиздец как старше.       – О чем… вы разговаривали с моим отцом?       Вопрос Тсунаеши заставил Хану не только оторваться от мыслей, но и осознать, что неловкое молчание висело между ними довольно долго. Комнату освещал лишь напольный торшер, девушка не любила яркий свет, и сейчас даже не знала, жалеть ли о той атмосфере уединения и томности, которая воцарилась в помещении.       – А, ну, – отогнав непристойные мысли, которым сейчас вообще не место, Хана сообщила: – Если коротко, он позвал меня вступить в свой отряд и предложил подготовку на роль твоего внешнего советника. Я согласилась.       – Ясно… То есть подожди, что?! – встрепенулся Тсунаеши, аж подпрыгнув на месте от удивления. Теперь смущение отошло на задний план, он в недоумении уставился на Хану. – То есть как?.. Ты теперь официально состоишь в Вонголе?       – Ну, – неловко почесав щеку, улыбнулась девушка, – еще нет, ведь я ничего не подписывала. Да и отряд CEDEF технически не считается Вонголой, точнее, у них нет полномочий лезть во внутренние дела семьи.       – Но подожди, но как же… Знаю, прозвучит эгоистично, но ты ведь… помогала мне принимать многие решения, а тут получается, что ты больше не сможешь помогать мне?       – Почему? – удивилась Хана, хитро ухмыльнувшись. – Никто же не запрещает боссу обращаться к другу за советом.       – А-а… а, да. Точно.       – Да, у меня не будет права голоса на общих собраниях, но я смогу помогать вам в ведении внешней политики, например, общаться с другими семьями или представителями официальной власти…       Хотя сама говорю, и не верю. Ведь выстраивание партнерских отношений с другими семьями, компаниями и правительством – это также можно расценить, как внутреннюю инициативу. Отряд Емицу можно рассматривать, как внешнюю разведку, отдельное подразделение, которое принимает свои заказы. Чем-то напоминает независимую группировку Варию, но с куда меньшим влиянием внутри семьи.       – Звучит неплохо, – в отличие от Ханы, озвученные слова немного успокоили Тсунаеши, он расслабленно выдохнул. Помолчал. – Я и не думал, что все сложится вот так.       – Вот так?       – Фактически за последние три года у нас было лишь два крупных сражения, это конфликт колец с Варией, да провокационное дело с Виндиче и аркобалено. После того, как мы помогли отыскать способ снять с аркобалено их проклятье, Вонгола более серьезно начала относиться ко мне. Плюс мы смогли немного сблизиться с семьей Джинглио Неро. Ария-сан кажется довольно доброй женщиной.       Ключевое слово «кажется», потому что Хана все еще не знала, чего ожидать от женщины, которая действительно выглядела довольно дружелюбной и способствовала снятию проклятья с младенцев. Да только, в отличие от своей дочери, о существовании которой, похоже, никто не догадывался, Ария выросла в кругах мафии и увидела достаточно дерьма, чтобы искоренить из своего сердца мягкотелость и нерешительность. Если бы не дружба с Реборном, кто знает, чем бы в прошлом году завершилось их знакомство.       Да и непонятно, чем оно еще закончится. Официально девятое поколение не заключало союз с Джинглио Неро. Возможно, когда Тсуна станет боссом, он сможет исправить это. Они вроде как осели в Штатах, хотя изначально обитали в Италии. Но что-то у меня дурное предчувствие…       – Ты не согласна?       – М-м? Почему?       – У тебя такой серьезный вид.       – Просто задумалась, – накрыв лоб рукой, вздохнула Хана. – Джинглио Неро могут стать сильными союзниками. Учитывая, что они базируются в Штатах, в Италии они не составят конкуренции. Возможно, кто-то из наших уже имеет с ними партнерские связи.       – Думаешь, дедуля одобрит этот альянс?       – Прекращай ссылаться на Девятого, Тсуна. И переставай думать «как бы на твоем месте поступили бы другие». Теперь ты должен думать своей головой.       – Ну да… я же Десятый босс…       – Тем более, татарские духи нагадали, что у Девятого скоро инфаркт случится, так что занимай низкий старт.       – Хана!!!       Засмеявшись реакции парня, а также тому, сколь нервно он выдохнул, будто их могли – а их могли – подслушивать, Хана все же порадовалась, что смогла немного растормошить собеседника. Расслабившись и печально вздохнув, Тсунаеши откинулся назад, и теперь они с девушкой смотрели в потолок, позволив немного повисеть тишине.       – Десятый босс, да? – обмолвился парень. – Завтра, после встречи с представителями семьи, будет решено, достоин я уже перенять дела или нет. Хотя, полагаю, что вряд ли они согласятся…       – Даже если тебе передадут дела, Девятый будет помогать тебе. Думаю, он настроен серьезно в том плане, чтобы вернуть Вонголе былое сияние. Но вот остальные будут ставить тебе палки в колеса, тебе придется проявлять грубую силу.       – Не уверен, что смогу. Я… я не могу, Хана. Не могу прибегать к насилию, это чуждо мне.       – Не забывай, что у тебя есть хранители, и им тоже необходимо показать себя. Гокудера твоя Правая рука, он довольно напористый, ты можешь использовать его взрывной характер, когда нужно запугать кого-то или пригрозить. Ямамото же один черт выведешь из себя, он подойдет для разговоров с теми людьми, которые пытаются постоянно кого-то спровоцировать. С Хибари, конечно, будет трудно, но ты должен заставить его слушать себя.       – Хибари-сана… Для него ведь главное Намимори, остальное, похоже, не имеет значения.       – Ты можешь сделать штаб в Намимори, а Хибари будет кем-то вроде цепного пса, охраняющего твой родной дом и близких. В трудные времена, если потребуется грубая сила, будем спускать пса с цепи. Тем более… если кто-то не будет понимать язык слов или же не захочет делиться информацией, Хибари выбьет из него все необходимое.       – Хана… это ведь как раз то, чего мы хотим избежать.       – Этого не избежать, Тсуна, я печенкой чувствую, – нахмурившись, невесело заключила Хана, – мафия понимает два языка: уважение и силы. У тебя нет пока уважения и авторитета, поэтому придется доказывать все силой, и я не говорю, что нужно махать всегда кулаками. Сила воли, духа, настойчивости, а также ума и стратегии. Тебя ведь наверняка попытаются устранить еще…       – Что? Устранить? – аж нервно глянул на девушку Тсунаеши.       – А ты думал, вокруг тебя хороводы водить будут? – в недоумении уточнила Хана, адресовав ему встречный взгляд. – На роль телохранителя можешь назначить Рёхея, также он будет отличным вышибалой. Доверь ему свою личную охрану, это он, наверное, потянет.       – Старший брат… В последнее время старший брат действительно… изменился.       Хана солидарно промолчала. Рёхей действительно стал вести себя более агрессивно и раздраженно, и все из-за того, что Киоко по окончании школы не вернулась в Японию, а продолжила учиться в Штатах. Бовино и Вария успокоились, однако это не стало для девушки причиной к возвращению. Или, лучше сказать, причиной для Вонголы возвращать ее обратно. Поначалу Реборн рассчитывал лишь упрятать ее, избегая рисков нападения, да приставил к ней Колонелло для развития способностей.       Колонелло после случая с Виндиче было решено оставить в Намимори для обучения Рёхея, к Киоко же направился Ганаук Третий. Господи, ну у мужика и имечко… Это произошло как раз летом. И Ганаук решил, что ей лучше остаться в Штатах. Я до сих пор сомневаюсь, что ее там оставили исключительно по своей воле, несмотря на просьбу будущей Киоко направить ее в Штаты. Как я поняла, она и не говорила про Мильфиоре и Бьякурана…       – Он скучает по Киоко-чан, – оборвал затянувшееся молчание Тсунаеши. – Признаться, я тоже. В первое время было особо тяжело, она… она мне нравилась…       Ого. Он так легко это признал?       – А сейчас что изменилось?       Помедлив с ответом, да продолжая бурить потолок задумчивым взглядом, Тсунаеши, похоже, не сразу сложил два и два. Будто ответив на свой же вопрос, что изменилось с тех пор, он озарено распахнул глаза и смущено отвернулся.       – Ну… как бы… Я имею в виду, что много всего разного, – бормотал парень, и чем больше он пытался оправдаться, тем сильнее у него краснели уши. Но, постаравшись успокоиться, отринуть подальше не вовремя вспыхнувшие чувства, юноша шумно выдохнул и вернул взгляд к потолку. – Мне кажется, если Киоко-чан не приедет хотя бы на каникулы, старший брат может сорваться на ком-то.       – Сессия у нее будет где-то в мае-июне, так что раньше она не сможет приехать. Я бы написала ей сейчас, да нас заставили перед прилетом вырубить личные телефоны. Чертовы параноики.       – Еще пара месяцев, да? – невесело заключил Тсунаеши. – Интересно, какая стала Киоко-чан? Мы виделись последний раз зимой, когда она приезжала на каникулы.       – Да, и вместо того, чтобы всем мирно обняться, она разругалась с Рёхеем и остаток дней жила у меня. Похоже, он ей своей гиперопекой весь мозг вынес. Помню, как даже ко мне домой завалился, требуя поговорить с Киоко. Началось все за здравие…       – И опять поссорились?       – Хуже. Она мне дверь входную пламенем выбила.       – Чего?! – аж подскочил Тсунаеши, присев на кровати и в искренней обеспокоенности уставился на девушку. – Что?.. Почему я об этом ничего не знаю?       – Потому что мы решили не говорить об этом. Мои родители списали все на короткое замыкание, скачок напряжения – у нас, блин, пробки вышибло. Скажу так… лучше не злить Киоко, Колонелло неплохо обучил ее пользоваться пламенем. Так что, думаю, она тоже вместо Рёхея может быть для тебя отличным вышибалой.       – Киоко-чан…       – Да шучу, все нормально, – накрыв ладонью руку парня, Хана почувствовала, как он вздрогнул, однако не стал отстраняться. Поднявшись и забравшись полностью на кровать, она подползла ближе к Тсунаеши, который с легким удивлением и застенчивостью отвел взгляд. Но не отстранился. – Посмотри на меня.       Приобняв парня за плечи, заставив его напряженно выдохнуть, Хана дождалась, когда юноша поднимет на нее взгляд. Для японца у него были необычно выразительные и широкие глаза, в них, казалось, искрилась вся радуга чувств, на которую только способен человек. Несмотря на противоречивые ощущения, девушка не бралась отрицать, что в ней просыпалась щемящая грудь радость. Ей хотелось улыбаться рядом с этим милым юношей.       – Все будет хорошо, Тсуна. Ты не один, твои хранители с тобой. Я с тобой. Если завтра на собрании у тебя возникнут сложности, я подскажу, что делать.       – Как?       – М-м, давай так: сложенный кулак – прояви настойчивость, агрессию, отказывайся. Если рука у меня будет лежать ладонью – соглашайся, проявляй лояльность. Там по ситуации от контекста. Но постарайся думать сам, хорошо?       – Ох, ладно… – невесело выдохнул Тсунаеши, но, на удивление, постарался взять себя в руки и уверенно заглянул Хане в глаза. – Нет, не «ладно». Я сделаю это. Ради моих хранителей, ради мои друзей, ради тебя. Я должен стать боссом, достойным таких людей, как вы.