Пленник

Ледяные «щупальца» густой темной энергии больно сжимали запястья, собственнически обвивались вокруг тонкой талии, крепких бедер и бледного беззащитного горла, слегка надавливая на кадык так, что это почти не мешало дыханию, но при этом служило пленнику дополнительным красноречивым напоминанием, что жизнь прославленного Ханьгуан-цзюня сейчас находится в жадных, обагренных кровью бесчисленных врагов руках Старейшины Илин. — Лань Чжань, ах, Лань Чжань, ну почему же ты такой упрямый? — с наигранной печалью в низком бархатном голосе спросил Вэй Усянь, лениво взбалтывая в изящном сосуде самое сладкое в Поднебесной вино. — Ах, и что же мне с тобой прикажешь делать? Я ведь столько раз просил оставить меня в покое, практически умолял не мешать мне идти по выбранной мной кривой дорожке, но разве ж ты меня когда-нибудь слушал! Ожидаемо получив в ответ лишь раздраженный взгляд, Вэй Усянь предвкушающе улыбнулся и, убедившись, что прекрасный пленник внимательно наблюдает за ним, картинно откинулся на спинку своего каменного трона, сделал небрежный глоток вина, часть которого тонкими освежающими струйками медленно стекла с его губ сначала на обнаженную шею, а затем на грудь, где уже скрылась за черным воротом его неприлично широко распахнутого ханьфу. О, Вэй Усянь так любил непослушного сердитого Лань Чжаня! Этот вечер обещал быть восхитительным. Золотые глаза на мгновение гневно вспыхнули, прежде чем их свет затопила тьма расширившихся зрачков. — Вэй Ин! — отчаянно прохрипел Лань Чжань, попытавшись вырваться из удерживающих его пут, которые в ответ на эти усилия лишь еще сильнее сжали в своих ледяных объятиях сопротивляющуюся жертву. — За что же ты так меня ненавидишь, Лань Чжань? — вновь задал пленнику вопрос Вэй Усянь. — Почему так упорно преследуешь? Почему никак не оставишь в покое? Я ведь даже специально скрылся подальше от всех вас, поселился в этом ужасном месте, лишь бы не оскорблять больше ничей "праведный" взор своими мерзкими фокусами! Неужели этого недостаточно? В полумраке пещеры Фумо, освещенной лишь парой подрагивающих на сквозняке свечей, Лань Чжань, с его восхитительно бледной кожей и традиционными для Гусу «траурными» одеждами, словно бы сам светился прекрасным неземным светом, который становился тем ярче, чем плотнее темная энергия обвивалась вокруг него. Слишком чистый, благородный и прекрасный для этого жуткого места и для этого ужасного, порочного человека. Но скоро Старейшина Илин это исправит. Запачкает. Поглотит. Вэй Усянь так залюбовался Лань Чжанем, что едва не пропустил сказанные им слова. — Вэй Ин, прошу, остановись! — Отчаянно прохрипел Лань Чжань, умоляюще глядя на него. — Темный путь разрушает твои тело и душу! Вэй Усянь раздраженно закатил сверкающие алым демоническим светом глаза, а затем, сжав сосуд с вином так крепко, что тот рассыпался сотней окровавленных осколков, поднялся со своего трона и медленно приблизился к пленнику, которого послушная темная энергия резко дернула вниз, заставив того опуститься перед своим господином на колени. — Опять ты поднял эту тему, Лань Чжань! Я уже много раз слышал от тебя подобные речи, они успели мне изрядно надоесть, — схватив Лань Чжаня за подбородок и запрокинув его голову, чтобы тот не вздумал отвернуть от него свое прекрасное лицо, холодно произнес Вэй Усянь. Оказавшийся в столь унизительном положении великий Ханьгуан-цзюнь пораженно застыл, а выражение его лица сделалось пустым. Стараясь подавить бушевавшие в сердце эмоции, он словно бы действительно превратился в холодную нефритовую статую, которой порой его ошибочно считали малознакомые с ним люди. Лишь нервно дергающийся под белоснежной кожей шеи кадык выдавал в нем живого человека из плоти и крови. — Ах, как жаль, Лань Чжань, что я не владею заклятием молчания, которое ты так часто использовал на мне в библиотеке Облачных Глубин, но зато… — властно проведя большим мозолистым пальцем по нежной щеке и плотно сомкнутым пухлым губам, зловеще прошептал Вэй Усянь, — … мы можем придумать способ поинтереснее заткнуть этот прелестный, праведный рот. Бедра Вэй Усяня красноречиво дернулись, и заткнутая за его пояс Чэньцин легонько ударила Лань Чжаня по лицу. Ледяная нефритовая маска треснула под жаром вмиг вскипевшей крови: дыхание участилось, золотые глаза шокировано раскрылись, мягкие губы, поддавшись настойчивому давлению, впустили чужой палец внутрь. — Забудь все те моменты, когда я называл тебя холодным, я был идиотом! — хриплым от накатившего возбуждения голосом потребовал Вэй Усянь, заменяя большой палец средним и указательным, которыми было удобнее ласкать рот Лань Чжаня. — Так горячо, эр-гэгэ… так узко и влажно… Скажи, ведь твой рот — не единственное место, где ты такой? Лань Чжань возмущенно дернулся и замычал. Нежный румянец, до этого момента окрашивавший лишь скрытые прядями темных шелковистых волос уши, перешел на скулы, грозясь в ближайшее время затопить все лицо и даже шею, если Вэй Усянь немедленно не прекратит творить бесстыдства. Вэй Усянь прекращать не собирался. — Почему же ты молчишь, Лань Чжань? — наигранно надувшись спросил он, продолжая с наслаждением поглаживать язык своего пленника. — Игнорируешь меня? Очень-очень жаль. Значит, придется выяснять самому. Тоненький усик темной энергии отделился от крупного «щупальца», сжимающего шею Лань Чжаня, забрался за воротник белых одежд и медленно пополз по позвоночнику, приятно холодя разгоряченную кожу. Добравшись до поясницы усик на мгновение замер словно в нерешительности, а затем, осмелев, резко двинулся вниз, изогнулся и забрался прямо Лань Чжаню в… — Вэй Ин! — Ошарашенно вскрикнул Лань Чжань, когда Вэй Усянь убрал пальцы из его рта. — Перебор? — Взволнованно спросил он. Усик моментально замер, готовый по первому же требованию покинуть тело Лань Чжаня. Такое использование темной энергии они не обсуждали. Это была чистая импровизация. Лань Чжань прислушался к собственным ощущениям и смущенно ответил: — Нет, продолжай. Вэй Усянь облегченно выдохнул и с энтузиазмом вернулся к роли порочного Старейшины Илин, собирающегося долго и со вкусом осквернять добродетельного Второго Нефрита ордена Гусу Лань. — Знаешь, о прославленный Ханьгуан-цзюнь, я, кажется, нашел способ примирить тебя с выбранным мною путем самосовершенствования, — гордо возвестил Вэй Усянь, отходя от насторожившегося Лань Чжаня и возвращаясь на свой трон, откуда открывался наилучший вид на спектакль, который вот-вот невольно разыграет для него его восхитительный пленник. — Я продемонстрирую тебе некоторые… кхм... нестандартные способы использования темной энергии. Наслаждайся. Когда темный усик, став толще и длиннее, плавно задвигался, с плотно сжатых губ против воли сорвался тихий стон наслаждения, который тут же многократно усилили гулкие своды пещеры. «Щупальца», обвивавшие ноги, резко раздвинули их шире, нетерпеливо разорвали штаны и потянулись к болезненно твердому члену.

***

Лань Ванцзи сердито заматывал окровавленную руку супруга собственной лобной лентой, так как после их «игр» она осталась единственной чистой тканью в этом месте. — Ну не сердись, Лань Чжань, любовь моя, — канючил Вэй Ин, потираясь о плечо мужа, как нашкодивший кот, вымаливающий прощение. — Тебе обязательно было разбивать сосуд с вином и травмировать себя? — расстроенно спросил Лань Ванцзи. Тогда в полумраке пещеры он не смог в полной мере оценить нанесенный осколками ущерб, хотя неприятное подозрение и всколыхнулось в его сердце, когда муж, будучи в обеих своих жизнях правшой, стал гладить его лицо левой рукой. Он тогда даже подумал остановить их «игру», но Вэй Ин своими ласками и напором быстро отвлек его. И теперь Лань Ванцзи злился. Не столько на мужа, сколько на себя. — Я просто вошел в роль! — Оправдывался Вэй Ин. — И согласись, эффектно же вышло! Лань Ванцзи тяжело вздохнул, взял перевязанную ладонь мужа в свою, поднес к губам и поцеловал, печально глядя на раскрасневшегося Вэй Ина из-под длинных, дрожащих ресниц. За годы их брака Лань Ванцзи уяснил, что это действует куда эффективней сурового взгляда и отчаянных просьб. Поступи он так же много лет назад, то, возможно, даже убедил бы Вэй Ина пойти с ним в Гусу гораздо-гораздо раньше. — Манипулятор! — Возмутился Вэй Ин, после чего тут же тихо добавил: — в следующий раз я буду осторожней, обещаю. «Хитрец» — с нежностью подумал Лань Ванцзи, целуя Вэй Ина в висок. Ведь в следующий раз будет очередь Старейшины Илин быть пленником Ханьгуан-цзюня, который ни перед чем не остановится, чтобы вернуть возлюбленного на праведный светлый путь. Пока Вэй Ин находится в надежных руках Лань Ванцзи, ему грозят лишь следы от поцелуев и укусов.