Эми | история чата
Ханна:
Ты считаешь, что я вижу человека без лица из-за таблеток?
Эми: ...да. Прости, я знаю, обидно такое слышать, но человека без лица видишь только ты... И таблетки пьëшь тоже только ты, ХаннаХанна:
Понимаю тебя, но...
Таблетки не имеют отношения к человеку без лица
Уж поверь.
Эми: Но тогда почему, Ханна?Ханна:
Но я ведь больше других виновата в еë смерти
Я сбила еë, Ричи закопал, а ты
Не помогала и не мешала
Просто смотрела
Эми: Но... Это из-за меня ты села за руль... Мы все виноваты, Ханна Ханна: Лучше не говорить об этом Вот оно. Правда раскрыта, от неë больше нет смысла бежать. Ханна сказала это сама. «Я сбила еë, Ричи закопал»... «Закопал», да? Интересный выбор слова, как если бы она говорила максимум о сбитом животном. Тоже нехорошо, но... Я боялся правды. Нацепил маску, старался не видеть очевидного, оттягивал момент до последнего. Теперь правда открылась и... Ничего. Ни шока, ни растерянности, ни злобы. Может, потому что я давно знал, что так и должно быть. — У дома Майкла Хэнсона через двадцать минут, — последнее сообщение Эми Мона прочитала шëпотом. — Вроде всë в порядке, как раз соответствует месту, где всë началось. Но что-то не так с этим сообщением. Что-то не так... Я прочитал сообщение снова. Вроде бы такое же, как остальные. Только без многоточий, которые часто использовала Эми. Но не писать же с ними постоянно. — Эми прослушала сообщение, к которому у нас нет доступа, и позвала еë в безлюдное место. Это нелогичный поступок. Возможно, поэтому так кажется. — Нет, тут другое... Ты прав в причинах, но остаëтся вопрос: была ли это Эми? — Ты о чëм? — Это сообщение выбивается из еë стиля. Слишком резкое и твëрдое, больше напоминает этого, — она нахмурилась и на несколько секунд замолчала, вспоминая, — админа с того форума. — Darkness-а? Ну... — Не согласен? — Не знаю, — пожал плечами, — я не очень хорошо понимаю людей через их сообщения. В этом вопросе просто доверюсь тебе. Казалось, я говорил так, как всегда. Но Мона почему-то положила ладонь на плечо и несколько секунд в тишине смотрела в глаза. Что не так? Не понимал я эту женщину... Сколько бы она ни пыталась объяснять. — Как ты себя чувствуешь? — Неожиданно... нормально. Я думал, будет хуже. Может, потому что мы здесь ради правды. Она не отвечала. Хлопнула по спине, усмехнулась. Да. Вот в такую Р... Мону я и влюбился. — Значит, Эми не верила в человека без лица, а Ханна пыталась доказать ей это? К чему она это... Секунду. Та странная видеозапись? — Возможно. Если только это видео было из дома Ханны. — Пока это единственное логичное объяснение. Хотя кто знает... Расскажем остальным? Под «остальными» Мона понимала всю дасквудскую группу и Алана. Какое же странное чувство, ноющее в груди. Я рассчитывал помочь Ханне, когда ввязался в поиски, но теперь снова стоял перед выбором: сестра или отец. Мои действия могут привести Ханну на скамью подсудимых и помочь Алану разобраться с давним преступлением, одним из немногих оставшихся нераскрытыми за всю его карьеру. Или наоборот — прикрыть Ханну. В конце концов, кому реально поможет раскрытие правды о Дженнифер столько лет спустя? Если Майкл не исчез, а правда мëртв. И насколько всë это повлияло на Айрис? Сложный выбор, от которого не выйдет уйти. Отец отозвался сразу — простым «спасибо, Рейвен». Он наверняка подозревал и сам, но признание никогда не бывает лишним. Уже поздний вечер, и никого из группы в сети не оказалось. Развлекались, наверное... Они могли себе это позволить. Хотя бы ненадолго. Это мы пара детективов. А они... Они просто случайно оказались втянуты в эту историю. Но Мону их отсутствие почему-то взбесило. Маршировала по маленькой комнате, поджав губы, и срывалась с места каждый раз, когда слышала писк уведомлений, — на телефон Ханны новые сообщения тоже приходили. А говорила, что ей всë равно. Может, она и правда не такая уж бесчувственная. — Мона... Остановись на минутку, ладно? Вот, так лучше. А теперь можешь мне кое-что рассказать? — Смотря что ты хочешь. Хотя бы она и правда перестала мерять комнату шагами. Уже лучше: ещë немного, и от бесконечного движения у меня бы голова закружилась. — Это... Насчëт твоего знакомого без имени. Мне выпал шанс поговорить ещë раз. — Чего?! — всплеснула руками. — Он же не должен... — Мы тоже много чего не должны, Мона, — сдержать усмешку не получилось. Минутку... У неë сейчас уши покраснели или мне просто показалось? — Так вот... Вы, кажется, близки. Ты знаешь, что значит его татуировка? — Тату... Зачем тебе это вообще? Закрыв глаза на секунду, я попытался справиться с дрожью. Зачем... Как бы объяснить, не вдаваясь в многочасовые подробности? Я взломал организацию, которой принадлежала такая же метка, но она оказалась защищена гораздо лучше, чем казалось? Нет... Пока рано. — Скажу так, эта татуировка связана с моим делом. Я не закончил четыре года назад, но с моими знаниями ты сможешь раскрыть куда более громкое дело. Сомнения искажали еë лицо недолго. Конечно! Если и есть что-то, в чëм я уверен, когда дело касалось этой женщины, это одна вещь: она одержима своей работой. Если придëтся выбирать между раскрытием преступления и сохранением тайны... Она точно выберет раскрытие преступления. Поэтому сейчас она усмехнулась и кивнула. Ещë одна сделка заключена. — Хорошо... Это один из его секретов и, раз уж вы общаетесь, лучше спросить его самого. — Мы не общаемся, и я ему точно не нравлюсь. — Неудивительно. Ему мало кто нравится. — Пожалуйста, расскажи про татуировку. Давай же, Мона. Ради расследования. Только и всего. — Я не знаю, — тяжëлый вздох. — Эта штука у него с детства, он называл это чëрной меткой. Оставалось только вздохнуть. Она и правда не знала ничего важного. — Ты никогда не интересовалась? — Интересовалась. Но не все люди выбалтывают тайны. Я цокнул языком, не сдержался. Вот сейчас еë любознательность пригодилась бы. — А ты случайно не встречала других людей с такой... чëрной меткой? — Ну, — качнула головой, — ни по одному из моих дел они не проходили. Иначе запомнила бы. — А... — Джейк, ты роли не перепутал? — нахмурилась. — Что за допрос? И правда. Это она здесь агент бюро безопасности, а я преступник, которого ей нужно арестовать и допрашивать. Но мы снова вели себя неправильно. Это уже входило в привычку. — Извини. Мне очень важно узнать правду. Это расследование стоило слишком многого, чтобы просто отказаться от возможной зацепки и снова сделать вид, что ничего не знаю о том, что эти нелюди делали в своих ямах с теми несчастными. И это в наши-то дни, не в дремучем Средневековье! — У тебя ещë будет шанс поговорить с ним, — секундная пауза, после которой Мона заговорила тише. — Может, сотрудничеством со следствием проведëм... Последняя часть фразы сразила меня наповал. Провести сотрудничеством со следствием?.. Она же не пыталась найти способ уменьшить мой будущий срок хоть немного? Выглядело именно так. Странная... Но спросить я не успел. Группа отреагировала на сообщение. Наконец-то. — Обрати внимание на его глаза, — посоветовал я и переключился на чат раньше, чем она успела о чëм-то спросить.Групповой чат
Джесси: Ой, Рейвен, прости 🫣 Мы тут убирались после барбекю и не слышали уведомлений [22:11] Клео: Что-то случилось? Ты казалась расстроенной [22:11] Рейвен: Мы с Джейком нашли кое-что важное в телефоне Ханны. То есть Джейк нашëл. Присмотрите за Томасом с Лили. [22:12] Лили: Чего? Ты на что намекаешь? 😡 [22:12] Рейвен: {Фото отправлено} {Фото отправлено} Наслаждайтесь. [22:12] Мона отправила скриншоты из чата Ханны и Эми — те, на которых помещалось признание в участии в аварии, — и отодвинулась от экрана, чтобы не видеть реакции сразу. Она точно не такая уж бесчувственная, если боялась увидеть их ответы. Может, группа и правда стала для неë чем-то большим, чем «просто знакомыми». Томас: Что? Это невозможно... [22:15] Джесси: Но это... Почему Ричи молчал? И почему Ханна сказала Айрис, что преступник, убивший Дженнифер, преследует еë? Если сама Ханна сбила еë... [22:15] Мона замерла, сильные пальцы поднялись над клавиатурой, но так и не опустились вновь. Она смотрела мне в глаза, поджав губы и... Ну что это за взгляд? И выгнутые брови? Попытка спросить о чëм-то? Просьба сказать за неë? — Что? — спросил, сдавшись. Женщина-загадка качнула головой и наконец напечатала: «Думаю, она врала». Вот оно что. Этот странный взгляд — всего лишь попытка заранее извиниться за слова, от которых могло быть больно. Она могла быть заботливой. Забавно. Рейвен: Вероятно, она считала, что человек без лица преследовал еë из-за этой аварии. [22:17] Джесси: В это сложно поверить. Очень Но тогда... Майкл узнал обо всëм? Поэтому убил Эми, похитил Ханну и ранил Ричи? [22:17] Томас: Но почему его методы так отличаются? [22:18]Джейк:
Выясним это, когда поймаем его.
[22:18]
Клео: Получается, он узнал про Ханну, понял, что ей кто-то помогал Так в эту историю оказались втянуты все мы [22:18] Рейвен: Похоже на то. [22:18] — Или они очень постарались, чтобы всë выглядело именно так. Правильные слова так и не нашлись, и я отодвинулся от ноутбука, потëр виски. Голова гудит... Лили: Нет Нет! Ханна бы так не поступила, она добрая и чуткая И честная! Ты врëшь, Рейвен Это фотошоп или что-то похожее [22:20]Джейк:
Лили... Я понимаю, как ты себя чувствуешь.
Но это правда, которую нам нужно принять.
Я открою вам доступ, ребята.
[22:20]
Посмотрите на всë своими глазами.
[22:21]
Лили не стала отвечать, просто вышла из сети. Конечно. Ей сложно принять правду сейчас, когда она в один момент обрушилась ей на голову, как ледяная вода из ведра. А она ещë и близка с Ханной, они росли вместе, а не обменивались письмами несколько лет назад... Бедняжка. Мона чувствовала настроение чертовски хорошо. Даже сейчас... Приобняла за плечи. Так просто, без единого слова. В такие моменты, оказывается, важно чувствовать чьë-то тепло рядом. Надеюсь, у Лили есть такая же поддержка там, в окружении друзей. Новости о Ханне и Ричи сразили всех в группе. Кроме Дэна. Этот впечатляющей простоты парень вклинился в напряжëнный разговор, чтобы спросить об одном: не заберëт ли его кто-нибудь из «грëбаной больницы», потому что «зависать там среди бородатых медбратьев порядком надоело». Его как раз собирались выписать утром, но уехать оттуда одному, тем более добраться до дома, где уже отдыхала остальная группа, — сложно. — Он иногда такой клоун, — фыркнула Мона. — Но в такие моменты его способность разрядить обстановку ценна. Она ответила кивком — и разговор снова зашëл в тупик. Осталось вернуться к просмотру приложений. У Ханны много фотографий в галерее. Лили, Клео с собаками, поездка куда-то с Лили и Томасом, доска с мелочами вроде использованных билетов в Lagoon World, Ричи, селфи... Всë так, как должно быть в галерее обычной молодой женщины. И всë бы ничего, но... — Чëрт возьми, — я выругался сквозь зубы. Весь экран в глитчах, в командной строке — новые чужеродные процессы. Кто-то проверял телефон Ханны вручную. — Просил же не лезть. — Попытайся удержать соединение, — попросила Мона, хватаясь за телефон. — Сейчас я им... Рейвен: Какой самоубийца лазит в мобильнике Ханны?! Мы видим вас 👿 [22:30] «Самоубийца» не признался, но испугался достаточно, чтобы оставить телефон в покое. В этот раз мы победили, но ещë был шанс, что он вернëтся и продолжит искать. Что он вообще искал в списке вызовов? — Если вернëтся, заснимем преступника на камеру. Ради этого я даже рискну соединением. — Тогда пока послежу за... преступником. Отдохни. Мы разделились. Пока Мона следила за действиями особо инициативных частей группы, я дохромал до ванной. Хоть немного смыть все мысли и впечатления последних дней, охладить голову... Волосы быстро намокли под душем. Горячая вода стекала по коже, капли скользили ниже по торчащим косточкам. Как приятно. Лучше, чем в мотеле. Пусть всего на несколько минут, но мрачные мысли стекали по обнажëнному телу в слив. Это всего лишь душ, но после целого дня не в одиночестве, притворяясь семьëй... Совсем другое чувство. Даже если всë это ложь, я наконец-то не чувствовал себя беспроствено одиноким. Когда я — с полотенцем на голове — вернулся в комнату, Мона снова маршировала по комнате, сжимая в руках телефон и с кем-то ругалась. — Чтобы я больше не слышала этого, Снеж! Собираешь свои принципы в пакет и вместе с ними идëшь к врачу! — ответов собеседника не слышно, но Мона из-за них ещë сильнее пылала, голос вибрировал. — Я ещë и Адаму об этом доложу, понял? Что за невыносимый мальчишка... С окончанием разговора она рухнула на кровать, потëрла лоб ладонью. Похоже, я многое пропустил. — Проблемы? — Вроде того. Прислушалась к твоему совету... А кое-кто не хочет. Я сел на край кровати, положив руку на бедро Моны. Тëплая... Нахмурилась, но ничего не сказала. — Если я понял его татуировку правильно, это неудивительно. — Ты о чëм? — Эти люди... Были не очень добры к детям, которых собирали. — Какого... Расскажи! От ранних подробностей спас новый сигнал из ноутбука. Придëтся ещë раз поблагодарить Лили. Лили вспомнила события далëкого прошлого — она даже не знала, было это десять лет назад или даже раньше. Ночь. Полная Луна оставляет световые полосы на паркетном полу. Маленькая Лили выходит из комнаты, чтобы выпить стакан воды — кажется, этим вечером мама добавляет слишком много соли в еду. Окно приоткрыто, холодно. Лëгкие занавески шевелятся от ветра. Какое странное ощущение... Лили с трудом сглатывает, борясь с дрожью в коленках, шагает ближе к окну. И наконец замечает. — Ханночка? — спрашивает она. Сестра стоит у самого окна. Бледная, тонкая, в длинной ночной рубашке, она похожа на привидение. Стоит неподвижно и смотрит туда, где начинается лес. Ханна поворачивает голову, только услышав зов. Такой странный взгляд... — На окраине леса стоит человек, — шепчет Ханна, и Лили бросает в дрожь от слов, тона и кукольного взгляда. Лили поднимается на носочках, пытается разглядеть человека у леса, но там нет никого. Становится до дрожи страшно, и она взрывается слезами. Лили: Но хуже всего, что это случилось не один раз Через пару дней я снова видела еë у окна Только не стала будить родителей [22:50]Джейк:
Думаешь, человеком у леса был человек без лица?
[22:50]
Лили: Да Эми тоже его не видела, и я подумала... Что если он мучил еë все эти годы, но Ханна молчала, потому что никто больше не мог увидеть его и помочь? [22:51]Джейк:
Может быть.
И это соответствует словам из беседы с психиатром. Помнишь?
«Он стоял в лесу в лесу и наблюдал за нами».
[22:52]
Лили: Боже... Тот момент из переписки Они закопали еë вместе? Боже мой... Прости, мне нужно немного прийти в себя. [22:52] — Ты всë видела? Я открыл Моне доступ к чату с Лили. Они по-прежнему не ладили и не хотели общаться друг с другом, приходилось придумывать способы поддерживать их связь не напрямую. — Видела. Даже немного жаль еë. Но особой симпатии не жди, я до сих пор получаю запросы от ноунеймов из Дасквуда. Я уже открыл рот, чтобы снова заступиться за Лили и попытаться объяснить, что она не со зла, когда преступник вернулся на место преступления. Камера засняла испуганное лицо Томаса. Соединение пропало. — Я его убью, — прошипела Мона. — Это немного перебор. Томас неожиданно легко шëл на контакт. Он не знал о странном звонке Ханны и теперь не сомневался, что спасать уже некого. Что она мертва, а тело преступник растворил в одной из тех бочек, что стояли в амбаре. События последних дней подвели его к грани, он наверняка сам не понимал, что нëс... Но во мне росло неестественное непривычное желание ударить человека. Какого чëрта... Как он вообще смел так думать?! Ханна жива, по-другому и быть не может. «Остальные игнорируют очевидное»? Нет, просто Томас предпочитал опустить руки и жалеть себя. Он продолжал рассказывать, как его действия считали недостаточными, поэтому творил глупости вроде попыток залезть в подвал «Авроры» и этого телефона. И чем больше он говорил, тем менее неправильной казалась идея Моны. Кулаки сами сжимались. — Я не могу перестать думать об этом... Что если она не доверяла мне? Если я был недостаточно хорош? Мы долго встречаемся, но она ни разу не сказала, что ей страшно. Почему? Он говорил и говорил, даже слова вставить не давал. Кажется, Томас долго копил в себе все эти вопросы. — Некоторые секреты сложно раскрыть даже близким. Ответа Томасу не хватило. Он продолжил спрашивать. — Рейвен, а ты бы рассказала партнëру о своих секретах? — Не сразу, наверное, но рассказала бы, — она бросила на меня хмурый взгляд. — И от него я жду того же. Но ты кое-что упускаешь, Томми. — Что? — Я не Ханна. Нормальное для меня ненормально для неë и наоборот, — пару секунд Мона помолчала, потом усмехнулась. — Или ты всех женщин считаешь одинаковыми, дорогуша? — Нет... Нет конечно. Извини. Я... Вернусь к остальным. Она не успела даже опустить телефон, когда пришло сообщение. Он скрывал номер и не пользовался мессенджером. Как интересно... И очень необычно в наши дни.Неизвестный
Ты такая упëртая, Рейвен Не останавливаешься даже после небольшого происшествия с тем механиком... А теперь вы забрали телефон... Это большая ошибка. Твои друзья забрались слишком далеко И скоро они столкнутся с последствиями Он делал паузы между сообщениями, как будто ждал ответа, но не получал. Мы сидели рядом и ждали, пока похититель закончит речь. Наверное, нас должно это пугать. Меня он только раздражал, а Мона хмурилась, поджимала губы и никак не комментировала полученное послание. — Попробую узнать его номер. — Не надо, всë равно левый. Давай заканчивать на сегодня. Чувствую, завтра нам потребуются силы, — долгая пауза. — Пойду проверю Мэнди. Поднялась и твëрдым шагом вышла из комнаты. Заканчивать, значит... Может быть, в этом есть смысл. К еë возвращению я как раз успел разобраться с сигнальной системой, чтобы мы слышали обо всех происшествиях с группой, вколоть обезболивающее, постелить плед и уложить подушку на широкий подоконник. Здесь достаточно места, чтобы разместиться на пару часов. — Ты что опять задумал? Она окинула моë спальное место критическим взглядом. Хмыкнула и сложила руки на груди. — Спать ложусь. Ты же сказала... — Я сказала, что нам потребуются силы. А ты собрался сложиться пополам на подоконнике. Гений. Я закрыл глаза, только чтобы не видеть еë нахмуренных бровей и мокрых волос, спадающих на пижамную футболку. Какая же она красивая. Невыносимо. — И что ты предлагаешь? Опять спать вместе? — Да. Здесь достаточно места, даже прижиматься не придëтся. Если только так... Мы устроились на разных сторонах кровати, отвернулись друг от друга. Как поссорившаяся семейная пара, хах... Как будто у меня были причины думать так. И сейчас, оказавшись под мягким пледом, я впервые почувствовал, каким долгим был день. Глаза закрывались, сознание уплывало, цепляясь за единственную бодрящую мысль о засыпавшей рядом Моне. Если бы только мы были немного ближе. Спать хотелось, но не спалось. Мона ворочалась, ëрзала справа, иногда задевая ноги кончиками пальцев. Внутри всë переворачивалось от этих дразнящих движений, но попросить еë перестать... Слишком. И это наверняка случайность. Оставалось стиснуть зубы и стараться заснуть, хотя желание соскользнуть с кровати и на несколько минут уединиться в ванной. — Джейк, спишь? В тишине комнаты даже шëпот слышен слишком громко. Мона подвинулась ближе, дыханием обжигая шею. Чëрт... Хотелось бы мне спать и не слышать, не чувствовать этого жара и покалывания в кончиках пальцев. Она заставляла меня ощущать то, что не нужно. — Нет. Горячие мягкие ладони скользнули ниже, к пояснице. Агент, агент, что же делаешь... Ещë немного и противиться станет совсем сложно. Уже сейчас в голове ни одной правильной мысли, только о том, как бы прижать еë к кровати и войти, слушая протяжные стоны, а Мона всë не прекращала. Гладила поясницу, останавливаясь в последний момент — как раз вовремя, чтобы не тронуть ягодицы. Чего она пыталась добиться сладким издевательством? Новых откровений? Слишком жарко. Я хватал ртом воздух, пытался заполнить голову мыслями о расследовании, человеке без лица и актëрстве Ричи... И проваливался с треском. — Знаю, я прошу слишком много, но... — Тебе же не нравится? — С тобой это... Ну... Ей не нужно заканчивать фразу. Мне достаточно понимания, что ей тоже хотелось поддаться соблазну, чтобы сорваться. Повернулся, прижал к себе и поцеловал. Мягкие губы и то, как пальцы цеплялись за плечи... Она не давала отстраниться, я — не хотел. Никогда прежде я не чувствовал себя таким ценным и желанным, как сейчас, обнимая еë, не в силах оторваться от губ. Мне жарко от еë неспешных касаний к бëдрам, она дрожала в моих объятиях. — Можно?.. Вопрос даже не закончен, но она активно закивала. Я осторожно уложил еë на кровать, приблизился, осыпая поцелуями ключицы, видные в вырезе футболки. Мона закрыла глаза, прислушиваясь к ощущениям, давая мне быть главным — как обещал там, у озера. Только на ощупь коснулась пальцами подбородка, прочертила линию от челюсти до уха. Такая нежная, что даже непривычно. Мне труднее дышать, лицо пылало. Не удержаться. Запустив руку под футболку, провëл пальцами по прессу, нежно сжал грудь, придавливая сосок. — Сними, — прошептала она. У меня внутри всë перевернулось от этих слов, от просьбы... Схватил край футболки, потянул вверх. Медленно, осторожно, чтобы не навредить. У неë мурашки на коже, и в лунном свете виден выпуклый горизонтальный шрам на животе. Странно, что не заметил его у озера... Она не сказала ничего, только отвела взгляд. — Не волнуйся, он прекрасен, — улыбнувшись, опустился, поцеловал шрам. Грубый на ощупь, но явно заживший. Она шумно вздохнула, улыбаясь. Ниже, ниже... Горячие поцелуи на шее, ключицах, груди. Следы еë ногтей на спине — под кофтой, шумное дыхание. Мурашки на широких бëдрах от поцелуев. В штанах тесно, и перед глазами всë расплывалось от желания. Но я держался, целуя со всей нежностью, поднимаясь выше — от колена к самой чувствительной части. Но остановился. — Ты чего? — сипло спросила она. — Показалось, — качнул головой. Совсем воображение разыгралось, показалось, что дверь приоткрылась. Но нет, всë в порядке. Извиняясь, поцеловал еë чуть выше. Шорты и белье в стороне, Мона лежала передо мной — полностью обнажëнная, беззащитная и открытая. Какая возможность... Она пылала в моих руках, прогибалась в пояснице от касания языка к половым губам и ласк клитора. Нет, милая, лучше полежи смирно... Чуть надавив на живот, уложил обратно на гладкую простыню. Мона и не против: одной рукой зарылась мне в волосы, второй закрыла рот. Конечно... Нам нельзя шуметь. От еë сбитого дыхания у меня мурашки по коже и вспышки молний перед глазами. Каждый вздох, каждая царапина на спине — под кофтой... — Джейк... — чуть громче выдохнула, чуть сильнее сдвинула бëдра. — Joder... Слово на иностранном сбило с толку, но еë довольный взгляд говорил, что всë в порядке, и я продолжал ласку. — Скажи ещë... Пожалуйста... Когда она хрипло шептала моë имя, крышу срывало от желания большего. Схватить еë за бëдра, притянуть, войти без промедления и долгой подготовки... — Джейк... Стой. Отстранившись, сел на кровати. Кончиками пальцев провëл по бедру. Слишком красивая, не удержаться. — Что?.. — Покажи себя. Пожалуйста... Я видел еë глаза. Она не будет смеяться. Примет некрасивую угловатость и торчащие рëбра. Но просто снять кофту... Перед кем-то? После стольких лет опасений и стеснений... — Можешь... сама? Я поддался еë очарованию и цепким сильным пальцам. От холодного воздуха приятные мурашки на коже. Мона молчала, рассматривала. — Красивый... Зря стеснялся. Коснулась ключицы и опустила руку ниже, к рëбрам. Не могу больше! — Хочу тебя... Она и не против. Обхватив за плечи, потянула вниз — мы упали на кровать. От прикосновения к разгорячëнной коже перед глазами яркие белые вспышки. Как хорошо... Прижался сильнее и с шипением отстранился. Чëртово украшение! Глаз с изумрудным камнем, который Мона всегда носила на теле... Он должен быть тëплым, но обжигал холодом в одно касание. Напряжëнный до предела, я потерял контроль. Тонкая нить разорвалась в один рывок, металлическая подвеска с шумом стукнулась о пол. — Эй. — Прости... Починю. — Да к чëрту... Ноль переживаний. Как будто украшение ей вовсе не важно. Дрожащими пальцами Мона схватилась за ширинку на джинсах, расстегнула, давая чуть больше свободы болезненно напряжëнному члену. И замерла. — Что... такое? — Нога... Поменяемся. — Нет. Я... — Будешь главным. Просто... Ложись. Я не готов к спорам. Не сейчас. Голова пустая. Перекатившись, лëг на спину, вытянул обе ноги. Хорошо... Гораздо лучше. — Готова? Быстрый кивок — большего и не надо. Схватив за бëдра, потянул вниз, в одно движение входя наполовину. Мона спешно прижала ладонь ко рту. Снова. Раз, два, три... Толчок за толчком. Небольшая пауза. Горячее влагалище сдавливало член. Чëрт, как хорошо... Раз, два, три. Быстрее. Ещë и ещë. Она запрокинула голову, снова прошептала то иностранное слово... Прекрасная. Рваный ускоренный ритм, сбитое дыхание. Воздух густел, искрил, напряжение можно сжать пальцами. Не сдержался. Дыхание перехватило, голова кругом, перед глазами ослепляющие белые вспышки. Член пульсировал, сжатый горячим влагалищем, негромкий протяжный стон почти сорвался с губ — Мона выгнулась, почти легла на меня, и поцеловала. В этот момент... Всë стало «слишком». Слишком жарко, слишком ярко, слишком... Ещё пара толчков, и вершина, финал... Жаркая разрядка раньше, чем я успел выйти. И это без резинки. Но всё равно. Сейчас в голове каша и все мысли спутаны в клубок. — С тобой это правда... По-другому. Мона лежала у меня на груди, вычерчивая на коже код анимации. Странный выбор. Но ей подходит. — Потому что я тебя... — Я тебя, кажется, тоже. Но ещë рано... Отвлечëнная блеском изумруда на полу, она медленно поднялась. Перекатившись на бок, я наблюдал за еë силуэтом в лунном свете. Кожа немного блестела, когда Мона подцепила с пола украшение. Она стояла, сжав его в ладони, будто собираясь с мыслями, чтобы... распахнуть окно и выбросить. — Мона? — Не спрашивай. Не сейчас. Может, что-то слишком личное или... Подумаю об этом позже. Мона вернулась в кровать, и я обнял еë. Тëплую и мягкую, с сильной хваткой. Если ради этих минут нужно было сдаться, я готов попасться в ловушку снова. И снова. — А то слово не на английском... Что оно означало? — Не говоришь на испанском, да? — сиплый смешок прозвучал приятной музыкой для ушей. — Было приятно, говорю. Еë хитрая улыбка кричала, что перевод неправильный. Ничего. Потом посмотрю. — Испанский... Я в своë время выучил французский, ma chère. — Скажешь это снова, — хватка на талии усилилась, — и нам придëтся повторять. — Я не против... Ma chère.