Сборник. Огонь и лед

      6 курс       — Ему самому не противно каждую неделю с новой целоваться? — Роза снова почувствовала максимальное отвращение, когда они стояли в коридоре в ожидании урока по защите.       Скорпиус целовался с одной симпатичной полукровкой с пятого курса. Не сказать, что ему это приносило большое удовольствие. Ему было приятнее делать это скорее из-за удовлетворения, что он занимается тем, от чего дед был бы в шоке.       — Ну и чего ты добиваешься? — шепотом спросил Альбус, когда преподаватель начал лекцию. — Дед тебя все равно не видит.       — Да ничего я не добиваюсь, — отстраненно сказал Скорпиус. — Надоели мне эти чистокровные. Куклы фарфоровые. Для первого раза в самый раз было, а сейчас хочется чего-то более интересного.       — Попробовать что ль, — Альбус потянулся, осматривая их однокурсниц и задерживая взгляд на Яксли. — Чтобы понимать, о чем ты говоришь.       — Осторожней, — предупредил друга Скорпиус. — Знаешь же, что они все…       — Молодые люди, я вам не мешаю? — за их спинами появился преподаватель. — Мистер Малфой, может быть Вы вместо меня классу расскажете про Круциатус, прошу.       Скорпиус нехотя встал из-за стола и направился к доске, разворачиваясь к классу и встречаясь взглядом с Уизли, которая сидела на первой парте.       — Круциатус — это одно из трех Непростительных заклятий, — Скорпиусу было противно все это говорить, душа рвалась в клочья, ведь с каждым упоминанием этого отвратительного заклинания в голове слышались крики мамы, от которых он стал убегать из дома все чаще. — Применение его к человеку карается пожизненным заключением в Азкабан. Круциатус — заклинание боли, ужасной, нестерпимой боли. Но для того, чтобы заклинание работало в полную силу, недостаточно просто направить волшебную палочку на жертву и произнести: «крУцио!», нужно ещё и наслаждаться болью жертвы.       Он остановился и осмотрел класс. Кто-то смотрел на него с ужасом, а Альбус единственный с пониманием и сочувствием. И лишь взгляд Уизли выражал ненависть, она всем своим видом говорила, что он и вся его семья заслуживают это заклинание, что у нее не дрогнула бы рука, чтобы применить его, а Скорпиус был уверен, что у него не дрогнет на нее.       — Любое из трёх непростительных заклятий требует именно искреннего желания что-то сделать с жертвой, а не просто направить палочку и сказать заветные слова, — почти прошипел Скорпиус.       Он видел, как Роза чуть поежилась, отводя взгляд, но вновь поднимая на него глаза. Он хотел знать, о чем она сейчас думает. Хотел быть уверенным, что на самом деле она его боится, боится, что рано или поздно он перейдет от ничего не значащих оскорблений в ее адрес к действиям.       — Что ж, мистер Малфой… — начал профессор.       — А еще важно правильно выбрать место, — Скорпиус уже не слышал преподавателя, смотря в пол пустым взглядом, изо всех сил сдерживая слезы, но он же Малфой, он не может показать свою слабость перед всем классом, а в особенности перед Уизли, которая потом его растопчет. — Мало кто знает, но направив палочку, ты можешь вызывать… Самое болезненное — это сердце, потому что таким образом ты наносишь не только физический вред телу, но и разрывы душе. После такой пытки свидание с дементром покажется чересчур романтичным.       — Мистер Малфой, садитесь, и если вы осведомлены в этой теме, то не стоит отвлекать других, — преподаватель указал ему обратно на его место.       — Что, уже использовал на ком-то? — фыркнула Роза, когда Скорпиус сдвинулся с места.       — Надейся, чтобы не на тебе, — угрожающе прошипел Скорпиус, чуть наклоняясь к Розе, и направился на свое место.       — Как ты? — обеспокоенно прошептал Альбус.       — Все хорошо, — ответил Скорпиус, закрываясь от всего мира в еще более непроницаемую маску.              Роза не понимала, что случилось с Малфоем. Да, он продолжал ответно отвешивать ей издевки, а сейчас они уже переросли в угрозы, но он стал каким-то другим. Он стал более закрытым. Больше не светился на публике с девушками, хотя она прекрасно знала, что он зажимается с ними во время своих дежурств, куда он так и не ходил. Розе было плевать на этого хорька и что послужило такой перемене в его показательном поведении, но она все равно порой невольно задумывалась над этой загадкой. Альбус ведь наверняка знает причину…       — Мерлин, они серьезно? — закатила глаза Роза на одном из уроков Слизнорта, где он показывал им Амортенцию. — Это насколько надо себя не уважать, чтобы использовать это зелье только для того, чтобы переспать с Малфоем…       Девочки за ними вновь шептались о Скорпиусе. А Роза вдруг осознала, что ей стало слишком неловко слушать о подобных темах. Раньше все говорили о близости с парнями больше как о мечтах. А сейчас многие девочки уже знали, что это такое. А Роза до сих пор даже не целовалась, поэтому избегала подобных разговоров, чтобы никто не подумал, что их староста может чего-то в этой жизни не знать и не понимать.       — Мистер Малфой, мисс Уизли, приберите класс, — сказал Слизнорт, как только послышался звонок с урока.       На ее удивление Скорпиус не сбежал, как обычно делал это с дежурствами. Он принялся убирать класс, но ушел от нее в самый дальний угол. У Розы в голове даже зазвучали его слова, что он это сделал, чтобы ее грязокровая аура на него не влияла.       — Что, Малфой, карьера по лестнице вниз пошла? — усмехнулась Роза, надежно закупоривая Амортенцию и убирая ее подальше. — Скоро до кухни с домовиками докатишься, готовить будешь.       — А ты не убирай зелье далеко, — фыркнул Скорпиус, бросив на нее презрительный взгляд. — Тебе оно точно понадобится, чтобы не гадать, как это, трахаться.       — Вообще-то в моей семье это делается по большой любви, — Роза снова почувствовала, как такая щепетильная тема выбила ее из колеи и была готова к новым издевательствам от Малфоя, к новой порции оскорблений ее семьи, ведь она почему-то сейчас открыла ему свою душу, но быстро нашлась, как исправить ситуацию. — Видимо, у Пожирателей это не так.       Скорпиус уставился на Розу. Да, он много лет слышал подобные фразы от нее. Но только сейчас посмотрел на все это с точки зрения их мировоззрений. Уизли в его глазах сейчас выглядела настоящим невинным ребенком, который верит в любовь. А Скорпиус прекрасно знал, что ее нет. И даже не стоит надеяться и мечтать, что она с ним хоть раз в жизни случится. Он представлял, что ему подберут после окончания школы какую-нибудь чистокровную. Он всю жизнь будет ей изменять и не чувствовать угрызений совести. Она ему родит ребенка, которого он, так же как и его отец, будет ненавидеть. Который будет его раздражать настолько, что как к Уизли будет лишь одно желание — применить Круциатус. А у Уизли будет семья. Настоящая семья. Как и у Альбуса. Потому что это нормально. Нормально для них. Но не для него.       — Уизли, иди отсюда, — рявкнул на нее Малфой. — Мне противно находиться с тобой в одном помещении.       Роза махнула своей рыжей гривой, уходя. А Скорпиус ринулся к шкафу с зельями, доставая оттуда небольшой флакончик с зельем удачи. Этим летом ему исполнится семнадцать, его ждет помолвка, ему не помешает это зелье, чтобы хотя бы сбежать к Поттерам, где его всегда любили и ждали, где его не дали бы в обиду. Но он хотел приберечь его для особого случая. Для их семейного бизнеса. Он был уже не тот пятилетний мальчик. Он понимал, что отец и дед убивают людей. И он не хотел быть убийцей. Не существует весомых причин, чтобы направить зеленую вспышку прямо в человека.              Единственное, что возвращало Скорпа к жизни, это был квиддич. Он изматывал себя либо на тренировках, либо по ночам с девушками. Он не понимал, что с ним происходит, но с каждым днем, который приближал его к совершеннолетию, он начинал чувствовать какое-то беспокойство в душе, словно надвигалось что-то плохое, что заставляло душу леденеть.       — Как ты? — к нему в Больничное зашел Альбус. — Как ты этот бладжер-то не заметил?       — Да так, задумался, — отмахнулся Скорпиус, делая глоток Костероста. — Да и всего лишь сломана рука, не в первый раз уже, тем более снитч я все-таки поймал.       — Осторожней в следующий раз, — Альбус встал с его кровати, когда мадам Помфри уже начала его прогонять. — А то если еще раз с такой же самоотдачей полетишь под бладжер, можно чего посерьезней на выходе иметь, чем сломанную руку.       Скорпиус лежал, уставившись в потолок. Одиночество съедало его изнутри. Заставляло думать о своей никчемной жизни. Даже полукровки его уже не так радовали. Может, ему нужно опуститься до обычных магл этим летом? Он словно чувствовал, что терял свою жизнь. И лето не сулило ничего хорошего.              Скорпиус шел по Хогвартс-экспрессу. Ну почему именно его из старост поймали и попросили пройтись по вагонам и сообщить, что до прибытия осталось пятнадцать минут? Будто ему заняться нечем, чем тратить последние пятнадцать минут своей свободной жизни на это. Последний вагон. И он вернется к Алу, чтобы обсудить его летний побег к Поттерам.       — Уизли, смотри куда идешь, — они встретились с Розой в тамбуре между вагонами.       — Желаю отвратительного лета, Малфой, — сказала ему Роза.       — Привет своему предателю папочке, — крикнул Малфой, закрывая дверь.